Следующий 1. Падение Великого Мариуса Аннотация В НАШЕМ МИРЕ он известный артист оригинального жанра — талантливый фокусник, иллюзионист, собирающий громадные залы и имеющий сотни тысяч поклонников. Билеты на его концерты с невероятными фокусами и иллюзиями разбираются моментально. Бесконечные выступления, алкоголь, безотказные девицы, ночные вечеринки. Он сгорал, как свеча, пока, наконец, не доигрался. В ДРУГОМ МИРЕ он полная противоположность — подросток, ботан-гимназист и маг-слабосилок, на которого уже давно махнул рукой отец. Дома он вечно получал придирки от мачехи, а в гимназии страдал от издевательств богатеньких сверстников. Вдобавок, вчера дома очень странно упал с лестницы, едва не сломав себе шею. Попробуй выживи, а там посмотрим… Уважаемый читатель, прежде чем приступишь к этой истории, позволь порекомендовать тебе пару других боярок. Они не шедевр, но добротное развлекательное чтиво, со своей логикой, драйвом. Словом, советую ПЕРВАЯ КНИГА: Попаданец в сироту. Себя бывшего почти не помнил, обрывочные знания сами всплывали в голове. А вокруг жестокий мир — надменные аристократы-магики, уличные банды. Девиз Главгера: лучше сдохнуть, чем прогнуться. https://author.today/reader/263459/2370717 ВТОРАЯ КНИГА: СЕГОДНЯ ты младший наследник вольного космического баронства и тебе не никак не «светит» трон правителя. Ты учёный «сухарь», полностью погруженные в научные исследования. ТЕПЕРЬ ты… жалкий уборщик уборных, «худородный» парнишка в Московской Императорской Николаевской гимназии для магической элиты империи. Твой удел, если сильно повезет, — это вечная чистка унитазов, загаженных «благородными» задницами боярских и дворянских отпрысков. Твоя заветная мечта — это сотня — другая лишних рублей, которые позволит купить лекарство для больной матери. Твоя жизнь — прожить тихую спокойную жизнь и не вызвать недовольство «благородного». СМИРИШЬСЯ ли ты? Ведь вторая жизнь просто так не даётся… https://author.today/reader/193678/1649468 * * * Наше время Москва, Ленинградский проспект, 80. Клуб VK Stadium. На стене жилого дома были наклеены афиши– целая череда, штук двадцать или даже тридцать, протянувшихся от одного угла дома до другого угла. Яркие цветные плакаты пестрели крупными надписями, стилизованными под готический шрифт. Везде повторялось одно и тоже имя — Великий Мариус — магистр мистических наук, Великий Мариус — мастер магии, Великий Мариус — повелитель стихий, Великий Мариус — знающий и ведающий непознанное! Шоумен, скрывавшийся под псевдонимом мага и кудесника Великого Мариуса, был новой столичной звездой, только-только взошедшей на сверкающем небосводе шоу-бизнеса столицы, но уже снискавшей бешеную популярность среди московского бомонда. Его звали на все светские тусовки, корпоративы крупнейших компаний, праздничные концерты. Силиконовые светские львицы хвастались его дружбой, с придыханием рассказывая о его невероятных способностях, томно закатывали глаза, словно им не хватало слов. Его телефоны обрывали продюсеры федеральных каналов, пытаясь буквально выцарапать согласие на участие в очередном мега-шоу. Вокруг его фигуры ходили просто фантастические слухи, звучавшие настоящей сказкой. Задыхаясь от восторга, рассказывали о его гонорарах, в которых рябило в глазах от количества нулей. Бесконечно перечислялись принадлежавшие ему объекты движимого и недвижимого имущества –квартиры и роскошные пентхаусы в десятках столиц крупнейших стран, старинные дворцы, исторические здания и загородные поместья, раритетные автомобили, бизнес-джеты и вертолеты, гигантские яхты и даже личные подводные лодки. В число его дам сердца зачисляли самых известных сердцеедок столицы, популярных актрис и блогерш с миллионами подписчиков, иностранных актрис. В его социальных сетях пестрели фотографии с лидерами крупнейших держав, главами влиятельных международных организаций, топ-менеджерами ведущих мировых компаний, наследниками многомиллиардных состояний. На фото с белоснежной улыбкой Великий Мариус жал руку Папе Римскому, глубокомысленно внимал словам генерального секретаря Организации Объединенных Наций, пил чай с наследников королевского дома Англии, играл в гольф с бизнесменами из первой десятки списка Форбс. По словам желтой и не очень желтой прессы Великий Мариус исколесил весь мир не один и не два раза, успев побывать со своими представлениями едва ли не в каждом уголке мира и завоевать сердца очередного миллиона поклонников. Назывались страны Европы, Южной и Северной Америки, Азии, Африки и Австралии, перечислялись самые известные концертные площадки мира — Madison Square Garden и Карнеги-холл в Нью-Йорке, WembleyStadium и Альберт-хол в Лондоне, Sydney Opera House в Сиднее, Консертгебау в Амстредаме, Бостонский симфонический зал, Китайский национальный театр, о перный театр «Аудиторио-де-Тенерифе» в Санта-Крус-де-Тенерифе, концертный зал «Рудольфинум» в Праге и многие, многие другие. Однако многотысячной армии поклонников было невдомек, что все это необыкновенное великолепие и яркая мишура, окружавшие Великого Мариуса, были всего лишь частью тщательно проработанного имиджа и результатом гениально разворачивавшейся пиар-компании. Под личиной единственного и неповторимого мага и кудесника Великого Мариуса скрывался Марк Гарин, парень двадцати семи неполных лет из Красноярска, выпускник Государственного училища циркового и эстрадного искусства имени М. Н. Румянцева в Москве. В меру нагл и напорист, прекрасный фокусник и талантливый эстрадный актер, но нисколько не маг и уж тем более не кудесник. Великий Мариус с макушки головы и до пальцев ног — это не более чем многообещающий проект одной из финансово-промышленных групп, занимающихся инвестированием в перспективные стартапы. Таким стартапом и оказалась история великого мага и кудесника, который вот уже третий год потрясает воображение зрителей своими невероятно зрелищными, безумно красивыми представлениями. Над его имиджем работает целая команда профессионалов из нескольких сотен специалистов — разнообразные имиджмейкеры и креативщики, психологи, тренеры-«физики» и педагогисценического мастерства, визажисты, врачи и прочая, прочая, прочая. Вторая группа спецов — бывших сотрудников специальных служб и особых силовых подразделений– обеспечивает его личную безопасность и безопасность на его мероприятиях. Третья группа, в которой собраны сплошь «головастые» выпускники технических вузов, инженеры со стажем и айтишники, готовила его шоу от крошечного шурупа в крепежах осветительных приборов и до программирования сложных полетов дронов. Всякий раз получалось грандиозное шоу, которое тут же становилось новостью номер один в шоу-бизнесе. О каждом выступлении писали газеты, сайты новостных агентств и модных журналов пестрели яркими фотографиями с мероприятий, блогосфера разрывалась от хвалебных и восторженных отзывов проплаченных инфлюэнсеров. Со смаком описывались подробности — невероятные визуальные и звуковые эффекты, яркие сочные номера выступлений, потрясающие костюмы самого артиста, создаваемые им потрясающие иллюзии. В студиях модных программ до оскорблений спорили о секретах каждого из номеров, о технической начинке фокусов, об особенностях применяемых гаджетов. Что же сам Гарин? Как себя чувствовал тот, кто был полностью созданным фейком, чужой личиной никогда не существовавшего человека? А ничего, все у него было отлично! Чувствовал себя, как говорят в некоторых кругах, на миллион долларов! Жил на всю катушку, наполняя свою жизнь дорогими автомобилями, жаркими вечеринками взакрытых клубах, ночевками в фешенебельных отелях известных курортов. Его кошелек был всегда наполнен крупными купюрами в разной валюте, пальцы украшали здоровенные золотые печатки, а шею — причудливо витая цепь. Один спал лишь тогда, когда хотел. В другие дни за его дверью выстраивалась целая очередь из девиц всех мастей — беленьких, черненьких, рыженьких, сплошь покрытых татуировками, пухленьких, спортивных. Оставалось лишь придирчиво оглядеться и ткнуть пальцем в одну из претенденток на его постель. Марк никогда не оглядывался назад — ни в делах, ни в отношениях. Он пер буром только вперед, наслаждаясь бешенным ритмом своей жизни, нескончаемыми перелетами, чередой выступлений, бешено сменяющими друг друга девицами. Парень искренне не понимал, как можно жить жизнью простого человека, никуда не спешить, копаться и копаться в своей песочнице. Ему постоянно требовались все новые и новые порции адреналина, причем порции увеличивались, а промежутки между ними кратно росли. За глаза его уже прозвали адреналиновым магом, обеими руками и ногами выступающего за непрекращающийся движ. Днем — очередное шоу, запись в какой-то программе, интервью желтой газетенке, энергичная тренировка в спортивном зале или что-то еще, а ночью — улетный отрыв в ночном клубе в компании длинноногих красоток и бесконечных литров алкоголя. Совсем не было времени остановиться, подумать. И лишь иногда глубокой ночью, когда на небосклоне появлялась полная луна, он всегда оставался дома, ни за что не желая выходить на улицу. Кто бы его не звал в клуб, на встречу или куда-то еще, Марк всегда отшучивался, отговаривался или просто посылал к черту. Эти ночи оказывались его расплатой, его крестом, которым он расплачивался за бесцельность своей жизни. Обычно Гарин засыпал где-то к утру, когда уже не действовали ни литры кофе, ни горсти снотворного, ни что-то другое. Его просто вырубало, словно по щелчку выключателя, и начинался сон, всегда один и тот же сон. Ему являлась давно уже почившая бабка, слывшая в округе колдуньей и особенно привечавшая своего внука. Древняя старушка, закутанная в бесформенный серый балахон и глубокий капюшон, неизменно всегда стояла прямо, не горбясь, а ее костлявый палец смотрел прямо ему в лоб. Во сне она никогда и ничего не говорила– ни слова, ни полслова. Лишь укоризненно смотрела, буравя его невероятно ясными глазами. Словно лазерный луч они прожигали его самое нутро, причиняя ему невероятную боль. Проснувшись после такой ночи, Марк всегда ощущал в себе какую-то безумную пустоту, которую сразу же бросался заполнять… очередными вечеринками, дикими выходками, бесконечными шоу и концертами. Словно животное, он торопился, бежал, никак не мог насытиться. Ему всего нужно было больше, ярче, вкуснее, богаче, лишь бы пустота внутри него куда-то пропала, заполнилась и не глодала его изнутри. Заполнить эту странную пустоту получалось не всегда. Иногда ничего не помогало: ни громкая музыка, ни отрыв в клубе или бешеная езда по улицам ночного города, ни сильнодействующее снотворное. Ничего…И в такие моменты становилось особенно страшно. Взгляд бабушки становился особенно тяжелым, а ее молчание — невероятно громким. Она не говорила ни слова, но в его ушах начинали звучать обрывки каких-то непонятных слов, звуков. Пустота внутри него сменялась странной пульсацией, словно кто-то или что-то рвалось из него наружу. Тогда Марк запирал в квартире или номере [если очередной приступ заставал его на гастролях] все двери, с литровой бутылкой виски забирался в сухую ванную и с головой накрывался пледом, словно пытаясь защититься от самого себя. Сразу же начинал пить, стараясь влить в себя как можно больше алкоголя, чтобы хотя бы на время притупить это жуткое ощущение… * * * Москва, Ленинградский проспект, 80. Клуб VK Stadium. Это представление было юбилейным, а оттого организаторы превзошли самих себя. Только одной технической аппаратуры завезли на трех фурах, установка и отладка гаджетов почти на неделю растянулась. Прогон «магических» иллюзий — детище компьютерных технологий — затянулось еще на неделю, в течение которой почти круглосуточно шла отработка каждого элемента шоу, его естественности, зрелищности и убедительности. Марк почти не спал, до потери сознания занимаясь с тренерами и педагогами. Выкладывался на полную на тренажерах, в учебном кабинете, на сцене, репетируя каждое свое движение, каждое слово, каждый взгляд. Его выход на сцену, «магические» пасы, общение со зрителями «отслеживались» под микроскопом, разбирались едва ли не на атомы. Все доводилось до автоматизма, со сцены выглядевшего его естественным состоянием и работавшего на одну единственную цель — убедить зрителей в том, что он и есть маг и кудесник Великий Мариус. В итоге все получилось, как нельзя лучше. На протяжении почти всего четырехчасового шоу зрители буквально ревели от восторга, бесновались прямо на своих местах — прыгали на месте, вскакивали на свои кресла, принимались скандировать его имя. В какой-то момент владельцы клуба даже всерьез забеспокоились о прочности несущих конструкций зрительских секций, настолько возбуждено и не сдерживая эмоций вели себя гости. — … Мариус! Мариус! Мариус! — ревела толпа, размахивая телефонами. — Мариус! Мариус! — визжали экзальтированные девицы, бросая на сцену свои лифчики и сверкая обнаженной грудью. — Мариус! Мариус! — до хрипа орали подростки, вскидывая вверх руки. — Мариус! Мариус! Из клубов искусственного дыма, заволакивавшего сцену, медленно выходил Он. Постепенно проявлялся расплывчатый темный силуэт, с каждый секундой обретавший плотность, цвета. Над головой вспыхнули лампы прожекторов, и сцену залил ослепительно яркий свет, создавая эффект густых облаков. Полное впечатление, что человек спускался с небес. — Мариус! Мариус! — бесновались люди. — Мариус! Мариус! –гуляло эхо, отталкиваясь от изгибов концертного зала. — Мариус! Мариус! И вот он уже стоит на сцене, с которой исчезали остатки клубящегося дыма. Высокий, в белоснежном смокинге, длинные русые волосы рассыпались по его плечам. С широкой улыбкой Мариус шагнул вперед и вскинул руки вверх, заставляя зрителей вскочить с мест. — Мариус! Мариус! — скандировала толпа. — Мариус! Мариус! Зрители, сидевшие на первых рядах, бросились к сцене, и тут же столкнулись с цепью из охранников. Визжавшие девицы отталкивали друг друга, пытаясь подобраться ближе. Кто-то вставал на четвереньки и пробовал так протиснуться к помосту. Кто посообразительнее засовывали крупные купюры в карманы форменных рубашек охранников, но и их ждала неудача. — Мариус! Мариус! Не обращая внимания на умоляющий шепот распорядителя в скрытом наушнике, Мариус оставался на сцене и продолжал заводить толпу. Он метался по сцене, кривлялся, кричал, размахивал руками. От накрывшей его адреналиновой волны едва не бился в экстазе. Когда же Мариус оказался за кулисами, то его уже встречал распорядитель с распростертыми объятиями: — Это же шедеврально! Восхитительно! — Я просто не верю своим глазам! Такой успех, такой успех! — захлебывался от восторга ведущий. — Просто невероятный успех! Вы только посмотрите на зрителей! Они все никак не успокоятся! Со стороны зрительного зала продолжал доноситься рокот, больше напоминающий шум морского прибоя. Он уже не накатывал, а превратился в постоянный давящий звук. — Да! Да! — прорычал сам Мариус, запрокидывая головы назад. — Да! Да! Адреналин еще играл в крови, а возбуждение от концерта и не думало отпускать. Он был словно наэлектризован. Казалось, чиркни об него спичкой, и он вспыхнет ярким гудящим пламенем. — Да! И тут в толпе, встретившей его за кулисами, он наткнулся на зовущий взгляд. Бездонные синие глаза фигуристой красотки в облегающем красном платье манили и обещали неземное удовольствие. Мариус тут же «сделал стойку». — Мариус, а если на следующей неделе еще один… — хваткий распорядитель явно пытался договориться о новом концерте, чтобы не упустить поднявшуюся волну хайпа. — Мариус, куда же ты? Парень грубо оттолкнул его с дороги, направляясь в сторону гримерки. Распорядитель в ответ даже ухом не повел, на такие мелочи он давно уже перестал обращать внимание. Хочешь большие деньги, и не такое стерпишь. Буду орать матом — матом, будут бить рожу — молчи, и даже когда пристроятся сзади — тоже молчи. Шоу-бизнес и охренные деньги, братишка. — Мариус⁈ Мариус, набери мне? Слышишь? — кричал он вдогонку артисту. — Обязательно набери! Мари… Бесполезно, тот и ухом не повел. Парень уже был у своей гримерки, возле двери которой застыли двое здоровенных бодигардов в черных костюмах с эмблемой одной из самых крутых охранных агентств столицы. Один из них предупреждающе кивнул на дверь, явно намекая на гостя или скорее всего на гостью. — Никого не пускайте, парни, — Мариус хлопнул по плечу ближайшего охранника. — Я буду занят, очень занят, — при этом ухмыльнулся и сделал замысловатое движение тазом, словно пытался им что-то подтолкнуть. — Очень занят, парни. И едва за ним закрылась дверь, как его сзади обняли. В нос ударил дорогой парфюм, в тело вонзились острые женские коготки. — Виктория Павлов… — голос охрип от возбуждения, накрывшее его в это же мгновение. И так не отошедший от напряжения выступления, он весь «встал колом». Об него в таком состоянии можно было спички зажигать. Хотя, какая там Виктория Павловна? Это на людях она, супруга его покровителя и мецената, Виктория Павловна, а наедине с ним — уже давно Виктория, Вика и даже Викусик. — … Я опять без трусиков, — жарко зашептала она, покусывая мочку его уха. Ее ладони, словно жили своей собственной жизнью, гуляя по его телу. Они задерживались на мгновение в одном месте, затем в другом, заставляя его дрожать от возбуждения. — Чувствуешь? — Да… Левой рукой Мариус с силой прижал ее к себе, правой задрал юбку, заставляя Вику испустить протяжный стон. Белья, и правда, не было, как и в предыдущие их встречи, где-то на подкорке отметил парень. — Мой Борик опять на работу свалил. Совсем не хочет молодую девушку развлекать, — шептала она, с хрустом пуговиц срывая с него пиджак, и подбираясь к рубашке. — Хорошо, что есть ты. При этих словах его рука, только что шарившая под ее юбкой, дрогнула. А как иначе? Борик, в миру Борис Викторович, персона очень серьезная, привыкшая большую часть вопросов решать самым простым и доступным для него способом — ломанием рук и ног [если провинившемуся, конечно, повезет]. Тут любой сто раз подумает, прежде чем «подкатывать» к его супруге. — Точно свалил? — хриплым голосом спросил Марк, на мгновение останавливаясь и стараясь заглянуть в ее глаза. Внутри него шевельнулось что-то похоже на тревогу или страх, но тут же исчезло, когда уже она запустила свои руки под его рубашку. Прохладные женские ладошки жадно зашарили по его телу, время от времени царапая своими острыми коготками. — Да, да… К черту, Борика! — она с такой силой прильнула к нему, что он почувствовал ее отвердевшие от возбуждения соски. Жаркое дыхание еще сильнее обожгло его шею. От женщины просто веяло страстью и желанием, чему сопротивляться было едва ли возможно. Это напоминало что-то животное, заставлявшее самца с остекленевшим взглядом набрасываться на самку во время течки. Природа, как нередко бывает, все решила за них. — Чего ждешь, я уже потекла… — К черту… Какая там осторожность? Страх? Все это, как морская волна на побережье, смыла животная страсть, охватившая их обоих. Трещала ткань, мешавшая одежда летела под ноги. Он подхватил ее на руки и с силой прижал к стене гримерке. Подол ее платья уже был задран чуть ли не до лопаток, а его брюки скользили по ногам вниз. — Раздвинь нож… И в этот момент кто-то замолотил в дверь. Хлипкая филенка, закрытая на засов, ходила ходуном, содрогаясь от сильных ударов. Наконец, жалобно хрустнув, засов вывернуло и дверь распахнулась настежь, пропуская внутрь злого, как сто чертей, красномордого толстяка. — Вот же, суки! Так я и знал! — прорычал тот самый Борик, который в этот момент должен был быть на работе и «делать» очередную сотню миллионов. — Убью… Смотревшие исподлобья глаза налились кровью. Лицо было уже не красным, а скорее багровым от дурной крови. Хрустнули пальцы, сжимаясь в кулаки. Точно убьет, никак сомнений. — Суки. В крошечной гримерке словно разбушевалось торнадо. Бывший боксер, если и растерял былую форму, то явно не позабыл, как бить. Его кулаки замелькали в воздухе, нанося удар за ударом. Вику сразу же «срубило», отбросив в сторону и приложив к стене, где она и затихла. Мариусу поначалу «повезло» больше. От первых ударов он успел увернуться, а вот последующие попали точно в цель, гася в его глазах свет. — Убью, убью, — рычал, как зверь, разбушевавшийся мужчина, когда его оттаскивала охрана. — В асфальт закатаю, суки. — Борис Викторович, Борис Викторович, хватит! В коридоре же камеры… Хватит! У него кровь, об угол ударился и бошку, похоже, проломил! Борис Викторович, хватит ему! Неудачно упавший, Мариус снова и снова пытался подняться. Ладони скользили в кровь, не давая опереться на руки. Дергалась голова, ставшая, вдруг совершенно неподъемной. — Ну че, урод, нормально присунул? Сладко, сучонок? — с нескрываемым злорадством на лице к нему наклонился Борис Викторович. Чувствовалось, что толстяк прямо наслаждение испытывает от происходящего. — Благодари Бога, что так сдохнешь, от пробитой башки. Будь у меня побольше времени, я бы тобой позанимался, поломал бы тебя, как следует… А эту тварь сегодня же на Филиппины полетит, в самый зачуханный бордель, чтобы отработать те бабки, которые я в нее вбухал… Только Мариус, а точнее Марк, его уже не слышал. Агонизирующий от потери крови мозг показывал ему то, от чего он столько лет прятался — его старенькую бабушку. Все было, как и всегда — ее скрюченный палец целился ему в лицо, а ее пронзительный, полный упрека, взгляд — прямо в душу. Единственное, что было новым, — он вдруг услышал ее голос, негромкий, ворчливый и такой родной: — … Ну, внучок, наигрался? Вижу, что наигрался, а сейчас пора и честь знать… Долго я тебя ждала, внучок. Дождалась, значит-ца, вот. Один ты у меня по родной крови остался, а значит и наша родовая Сила должна к тебе перейти… Только поспеши, внучок, сильно поспеши. Ведь, времени у тебя почти не осталось, жизнь по капельке уходит. Отвечай, берешь Силу или нет? На какое-то мгновение лицо у Мариуса приобрело осмысленное выражение, и он смог выдавить из себя: — Бе… ру… * * * Где-то… Сила — стихия капризная, ветреная. В одном случае «течет» медленно, как величественная Волга, неспешно огибая берега, опоры многочисленных мостов. В другом случае она «бурлит», «кипит», «брыкается», то возносясь на свою вершину, то устремляясь к самому низу. Никогда нельзя быть уверенным в Ней. Вот и в этот раз, она показал свой непростой нрав. Принять-то приняла, но мимоходом в другое место и время. 2. Новое тело, новая жизнь * * * Другое время и место Дом барона Воронцова За огромным обеденным столом сидели двое. Во главе задумался сам хозяин — барон Александр Воронцов, черноволосый мужчина немного за пятьдесят, пусть и рано погрузневший, но все еще сохранявший остатки былой стати и силы. Рядом, по правую руку от него, находилась его супруга — баронесса Алисия Воронцова. Черноволосая женщина была ослепительно красива — тонкие черты лица дышали молодостью, свежестью, пухлые губы и огромные голубые глаза напоминали о невинности. Однако все портило злое выражение ее лица. — … Господин барон изволит совсем не замечать того, что происходит с его сыном. Барон Воронцов поморщился, словно от сильной зубной боли. Когда супруга начинала обращаться к нему таким официальным тоном, то сомнений не было никаких — намечался очередной скандал. Через несколько мгновений она, как и всегда, станет обвинять его в жестокосердии, невнимании и, естественно, в отсутствие любви. Как итог, после бесконечных обвинений, слез и заламывания рук с ее стороны, он опять останется виноватым и вынужден будет со всем согласиться. — Ваш отпрыск совершенно невыносим. Видит Всевышний, я делала все, что в моих силах, чтобы заботиться о нем, как о собственном сыне. Конечно же, вам господин барон, легче не замечать моих бессонных ночей рядом с вашим сыном, моих слезы от его оскорблений. У мужчины дернулась щека. Все, и правда, шло к скандалу. — Он демонстративно не замечает меня. Делает вид, что не слышит, когда я обращаюсь к нему. Если же слышит, то все принимает в штыки. Разве так себя ведет послушный настоящий баронет? Разве такое поведение не бросает тень на вас, как на главу рода Воронцовых? В руках у женщины, словно по мановению волшебной палочки, появляется белоснежный кружевной платок. Это был верный признак того, что сейчас появятся слезы. — А вы подумали, каково мне ощущать эту ненависть? Я ведь не каменная статуя, а живой человек, и мне больно! — в уголках ее глаз сверкнули слезинки, которые она тут же промакнула платком. — У меня болит вот здесь, здесь, господин барон! Послушайте, как стучит мое сердце. Она схватила его руку — то же безотказный и много раз испытанный прием — и приложила к лифу своего платья. Стрельнула в него глазами, полными слез, и силой вжала мужскую ладонь в свою грудь. — … А его вчерашнее падение с лестницы? Не дай Всевышний, если это станет известно в обществе! Вы понимаете, какие тогда пойдут слухи⁈ Ведь, могут договориться и до того, что баронет Воронцов не просто слабосилок, но и слабоумен… А знаешь… знаешь, что он недавно мне сказал? Платок снова оказался у глаз, словно она едва сдерживает слезы. Ее плечи задрожали, и она с невыносимой болью в глазах посмотрела на супруга. — Он… Он… — баронесса всхлипнула. — Когда мы остались одни, он сказал, что ненавидит меня и желает мне смерти. Но почему? Что я такого ему сделала? Почему он так относится ко мне? Может быть ты мне ответишь? Скажи, что я не так делаю? Александр, ты же знаешь, что я всегда желал ему только добра. Она промакнула глаза платком, но слезинки все равно скользнули по ее щекам. В глазах застыло полное ощущение трагедии и растерянности, отчего кровь кипела в жилах. Бедная женщина казалось просто разбитой. — Я просто не знаю, что мне еще нужно сделать… Я боюсь, Саша… Понимаешь, боюсь… А если он попытается что-то сделать с нашим сыном? Если мы не уследим за ним? Я вижу, как он смотрит на нашего Кирочку. Он, как самый настоящий зверь, Саша. Что мне делать, скажи? Барон вновь ничего не сказал, лишь ниже опустил голову. Не возразил ни словом, ни взглядом, а значит согласен с ней. Совершенно так, и никак иначе. Сдерживая довольную улыбку, баронесса выпрямила голову. — Александр, ты же понимаешь, что больше нельзя откладывать это решение… В ее тоне уже не было слез и обиды. Сейчас она выглядела заботливой матерью, которая всей душой печется о своем сыне [пусть он и пасынок]. — Военное училище — это лучший вариант для Марка, и всего нашего рода, — убеждала она мужа, все еще не выпуская его ладонь из своих рук. — Жесткая дисциплина пойдет ему только на пользу, раз и навсегда приучив его к порядку и ответственности. Ты же сам не раз говорил, что эту школу должен пройти каждый дворянский отпрыск. Не торопясь, очень умело, она приводила барона к одному единственному решению, которое ее полностью устраивало — отправке своего пасынка в военное училище. Естественно, их общий сын, младшенький Кирилл оставался здесь, с ними, и, согласно старому имперскому закону, принимал на себя обязательства наследника баронства. Конечно же, обязательство было временным, и действовало до тех пор, пока продолжалось обучение в училище. Но ведь служба кадета трудна и непредсказуема. И кто знает, что может случиться во время опасных полевых выходов или практических занятий магией? Может так статься, что в один прекрасный день временное обязательство превратиться в постоянное и ее Николай станет полноценным наследником, а потом и бароном. Особенно, если этому делу немного помочь… — Да… Вдруг раздался тихий голос барона. Он поднял голову, и по выражению его лица она все поняла –все получилось именно так, как она и хотела. Супруг согласился с ней. — Ты, конечно же, права, душа моя. Больше нельзя закрывать глаза на то, что с ним творится. Я слишком попустительствовал его поведению… Его матушка, покойница, разбаловала… Баронесса поджала губы, что непроизвольно делал всякий раз, когда при ней кто-то поминал ее предшественницу. — Я принял решение — мой сын, Марк Воронцов, баронет Воронцов, завершит этот курс гимназии и немедленно отправится в Николаевское военное училище, — громким голосом произнес он, словно давая клятву себе и другим. Едва слова прозвучали, как на сверкнула баронская печатка на его руке — значит, клятва принята покровителем рода. — Как только сын поправится, я извещу его об этом решении. А сейчас, душа моя, позволь покинуть тебя. Меня зовут дела службы. Он мягко сжал ее ладони, и вышел из столовой, оставив супруг одну. — Вот и славно, — Алисия с облегчением выдохнула. Этот разговор, несмотря на всю ее выдержку, дался ей очень и очень непросто. Но, главное, все закончилось именно так, как она и мечтала. — Теперь все будет иначе, по-моему. Наполнила красным вином бокал, и сделал большой глоток. Налила снова, и вновь сделал глоток. В ее глазах появился блеск, щеки порозовели. — Наконец-то, я избавлюсь от этого бельма! — с чувством выдала она, ставя на стол опустевший бокал. — И Кирочка получит то, что ему причитается по праву. А этот, ублюдок, пусть там сдох… Тут она резко вздрогнула и резко обернулась. Не дай Всевышний, кто-то из слуг ее услышит. Они все тут чуть ли не с младенчества служат роду Воронцовых, и сразу же донесут на нее. — Осторожнее, сестренка, нужно быть осторожнее, и тогда все будет именно так, как ты хочешь, — одними губами произнесла она. — Нужно немного потерпеть, совсем немного. Баронесса чуть помолчала, и вдруг улыбнулась. Правда, улыбка получилась нехорошая, зловещая, отчего исказились черты ее лица, сделав его значительно старше, чем она была на самом деле. Посмотришь, а за столом сидит не молодая женщина, самая настоящая старуха с заострившимися скулами, носом и горящими глазами. — Наконец-то, он разозлился, а то ничем его не проймешь… Злорадно усмехнулась, вспоминая, как дергалось у барона лицо. Самый, что ни на есть верный признак того, что он едва сдерживается от бешенства. — Это я хорошо придумала. Надеюсь, он наконец разберется со своим ублюдком. Сколько я еще должна его терпеть? Год, два, всю жизнь? А мой Кирочка останется не удел? Чего тут скрывать, баронесса всеми фибрами души ненавидела своего пасынка. С самого своего появления здесь в качестве хозяйки дома она видела в Марке лишь одно — угрозу для своего потомства. Когда же у нее родился мальчик — Кирилл — женщина, и вовсе, потеряла покой. С каждым новым днем, как рос малыш, крепчал и ее страх. Пасынок для нее окончательно стал чудовищем, зверем, который, достигнув совершеннолетия, обязательно уничтожит ее ребенка. — Нет, нет, это я тебя уничтожу, — с ненавистью шептала она, остекленевшим взглядом уставившись куда-то вдаль. Желтым цветом вспыхнули глаза, признак магического всплеска. Ничего не замечая, она все сильнее и сильнее сжимала бокал с остатками вина. Вдруг, тихо звякнув, стекло рассыпалось, а белоснежная скатерть окрасилась красным — кровью и вином. * * * Дом барона Воронцова Небольшая спальня, расположенная на втором этаже родового дома Воронцовых сейчас напоминала больничную палату, а никак не комнату подростка. С большого письменного стола исчезли учебники, тетради, ручки и карандаши, вечные спутники гимназиста. Взамен появились разнокалиберные склянки, на этикетках которых красовались непонятные наименования лекарств. Внушительную книжную полку, упиравшуюся в потолок, прикрыли белоснежной простыней. На одном из кресле остался лежать медицинский саквояж, оставленный доктором, на другом кресле дремала уставшая сиделка. Все это Марк разглядывал с диким удивлением с самого момента своего пробуждения. Стараясь не делать лишних движений, он медленно водил головой по сторонам, стараясь увидеть как можно больше. И пока вопросов было столько, что хотелось громко и с чувством выругаться, а может и запулить чем-то тяжелым в стену. — Где это я? — наконец, он выдавил из себя первый, и пожалуй, самый главный, вопрос. — В больнице что ли? Неужели, Борик, чертов бегемот, меня сюда отправил… Нет, какая еще к черту больница? Слишком богатые хоромы для больницы, слишком странные хоромы… Он едва не слышал, как от усиленных раздумий в его голове с хрустом проворачиваются пресловутые шестеренки. Но как бы не метались его мысли, Марк раз за разом приходил к тому, что произошло в гримерке. — … Я же точно помню, что умирал. Сначала этот урод приложил, а потом ударился об угол стола. Везде была кровь. В башку всякая белиберда лез… И тут он вспоминает, что это была за белиберда. Перед глазами вновь всплыло укоризненное лица бабушки и ее скрюченный палец, нацеленный прямо ему в лицо. — Эх, бабуля, бабуля, это, получается, твои фокусы? — Марк на убранство комнаты смотрел уже другими глазами, сразу же подмечая необычные вещи. До него стало доходить, что все вокруг него, да и он сам, изменилось. Ничего уже не было и не будет прежним. — Выходит, не зря тебя называли ведьмой… Я, конечно, рад, что живой, на что ты меня подписала? Что я тут делаю? Ох, б…ь! Его взгляд, наконец, падает на руки — худые руки мальчишки с узкими ладонями, на пальцах которых обгрызенные ногти, царапины. А где, скажите на милость, его руки, его настоящие руки с маникюром, сделанным за бешенные деньги? Где его перстень с бриллиантом? — Что это за худосочные палки, едва прикрытые кожей? — Марк не полнился, и отвернул одеяло, чтобы получше рассмотреть того, на чьем месте оказался таким чудесным способом. — Я дрищ… Парнишка, и права, был весьма худоват. Не дрищ, конечно, но пары десятков кило массы при его немалом росте точно бы не помешали. — Ну, бабуля, ну и подкузьмила! — то ли с осуждением, то ли с восхищением пробурчал парень, не переставая вертеть головой. Ведь, вопросов, по-прежнему, было гораздо больше, чем ответов. — Ты куда, черт побери, меня закинула? И, главное, в кого? И последнее, похоже, он выдал чуть громче, чем следовало, что и разбудило сиделку. Миловидная женщина лет тридцати в премилом голубом платье, белом переднике и такого же цвета чепчике, немедленно открыла глаза. Мгновение таращилась на него, а потом вскочила на ноги, и, как пушечное ядро, вылетела из комнаты. — Чего это она? — Марк недоуменно почесал подбородок. — Неужели я такой страшный, что девушки от меня теперь бегать станут. Черт, хреново, если так. Кстати, а вот и зеркало… Он вытянулся и схватил небольшое зеркальце, лежавшее на столе. Похоже, сиделка забыла, пока с ним сидела. — Хм, нормально. Ничего, не урод, — вертел перед головой зеркальцем, поворачивая его то так, то эдак. — Обычный подросток… Зашуганный только почему-то. Но кто это не исправит, как не Великий Мариус? У парня, смотревшего на него из зеркала, и правда, был затравленный вид. Эдакий одинокий волчонок, окруженный здоровенный волкодавами, он смотрел без всякой надежды во взгляде. Хотя… — Нет, брат, подожди-ка, — прищурился Марк, еще более внимательно вглядываясь в зеркало. — Если присмотреться, не похож ты на жертву. Ты, конечно, будешь терпеть, будешь долго терпеть, а в какой-то момент возьмешь и воткнешь нож обидчику в брюхо. Говорят, в тихом омуте черти водятся. Ничего, ничего, братишка, разберемся. О, идет кто-то… Из коридора послышались грузные шаги, то и дело прерываемое тяжелыми вздохами. Похоже, совсем не худышка приближался. У двери шаги затихли, кто-то кашлянул, дверь пошла вперед и на пороге появился полный старичок в круглых очках и небольшой профессорской бородкой. Он встал почти у самой кровати и с нескрываемым удивлением уставился на парня. Причем смотрел так, словно на его глазах покойник из могилы встал. — Просто удивительно, — с придыханием пробормотал доктор, а то что это доктор сомнение уже не было. Слишком уж профессионально он незнакомец осматривал парня. — Прошу вас баронет открыть рот и показать язык. Прошу вас, смелее, смелее. Пожав плечами, парень открыл рот и показал язык. Правда, не удержался и созоровал — скорчил веселую гримасу. — Настроение, значит, отличное, — добродушно усмехнулся старичок, сразу же отметив веселость своего юного пациента. — Хорошо, очень хорошо. Выходит, дело на поправку идет. А я, признаться, начал уже думать, что ваша травма безнадежна. Давайте-ка, посмотрим как там ваш затылок. В его руке появился небольшой медальон с синим камнем в центре, от которого распространялось странное мягкое свечение. Марк заинтересованно скосил глаза, когда медальон повис над его головой. — Хм, хорошо, прямо замечательно, — едва не мурлыкал доктор, примечая что-то, что понятно лишь ему одному. — Почти никаких следов не осталось. Я бы даже сказал, что чудненько. Медальон продолжал раскачиваться на цепочке, даря тепло и спокойствие. Марк от наслаждения даже глаза прикрыл, так ему было хорошо. В этот момент дверь комнаты снова скрипнула, пропуская внутрь эффектную брюнетку с недовольным выражением на лице. Она вошла стремительно, по-хозяйски, и с такой ненавистью уставилась на Марка, что у того натурально кошки на душе заскребли. — Магистр Госли, что здесь происходит? — задрожал голос у женщины. — Вы же вчера сказали, что не справитесь, что он… что не встанет. Как же так? Старичок с профессорской бородкой тут же развернулся к незнакомке, широко улыбнулся и развел руками. — Даже не знаю, что вам и ответить, госпожа баронесса. Еще вчера дела вашего пасынка были очень плохи, и я был готов биться об заклад, что он останется прикованным к постели на долгие месяцы, если не годы. Сейчас же скажу прямо противоположное — юный баронет практически здоров. Лечебный артефакт показал, что от травмы не осталось и следа. Сутки постельного режима, хорошее питание и он будет в полном порядке. Словом, произошло настоящее чудо, и никак иначе. Марк весь «превратился» вслух, буквально впитывая в себя все, что слышал. Сейчас ему, как воздух, нужна была любая информация об этом мире, о себе и окружающих его людях. — Говорите, что с ним все в порядке? — проговорила женщина, переводя задумчивый взгляд с доктора на парня. — Тогда почему он молчит? Или вы чего-то не договариваете, доктор? Парню показалось, что в ее голосе мелькнула радость. Неужели она желал ему зла? — Я ничего не скрываю от вас, госпожа баронесса. В моих правилах, всегда говорить пациенту ровно то, что с ним и происходит, — с укором заметил доктор. — Уверен, что с юным баронетом все в полном порядке. — Эй, ты меня слышишь? Женщина требовательно посмотрела на Марка, и, похоже, ему нужно было что-то ответить. Только что ответить, и, главное, как? Кто она ему? Мачеха, кажется. Доктор несколько раз назвал парня пасынком. Тогда, как он должен ее называть? — Ты меня слышишь? — судя по тону, она явно теряла терпение. Решив больше не гадать, Марк брякнул первое, что ему пришло на ум: — Слышу, матушка. Я очень хорошо тебя слышу. Та от услышанного аж затряслась. Побледнела, губы превратились в две тонкие полоски. Выдержала небольшую паузу, и лишь потом ледяным голосом отчеканила: — Не сметь, слышишь, негодный мальчишка, не сметь называть меня матушкой! Для тебя я госпожа баронесса, и никак иначе. И только попробуй меня еще так назвать. Окатив Марка напоследок ненавидящим взглядом, она резко развернулась и вышла из комнаты. Почти сразу же следом вышел и доктор, виновато сгорбившись и стараясь не глядеть на парня. Дверь за ними закрылась, и Марк снова остался совершенно один. — Бабуля, твою Бога душу мать, ты куда меня отправила⁈ — с округлившимися глазами парень вскинул руки к потолку. — Что это за серпентарий⁈ И, черт вас всех дери, почему светился тот медальон? * * * Дом барона Воронцова Марк с трудом дождался ночи. Едва в доме стихли все звуки, он открыл глаза и откинул одеяло. Сейчас можно было не притворяться, что он спит глубоким сном. Наступила ночь — самое время, чтобы как следует осмотреться вокруг. Ведь, вопросов у него, по-прежнему, слишком много. — Главное, не дергаться, главное успокоиться, и тогда ошибок не будет, — шептал парень, настороженно вслушиваясь в тишину. Решил для надежности еще немного выждать, а потом уже действовать. — И правда, отчего мне психовать? Я жив и почти здоров. И пусть меня черт знает каким образом забросило в какого-то пацана. Главное, я жив… Эта легкая психологическая накачка его немного взбодрила. Действительно, чего сходить с ума, беспокоиться? Прошлую жизнь все равно уже не вернуть. Да и пошла она к черту! Он и здесь прекрасно устроится. — Я тут такое отгрохаю, что все просто охренеют. Ведь, я сам Великий Мариус, — не сдержавшись, Марк тихо хохотнул. И в самом деле, смешно прозвучало. — Ладно, дружище, хватит сам с собой болтать. Давай-ка мы немного тут пошаримся. Это ведь твоя комната, а значит, я обязательно здесь что-то найду — что-то личное. Ему нужно было понять, чем он, баронет Воронцов, «дышит», какие у него интересы, и тайны, в конце концов? Вот для этого и понадобился небольшой обыск. — Ну, Марчелло, делись своими секретами. Где хранишь те самые журналы, фоточки… для здоровья? Ведь, подружкой здесь и не пахнет. Он по-хозяйски оглядывал комнату. Лунного света из окна было более чем достаточно, чтобы видеть. — Так… Я ведь — это Он, а значит, это я точно должен знать, где здесь тайник или секретный ящик. И куда бы я спрятал то, что никто не должен увидеть? Марк медленно пересек комнату. Остановился у противоположной стены и стал смотреть оттуда. — Однозначно, нужно проверить письменный стол. Если что-то и прятать, то только там. Кивнув самому себе, он подошел к большому письменному столу у окна и стал его обшаривать. К сожалению, там ничего интересного не оказалось. Нашел лишь обычную канцелярскую и ученическую дребедень — запасные ручки, много цветных карандашей, краски, тетради, разной степени потертости ластики. Вот, пожалуй, и все находки-сокровища. — Стоп, а чего это я туплю? У меня же под носом целый книжный шкаф! — его взгляд остановился на здоровенном книжном шкафу, накрытом простынею. — Это же идеальное место для тайной захоронки. Видит Бог, я бы и сам там что-нибудь спрятал. И предчувствие его не обмануло. На второй снизу полке Марк, и в самом деле, нашел нечто, что скорее всего и даст ответы на многие вопросы. — Это сто процентов мой дневник! В его руках оказалась увесистая тетрадка под сотню с лишним страниц. Это на глаз, а на самом деле могло быть и больше. Коричневая обложка по фактуре напоминала кожу — плотная, немного бугристая. Уголки обложки искусно скреплены бронзовыми уголками, а сбоку красовалась небольшая металлическая застежка. Открыть дневник сразу не удалось. Напоминавшая замок застежка вцепилась в обложку и явно не собралась сдаваться. Похоже, нужен был ключ. — А ключика-то не видно, совсем не видно, — задумчиво пробормотал парень, пристально вглядываясь в ту самую полку. — Может это и не замок, вовсе? Марк некоторое время пыхтел над тетрадкой, дергая ее во все стороны, по-всякому поворачивая. И когда его терпение стало иссякать, произошло нечто странное– обложка тетрадки вдруг ощутимо потеплела и с тихим щелчком застежка вышла из паза. — Интересно… Его сразу же обуял профессиональный интерес. Ведь здесь попахивало не просто фокусом, а фокусом с большой буквы. — Ну-ка, поэкспериментируем. Через десять — пятнадцать минут его мытарств стало ясно, что никаким фокусом здесь и не пахло. Он не обнаружил ни особой кнопки, ни скрытой застежки, ни каких технических штучек, которые бы ему объяснили сам принцип. — Прямо какая-то маги… Слово «магия» парень так и не произнес до конца, рот захлопнул. Ведь, выходило, что дело, действительно, в магии. Застежка дневника открывалась ровно тогда, когда он внутренние желал этого. Этот момент Марк особенно хорошо прочувствовал: внутри него формировался некий посыл-приказ-желание, и механизм дневника тут же отзывался теплом и спокойствием, как верная собачонка при виде хозяина. — Вот, значит, дело в чем. Получается, и медальон в руках доктора тоже из этой серии… Бабуля, вот это ты меня забросила… Тут есть самая настоящая магия! От понимания этого его с головой накрыло волной восторга. Марк едва сдержался, чтобы не заорать от счастья. Ведь, он всю свою жизнь мечтал о чем-то подобном. Ради этого невероятного ощущения волшебства он тогда и пошел в цирковое училище, а потом руками и ногами и ухватился за предложение играть на сцене Великого Мариуса, невероятного кудесника. Когда прошла радость и он немного пришел в себя, Марк снова взялся за дневник. Ночь явно близилась к концу, а он еще не прочитал ни страницы. Нужно было поторапливаться. Ведь, утром родственники опять к нему пожалуют, а он «не копенгаген ни в чем». — Так, так… Первые страницы тетрадки не принесли ничего важного. Здесь была обычная подростковая дребедень — мысли, переживания, какие-то непонятные рисунки, немного корявых стишков. Словом, с десяток страниц можно было смело пролистнуть. — Хм… Марк листал страницы, бегло просматривая их содержимое, пока, наконец, не замер. — Вот, значит, почему тот старичок называл парня пасынком. Оказалось, та статная женщина с недовольным лицом, что вошла в комнату вслед за доктором, была мачехой парня. Теперь-то кое-что начинало проясняться. — Ни хрена себе! Братишка, да тебе не позавидуешь,– скрипнул зубами Марк, задержавшись на одной из страниц. — Они тут совсем берега попутали… 3. Вот это привалило… новых проблем. Как будто старых было мало * * * Дом барона Воронцова Марк закрыл дневник лишь тогда, когда солнце уже начало подниматься над макушками высоченных сосен за окном. Быстро положил заветную тетрадку на место, и сразу же юркнул в кровать. Пользуясь постельным режимом, о котором вчера говорил доктор, можно было попробовать немного поспать. — Черт, уснешь тут… Какой тут спать? После прочитанного в дневнике сна, вообще, ни в одном глазу не было. Все внутри него бурлило от злости, хотелось встать, раскрыть настежь окна и как следует выругаться. — Братишка, они совсем тебя загнобили. Скрипнув зубами от бессилия [сейчас, нельзя было рыпаться, нужно было терпеть и ждать, терпеть и ждать], Марк с головой завернулся в одеяло, чтобы со стороны было видно бесформенную кучу — спящего больного. Сам же в этот момент стал размышлять над тем, что ему стало известно за последние несколько дней. — Итак, имеем мы следующее… Несмотря на все его первоначальные восторги, картина складывалась далеко не радостная, а скорее печальная или даже трагичная. Стараниями бабки-колдуньи его забросило в тело парня-тихони, доведенного до последней стадии отчаяния. Судя по последним страницам дневника, местный Марк даже всерьез задумывался о самоубийстве. Слишком уж часто звучали его фразы о «скором спокойствие», о «месте, где его больше никто не будет доставать и мучить», о «встрече с мамой» и др. Не было никаких сомнений, что парень не раз уже подумывал о том, чтобы свести счеты с жизнью. С похожими разговорами Марк уже сталкивался, к сожалению. Его младший брат в свое время попал в одну из первых подростковых групп смерти, ставших позднее печально известными под названием «Синий кит». Вот точно такие же вещи он и встречал в чатах, в которых часами сидел брат. Там тоже говорили о том, что никто их не понимал, что вокруг жестокий мир и ничего хорошего так и не случится. Точно также бедные подростки видели один единственный выход из так и не принявшей их реальности –самоубийство. — Тебе не было покоя дома, не было покоя в гимназии, и вообще нигде. Странно, что у тебя раньше крыша не поехала, и ты не выпрыгнул из своего окна. В гимназии, где учился парень, над ним издевались по весьма тривиальной причине. Он единственный из всего класса был так называемым магом-слабосилком, как в простонародье называли одаренного с очень слабым магическим даром. Его сил хватало лишь на всякие безделушки, наподобие замочка дневника или слабенькой иллюзии, которая развеется через пару минут. У остальных гимназистов, напротив, магический дар не просто проявлялся гораздо сильнее, но еще и рос. К тому же в классе было полно аристократов, с презрение смотревших на любого, кто менее знатен. Словом, Марку и здесь не повезло. В тот кусок из дневника, где говорилось о магии, Марк вчитывался с таким вниманием, что глаза заболели. Очень уж хотелось больше узнать про свои магические способности. Ведь, даже у мага-слабосилка что-то должно быть? Но к сожалению, о самих способностях в дневнике собственно ничего и не было, а лишь одни переживания. — Хреново быть изгоем, братишка, — посочувствовал парень, переворачивая очередную страницу. Марк почувствовал, как к горлу подступил плотный ком и стало тяжело дышать. В памяти, словно специально всплывали те места из дневника, в которых описывались издевательства над ним. Вот он раскрывает портфель, а там лежит мертвая кошка с вспоротым брюшком. Его тетрадки, книжки, аккуратно уложенные друг к другу, оказались покрыты застывшей кровью, склизкой слизью. Или вот его зажали в угол на каком-то пустыре и забросали комками жидкой грязи. Причем бросали до тех пор, пока он не оказался покрыт ею с головы и до ног. Так и пришлось ему возвращаться домой в виде грязного бездомного или попрошайки. Но хуже всего было то, что его травили и дома, то есть там, где он должен был в полной безопасности. Причем все, судя по всему, делалось очень грамотно, тщательно, последовательно. Даже через страницы дневника ощущалось та бездна отчаяния, в которую загнали парнишку. — Это же классика жанра, — бормотал Марк, прекрасно понимая, что виновника всего этого искать не нужно было. Даже без подсказок было ясно, что травила парня его мачеха. — Его сводила в могилу та стерва. То-то у нее холеная мордашка скривилась, когда увидела меня в кровати — живого и здорового. Подожди, получается и это странное падение с лестницы, о котором говорил доктор скорее всего не было случайностью! Марк пытался вспомнить хоть что-то, но его память была чиста, как у младенца. Приходилось с горечью признавать, что про падение он ничего не знает. — А батек какого хрена ничего не делает? — пытался возмутиться он. — Слепой, и не видит, что творит эта бабенка? Судя по всему, его мачеха была еще тем комбинатором, на людях тщательно играя роль заботливой и понимающей мамочки. Когда же они оставались наедине, то тон ее голоса, а, главное, поведение, моментально менялись. Она начинала «говорить через губу», напрочь забывала про его имя, и обращаясь к парню исключительно, как «Эй, ты». В его адрес звучали постоянные придирки — он то не так сделал, это сделал не эдак, посмотрел слишком нагло или ответил непочтительно. На первый взгляд мелкие придирки и пустые замечания, которые можно пропустить мимо ушей или, вообще, внимания не обращать. Но они звучат каждый день, утром, днем и вечером, прямо в лицо и за спиной, поневоле в петлю полезешь. — А тут у нас что еще? — где-то в середке дневника он наткнулся на небольшую фотокарточку с оторванным краем. Похоже, это была часть какой-то большой фотографии, от которой аккуратно оторвали кусочек. — Ну, конечно, куда мы без смазливой женской мордашки? Правда, хороша чертовка… Снимок был черно-белый, четкий контрастный, и девушка на нем казалась живой. Она сидела на стуле с идеально ровно спиной, изящно сложив руки на коленях. Голова чуть склонена влево, глаза прищурены, а на губах играла лукавая улыбка, словно она думала о чем-то приятном. Строгое гимназическое платье в нужных местах изгибалось, обтягивая фигуру, как перчатка. Словом, неудивительно, что Марк сох по ней. — Черт, только этого мне еще не хватало. Нутром чувствую, что от этой девахи у меня будет столько проблем, что мама не горюй. А парень, судя по дневнику, точно влюбился. В записях целые листы были посвящены этой Ольге Ардо, где Марк рассказывал, как она сегодня на уроке выглядела, что говорила, как смеялась. Фантазировал, что когда-нибудь наберется смелости и заговорит с ней, а может быть даже пригласить прогуляться с ним. — Детский сад, штаны на лямкам… В самом деле, поржал бы, да ситуация хреновей некуда. Стихи Марк даже читать не стал. Первые строки мазнул глазами, и перелистывал страницу. Ситуация и так была ясна, как никогда. — Что-то совсем кисло получается — я конкретный ботан, безнадежный влюбленный, изгой в гимназии и дома, и очень возможно скорый покойник… Кто знает, что меня еще ждет? Может, ночью запутаюсь в одеяле и задохнусь? Или опять свалюсь с лестницы и уже окончательно сломаю себе шею? Или подавлюсь костью за обедом? Или одноклассники из гимназии где-нибудь в озере утопят? Спасибо, бабуля, удружила. * * * Дом барона Воронцова После всего этого забыться сном ему, к сожалению, не удалось. Едва Марк закрыл глаза и задремал, как его уже кто-то энергично тряс за плечо. Спросонья он даже попытался отмахнуться, но без толку. Его вдруг с такой силой тряхнуло, что у него зубы клацнули и перед глазами звездочки заплясали. Хорошо, что вдобавок еще не выругался. — Немедленно встать! — рявкнул кто-то прямо в лицо Марка. — Почему ты еще в постели⁈ Магистр Госли мне сказал, что ты совершенно здоров! Пуча глаза, Марк от неожиданности вытянулся по стойке смирна. Ему на мгновение почудилось, что он снова очутился в армии, а на него с самого утра орет горилоподобный сержант Мамаев. Но продрав глаза, понял, что ошибся и вместо сержанта над ним навис совершенно другой человек — грузный, высокий, и невероятно злой. Парень смотрел на незнакомца, и выражение — «метать из глаз молнии» — ему совсем не казалось обычной фигурой речи. У мужчины они, и правда, светились, отчего у Марка по спине побежали мурашки с кулак. — Вижу, ты совсем забыл, кто ты такой! Ты баронет Воронцов, наследник рода, а не отпрыск какого-то грязного лавочника и не можешь сутками валяться в постели! И вообще, посмотри на себя! Мужчина вытянул руку и с такой силой ткнул в парня указательным пальцем, что тот свалился на кровать. — На кого ты похож⁈ В комнате бардак, все стоит верх дном! Волосы грязные, торчат в разные стороны! Права Алисия, определенно права — ты не баронет, а капризный, глупый и неблагодарный мальчишка! И не сметь отворачиваться, когда с тобой говорит твой отец! У Марка от удивления челюсть поползла вниз. Оказывается это отец, родная кровь, так с ним разговаривал! Как с ничтожеством, как с каким-то недоумком и пустым местом! — Все, хватит испытывать мое терпение! — барон, а сомнений уже не было, что это именно барон, в ярости ударил кулаком по столу, смахнув в сторону ученические тетради и книги. — Алисия сбилась с ног, чтобы тебе угодить, а что делаешь ты? Через губу, значит, с ней разговариваешь, да⁈ Не слушаешь ее, так? Ты живешь в моем доме и смеешь угрожать своей мачехе? Парню даже слово не давали вставить. Эмоции бурлили через край, одни обвинения шли за другими. И Марку оставалось лишь молчать, да хлопать глазами. — С сегодняшнего дня все будет по-другому! В этой комнате будет армейский порядок, все будет лежать строго на своих местах! Гимназический костюм станешь чистить, гладить сам, а не горничная! Буду проверять каждое утро. И не дай Бог, я снова услышу от Алисии на тебя хоть одну жалобу! Ты меня понял? Марк медленно кивнул, глядя прямо в налитые кровью глаза отца. Сейчас с ним можно было лишь соглашаться, а никак не спорить. Ему что ни говори, что горох об стенку. — И еще… — барон сделал паузу, но тут же продолжил. — Доучишься в гимназии этот год, а потом поступаешь в Николаевское военное имперское училище. Надеюсь, там из тебя сделают настоящего мужчину, а не того мямлю, что я сейчас перед собой вижу. А если, что-то пойдет не так, то род Воронцовых получит другого наследника. Я все сказал! Барон напоследок окинул его презрительным взглядом, и вышел из комнаты. Даже после его ухода в воздухе продолжало «висеть» напряжение, которое Марк физически ощущал кожей. Казалось, дернись и все вокруг затрещит от электрических разрядов. — Это что сейчас было⁈ Марк повернулся к зеркалу, в котором отразилось его охреневшее лицо — челюсть отвисла, глаза того и гляди, из орбит вылезут. — Что за дерьмо тут творится? Они тут совсем охренели всех собак на парня вешать? У него и так в голове один туман, а тут еще вопросов добавилось. Что это за наезды? Когда и кого он не слушался? Кого оскорблял? О какой, к черту, расхлябанности шла речь? И в качестве вишенки на торте — какое-то еще военное училище? — Это бред какой-то! Казалось бы, Марк едва-едва все более или менее разложил по полочкам: он баронет и при этом сирота при живом отце, ботаник с едва заметным магическим даром, за что регулярно отхватывал от сверстников в гимназии. А теперь все опять «накрылось медным тазом», и снова придется домысливаться, что тут происходит. — Черт, у меня сейчас голова от всего этого лопнет! Парень растерянно огляделся, толком не понимая, чего сейчас делать, за что хвататься. — Так, так, дружище, для начала давай успокоимся… Встряхнувшись, Марк особым образом задышал, делая вдохи и выдохи по рваному счету. Как у опытного циркача и фокусника у него были свои секреты, как быстро прийти в себя и побороть стресс. При желании мог и сердечный ритм замедлить до такой степени, что его с легкостью примут за труп. — Хорошо, уже лучше… — улыбнулся он, с удовлетворением отмечая, что старые психотехники и здесь сработали, как нужно. Сердце уже не выпрыгивало из груди, в висках не стучало, а мысли в голове перестали «бегать», как обезумевшее стадо. — Сейчас все решим. И правда, стало гораздо лучше. Ответов, конечно, не прибавилось, но голова точно перестала трещать, как накрывающийся трансформатор. — Не будем спешить и метаться, сейчас это просто опасно. Пойдем по порядку, шаг за шагом, — начал рассуждать Марк, пытаясь решать, что ему делать в первую очередь. — Во-первых, нужно прибраться, а то в самом деле не комната, а самый настоящий свинарник. А во-вторых, мне срочно нужен кто-то, кто в курсе всей домашней кухни… Сказано — сделано. Работать руками ему было не привыкать. Ведь, работа хорошего фокусника, а уж тем более циркового артиста, это не штаны в офисе протирать и стучать пальцами по кнопкам клавиатуры. Это очень тяжелый, изнуряющий, труд, требующий от тебя максимального сосредоточения физических и психических сил. Словом, «вылизать» комнату до блеска — для него было это раз плюнуть. — … Он сказал: «Поехали», и махнул рукой, — сами собой в голове всплыли знаменитые слова и парень начал убираться. — Поехали. Прошло не более часа, и комната приобрела совсем другой вид. Склянки, банки, какие-то марли — то есть все медицинское — спряталось в небольшой ящик, примостившийся у стены. На письменном столе выросла аккуратная стопка учебников, рядом точно такая же стопка, но чуть меньше, из тетрадей. Письменные приборы — ручки, остро заточенные карандаши –спрятались в деревянном пенале, где уже лежали ластики. Преобразился массивный книжный шкаф, книги в котором выровнялись строго по размерам их корешков. Прямо мечта перфекциониста. — А теперь вспомним службу… Оставалась кровать с мятой горой из одеяла, пары подушек и скомканной простыни, к которым Марк решительно и приступил. Старые армейские привычки, вбитые едва не в подкорку, в очередной раз не подвели. Уже через пять минут постель было не узнать. Темное покрывало, только что валявшееся в углу комнаты, сейчас было заправлено по струнке. В изголовье кровати параллельно друг другу стояли подушки, которые он прежде тщательно взбил, чтобы придать им воздушный вид. — Кажется, там что-то говорили про костюм. Его взгляд остановился на массивном шкафе, стоявшем в самом углу. Если где-то и была его одежда, то только там. Он схватился за витые бронзовые ручки и резко дернул ручки на себя. — А вот и мой гардероб… Хм, вроде бы ничего, нормально. Признаться, Марк побаивался, что местная одежда окажется, мягко говоря, странной и неудобной. Сразу же вспоминались яркие петушиной расцветки камзолы и жилетки европейских аристократов в средневековой Европе, обтягивающие ноги лосины с откровенно торчащим гульфиком. К счастью, его опасения не оправдались. Висевшие на вешалках костюмы консервативно, немного старомодно, но в тоже время стильно. — Судя по солнцу, время идет к полудню, а заодно и к обеду, а значит, можно одеть что-то такое… Марк прямо нутром чувствовал, что после всего случившего он должен выглядеть безукоризненно. Даже малейшего повода для осуждения нельзя было давать. — Это как на шоу, где первый выход не просто важен, а неимоверно важен. Он в задумчивости перебирал вешалки с одеждой, прикидывал цветовую гамму, оценивал качество материала. Учитывая опыт его участия в развлекательных шоу самого высокого уровня, Марк мог бы дать фору любому костюмеру, как в родном мире, так и в этом. Насобачился за столько лет. — Это не официальный прием, не траурное мероприятия, а значит, никаких темных цветов. Но и попугайничать тоже не будем, — с этими словами парень решительно сдвинул в сторону вешалку с пиджаком бардового цвета. Туда же отправился блейзер ярко синего цвета. — Хм, а вот уже лучше. Неброское, спокойное, без ярких акцентов — самое то для обеда дома со своими родственниками. 4. Его первые шаги * * * Дом барона Воронцова Баронесса, едва сдерживая улыбку, кинула быстрый взгляд на часы. Старинные, подарок роду Воронцовых еще отца нынешнего императора, они вот-вот должны были пробить полдень: большая фигурная стрелка остановилась на двенадцати, а длинная, минутная, стрелка застыла на одиннадцати. За столом уже сидели она, барон и их первенец, не было лишь пасынка. Похоже, этот несносный поганец опять от обиды забился в свой угол и не желал никого видеть. Тем хуже для него. — Александр, Марк запаздывает. Ты сегодня не слишком был строг с ним? — стерев с лица улыбку, она повернулась к мужу. В голос добавила обеспокоенности, что далось ей не очень просто. — Может помягче нужно было? Он ведь еще ребенок. При этом смотрела так, что прослезиться можно. — Дорогая, ты слишком добра к нему, — сквозь зубы пробурчал барон. Недовольство из него аж сочилось. — Он уже не ребенок! Я в его возрасте уже командовал отделением кадетов в училище, был первым во всех дисциплинах. И мне никто не подтирал сопли всякий раз, когда что-то случалось. — Я схожу и поговорю с ним… Женщина начала было подниматься, но тут же была остановлена повелительным взмахом руки. — Не нужно за ним бегать. Сегодня я ему все высказал по поводу его поведения. И если до него не дошло, то пусть пеняет на себя, — мужчина коснулся колокольчика, чтобы начали подавать первое блюда. — Время — полдень, а, значит… Баронесса скромно кивнула. Мол, ей очень жалко пасынка, но она подчиняется. Внутри ощущала полное удовлетворение от происходящего. Ведь, ее мечта — избавление от ненавистного пасынка — стала еще ближе. Было видно, что супруг уже разочаровался в своем старшем сыне и уже почти махнул на него рукой. Чувствовалось, что еще немного и его терпение окончательно лопнет. Сегодня, когда барон отчитывал сына, она стояла за дверью, и слышала каждое его слово. Баронесса очень тогда жалела, что не могла в этот момент видеть лицо пасынка. Наверняка это было чудесное зрелище — его жалобный, полный слез, взгляд, надутые щеки, и растекающаяся по лицу бледность. От этих мыслей она раскраснелась, — Дорогая, ты покраснела? Тебе нехорошо? — тут же обратил внимание на ее красноту супруг. — Ничего, сейчас пройдет. Я просто немного разволновалась. Старинный часы начали отбивать полдень, давай сигнал слугам к началу. Кухарка, зная любовь барона к строгой дисциплине и невероятной пунктуальности, взялась за половник, чтобы налить суп. Часы ударили последний раз, и дверь резко распахнулась, пропуская в столовую того, кого уже никто не ждал. — Прошу меня извинить! — на пороге стоял Марк собственной персоной. Все четверо — барон и баронесса, их младший сын и кухарка — с нескрываемым удивлением уставились на парня, который вел себя совершенно не так, как всегда. Обычно тот вел себя как загнанный волчонок: тихо появлялся в столовой, за столом ни на кого не смотрел, если у него что-то спрашивали, отвечал едва слышно и односложно, недолго ковырялся в еде, и также тихо уходил. Сейчас же все было строго наоборот, что нельзя было не заметить. Марк вошел в столовую ровно с последним ударом часов, словно аристократ королевских кровей [в старинной Книге о дворянских правилах и обычаях педантичная пунктуальность называлась одной из добродетелей благородного сословия, отличающего его от низшего неблагородного сословия]. Остановился перед столом и, вновь в соответствие с этикетом, коротко поклонился каждому из присутствующих: первый поклон был адресован отцу и главе рода, второй — его супруге, третий — брату. При этом, что совершенно немыслимо, смотрел каждому прямо в глаза, и даже не пытался их прятать. — Я занимался чисткой своей одежды, и немного увлекся. Отец, матушка, брат, — он каждому коротко кивнул, и направился к месту, что было по правую руку от барона. В столовой опустилась тишина, едва не звенящая от перекрещиваемых взглядов. Барон смотрел то на старшего сына, то на супругу. Она в свою очередь бросала вопросительные взгляды на пасынка, потом вновь на супруга. «Лупила» глаза кухарка, недоуменно вертел головой младший сын барона. И лишь Марк был совершенно спокоен, похоже, чувствуя себя, как рыба в воде. Баронесса уже пришла в себя, как случилась новая неожиданность, и ее источником, как можно было догадаться, вновь стал ее ненавистный пасынок. Он вдруг останавливает на ней взгляд и задает, казалось бы, совершенно простой вопрос: — Гм, матушка, не находите, что суп сегодня просто великолепен? Женщина как держала в этот момент ложку у рта, так и застыла с ней. С открытым ртом и округлившимися глазами, она сидела и молчала, пытаясь переварить этот вопрос. И дело ведь было не в его смысле, а в самом вопросе. Ведь, пасынок никогда до этого к ней напрямую не обращался! Никогда! Он даже старался в глаза ей не смотреть! А тут спросил так, словно был ей роднее родного сына. Да еще назвал ее матушкой, что, вообще, прозвучало, как насмешка. — Кхе, кхе, кхе! — закашляла баронесса, когда суп в ее горле внезапно встал колом. Ложка в руке дрогнула, и с громким стуком упала на стол. — Кхе, кхе, кхе. Мгновение, и в столовой воцарился переполох. Кухарка с испугу опрокинула супницу, заливая ароматным варевом пол. Маленький сынишка баронессы, видя что вокруг творится какой-то бедлам, с тревогой втянул голову в плечи и тихонечко заскулил. Марк среагировал первым. Быстро в пустой бокал напил воды и, перегнувшись через стол, подал ей. — Пей, пей, матушка, сейчас все пройдет… * * * Дом барона Воронцова В этикете Марк был далеко не профан, что за столом и продемонстрировал. Ведь, в качестве одного из самых известных артистов оригинального жанра, он объездил с выступлениями десятки стран почти всех континентов. В Европе, Азии сидел за одним столом с монаршими особами, первыми лицами государств, пробовал королевские и президентские угощения, вел светские беседы, обменивался подарками. Словом, был досконально обучен лучшими педагогами правилам ведения светских бесед и застольных разговоров, нормам поведения за столом. К примеру, мог с легкостью назвать назначение каждого из более чем пяти десятков столовых приборов, используемых во время праздничных приемов с участием королевской особы. В то самое мгновение, когда он вошел в столовую и увидел брошенные на него удивленные взгляды, Марк все понял — его первый «выход в люди» удался на все сто, а может и все двести процентов. Настолько ошарашенных лиц он, вообще, никогда не видел. Похоже, его предшественник был не просто тихоней, а совсем бестелесным духом, который ходил на цыпочках и едва дышал в собственном доме. Барон, его отец, конечно, держался как камень — спина прямая, словно железный пруток в спину воткнулся, на лице маска, при виде сына только бровью повел. Но для него и это было слишком много. Чтобы такого вывести на эмоции, нужно было хорошенько постараться. Его жена, напротив, самым натуральным образом остолбенела, выпучив глаза и раскрыв рот. От нее недалеко ушла кухарка, от удивления выронившая из рук половник. Ну, точно, прежний Марк не баловал их своим присутствием. Все это Марк молниеносно «считал», сразу выставив за свое появление наивысший бал. И решив не ослаблять напор, ту же выбрал в качестве цели для своей психологической атаки мачеху. Непонятно, что за кошка между ними пробежала, но мальчиком для биться становиться для нее он никак не желал. — Матушка, вы не находите, что суп сегодня просто великолепен? — спросил он самым невинным тоном, посмотрев ей прямо в глаза. Прекрасно знал ведь, как она относится к такому обращению. — Такой вкус, аромат, просто пальчики оближешь. Так ведь, матушка? У той аж щека дернулась в этот момент. Ложка в руках дрогнула и громко звякнула, ударившись о стол. Она медленно повернула голову и с такой злостью посмотрел на парня, что стало абсолютно ясно — удар достиг своей цели, и баронесса в бешенстве. Чувствовалось, что лишь присутствие за столом мужа сдерживает ее от крика. — Братишка, а как тебе супчик? — Марк продолжил свои «невинные» разговоры, подмигивая, сидевшему напротив, мальчишке. Пятилетний Кирилл поначалу растерялся, не меньше матери. Видно, и у него отношения со сводным братом хуже некуда. Он лупил глазками, не зная, что и ответить. — Вкуснота, правда, ведь? А ты посмотри на эти блинчики, прямо на тебя глядят. Парень положил на верхний блинчик две вишенки наподобие глаза и дурашливым голосом продолжил: — Съешь меня, Кира, съешь, я хороший, вкусный, румяный… Растерявшийся Коля какое-то время молча разглядывал глазастый блин, и вдруг тихо хихикнул. Ребенок ведь, для него такие шутки, как луч света в темном царстве. С улыбкой взял блин, но тут же сник под злым взглядом матери и вернул блин обратно. — Что-то я себя плохо чувствую, — баронесса громко сдвинула стул и встала. — Пойду приму капли. Кирочка, сынок, проводи меня, пожалуйста. Мальчик бросил грустный взгляд на блин и тоже встал. — Кирилл, как ты себя ведешь за столом⁈ — от ледяного голоса матери он съежился и пошел за ней. — Это недостойно баро… Марк проводил их взглядом и ухмыльнулся. Его первый выход «в люди» в новом качестве, похоже, удался: и твердость проявил, и «первые зубки» показал, и со сводным братом мосты навел. Начало, как говориться, положено. Теперь бы еще с отцом по душам поговорить и можно немного выдохнуть, а потом и готовиться ко второму раунду схватки, ценой которой была его жизнь. В этот момент раздался «тяжелый» голос барона. — Марк… Вижу, что ты прислушался к моим словам, а значит… — парень развернулся и наткнулся на оценивающий взгляд отца. — Значит, что в тебе еще может быть толк. * * * Дом барона Воронцова Господин барон смотрел на сына, и не узнавал его. Чего тут греха таить, он уже давно махнул рукой на Марка. После смерти матери мальчик резко замкнулся в себе, перестал с общаться с друзьями и знакомыми. После появления в их доме молодой баронессы все только усугубилось — парень начал всем грубить, рассорился с одноклассниками, перестал следить за собой. Как приходил с учебы, все время предпочитал проводить в своей комнате. Не сходившие с лица темные круги под глазами, искусанные губы выдавали, что он часто плачет. Естественно, барон много раз пытался с ним поговорить. Объяснял происходящее, приводил доводы и примеры, но всякий раз упирался либо в стену молчания, либо в бессвязные крики и упреки. Словом, пришлось смириться, что его сын безнадежен, и прежние отношения вряд ли когда-то удастся вернуть. — … Вижу, что прислушался к моим словам, а это значит, что в тебе еще может быть толк. Барон не сводил глаза с сына, пытаясь понять, что же с ним сейчас происходит. Прямо буравил взглядом, словно старался проникнул внутрь головы и что-то найти там. Ведь, еще около двух часов назад во время их разговора, баронет выглядел злобным, обиженным на весь мир, волчонком, от которого так и веяло тоской и неудачами. А теперь за одним столом с ним сидел совершенно другой человек. Удивительно. — Твоя одежда в порядке… К внешнему виду сына, и правда, было не придраться. Брюхи тщательно отутюжены, о стрелку можно было «пораниться». Легкий пиджак тщательно вычищен, и без единой складки. Все выдержано в светлых, домашних тонах, никакой казенщины. — Поведение безупречно. Именно это и было особенно странным, если не сказать подозрительным. Последние годы барон уже привык, что их семейные обеды превратились в тягостные мероприятия, на которых его старший сын с траурной физиономией ковырялся в тарелке, вызывающе сопел и старался ни на кого не смотреть. Сейчас же его, словно подменили. За столом сидел светский денди — раскованный веселый юноша, душа компании, способный и поддержать серьезную беседу, и в то же время отвесить приятную шутку или непринужденно сделать даме комплимент. Честно говоря, именно о таком сыне мужчина всегда и мечтал. — Весьма похвально, весьма… Неужели тебя так задели мои слова?– барон прищурился, ожидая ответа. Он никогда не любил загадки, а сегодняшнее поведение его сына представлялось ему самой что ни на есть загадкой. — Ты же не переносишь Катерину. Насколько помню, ты еще ни разу не произнес ее имени и ни раз не обратился к ней напрямую. Сейчас же все иначе — ты первым заговорил с ней. Барон прекрасно помнил, что и как он ему сказал сегодня днем. И честно говоря, в тот момент он нисколько не сомневался, что Марк поведет себя, как и всегда — насупится, замкнется и совсем ничего не сделает. Разговоры, увещевания никогда раньше на него не действовали. — Что же изменилось? Было во всем этом еще кое-что, что мужчина понял только сейчас, когда остался с сыном наедине. У него складывалось полной ощущение, что он разговаривает со взрослым человеком, а не как не с ребенком. Внешне ничего не изменилось. Мужчина смотрел и видел перед собой своего сына — родные черты лица, знакомые фигура и голос. Но внутреннее ощущение ему говорило совсем другое. Воображение рисовало взрослого уверенного в себе мужчину, который не боится высказать своё мнение и готов ответить за свои поступки. Казалась, кто-то незнакомый просто оказался в личине его сына. Но ведь такое невозможно даже для магов старого времени. — Что скажешь, сын? Но тот не спешил отвечать, точно таким же оценивающим взглядом разглядывая отца. Словно ровня. Тот прежний Марк не любил смотреть в глаза, обычно смотрел исподлобья, сразу же прятал взгляд. — Я жду, — в голове мужчины послышалось нетерпение. — Извини, отец, я думал, как тебе ответить. Ведь, ты хочешь услышать правду, а не просто детский лепет. Барон кивнул. — В двух словах на твой вопрос не ответить, отец. Скажу так, твои сегодняшние слова сначала показались мне очень обидными, даже злыми. Но когда ты ушёл, я много думал о них, вспомнил маму, вспомнил, как себя вел после её смерти. И сейчас я хочу извиниться перед тобой, извиниться за все — за баранье упрямство, детские обиды. Чего тут говорить, глупый я был… И тут впервые за долгое время барону изменила выдержка. Ведь, такого он никак не ожидал. Ни разу еще его старший сын не извинялся, не признавал своих ошибок. Мужчине вдруг стало жарко, душно, словно в комнате не осталось воздуха. Он рванул шейный платок, открывая ворот сорочки. — Прости, отец. Я понял, что не оправдал твоих надежд, но… Марк выдержал паузу и продолжил: — … Но я хочу все исправить, хочу начать все с начала. Барон несколько раз моргнул, почему-то в глазах защипало. Он пальцем коснулся глаза, и к своему удивлению почувствовал влагу. Слеза⁈ — Хочу, чтобы ты мною гордился, отец. Нужно было что-то сказать в ответ, но мужчина застыл. Горло, словно свело, он не мог ни слова из себя выдавить, что, собственно, и не удивительно. Разве не эти слова мечтает услышать каждый отец от своего сына? Конечно, именно эти слова — слова не сопливого мальчишки, а настоящего мужчины, готового признавать свои ошибки и нести за них ответственность. — Ты стал совсем взрослым, — наконец, смог ответить барон. Его голос был хриплым, а сам он чересчур хмурился, словно пытался скрыть свои чувства. — Анна, она… твоя мама была бы рада это услышать. Немного помолчав, чтобы прийти в себя, барон продолжил: — Но… Марк, я не изменю своего решения. Закончив этот учебный год, ты поступишь в Николаевское военное училище, где и продолжишь свое обучение. Я дал слово барона. Надеюсь, сын, мне не придется за тебя краснеть. 5. Вот тебе и слабосилок * * * Дом барона Воронцов Марк зашел в свою комнату, плотно прикрыл дверь и сел в кресло. Взглядом уставился за окно и задумался. — Первый раунд за мной, –пробормотал он, вспоминая только что случившееся в столовой. — С отцом вроде нашел общий язык, а вот с мачехой… Перед глазами встало ее искаженное лицо, на котором стремительно менялись эмоции — от растерянности к удивлению, от удивления к злости, а потом и к откровенной ненависти. Правда, через какое-то время она приходила в себя, и вновь на ее лице не отражалось ничего. — Откровенная стерва, и, походу, истеричка, — машинально кивнул Марк, понимая, что с ней нужно точно «держать ухо востро». — Такая с легкостью может яду в стакан накапать или… столкнуть с лестницы. Походу, я так и свалился. Жаль, не помню ничего. Получалось, что дома у него был самый настоящий враг, и держаться нужно было так, словно идешь по минному полю. По крайней мере, если хочешь жить. — Ладно, разберемся. Нечего заранее трястись, — парень махнул рукой. — Буду решать проблемы по мере их наступления. А пока… Он задумался, определяясь, чем сейчас думал заняться. В комнате был полный порядок, гимназический костюм и белье на завтрашний день он уже приготовил, учебники и тетради давно лежали в сумке. Значит, можно было снова открыть его дневник и немного «поработать» с ним. Ведь, у него, по-прежнему, было много вопросов, на которые так и не было ответов. К примеру, что у него с магией творится? Что это за зверь такой? И, в конце концов, почему он слабосилок? Ущербный, получается? А какого черта? — Поглядим, поглядим… Марк вскочил с места, и, остановившись у книжной полки, потянулся за дневником, но не тут-то было. Без всякого стука дверь вдруг резко открылась, и на пороге его комнаты появилась горничная с недовольным, откровенно злым выражением лица. Довольно молодая, лет двадцати пяти не больше, платье из хорошей ткани, в ушах крошечные золотые сережки, а на пальце колечко. Кожа белая, ладони ухоженные, явно, тяжелого труда не знавшие. Сразу видно, что не простая служанка. Она встала на середине комнаты, уперев руки в бока, и презрительно оглядела комнату. Оглядев комнату, и явно отметив наведенный порядок, она скривилась. — Неужели, наш мальчик напужался господина барона? — глумливо рассмеялась она. — Испужался, что его накажут, — ее красивый ротик кривился, лоб морщился при каждой ухмылке, делая лицо неприятным. — А это что такое? Почему это не убрано? К удивлению Марка, горничная вдруг схватила с кровати аккуратно сложенный плед и бросила его на пол. Еще с откровенным удовольствием прошлась по нему ногами. — И на столе беспорядок! Подошла к письменному столу и одним движением руки смела стопку книги и тетрадей. — Сейчас про все это расскажу господину барону, и он тебе задаст, как следует. Чего вылупился? Захныкать хочешь? –издевалась она, прохаживаясь по комнате и пиная валявшиеся учебники с тетрадями. — Иди, иди, похныкай! Ну? — девушка откровенно заглядывала ему в глаза. похоже, и правда, ждала, когда он заплачет. — Ты же чертов, никому не нужный тюфяк, размазня, тряпка. Стоишь и трясешь, что я все расскажу… А Марк все это время, и в самом деле, стоял столбом, натуральным образом охреневая от происходящей наглости. Получается, его тут, вообще, ни во что не ставили не только отец с мачехой, но и слуги. Об него просто ноги вытирали. Неудивительно, что пацан собрался наложить на себя руки. Иначе просто и быть не могло. — Чего встал, как вкопанный? Забыл наш вчерашний разговор? Я же сказал, что ждать больше не буду! Неси деньги, иначе я расскажу, как ты хотел разбить любимую вазу госпожи. Я же знаю, что у тебя есть. Где ты их прячешь? Горничная подошла к книжному шкафу и начала медленно скидывать книги с верхней полки. Брала очередную книгу, встряхивала ее и бросала на пол. Потом бралась за новую книгу, и все повторялось заново. — Точно где-то здесь. Может в этой книжонке? Сколько же их тут? Думаешь, прочитал их и стал самым умным? Нет, нет, ты как был размазней, так им и останешься! –книги валились на пол, а она продолжала издеваться над ним. — Ты же слабосилок! Оставшиеся полки были ниже, чтобы достать до книг, ей пришлось наклониться, и через мгновение на парня смотрел ее зад, туго обтянутый форменной юбкой. От каждого ее движения ткань дергалась, натягивалась, делая зрелище еще более соблазнительным. Тихо присвистнув, Марк ухмыльнулся. В голове уже созрел план, как можно проучить эту деваху за наглость и раз и на всегда научить хорошим манерам. — Где же ты их спрятал? Я не уйду, пока…Ой! Горничная вскрикнула от испуга, когда вдруг оказалась в воздухе. Марк схватил ее за пояс и на борцовский манер кинул на кровать. Не давая ей опомниться, уселся прямо на спину, придавив и руки заодно. Только ноги остались свободными, которыми она и начала дрыгать, как коза. — Ты, ты⁈ Негодный мальчишка! Живо отпусти меня! — с яростью зашипела она, дергаясь, вырываясь. — Я немедленно пожалуюсь госпоже! Слышишь? Живо отпу… Удивительно, но в ее голосе и сомнения не было, что он должен немедленно ее послушать и исполнить все, что она требует. Что же, фыркнул Марк, пришло время воспитания. Одним движением он резко задрал ее юбку, обнажив едва прикрытый белыми трусами круглый задок, другим движение вытащил ремень из брюк. На несколько мгновений застыл, любуясь открывшимся зрелищем. Попа у горничной, что и говорить, была в самом соку, так и просилась в руки. — Что ты делаешь? Мерзкое чудовище… Ты, ты, не посмеешь… Я тебя… Ай! Размахнувшись, парень с силой хлестанул ее ремнем. Полюбовавшись на вспухший краснотой след на атласной белой коже ягодиц, хлестанул еще раз, а потом еще раз. И с каждым ударом внутри него поднималось едва ли не осязаемое чувство глубокого удовлетворения. Выходит, пацана она и правда допекла, раз его так «накрывает». — Ну, пожалуй, хватит для начала, — удовлетворенно хмыкнул он. Ведь, не маньяк же, чтобы женщин для удовольствия хлестать, а для дела, для воспитания, чтобы «мозги на место вставить». Да и вид хорошенькой женской попки, едва прикрытой тряпицей на резинке, слишком сильно отвлекал его, будя совсем не те чувства, которые сейчас были нужны. Честно говоря, руки так и чесались помять упругие «булочки». — Слышь, цыпа, я сейчас тебя переверну, а то с твоей задницей не резон пока разговаривать. Не хочешь продолжения, помалкивай и внимательно меня слушай. Поняла? Кивни головой, если поняла. Та кивнула один раз, и сразу же еще раз (на всякий случай, похоже). — Только помни, будешь артачиться, шуметь, брыкаться, за мной не заржавеет. Сразу же продолжим, пока ремень не сотрется. Ясно? Она снова несколько раз кивнула. — Вот и отлично. Марк слез с ее спины, помог перевернуться, и сейчас нависал над ее телом. Знал, что так всегда убедительнее «давить» получается. И точно: горничная затихла и смотрела на него, как мышь на кошку. — Ты кто, вообще, такая? Слишком дерзкая, смотрю, — Марк спросил больше для проформы. Ведь, и так было понятно, что скорее всего их «блатных», то есть личная служанка то ли его отца, то ли мачехи. Обычная служанка точно бы так себя не вела. — Я? — видно, было, что никак не ожидала такого вопроса. — Я… горничная госпожи баронессы. Марк кивнул — вот и подтверждение его мыслям. Девица, как говорится, «приближена к телу», а от того и вела себя так нагло. По-хорошему, гнать ее нужно отсюда, дав напоследок хорошего леща. Вот только… И тут ему приходит в голову отличная идея — а не попробовать ли вербануть ее? В случае успеха, он бы знал все, что готовит ему мачеха, и смог к этому как следует подготовиться. — Ты что, цыпа, думала, что я все забыл? — парень с неприкрытой угрозой заглянул ей в глаза. — Ты столько лет надо мной издевалась и решила, что все это сойдет тебе с рук? С его опытом выступлений нагнать на девушку страха было проще простого. Главное подать правильный невербальный сигнал, который, как любят говорить психологи и нейролингвисты всех мастей, человек считывает напрямую, даже не анализируя. Дай посыл «бояться» и человек будет «бояться». — Я сделаю так, что твоя жизнь превратиться в ад на земле. Это ремень в моих руках тебе покажется несущественной мелочью, цветочком… И тебе никто не поверит. Даже мачеха не станет за тебя вступаться. Ведь, я баронет, наследник рода, а ты всего лишь служанка. Он в таких красках и с такими подробностях описывал ей будущие страдания и кары, что у побледневшей девицы начал дергаться глаз. Похоже, «поплыла». С его фантазией из безумного по своей жестокости и двуличности XXI века Марк мог «тоннами» выдавать всякую «дичь», от которой у мамочек будет молоко свертываться прямо в груди. — … Но всего этого может и не быть. Понимаешь меня? — придав голосу участие и доброту, парень дал ей понять, что есть и другой путь. — Тебе лишь нужно мне рассказывать обо всем, что собирается делать моя мачеха. Ты же постоянно с ней рядом, и поэтому прекрасно, что она говорит, что думает. Все сделаешь, как нужно, и у тебя появятся новые дорогие побрякушки — колечко с камушком, золотой кулончик на цепочке, дорогая брошь и многое другое. У меня много украшений осталось от матушки, и только распоряжаюсь ими. Понимаешь? Та медленно кивнула. Смертельная бледность на ее лице постепенно проходила, а в глазах уже начинала появляться осмысленность. Клюнула, значит. — Это аванс тебе, — Марк показал ей массивную золотую заколку, искусно выполненную в виде дракончика с расправленными крыльями. Он нашел ее еще утром, когда «копался» в письменном столе. Возможно, от матушки осталось. — А теперь рассказывай, что мачеха говорит обо мне. Мне все интересно… И горничная, с жадностью схватив заколку, не подвела. В следующие полчаса Марк от нее услышал столько важного, что с большой радостью отдал бы и две, а то и три таких заколки. — … После ухода магистра Госли госпожа изволила гневаться. Очень сильно ругалась, даже в меня своей любимой чашкой бросила, — рассказывала горничная про сегодняшнее посещение врача. — Кричала, что если бы этот старый дурак немного опоздал, то все было бы уже кончено… Я ведь, молодой господин, тогда видела ее на лестнице. Она стояла за углом и следила за вашей комнатой… У Марка в этот момент жутко зачесались кулаки. Выходит, правильно он мачеху подозревал. Стерва, выждала момент, и толкнула его в спину, чтобы он свалился с лестницы и шею себе сломал. Родственница, б…ь. — А еще… еще госпожа баронесса сказала, что из военного училища вы уже не вернетесь. Там, мол, с вами обязательно что-то плохое случится. Хвалилась, что тогда баронетом станет ее сын. Оказалось, в том самом училище, куда его хотел отправить отец, служил кто-то из родственников мачехи — то ли кузен, то ли дядя. Вот этот человек и должен был, по ее замыслу, устроить ему «веселую жизнь» с предсказуемым финалом в виде какого-нибудь несчастного случая. — Просто милейшая дама… Просто тварь, — сквозь зубы пробормотал парень, чувствуя, как внутри него поднимается волна ненависти. Баронесса оказалась не просто двуличным человеком, а настоящей тварью, которая хладнокровно планировала избавиться от него. И кто знает, сколько раз она уже пробовала это сделать? Ведь, он толком ничего не помнит из этой жизни Марка. — Старина, как же ты тут выжил-то? Горничная явно хотела еще что-то добавить, но вдруг замолкла с открытым ртом, оторопела уставившись на его руки. Ее лицо снова посерело, а она съежилась на кровати, стараясь отодвинуться от него, как можно дальше. — Ты… Ты… Ты же слабосилок, — заикалась она, а в глазах плескался такой ужас, что впору было самому бежать и прятаться где-то. — Этого не может быть… Не может… Марк, которого еще потряхивало от злобы, опустил глаза на свои руки, и вздрогнул. Что это, мать вашу⁈ Его пальцы скрючились, утолщились, на суставах выросли твёрдые наросты-шишки. Вместо аккуратно подстриженных ногтей вытянулись здоровенные, под пять вершков, когти. Похожие на изогнутые ятаганы, они выглядели неимоверно острыми и устрашающими. Вдобавок всю кожу рук вплоть до локтей покрыла серая волчья шерсть. — Господин, пощади, — горничная, вытянув перед собой руки, словно защищаясь, разрыдалась. Точно, решила, что пришёл её конец. — Я все сделаю! Все, что прикажешь! Пожалуйста, господин, позади! Буду твоей верной рабыней, только пощади! Марк же в этот момент все никак не мог на смотреться на то, во что превратились его руки. Он сгибал пальцы, вытягивать когти, что смотрелось ещё более жутко. — Господин, пощади… По гроб жизни буду тебе служить, — девушка уже перешла на скуление, чувствуя, что вот-вот для неё все закончится. — Пощади… Только сейчас, когда она затряслась, Марк наконец посмотрел на неё. Девицу так трясло, что хрустели зубы. Теперь она точно будет как шёлковая, и будет в клювике приносить ему все важные вести. — Хватит, скулить, — поморщился он. — Запомни, теперь ты моя — и телом, и душой. Я должен знать все, чем и как живет мачеха. Поняла? Та заторможенно кивнула, не сводя глаз с его рук. — И никому ни слово о том, что здесь видела. Иди! Она еще какое-то время лежала на кровати в прострации, пока он не щелкнул перед ее носом когтями. И тут, пискнув, она вскочила с кровати и пулей вылетела из комнаты. А парень после ее ухода еще долго смотрел на свои руки, разглядывал когти, шерсть на коже. — И что это такое? Если все тыкают, что я слабосилок, то есть слабак в магии, то откуда эта херня взялась? Выросла от грязи? Мутация от местной радиации или меня укусил волк-оборотень? Только ему совсем не было смешно. Напротив, при взгляде на эти чудовищные лапы хотелось их отрубить к чертовой бабушке. — Черт! Мне нужны ответы, мне нужны чертовы ответы на эти чертовы вопросы… В сердцах Марк размахнулся и хлестанул когтями по стене, но… Ничего не произошло! — Б…ь! Со стеной ничего не случилось, деревяная декоративная панель осталась абсолютно целой, словно он не здоровенными когтищами по ней ударил, а мягким веничком провел. — Я же со всей дури ударил… Парень медленно протянул руку, стараясь коснуться стены самыми кончиками когтей. Глаза говорили, что стены коснулся, а пальцы совсем ничего не чувствовали. — У меня глюки что ли, крыша едет? Уже совсем ничего не понимая, осторожно провел одной рукой по другой. Чудовищные когти правой руки коснулись левой руки, и снова ничего. — Черт! Это же иллюзия! — он снова и снова трогал свои руки, касался ими разных частей тела, и всегда ощущал лишь свои пальцы и кожу. — Самая обычная, мать ее, иллюзия! Выходит, все верно — я слабосилок! Иллюзия постепенно начала исчезать, а он, пристально наблюдая за ней, криво усмехнулся. — А у судьбы хорошее чувство юмора. Там я был иллюзионистом, и здесь, похоже, стал им же… * * * Дом барона Воронцова Лиза, личная горничная баронессы, медленно шла по коридору. Если бы кто-то из домашних ее сейчас бы увидел, то точно бы не узнал. Куда делась та холодная, уверенная в себе красотка, что признавала в доме лишь двух человек — барона и его супругу? Вечно с презрительным взглядом, вечно с снисходительной улыбкой, она выглядела не горничной, а самой настоящей хозяйкой. И где она сейчас? Она выглядела жутко. Кожа на лице посерела, ни единой кровинки не было. Скулы заострились так, что о них порезаться можно. Брела, то и дело касаясь стены коридора. Ноги дрожали, и нужна была хоть какая-то опора. Ноги были как ватные, приходилось прикладывать усилие, чтобы двигать ими. Сердце в груди так колотилось, что ее натуральным образом шатало. В голове зудела лишь одна мысль — поскорее бы добраться до своей комнаты, поскорее бы остаться одной. — Господи, господи… — шептала она одними губами. — Господи, спаси и сохрани… Наконец, ее руки коснулись нужной двери. Толчок, и она уже в комнате. Судорожно задышав, девушка с хрустом задвинула щеколду, и тут ее окончательно оставили силы. — Мамочка, –заскулила она, сползая по стенке прямо на пол. — Мамочка, мне страшно… Косясь с ужасом на дверь, она стала медленно отползать от нее. Отталкиваясь ногами и руками, Лиза пропихнула свое тело между стеной и кроватью и забилась в самый угол комнаты. — Чудовище, настоящее чудовище… Только что случившееся стало для нее самым настоящим шоком, диким ужасом, сильнее которого она еще не испытывала. Все время она чувствовала свою особую роль — барон оказывал ей знаки внимания, баронесса доверяла самые сокровенные тайны, остальные слуги в доме пресмыкались перед ней. А тут ее просто раздавили, как букашку. — Настоящее чудовище… Господи, спаси и сохрани. Оставшийся вечер она так и провела в комнате, сославшись больной. Ночью тоже не сомкнула глаз. Ей все казалось, что чудовище, в которое превратился баронет, затаилось в коридоре и ждало, когда она выйдет из комнаты. Иногда Лиза забывалась беспокойным сном, но почти сразу же резко вскакивала и вновь забивалась в тот самый угол, где чувствовала себя в безопасности. УВАЖАЕМЫЙ ЧИТАТЕЛЬ, надеюсь новая история не так плоха, и хочется продолжения. Продолжение есть, примерно на пару недель. Поэтому приглашаю следить за сюжетом. Кстати, можно поглядеть на историю о парне со сверхсилой в этой реальности. Через портал он может достать все, что угодно. Драки, наив, драйв присутствует https://author.today/reader/404122/3740575 6. Я — ситх? * * * Дом барона Воронцова Надо ли говорить, что эту ночь Марк так и не сомкнул глаз. Зайди бы в комнату в эти часы кто-нибудь из домашних — отец, мачеха или кто-то из слуг, то наверняка бы остолбенели от удивления. В комнате, где еще днем царил армейский порядок, и все было выровнено по ниточке, сейчас все было перевернуто с ног на голову — смятое покрывало и подушки валялись на полу, книги с верхних полок книжного шкафа были свалены в кучу, полностью выдвинуты ящики письменного стола, открыты настежь двери гардеробной. Еще более странно выглядел он сам — откровенно растерянный со взглядом брошенного всеми ребенка, волосы взъерошены, одежда растрёпана, кожа на лице пошла красными пятнами. Полная картина полнейшего недоумения. — … Иллюзии, просто иллюзии, всего лишь иллюзии… Но как? Где следы? Где хоть какое-то объяснении? Братишка, Марк, ты совсем охренел? Парень растерянно переворачивал страницы своего дневника, страницу за страницей, страницу за страницей. Что-то мял, что-то расправлял, читал и снова мял. К сожалению, в дневнике почти ничего не было о его магии — никакого внятного объяснения. — Б…ь, одни сопли! Сотня с лишним страниц текста, а толку ноль! Ты чего, не мог просто и понятно все рассказать, объяснить? Где магия, старина? Марк обвел комнату недоуменным взглядом, остановился на зеркале. Его отражением выглядело откровенно обиженным. — На черта нужны эти сопли? На каждой странице плачешься, плачешься и плачешься– на обиды, жизнь, одноклассников, мачеху, самого себя, в конце концов. Где главное, черт побери? Он снова взялся за дневник, снова стал листать страницы. Делал это больше от растерянности, чем от надежды что-то найти. Ведь, уже искал, тщательно, вчитывался в каждое предложение, повторял каждое слово, искал спрятанный смысл и не находил его. На страницах дневника были лишь слезы и сопли — словом, жалобы на жизнь обычного подростка. — Черт! Черт! Ничего, ни единой подсказки, ни намека, ничего нет… Полночи Марк обыскивал комнату. Не хуже полицейской ищейки перетряхнул все, что только попалось ему на глаза — свою одежду в гардеробе, книги в шкафу, ящики в письменном столе, кровать. К сожалению, ничего нужного найти не удалось. — Надо разобраться… Кровь из носа надо понять, что тут происходит… Черт, времени совсем нет, совсем… Прямо физически чувствовал, как утекает столь важное для него время. Словно по капле жизнь утекает из человека, и это ощущение сводило с ума. — Всю жизнь не просидеть в комнате, в доме. Все равно рано или поздно придется выйти наружу, к людям… И мне нужен этот чертов козырь в рукаве, — бормотал Марк, обхватив голову руками и медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Со стороны — вылитый безумец. — Уже завтра придется идти в гимназию, а этот тот еще зверинец, судя по дневнику. Гимназии, где учился парень, и правда, была посвящена добрая часть дневника. И если верить всему, что там написано, то прямо за голову хватаешься. На каждой странице — ад, натуральный «адский ад», буквально борьба всех против всех, крупная рыба пожирает мелкую рыбежку. Пусть что-то можно свалить на юношеский максимализм и неимоверную обиду на все и всех, но от остального все равно не отмахнуться. Получалось, гимназия — это место, где именно он и есть та самая мелкая беззащитная рыбешка, бесплатный завтрак для злобных акул. Словом, завтра его ждет зверинец с открытыми клетками, полный голодных бешеных хищников. — … Натуральная задница, волосатая с набухшими мерзкими чирьями ждет, б…ь! Память и прошлый опыт, словно специально, начинали ему подкидывать неприятные воспоминания, от которых становилось еще хуже. Он же учился в обычной, не элитной и закрытой, школе на окраине города-миллионника, где был именно такой зверинец с ежедневными оскорблениями, драками, вымогательствами денег и другое. На собственный, пережитый им опыт накладывалось то, что часто публиковалось в газетах, социальных сетях, мессенджерах — о диких избиениях школьниками местных изгоев, учителей, поджогах школьных классов и даже целых школ. Перед глазами проплывали фото изуродованных детей — мальчишек и девчонок, которых часами избивали по совершенно глупейшему поводу — за неподходящий внешний вид, неосторожно сказанное слово, за странный взгляд. Все это Марк видел, многое пережил, и вот снова! — Мне нужен козырь, козырь в рукаве… Чувствуя, как его накрывает то ли паника, то ли бешенство — что-то мутное, выворачивающее наизнанку, парень вскочил с кровати и заметался по комнате. Словно взбесившийся зверь в тесной клетке, Марк рысил от стены к стене, перескакивая через кровать, взбираясь на письменный стол, спрыгивая и снова вскакивая на книжный шкаф. Вылитая макака при виде льва, не хватало только жуткого истошного обезьяньего вопля. Что тут сказать, небольшой срыв, обычная, пусть немного и запоздалая человеческая реакция на все произошедшее с ним за последние несколько суток — смерть, перенос в чужое тело в чужом мире, где магия существует не в детских сказках и древних легендах, а является неотъемлемой частью жизни. Словом, перезагрузка психики. — Вот же, б…ь! — с трудом давя в себе изумленный вопль, Марк влетел в стену комнату, и медленно «стек» вниз, на пол, где и затих. — Вот оно… Снова… С выпученными от удивления глазами парень вылупился на свои руки, вновь, как и в прошлый раз, покрылись иллюзорной волчьей шерстью! Кисти вытянулись, неимоверно утолщились пальцы, которые украсились здоровенными когтями-кинжалами. — Вот, вот это! Марк в мгновение ока «пришел в себя». Шумно задышал, как кузнечные меха. Старый психологический прием, чтобы справиться со стрессом, чтобы «протрезветь» и повысить ясность сознания, то есть осознанность. Быстрое глубокое дыхание позволяло насытить кровь кислородом, обеспечить его приток к головному мозгу, и, как итог, соображать ясно и адекватно, а сейчас это было нужно, как никогда прежде. — Почему? Как? Снова иллюзия? Все нужно проверить… Так, это точно иллюзия, сто процентов! Сомнений никаких! Марк несколько раз коснулся лапами стены, потом своего тела, окончательно убеждаясь, что его руки физически не изменились, а лишь покрылись маскировкой, иллюзией ужасных лап невиданного зверя. — Значит, моя магия — это создание иллюзий. Понятно… Остается разобраться с механизмом. Как это работает? Как вызвать иллюзию? Как ей управлять? Что для этого нужно сделать? Замер, уставившись на свои руки-лапы. Внутри него буквально «свербело» от ощущения, что разгадка была где-то рядом, просто на виду. Нужно было лишь подумать. — Так, так… Что стало спусковым крючком, триггером? Что? Так… Быстро обвел взглядом комнату, останавливаясь то на смятом покрывале, то на подушках, то на раскрытых книгах, то на высунутых из письменного стола ящиках. Кругом был беспорядок, полный беспорядок. — Я носился, волновался, переживал… Нет, я паниковал… Да, волнение, паника, дикий стресс! Значит, дело в эмоциях, в сильных эмоциях. Вот оно! Марк вскинул голову, уставившись глазами в одну точку. Похоже, он нащупал один правильный ответ на все свои вопросы. — Выходит, сильные эмоции и есть этот самый триггер магии. Чем сильнее эмоциональные переживания, тем сильнее проявления магии. Получается так. Интересно, очень интересно, прямо как у нас… Как артист оригинального жанра, Марк, естественно, не только интересовался, но и активно занимался всякого рода психологическими практиками, которые для обычных людей выглядели чудом, «магией». А как иначе назвать возможности по задержке дыхания на пять — шесть минут, глотание шпак, гипноз, протыкание своего тела иголками и ножами и другие нечеловеческие способности. И овладение всеми этими способностями, как известно, в той или иной степени было связано с тем, как ты можешь контролироваться свое тело, свою психику, а главное, свои эмоции. — Значит, все просто, очень просто. Эмоции — это регулятор, ручку реостата, который увеличивает или уменьшает силу тока, только здесь током выступает магия, а точнее ее проявления в виде иллюзий. И управляя эмоциями, он сможет управлять своей магией — развиваться, изучать ее. Размышляя обо всем этом, Марку вдруг пришла в голову одна необычная мысль, дикая по своей сути, но от этого не меняющая своей сути. — Если моя магия зависит от сильных эмоций, особенно от негативных эмоций, то я… Черт побери, так я, получается, ситх! В голове тут же возник классический образ лорда Вейдера в его знаменитом черном плаще и закрытом шлеме, послышалось тяжелое свистящее дыхание. — Ха-ха! Я ситх, я на темной стороне Силы! Мать твою, я ситх! Ха-ха! — от этой просто дичайшей мысли его сразу же «пробило на смех». — Ха-ха-ха! Успокой свое сознание, юный падаван. Гнев, страх ведут на темную сторону Силы… — давясь от смеха, Марк спародировал манеру разговора магистра Йоды.– Ха-ха-ха! Мне теперь осталось только имя придумать, как у всех ситхов! Его прямо натуральным образом скрутило. Явно, пошел откат после того сильного психологического напряжения, что он только что испытал. Его психика пыталась разрядиться, и делала это единственным возможным сейчас способом. — Чего-нибудь эдакое… Март Шанто, — парень исковеркал имя и фамилию, пытаясь придать им некое подобие тем именам, которые согласно канону носили ситхи. — Или, например, Март Шантос. Ха-ха! Черт, я ситх! Ха-ха-ха! Ты близок к темной стороне Силы, юный падаван… Ха-ха-ха. Откат закончился внезапно, так же, как и начался. В один момент веселость, как рукой сняло. Улыбка исчезла, унеся с собой и страх, волнение и тревогу. Внутри него осталось лишь спокойствие и ясность. — Ну, Марк, старина, поржал и хватит, — парень хлопнул ладонью по кровати. — Думаю, пора попробовать. Как говориться, практика — залог успеха, вроде… Нужно было убедиться, что он не ошибался. Конечно же, он не ждал, что прямо сейчас у него сразу все получится. Но хоть какой-то результат все равно должен был быть. Должен, иначе ему придется несладко. — Так, эмоции, эмоции… Значит, нужно дать эмоции, сильные эмоции, а они в свою очередь помогут проявиться магии… Ну, с эмоциями у меня точно нет проблем. Ведь, я же Великий Мариус, маги и волшебник, который заставлял целые стадионы сначала плакать от восторга, а потом рыдать от ужаса. Я, Великий Мариус! Что тут говорить, вся его карьера иллюзиониста и шоумена была построена на эмоциях, причем своих и чужих. Его работа, в чем он был самый настоящий мастер, производить эти самые эмоции. — Все просто, все очень просто, — шептал парень, устраиваясь поудобнее на кровати. Работа с эмоциями была сродни тяжелой работы, и требовала немалых усилий. Неспроста после каждого концерта она терял два — три килограмма веса. — Эмоции — это проявления чувств, а чувства несложно вызвать. Уколи палец иголкой и получишь боль, а с ней и недовольство. Съешь дольку лимона — скривишься, и запустишь цепочку реакций… Но все это слабовато по накалу, мелковато, и может не хватить. Нужно что-то посильнее, пожестче, поярче, чтобы трясти начало, чтобы дрожь по телу пошла. И на ум пришло лишь одно событие, способное вызвать такие чувства, а значит и эмоции — его смерть! Марк тут же закрыл глаза, стараясь в мельчайших подробностях восстановить все, что тогда произошло. — … Я прижал ее к стене, а она стала рвать на мне рубашку, — забормотал парень, пытаясь вызвать как можно больше ассоциаций. Обычный психологический прием для воспоминаний — задействуй, как можно больше психологических якорей — визуальных, слуховых, осязательных, и тогда перед твоими глазами встанет полная картинка произошедшего. — Черт, ее волосы так пахнут, что у меня все дыбом встает. Зарыться бы в них целиком и вдыхать снова и снова, снова и снова. Воспоминаний прошлого медленно, но неуклонно оживали, перенося его в тот самый момент. — Она глубоко задышала, стала с силой вжиматься в меня, а потом… потом подставила шею… для поцелуев, и я стал ее целовать… Покрывал поцелуями ее шею, медленно сползая все ниже и ниже. Коснулся губами невесомых бретелек ее платья, дернул их зубами, спуская их с плеч. Атласное платье в момент скользнуло вниз, обнажая белоснежное тело. — Какая женщина… Черт, какая женщина… Соски, соски аж втыкаются в мою грудь. Ощутил прохладную женскую кожу, волнующие плавные изгибы. Почувствовал, как его ладони скользнули вниз, как пальцы сжали упругую попу. В ушах зазвенел протяжный стон, заставивший его задрожать от желания. — Ух, как пробрало, — Марк открыл глаза, сразу же заметив бугорок на брюках. Затем перевел взгляд на руки и вздрогнул. — Ни хрена себе! Чешуя! Его руки были покрыты золотистой с переливами чешуей. Вместо волчьих когтей появилось нечто совершенно невообразимое — неимоверно крупные костяные наросты размером с пол локтя. — Мать вашу, драконья лапа! В нетерпенье Марк задрал футболку. Жутко хотелось знать, что у него с остальным телом. Неужели его магия так слаба, что иллюзии хватает лишь на руки? А как с ногами, туловищем, головой, в конце концов? — Есть, есть! Чешуя… К его радости та самая золотистая чешуя покрывала живот, всю грудь. Переходила на плечи, шею, напоминая собой несокрушимую броню. — Ни хрена я не слабосилок! Кто, вообще, так решил? Что за недоумок? Вот бы сейчас на этого черта посмотреть… Интересно, а если полностью раздеться? В штанах тоже все в чешуе? Едва в голове мелькнула эта хулиганистая мысль, как он одним движением стянул с себя штаны и оказался голышом. — Оху…ь не встать! Это точно иллюзия⁈ Таким с легкостью убить можно. А вдруг не иллюзия? К сожалению, оказалось иллюзия — чудовищная по размерам и виду, но иллюзия. — Такое даже прятать грех. Ха-ха! — заржал парень, натягивая штаны. Что ни говори, но зрелище получеловека — полудракона, разгуливающего с оттопыренным хозяйством, было чересчур диковатым. — Теперь бы еще понять, как иллюзии менять. Как, интересно? Не понятно… Пока он видел только две личины — волчью и драконью, а что еще? Ведь, должны быть еще личины. Или нет? Что определяет иллюзии? Может у него и выбора-то нет? — Думал о хорошем получился дракон, думал о плохом вышел волк. Интересно получается. А что еще может выйти? Может, краб или обычная мышь? Крысой бы неплохо стать. Хм, жрать захотелось… Магические опыты оказалась довольно утомительными. Неспроста его на «еду пробило». Едва подумал об этом, как живот тут же отозвался громкой трелью. И правда, оголодал. — Может и в самом деле поесть? Все равно сегодня не усну, буду дальше заниматься. В животе снова забурчало, еще более требовательно, зло. — Ладно, метнусь до кухни. Там всегда есть что на зуб положить. * * * Дом барона Воронцова Уже была поздняя ночь, а во флигеле с северной стороны дома все еще горел огонек — кто-то не спал и сидел со свечой. Домашние, если бы не спали, сразу бы сказал, что это кучер, старый Гришка, не спит, горькую пьет. А чего ему еще делать? Как господин барон обзавелся новомодным автомобилем и экипаж с лошадью продал, так Гришка с тех пор и пьет. Совсем опустился, нечесаный, в грязной одежде, целыми днями ходит по двору и вздыхает. Днем пьет в бывшей конюшне, а ночью во флигеле всю ночь ворочается с бока на бок, уснуть не может. Кого другого хозяева давно бы уже выгнали на улицу, чтобы свой век в богадельне доживал, а его не трогали. Ведь, Гришка годок господина барона, вместе голозадыми бегали, вместе росли. — … Вот, как сейчас, сидели, в битки [старинная игра гладкими камушками] играли, — слезливо бормотал Гришка, растирая слезы по лицу. — Он мне бывало кричит: «Гришаня! Тудой кидай». Я приноровлюсь и кину прямо в чужой биток. Во какой у меня глаз был! Эх, а сейчас… Комнатушка во флигеле, которую занимал бывший кучер, была крохотной, едва развернуться. Здесь с трудом помещались старый топчан, стол у окошка и колченогий стул. Прямо в углу лежали сваленные вещи — старый зимний тулуп, мохнатая шапка, здоровенные сапоги, немилосердно вонявшие дегтем. — … Я ей бывало говорю: «Машка, давай, родимая, давай, немного еще осталось. На горочку поднимемся — с горочки спустимся, а потом еще разок поднимемся и снова спустимся». Эх, какая лошадь была, золото, а не лошадь, — вздыхал мужик, сжимая в руках здоровенную подкову. — Она же живая, родимая, а этот атомобиля ведь железяка! И накой этот атомобиля нужон? Эх, помянуть бы Машку, чтобы она там… Какое-то время он думал, что должна была делать на том свете его умершая лошадь, но так и не придумал. — А где? Было же, вот прямо здесь и было, — Гришка недоуменно глядел на стол, где сиротливо стояла уже опустевшая четвертушка. Ему почему-то казалось, что на дне бутылки еще что-то осталось. — Пусто. Гм… По трезвости он бы уже давно завалился спать. Выпимши, как говорится, и море по колено. Вот Гришка и решил на господской кухне выпивку поискать. Знал, что кухарка всегда в шкафу пару шкаликов держит на всякий случай. — Стерва, точно припрятала. Как пить дать, припрятала в шкафчике. Надо, надо идтить. Глядишь и закуской разживусь. Сказано — сделано. И вскоре бывший кучер уже крался по коридору, который вел из флигеля в барский дом. Крался, правда, так, как не каждый медведь через лес лезет. Сопит, то и дело почесывается, рыгает, половицы под ногами скрипят. Крадется, называется. — Мне ведь много-то не надоть. Шкалик выпью, помяну Машку, мою кормилицу, да и ладно, — бормотал себе под нос мужик, хватаясь за ручку двери. За ней как раз и была кухня. — И хде там шкаф? Темно, идить их за ногу. Чичас свечу зажгу. Как раз в кармане свеча лежала и спичечный коробок. Гришка вытащил одну спичку, чиркнул, но она сломалась. Вытащил другую спичку, снова чиркнул, но и эта сломалась. Лишь на пятый раз получилось зажечь свечу. — Так… Хде тут шкаф? Он вытянул руку со свечой, отбрасывавший на стены неровный свет. Днем-то все хорошо видно, а сейчас сразу и не разберешься. — Вот, кажись. Повернулся к шкафу, а там…здоровенная, с человека ростом, крыса! Морда премерзкая, спереди два острых зуба торчат, глаза-бусинки смотрят зло, жадно. — Господи, господи, адский зверь… В миг от выпивки и следа не осталось, стал трезв, как стеклышко. — Господи, спаси и помилуй, спаси и помилуй! — снова и снова повторял Гарт, крестясь прямо со свечкой в руке. — Господи! В какой-то момент от жуткого страха затрясся, издал громкий вопль и рванул из кухни. 7. Близкая угроза * * * Дом барона Воронцова Задержавшись у зеркала в холе, баронесса бросила на свое отражение придирчивый взгляд. Легкими движениями разгладила несуществующие складки, поправила невесомую шаль на плечах. Некоторое время смотрела, недовольно качая головой. Затем неуловимо дернула плечиками, чуть склонила голову в изящной кружевной шляпке, и все, нужный образ создан. — Алисия, баронесса Воронцов, — громко проговорила она, сверкнув глазами из под длинных ресниц. — Баронесса… хорошо звучит, а вот госпожа графиня звучит еще лучше, — загадочно улыбнулась при этом, словно знала что-то такое, чего еще никто не знал. — И кто знает, кто знает… Супруг ей немного о своей службе рассказывал, но его по многозначительному молчанию в ответ на ее некоторые вопросы догадывалась, что при Дворе им очень довольны. Подруги вдобавок пересказывали весьма интересные слухи о новой высокой должности и даже титуле для барона, что вот-вот должно было случиться. Вот и «гуляли» в ее голове «сладкие» мысли о ее новой графской жизни, о большом просторном доме в столице, о светских приемах, где она будет блистать наравне с другими графинями и княгинями. — Лиза, мою сумочку! Тут же раздался шорох, и из-за угла выскочила ее личная горничная с крохотной сумочкой в руках. — Вот, госпожа баронесса, ваша сумочка, — протягивая сумочку, она сделал легкий книксен. — Что это за вид такой? — баронесса недовольно оглядела девушку, отмечая красные заплаканные глаза, темные круги под ними. — Ночью меня немного знобило, госпожа баронесса, — тихим голосом ответила горничная, при этом не поднимая глаз. — Но все уже хорошо, и мне гораздо лучше. — Хорошо, Лиза. Но больной больше не смей подходить ко мне, — Алисия брезгливо поджала губы, словно от девушки несло чем-то нехорошим.– Я ухожу навестить свою подругу, и буду к вечеру. А ты, не своди глаз с этого, — и произнесла это так, что сразу же стало ясно, кого она имела ввиду. Баронесса еще раз смерила ее строгим взглядом, а потом со вздохом вышла из дома. — Что за день такой? — фыркнула она, раскрывая над головой белоснежный кружевной зонтик. Как и всякая благородная дама, она должна была беречь свою кожу от солнца. Ведь, загар никак не приличествует для дамы ее положения, отличая лишь женщин из низшего сословия. — У Лизки глаза на мокром месте, словно проревела всю ночь. Не дай Бог, эта дура завела с кем-то шашни, и принесет кого-нибудь в подоле. Узнаю, немедленно велю выпороть. Еще этот кучер допился до чертиков… С кучером, и правда, неприятность случилась. Этот пьянчуга допился до того, что ему стали здоровенные крысы чудиться. Среди ночи так орал, что весь дом всполошил. Когда его слуги вязать начали, то брыкался, не хуже жеребца. Еле-еле угомонили, а потом в лечебницу отправили. — Скажу Александру, чтобы выпорол его, как вернется. Ступив с крыльца на тротуар, женщина гордо вскинула голову, поджала губы без единого намека на улыбку. Словом, приняла тот независимый, холодный вид, который и отличал особу благородного сословия. Женщины попроще — кухарки и прачки из соседних домов, купчихи или гувернантки из разночинцев, что попадались ей навстречу, напротив, выглядели живыми — улыбались или хмурились, громко разговаривали, иногда даже ругались. Дойдя до первого перекрестка, Алисия остановилась. По дороге, распространяя душную вонь бензина, протарахтел длинный новомодный автомобиль, сверкая золоченым металлом, блестящими фонарями. В глаза бросился замысловатый герб с княжеской короной на дверце, тут же заставивший ее скрипнуть зубами от зависти. И дело было не только в самом титуле, но и автомобиле, владеть которыми имели право лишь самые родовитые семейства. Остальным приходилось довольствоваться обычными экипажами. — Ничего, ничего, — шептала женщина, провожая взглядом автомобиль. — Я добьюсь, чтобы Александр непременно купил точно такой же или даже лучше… Быстро пересекла перекресток, и, оказавшись на другой улице, направилась к высокому дому, облицованному красным мрамором. Здесь жила баронесса Векслер, с которой они были дружны и часто захаживали друг другу в гости на чашечку чая и светскую беседу. И беседа, конечно же, сразу превращалась в обмен сплетнями и непрестанные жалобы на жизнь. Послушать со стороны, так не было на всем белом свете более несчастных особ. — Моя дорогая Алисия, как же я рада! — хозяйка встретила ее у самого порога, явно заметив в окно. — Моя милая Валери, я просто счастлива тебя видеть! — схватила ее за руки Алисия, словно ей сложно было сдержать свою радость от встречи. Они прошли в гостиную, где обычно и проводили свои встречи. Несмотря на свои огромные размеры, комната казалась очень уютной, и располагающей к доверительной беседе. Большие окна закрывали тяжелые зеленые портьеры из бархата, драпированные причудливо сложенными ламбрекенами. Наряду с огромной бронзовой люстрой комнату заливал свет из нескольких светильников. Желтые с золотом обои дополняли «женский» образ. — … Представляешь, милая Валери, с самого утра полный кавардак! Это просто невыносимо! — после первой чашки чая начала жаловаться Алисия, их своеобразный ритуал, повторявшийся раз за разом при каждой их встречи. Все было неизменно, менялся лишь тот, кто это начинал. — Представляешь, сначала кучер, старый пьянчуга, сошел с ума, разгромив флигель. Перепил, и ему стали мерещиться огромные крысы. После моя Лизка, ты же знаешь ее, заявилась с красными глазами и зареванным видом. Сказал, что занемогла, но я то все вижу. Точно дура девка завела себе кого-то. — Непременно завела! В один прекрасный день возьмет и придет к тебе с брюхом. Какой после этого с нее прок? Негодяйка! Ты на нее столько времени потратила, чтобы в порядок привести, чтобы научить манерам, чтобы человека из нее сделать! — тут же закивала подруга, с горящими глазами подвинувшись ближе. — Слишком ты добра к ним, милая Алисия. Возишься с ними, разговариваешь, жалеешь, а в конечном итоге себе только хуже делаешь. Они все равно хорошего отношения не понимают. Сама подумай, другая бы на ее месте Бога за твое здоровье каждый день молила. Я вот все своих горничных сразу к доктору сводила, чтобы их пустоцветами сделать. Сама деньги заплатила, но теперь спокойна… После второй чашки чай подруги обычно переходили на более важные темы. Сегодня это был разговор о скором повышении супруга Алисии. — … Не сомневайся, моя милая Алисия, это все настоящая правда, — едва не «светилась» от радости хозяйка, довольная, что первая делилась такими слухами. — Сам канцлер намеревается встретиться с твоим супругом и готов предложить ему новую должность при Дворе. Об этом супруга канцлера сказала своей сестре, а та поделилась этой новостью со своей подругой на приеме у графини Воронцовой. Представляешь, моя тетушка Мари совершенно случайно стояла рядом и все это услышала. Так что, не сомневайся — скоро у твоего супруга прибавится золотого шиться на мундире, а на вашем гербу очень даже может появиться княжеская корона. — Я буду просто счастлива, когда это случится, — восхищенно закатывала глаза Алисия. — Тогда у меня все изменится… — Кстати, ты ведь понимаешь, что тогда со своим пасынком ты уже ничего не сделаешь? — Что? Алисия сразу же переменилась в лице– нахмурилась, зло сжала губ, потяжелел взгляд. И перемена была столь разительной, что подруга едва не отшатнулась от нее. — Ты же знаешь, милая Алисия, что при наследовании герцогского титула действует особый порядок, прописанный в Императорском эдикте о престолонаследии. Согласно ему, сменить наследника крайне затруднительно. — Как же так? Ведь, все уже решено, — растерялась гостья. — В конце этого года Александр его отправит в военное училище, а титул баронета перейдет моему Кирочке. Получается, ничего этого теперь не случится? И в голосе звучала такая боль и отчаяние, словно случилась невероятная трагедия. — Что же теперь делать? Неужели этот… этот ублюдок и дальше останется наследником, а мой сыночек будет не у дел? Чувствуя подступающие слезы, баронесса вытащила из сумочки платочек и промакнула им уголки глаз. — Валери, прошу тебя, скажи, что это не так? — всхлипывая, она с мольбой посмотрела на подругу. — Ведь, что-то можно сделать, прежде чем моему мужу пожалуют новый титул? Так? Пожалуйста. Я знаю, что ты можешь что-то придумать. Прошу тебя, Валери, помоги! Сын этой сучки никак не может стать наследником графства. Спокойно сидевшая все это время подруга, вдруг кивнула. Взяла руки Алисии и заговорщически улыбнулась. Мол, не беспокойся подруга, мы обязательно что-то придумаем и поможем твоему горю. — Ты, правда, хочешь, чтобы я помогла тебе? — Конечно, конечно! — у гостьи надеждой вспыхнули глаза. — Валери, прошу, помоги. — И ты на все готова ради этого? — хозяйка сейчас напоминала дьявола, пусть и симпатичного, но дьявола-искусителя, предлагающего очень соблазнительную сделку. И пусть вместо рогов, копыт и хвоста, у не были хорошенькая женская мордашка, выпирающая грудь и упругий задок, но сатанинское в ней все же угадывалось. — Точно? Не будешь потом жалеть? Та тут же яростно замотала головой. Всем своим видом Алисия показывала, что готова на все, лишь бы ее сын стал наследник будущего графства, а не ее пасынок. — Помнится, милая Алисия, у тебя было одно чудесное колье с изумрудами и серьги с этими же камнями, — Валери выделила голосом слово «изумрудный», хотя и без этого намек был совершенно понятен. — Знаешь, этот комплект так чудесно бы смотрелся на мне. Гостья колебалась лишь мгновение, не больше. Колье и серьги, конечно, были прекрасны, и стоили целое состояние, но графская корона на голове ее сына все перевешивала. Ведь, тогда менялось все. — Я сегодня же принесу их, — Алисия отложила платок в сторону, чувствуя, что начался серьезный разговор. Теперь было не до слез, не до эмоций, так как на кону стояло будущее ее сына. — А что ты сделаешь с ним? Хозяйка в ответ самодовольно покачала головой, прикладывая мизинец к своим губам. — Говорят, моя милая Алисия, что даже у стен бывают уши. Поэтому не будем говорить об этом. Но ты можешь не сомневаться: до того, как твоему мужу будет пожалован графский титул, проблема будет решена. Они переглянулись, и одновременно кивнули друг другу. Вот и все — договор между ними был заключен. И никому из них не было никакого дела до того, что ценой жизни одного подростка стали изумрудные колье и серьги. Напротив, и Валери, и Алисия посчитали это отличной сделкой. * * * Дом барона Векслера Гостья уже давно ушла, а хозяйка все еще оставалась в гостиной и явно никуда не собиралась. Она развалилась в кресле с небольшой шкатулкой в руках, и никак не могла оторвать глаз от ее содержимого. От солнечного света, падавшего из окна, изумрудные колье и серьги играли невероятными оттенками зеленого цвета –шатрез, трилистник, лайм, нефритовый, морской зеленый, малахитовый и другие. Завораживающее, почти волшебное, зрелище. — Восхитительно, просто восхитительно… Ах, милая Алисия, какая же ты дурочка. Как же можно добровольно отдать такую прелесть? Не понимаю, никак не понимаю. Она очень долго, получая непередаваемое наслаждение, примеряла украшения. Одевала сначала колье, потом серьги, крутилась перед зеркалом, меняла одно платье за другим. — Боже, какая же это прелесть. Колье и серьги, действительно, ей удивительно шли, очень гармонируя с зеленым цветом ее глаз. Образ получался невероятно волшебный, притягательный, соблазнительный. — Дурочка, как есть дурочка. Я бы никогда этого не отдала. Никогда. Еще некоторое время баронесса любовалась своим отражением, пока, наконец, не сняла украшения и с тяжелым вздохом не спрятала их в шкатулку. — А теперь о плате… Валери повернула голову в сторону коридора и громко позвала свою служанку: — Настька⁈ Живо иди сюда! Через мгновение закричала еще громче: — Где тебя носит? По розгам соскучилась⁈ Живо! Валери уже начала терять терпение, когда в гостиной появилась запыхавшаяся девушка с испуганным лицом. Влетела в комнату, встала у кресла хозяйки, и застыла, сложив руки перед собой. — Опять дрыхла? — баронесса с обвинением уставилась на служанку, которая съежилась еще сильнее, чем прежде. — Наклонись! Ниже! Та, закрыв глаза, наклонилась, и тут же получила хлесткую пощечину. Удар был такой силы, что ее голова откинулась назад, а она сама едва не упала. — Еще раз… Понимаешь, еще раз, не прибежишь, когда тебя зовут, пожалеешь, что родилась на этом свете,–от каждого слова баронессы служанка вздрагивала все сильнее и сильнее. — А теперь слушай меня внимательно. Сейчас пойдешь к господину Карпову и скажешь, что нам срочно нужно поговорить. Только рожу прежде помой, а то выглядишь, как замарашка. Пошла! Служанка поклонилась и тут же скрылась в коридоре. — Ах, милый Миша, милый Миша, вот и посмотрим, так ли ты любишь меня, как постоянно твердишь об этом,– загадочно улыбнулась Валери, поднимаясь с кресла. — Думаю, капитан прославленного Преображенского гвардейского драгунского полка сможет разобраться с каким-то мальчишкой. Капитан Карпов, к которому она решила обратиться, был довольно примечательным человеком. Герой последней войны, орденоносец, к которому благоговел сам император, уже давно был безнадежно в нее влюблен. Немалые доходы своего поместья он благополучно спускал на подарки для баронессы — драгоценности, жеребцов редкой масти, экзотические редкости с далеких земель, и многое другое, отчего захватывал дух. Заваливал цветами крыльцо ее дома, выкупал для нее все места в дни театральных премьер, совершал другие безумства. Их отношения казались странными и больше напоминали отношения госпожи и слуги, чем двух влюбленных людей. Капитан сходил по ней с ума, готовый едва ли не на любое безумство по ее указке. Она же держала безнадежно влюбленного на коротком поводке, позволяя ему ровно столько, сколько нужно и ни грамма больше. За дорогие подарки награждала его невесомым поцелуем в щеку, легким касанием к шее, возможностью припасть к ее руке. Он, конечно же, понимал противоестественность этой связи, странное к себе отношение, ненавидел себя, обзывал последними словами свою слабость, но ничего не мог с собой поделать. И чтобы он себе в сердцах не говорил, каких бы клятв не давал, ничего не менялось. В ее присутствии Карпов снова и снова терял голову, превращаясь в послушного ее воле щенка. Влюбленный ловил ее взгляд, с жадностью вдыхал аромат ее кожи, когда она оказывалась рядом. Дрожал всем телом, едва их ладони соприкасались. Настоящее наваждение, от которого было не спрятаться, не скрыться. — Конечно же, он решит эту маленькую проблему, и получит за это приз. Наверное, получит, если я захочу, — при этих словах ее глаза сверкнули, а кончик языка, выглянув между зубов, с жадностью облизнул губы. — Если только захочу… Её, естественно, льстила эта невероятная власть над мужчиной. Его готовность совершить все, что она скажет, возбуждала, заставляя чувствовать себя особенной. И терять это ощущение никак не хотелось. Ведь, с мужем, союз с которым держался лишь на голом расчете, ничего подобного ей никогда не приходилось испытывать. — … Госпожа баронесса, госпожа баронесса! — из приятных раздумий Валери вырвал запыхавшийся голос служанки. Похоже, бежала, чтобы как можно скорее выполнить поручение своей хозяйки. — Я все сделала. Господин Карпов ответил, что немедленно подойдет. Баронесса улыбнулась, довольная тем, что все идет именно так, как и она хотела. — Принеси нам того ликера, и живо исчезни. Потом чтобы духу твоего тут не было, поняла? Девушка молча поклонилась и побежала на кухню за ликером. Через несколько минут на небольшом столике перед широкой софой уже стоял хрустальный графин, полный вишневого ликера, и две рюмочки. — Все-таки надо высечь эту несносную девку… В этот момент во входную дверь громко постучались. Стук был уверенным, настойчивым, говорящим, что гость никуда не собирался уходить и был полон решимости дождаться отклика хозяев. — Входи, дорогой Миша, входи, — крикнула она, не вставая с кресла. В гостиную быстро вошел крупный мужчина в сером мундире, придерживая рукоять сабли. Одного брошенного на него взгляда было достаточно, чтобы узнать в нем именно боевого офицера, а не какого-то гражданского штафирку, что притулился при штабе и целыми днями перебирает бумажки. Лицо, украшенное аккуратной бородкой, пересекал шрам, ничуть не отталкивая, а, напротив, притягивая взгляд, и придавая мужественное выражение. Движения были выверены, скупы, при этом тая в себе скрытую силу. В каждом касании рукояти сабли читалась исходящая от него угроза. — Признаться, я уже заждалась, когда ты соизволишь прийти. В голосе женщины прозвучала нотка обиды, что причинила гостю едва ли не физическую боль. По крайней мере, он скривился так, словно его ранили. — Несравненная Валери, — капитан, а это был именно капитан Карпов, тут же встал перед ней на колено и с виноватым видом опустил голову. Словно кающийся грешник, он пришел с повинной, вручая в ее руки свою жизнь.– Я пришел сразу же, как только получил послание от твоей служанки. Почему ты так несправедлива ко мне? И столько боли и отчаяния прозвучало в его голосе, что женщина смилостивилась. Ведь, во всем, и даже в любовных терзаниях, важна мера. Вдруг, ее верный возлюбленный совсем отчается и отвернется от нее. — Полноте, Миша. Я испытываю к тебе самые нежные чувства, — Валери коснулась его склоненной головы и нежно пригладила черные кудри. Отчего тот вздрогнул и тут же, словно пес, стал нежно толкать ее ладонь. — И… и готова доказать это. Ты понимаешь меня? При этих словах мужчина дернулся и медленно поднял голову. В его глазах застыло невероятное потрясение, в котором читалось и бесконечная радость, и ожидание чуда, волшебства. Он взял ее за руку и начал жадно покрывать ее поцелуями. Причем делал это с такой страстью и силой, что казался совершенно обезумевшим от охватившего его вожделения. — Миша, Миша, постой! Ты слышишь меня? Постой! — баронесса пыталась вырвать свою руку, но безуспешно. Казалось, легче было отнять кость у дикого зверя. — Миша, прежде ты должен кое-что сделать для меня. Слышишь, Миша? Страстные поцелую прекратились в один миг. Мужчина осторожно, словно величайшую драгоценность на этом свете, отпустил ее руку и пристально уставился в ее глаза. — Скажи мне, несравненная Валери, что тебя беспокоит? Тебя кто-то обидел, оскорбил? — капитан скрипнул зубами, мгновенно вспыхивая от ненависти. Пальцы, вцепившиеся в рукоять сабли, побелели от напряжения. Казалось, еще чуть-чуть и он выхватит клинок, чтобы крушить врагов. — Назови мне лишь имя, и я все сделаю! Кто этот поддонок? Он слишком знатен для меня? Тогда будет магическая дуэль, от которой нельзя отказаться и императору… — Миша, никто меня не обижал, и уж тем более не оскорблял. Успокойся, — Валери томно вздохнула, всем своим видом показывая, что все-таки ее что-то беспокоит. — Однако есть один человек, который должен исчезнуть. Ты можешь это сделать для меня? Не отрывая взгляда от его лица, она начала расстегивать ворот своего платья. Делала это медленно, тяжело дыша, словно ей не хватало воздуха. Ее грудь поднималась — опускалась, поднималась — опускалась, соблазнительно изгибая ткань. — Сделаю… Я сделаю все, что ты скажешь, — прохрипел мужчина, с трудом сдерживая себя. — Кто это? — Это один мальчишка, ученик гимназии… Ее лиф был расстегнут, обнажив упругие полушария молочного цвета. Валери медленно наклонялась вперед, открывая взгляду возлюбленного такое, что он издал протяжный стон. — Он еще мальчишка, дворянин, и это не станет проблемой? Но он уже не мог соображать. Стоя на коленях, капитан с силой обхватил руками ее бедра и с жадностью притянул к себе. Издав торжествующий вопль, он начал раздирать ее платье. С хрустом трещала ткань, летели в стороны завязки, кружевные тряпки. 8. Сны… * * * Дом барона Воронцова Комната Марка. За окном начинает светать. Из темноты медленно проступают силуэты домов, причудливых крыш с башенками. Доносятся первые звуки нового дня: цоканье копыт проезжавшего всадника, недовольное ворчание кучера, шаркающие шаги дворника. Марк ещё спал. После ночных приключений и бурных экспериментов с магией его сон был неровным, тяжёлым. Подросток ворочался на кровати, то и дело переворачиваясь с одного бока на другой. Одеяло, простынь слежались, превратившись в мятый ком. Подушка уже напоминала приплюснутый блин, оказавшись где-то в ногах. Только это был не обычный сон подростка, замученного учебой, строгими родителями, враждой со сверстниками или быстрым созреванием. Не было невнятной мешанины из образов, картинок и звуков, которые благополучно забываются под самое утро. Все было иначе. Все было ярко, сочно, с запахами и прикосновениями. Сон стал дверью, через которую в сознание «нового» Марка хлынули воспоминания «старого» Марка. Пробуждение магии разрушило все ментальные преграды, смыло все возможные и не возможные преграды и блокады в его голове. От ментального удара, вызванного свалившимся на него гигантским объемом информации, спящий подросток резко дернулся и застонал. Не просыпаясь, он схватился руками за голову и с силой сжал ее. — … А-а-а-а-а, — тонко стонал Марк. — А-а-а-а-а… Больно, очень больно… А-а-а-а-а-а. Из воспоминаний «старого» Марка всплыла печальная картина похорон матери… Небо затянуто свинцовыми тучами, струи дождя бьют по траве. У скромного каменного надгробия стоят три, промокшие до нитки, фигуры в черном. В одной из них спящий подросток, к своему ужасу, узнает самого себя — маленького заплаканного мальчишку, похожего на выпавшего из гнезда крошечного галчонка. Медленно и неуклонно его накрывало чувство жуткого опустошения и бесконечного одиночества. Его мамы больше не было на этом свете. Не было самого близкого, самого родного ему существа, которое было воплощением всего самого светлого и хорошего в жизни мальчишки. Не было его мамы. Помнил, как у надгробия матери, не мог выдавить из себя и слезинки. Просто стоял и беззвучно рыдал, борясь с сильным желанием вырвать свою руку из ладони отца и броситься на могилу. Когда же его окончательно оставили силы то Марк просто свалился на траву, где и затих. В лицо ударил запах свежевырытой земли, от могильного холода по телу пошла дрожь. — … Мама, мама, — шептал подросток, ворочаясь в кровати. Ночная рубаха стала мокрой от слез, которые, не переставая, текли из глаз. — Мама, мама. Затем новая порция воспоминаний перенесла его в другое время и место — на гигантскую дворцовую площадь в толпу празднично одетых людей. Жмущийся к отцу, Марк был тоже одет в праздничную одежду, держал в одной руке крошечный флажок в зеленых и золотых цветах, которым шустро размахивал. В другой руке у него была зажата надкусанная сладкая булочка. Вокруг громко кричали, торжественно трубили фанфары, воздух наполняли летящие конфетти и серпантин. Празднование очередных именин цесаревича только набирало свои обороты, даже не перешагнув экватор. Горожан и гостей столицы, собравшихся на площади, еще ждали выступления артистов, раздача бесплатных угощений и праздничных сувениров, а также вечерний фейерверк, которому не было равных во всей империи. С широкого балкона дворца толпе махало императорское семейство — его величество в роскошном мундире, слепящем глаза от обилия золотого шитья, ее величество в белоснежном платье и причудливой шляпке, сам цесаревич, тоненький, стройный, как тростинка. Их окружали нарядно одетые придворные с лицами, лучившимися от счастья. Эти образы, всплывавшие в голове, были чудесны, легки, заставляя подростка улыбаться во сне, шевелить губами, довольно сопеть. Ему было хорошо, весело — рядом был отец (он прижимался к нему, касался рукой его сюртука), рот полон сладостей, вокруг взрывались хлопушки, трепетали на ветру красочные флаги. Мгновение назад Марк лежал, свернувшись в клубочек и дрожа от страха, а сейчас развалился на всю кровать, широко раскинув руки и ноги. — … Папа, папа, — шептали его губы. — Папа. Постепенно картина грандиозного праздника в его памяти стала таять, медленно заменяясь другими воспоминания. Тело спящего подростка вновь свернулось, напряглось, подтянуло к животу ноги и руки, словно защищаясь от кого-то. В миг исчезла улыбка, а на лице поселилось настороженное, опасливое выражение. Во сне Марк оказался на ритуальном ристалище, большой огороженной площадке, где сошлись в поединке двое бойцов. Один, высокий, с развевающимися на ветру длинными русыми волосами был затянут в простой серый камзол, в одной руке держал прямой палаш, в другой — длинный узкий кинжал. Его движения были изящный, выверены, он, словно бабочка, порхал с места на место. Вышедший против него противник, напротив, казался громадиной, высеченной из камня: невероятной ширины плечи, торс с выпирающими грудными мышцами, здоровенные руки и ноги. Вооружен алебардой, в его руках выглядевшей самой настоящей детской игрушкой. Казалось, что сомнений в исходе поединка нет и никогда не было. Человек-гора, рассекавший со свистом воздух, должен был с легкостью располовинить противника с первого же удара. Марк с замиранием сердца и внутренним страхом ждал, что вот-вот раздастся грозный боевой клич, и секира с хрустом размажет человека. Однако ничего такого так и не происходило. Двое противников продолжали кружить друг против друга, как два задиристых петуха. Время от времени один атаковал, а второй защищался. Через какое-то время все менялось — второй атаковал, а первый защищался. Над ристалищем стоял громкий гул. Собравшаяся у заграждений толпа что-то скандировала, свистела, улюлюкала. Раздавался звон от ударов, метал ударялся о метал, во все стороны летели искры. Магически усиленные клинки при каждом ударе вспыхивали голубоватым светом, всякий раз заставляя собравшихся вскрикивать от неожиданности. Казалось, противники равны по силам, и никому из них не одолеть соперника. Первый брал невозмутимой легкостью и изяществом движений, второй, напротив, — неукротимым напором и яростью ударов. Сила и ярость уравновешивалась спокойствием и уверенностью, как огонь и вода. Но в какой-то момент все изменилось. Человек-гора, издав громкий боевой клич, нанес особенно мощный удар, и промахнулся, за что тут же поплатился — его противник изогнулся всем телом и в прыжке клинком дотянулся до чужой шеи. Фонтаном хлынула кровь, и тяжелое тело с грохотом рухнуло на желтый песок ритуального ристалища. — … Ай, — вскрикнул Марк, вскинул руки к лицу, словно пытался во сне защититься от брызг крови. — Ай… Потом сон снова сменился, и перед глазами возникло роскошное здание с длинной колоннадой и огромной двухстворчатой дверью с массивной бронзовой ручкой. Большой светлый класс с двумя десятками небольших одноместных парт, широкой доской для письма на стене. Аккуратно сложенные на краю парты учебники, тетради. Рядом пенал с карандашами. Гимназия. — … Нет, нет… –зашевелился подросток, хмуря брови. — Не хочу… Образы будили тяжелые воспоминания, оставляя после себя страх, злость, отчаяние. Вот его толкает высокий гимназист, и Марк летит кубарем с лестницы, разбивая в кровь лицо. Тут же за его спиной раздается громогласный хохот, а на лестнице появляются ржущие одноклассники, из-за их спин вдобавок выглядывают любопытные девичьи мордашки. Его награждают мерзкими прозвищами, в него кидают обломки карандашей, скатанные комки бумаги. От презрительных косых взглядов ему хочется забраться под парту, забиться в какой-нибудь угол. Перех глазами возникает какая-то темная подсобка с хозяйственным инвентарем — швабрами, ведрами, тряпками, и сразу же его накрывает волна спокойствия. Значит, здесь его убежище, в котором он может спрятаться от оскорблений, побоев и унижений. Но в какой-то момент его находят и здесь. Резко открывается дверь, в подсобку врывается свет, а его за шкирку вытаскивают в коридор. Кто-то бьет по спине, хлопает учебником по голове, тычет в него пальцем. Гремит ржание. — Не хочу… Плохо… Не хочу. В ушах звенят прозвища — «нагульный», «приблудный», «незаконнорожденный». Снова чувствует удары, слышит еще более презрительное ржание. — … Нет, нет, я не приблудный, — подросток яростно мотает головой, словно пытаясь ответить на все эти оскорбления. Скрипят зубы, пальцы сжимаются в кулаки. — Я не приблудный, нет, нет… Через какое-то время Марк затихает. Тяжелые воспоминания растворяются, превращаясь в серую дымку, а на их смену приходят другие. Вот перед глазами появляется образ худенькой девочки с томным загадочным взглядом, устремленным куда-то в даль. — … Оля, — с нежностью шептали губы. Уже разгладились морщины на лбу, заиграла улыбка. Лицо светилось странной нежностью, хотя еще мгновение назад полыхало от злости. — Оля… Оля Ардо, снова и снова всплывало в его памяти это имя. — Оля… Оля… Оля… — снова и снова продолжали шептать его губы. — Оля… Невероятная нежность охватила подростка, заставляя измученное тело распрямиться, расслабить скрюченные руки и ноги. — … . Оля. Вот она сидела за своей партой у самого окна, заливаемая яркими лучами солнца. От слепящего света девушка казалась почти невесомой, ангелом во плоти, готовым вот-вот расправить крылья. Хотелось хоть на мгновение оказаться рядом, чтобы даже не прикоснуться, а просто дышать одним с ней воздухом. Потом Оля уже шла по коридору ему навстречу со стопкой учебников в руках. Порывистая, с легкой улыбкой на губах и задумчивым взглядом, она приковывала взгляды, заставляя снова и снова оборачиваться на нее. Тут она остановилась, поправляя непослушную прядь волос, здесь легко коснулась ворота платья, там обожгла взглядом. И все получалось естественно, искренне, словно так и было задумано. … Эти и многие другие воспоминания спрессовались, врываясь в память Марка и становясь ее естественным продолжением. Теперь не было «старого» и «нового» Марка, был лишь один единственный Марк, наследник двух одновременно разных и в то же время очень похожих миров. * * * Дом барона Воронцова Марк открыл глаза, и тут же вскочил, едва не попрыгивая на кровати. Чужие воспоминания, мучившие его всю ночь, все еще будоражили кровь, заставляя судорожно озираться по сторонам и с тревогой вслушиваться в окружавшую тишину. Честно говоря, первые пару секунд парень, вообще, понять не мог, кто он и где находится. Брали верх то воспоминания «старого» Марка, то «нового», оттого в голове и случился полный кавардак, к счастью, продолжавшийся совсем не долго. Не прошло и пару минут, как наступила ясность. — Мать твою! Черт, черт! — не переставая, чертыхался парень, очумело вращая головой. — Это же… Б…ь! Я же все помню! Охренеть, не встать! Это было просто невероятное ощущение! Его взгляд останавливался на каком-то предмете в комнате и память тут же услужливо подсказывала, что с ним связано. — Я все, все знаю… Это учебник по Основам государственного строя. Тому залому на лицей обложке не больше двух недель. Кажется, Виктор, сволочь, книгу в стену запулил, оттого она и пострадала, — к своему удивлению, парень с легкостью вспоминал любые, даже самые мельчайшие детали, связанные с предметами. — Эта грамота за отменные знания в области арифметических наук. На императорском смотре получена, сам главный инспектор министерства просвещения вручал, точно, вручал толстый такой мужик… Спрыгнув с кровати, Марк начал медленно обходить комнату. Теперь ему пришлось заново знакомиться со всем, что его окружало. Он касался то одного, то другого, «вспоминая» старую историю предметов. — … Это… это книга со сказками, мама подарила, — к горлу подкатывал ком, когда парень брал с полки большую книгу в нарядной обложке. Сразу же раскрыл ее посередине, и принялся затуманенными глазами рассматривать красочные картинки сказочных животных, героев-богатырей, страшных злодеев. — Мама читала… а я слушал. С прикосновением к новым страницам старые воспоминания становились все ярче и ярче. Образ матери уже не был туманным, неясным, с расплывчатыми чертами. Напротив, мысленно он «видел» довольно молодую женщину с точеными чертами лица и печальными глазами, наполненными поразительной добротой и нежностью. — Хорошая книга, — смахнув некстати появившиеся слезинки, Марк подошел к письменному столу. Здесь лежали учебники, тетради, письменные принадлежности– все, что могло понадобиться юному гимназисту. — Это мои учебники. Он осторожно провел пальцами по корешкам книг, ощущая их шероховатость, толщину. В голове «всплывали» арифметические задачи, куски заученного материала о государственном устройстве империи, ее соседях, континентах, об истории. Мир вокруг него постепенно обретал полноту, избавляясь от «белых» пятен. — Все-таки это другой мир… Хм, вроде бы знакомые названия городов и стран, и в то же время совершенно незнакомые. Странно… Марк взял в руки книгу по истории, отложив другие в сторону. Получалось, он жил в Росской империи, почти равной по территории его России. На западе раскинул крылья орел Тевтонской конфедерации, объединившей большую часть стран Европы. На юге копит силы Османский султанат, подмявший под себя всю Малую Азию, часть южного Кавказа и почти весь север Африки. — Интересно, это будущее или прошлое в сравнении с моим миром? Хм, за окном вроде небоскребов не видно, летающих машин и самолетов тоже, а вот кареты есть, какие-то странные автомобили есть. История, да и техника, никогда не было его сильной стороной. В своем мире ничего из этого его особо не заботили. Ему было достаточно денег. Деньги открывали разные двери, а большие деньги открывали любые двери. — … Есть пистолеты и ружья, кажется, даже гробоподобные броневики, но в ходу все равно холодное оружие. Похоже, дело в магии… Вспомнил, как во сне один из поединщиков промахнулся во время атаки и случайно рубанул клинком по металлической ограде — решетки из толстенных железных прутков, переплетенных между собой. И клинок даже не почувствовал сопротивления металла, с легкостью перерубив прутки. — Значит, маг мог саблей вскрыть железный броневик как консервную банку? Так? И память на все эти вопросы давали совершенно однозначные ответы. Люди, владевшие магией, были чрезвычайно опасными бойцами. Клинок в их руках одинаково легко резал камень, метал и человеческую плоть. Как раскаленный нож сливочное масло. — Очень похоже на конец девятнадцатый век, без магии, правда. Да уж, забросила меня дорогая бабуля… Черт, не могла просто так своей силой поделиться. Марк ругнулся было в адрес покойной бабки, оказавшейся то ли знахаркой, то ли ведьмой, но сразу же прикусил язык. Понял, что не прав, и должен ей сказать спасибо за новую жизнь. — И правда, что-то тормознул я. Сейчас бы загнулся в той гримерке, а сраный Борик бы на моем теле оттоптался… Извини, бабуль, извини, дурака. Вздохнул, а затем улыбнулся, почувствовал, как внутри него расплывается теплота. — Услышала, значит, меня. Еще раз извини за все — за глупые слова, за ветер в голове и шило в одном месте, за то, что не навещал. Извини, и не ругайся, пожалуйста… Вдруг почувствовал ее укоризненный взгляд. Помнил, что именно так она когда-то смотрела, когда он, непутевый, приезжал к ней. Весь молодой, шальной, навеселе, с кучей денег, Марк даже толком ее не слушал. Все махал рукой на каждое ее слово: мол, старая, не болей, живи долго. Толком ни одного человеческого слова ей так и не сказал. — Понял все, да поздно уже… Или не поздно? Мотнул головой, задумался. Ведь, вообще, ничего не поздно! По-хорошему, все только начинается. Благодаря неведомым силам ему дан невероятный шанс на новую жизнь! Это же просто неслыханно! — Да, да, к черту нытье! Бабуля, я тебя на коленях благодарить должен за все это! Я жив, я маг, в конце концов, а не какой-то сраный фокусник! 9. Тучи сгущаются * * * Кабак «Старый солдат», Низы столицы Кабак «Старый солдат» славился отменным пивом, великолепными жареными свиными колбасками, грудастыми подавальщицами, а также особой публикой. Название говорило само за себя — здесь наливали военным, рядовым и офицерам, тем, кто оставил службы, и совсем не ждали гражданских штафирок. Хозяин, Старый Бурей, сам сержант в отставке, так и говорил: «Коли не нюхал вонючих портянок после марша, не засовывал кишки товарищу обратно в брюхо, так и нечего здесь шастать. Вали дальше по улице, там еще много всяких кабаков». — … Господин капитан! Господин капитан, уже бегу! Едва только капитан Карпов открыл дверь, как к нему уже бежала разбитная деваха в ярком боевом окрасе –губы ярко алые, глаза подведены, вдобавок грудь торчком, едва выпрыгивает из лифа платья. Отлично знает, пришел щедрый клиент, у которого всегда полны карманы звонкой монетой. — Господин капитан, что-то вы давно к нам не захаживали, — деваха усадила офицера за столик в самом углу и тут же наклонилась к нему, открывая взгляду ядреную грудь с топырившимися сосками. Казалось, коснись ткани и руку порежешь. — Я уж вся истосковалась, думала, может что-то нехорошее случилось. А потом сама себя по голове стукнула. Ведь, разве может с таким бравым офицером что-то нехорошее случится? Конечно, не может! Ее голос прямо сочился. Вся изогнулась, упругим бедром прижалась, напрашивается. Только капитан, к ее огорчению, и ухом не ведет. Смотрит так, словно ее и нет рядом. — Пива неси две больших кружки. Колбас тарелку, чтобы пожирнее и только с огня, — сухо проговорил он, бросая на стол два серебряка. Большие блестящие монеты звякнули о столешницу и тут же исчезли со стола, оказавшись в лифе у подавальщицы. Слишком уж щедрая оплата за такой заказ. Тут бы и половины серебряка за глаза хватило, а он целых два дал. — Как ко мне придет человек, еще пива принесешь. Чего встала? Та быстро кивнула и умчалась в сторону кухни, оставив капитана в мрачных раздумьях. Ведь, Карпову было о чем подумать, пока не пришел его старый товарищ. Слишком уж погано пахло то дело, ради которого он сюда пришел. Валери, та баронесса, что сводила его с ума, попросила убрать одного мальчишку, дворянчика. — Ты будешь моей, только моей… Эта страсть к баронессе, доводившая Карпова до исступления, толкала на самые страшные поступки, среди которых убийство мальчишки было не самым худшим. Его даже не останавливало возможное наказание — смерть за убийство дворянина. Ведь, он желал ее больше жизни, и готов был на все. — Валери… Шепча имя баронессы, представлял, как снова сорвет с нее платье. С треском разорвет ткань, в стороны полетят белоснежные нижние юбки. С силой бросит ее на кровать, схватит за бедра, станет целовать… — Капитан? — прямо под ухом раздался скрипучий голос, тут же вырвавший Карпова из «сладких» грез. — Позвал, а сам витаешь где-то в облаках? Скрипнул стул, и за столом оказался крепкий мужчина в потрепанном военном мундире, густо покрытом пылью. Дохнуло застарелым конским потом, что всегда отличает завзятых кавалеристов. — А пиво в «Старом солдате» по-прежнему превосходное, — обхватив кружку обеими руками, гость одним махом опустошил ее. Откинулся на спинку стула и с явным наслаждением громко рыгнул. — Совсем не похоже на ту ослиную мочу, что нам пришлось попробовать в том чертовом городке на границе. Помнишь, капитан? Карпов кивнул, продолжая молча разглядывать старого товарища. Отметил пыль, грязь на мундире, пару оторванных пуговиц. Все говорило, что тот изрядно поиздержался и, похоже, нуждался в деньгах. То, что и нужно, чтобы «подписать» его на дурно пахнущее дело. — Как не помнить, помню, — усмехнулся капитан, делая знак подавальщице, что несла еще пива. Для такого непростого дела пива нужно будет не в пример больше, чем сейчас. — На второй день вся моя рота сидела по кустам и гадила так, как никогда раньше. Думал, что прямо там все сдохнем. — Я этого кабатчика, суку, потом в нужнике утопил, — в усмешке показал кривые зубы товарищ. — Еще и нагадил после на него… Молча они выпили еще по кружке. Отдали должное колбаскам, тарелка мигом исчезла со стола. Следя за ними, подавальщица тут же принесла новую тарелку с сочащимися жиром колбасками. — Дело одно есть. — Конечно, дело, — кивнул товарищ, сверкнув глазами. — Не жрать же ты позвал в этот кабак. Ты же знаешь, что за хорошую плату я на что угодно подпишусь. Что за дело? Капитан вытащил из сумки туго набитый кошель и подвинул его в сторону товарища. Тот мгновенно оживился, схватил и заглянул внутрь. — Смотри-ка, помнишь, что я не люблю бумажки. В самом деле, какой прок от ассигнаций? Только шуршат, словно просят ими подтереться. Толи дело золотые империалы… — он вытащил из кошеля золотую монету и с явным удовольствием на лице сжал в ладони. — Эту тяжесть ни с чем не спутаешь. Так ведь, капитан? Карпов вновь кивнул. — Дело, Ставр, мутное, скажу сразу, — капитан понизил голос, чтобы никто лишнего не услышал. Хотя, судя по пьянющим вдрызг соседям, никому до них не было никакого дела. — Поэтому после дела получишь столько же. Товарищ в ответ тихо присвистнул. Больно высока получалась плата. В кошеле было навскидку сорок — пятьдесят империалов, сумма весьма и весьма значительная, которой бы с лихвой хватило на покупку хорошего боевого жеребца. Капитан же предлагал еще столько же, что не могло не настораживать. — Это плата за риск, Ставр. — И кого я должен отправить на небеса? Уж не нашего ли бывшего полковника? — ухмыльнулся он, вспомнив командира их полка. — Эта скотина столько у нас выпила крови, что я и за пару серебряков с радостью перережу ему горло. Но это ведь не он? Так? — Нужно убрать дворянина… Мальчишку. У Ставра при этих словах удивленно взлетел брови. Явно, не ожидал такого от своего командира. — Вижу, капитан, ты не размяк в столице, — одобрительно проговорил товарищ. — А я думал, что все, нет больше нашего капитана, под бабью юбку залез. Кстати, как там дырка той баронессы? Не зарос… Ой! Черт! Молниеносное движение, и у шеи Ставра застыло острое лезвие, которое держал взбешенный Карпов. — Капитан… Хр-хр, ты чего? Я же пошутил… Хр-р, отпусти, — захрипел Ставр, чувствуя, как по шее скользнула струйка крови. — Понял я, все понял! Хватит! Нож исчез так же быстро, как и появился. Только что был, и вот его уже нет, а за столом снова сидят два старых друга, пьют пиво. — Я тебе уже говорил, чтобы поменьше болтал? Совсем не слушаешь, Ставр, совсем не слушаешь. Когда-нибудь у меня рука дрогнет, и все. — Да, понял я, — буркнул тот, потирая шею. — Ты лучше про дело расскажи. Что там и как… * * * Первая Санкт-Петербургская классическая гимназия Первая Санкт-Петербургская классическая гимназия имела особый статус среди прочих образовательных учреждений столицы и империи в целом. Являясь одним из старейших учебных заведений города, гимназия была создана около ста лет назад при Императорском Петербургском университете и называлась тогда Императорским Благородным пансионом. Его целью, как указано в Уставе, было «получение детьми благородных сословий соответственно их положению образования в науках и магическом искусстве для воспитания достойных Отечества подданных». С момента своего основания главным попечителем гимназии выступала супруга правящего императора, что еще более повышало и без того не малый статус учебного заведения. Ее Императорское Величество обязательно присутствовала на церемонии вручения дипломов об окончании гимназии и награждении лучших выпускников. Последние вместе с итоговым документом получали также медальон с портретом императрицы, как знак высшего отличия и особого благоволения. Считалось, что отмеченные такой наградой гимназисты могли уже не беспокоиться о будущей карьере, взлет которой практически гарантировался. Статус и особое внимание со стороны императорской фамилии определили то, что здесь традиционно учились отпрыски самых знатных семействе не только самой империи, но и дружественных государств. За соседними партами нередко сидели представители графских, княжеских родов, а также правящих иностранных семей. Оттого сюда стремились попасть не только юноши благородного сословия, но и девушки-дворянки. Ведь, именно здесь можно было завести дружеские связи и знакомства «с сильными мира сего», а также присмотреться к потенциально выгодной партии. Наряду с знатностью учащихся гимназия выделялась и весьма жесткими правилами с почти казарменной дисциплиной, что не только не критиковалось в аристократической среде, но даже и приветствовалось. Иначе бороться и пресекать развитые местнические традиции, способствующие конфликтам между учащимися, было просто невозможно. В связи с этим Устав недвусмысленно осудил «рознь, споры между гимназистами по причине знатности и родовитости». Территория гимназии провозглашалась свободной от местничества. К сожалению, не все благие пожелания, пусть даже и записанные на красивой гербовой бумаги, были осуществимы от «А» до «Я». Естественно, известная фамилия и громкий титул исподволь делали свое дело, педагоги тоже люди, и склонны преклоняться перед «сильными мира сего». В ходу были незначительные поблажки в отношении некоторых гимназистов, особое отношение к их шалостям и незнанию предмета. * * * Первая Санкт-Петербургская классическая гимназия До начала занятий оставалось еще немало времени, но класс был уже полон. Наставник Деев-Гарский, чье занятие сейчас должно состояться, был приверженцем «старых» порядков и совсем не одобрял новомодного либеральничья, заигрывания по-простому, с учащимися. Его частое обращение к гимназистам о том, что дисциплина — есть первейшая обязанность учащегося гимназии, в точно повторяло один из девизов учебного заведения. Оттого редко, кто отваживался не только пропускать его занятия, но и просто опаздывать. Такое поведение наставник почитал за личное оскорбление, и нередко придумывал особенно обидное наказание, среди которых неудовлетворительная оценка по предмету оказывалась наиболее желанной. — … Смотри-ка, у Варьки новое колечко с бриллиантом. Стерва, одела все-таки, не послушала меня. Специально вытащила, — на второй парте сидела жгучая брюнетка и со скучающим видом наблюдала за классом. Время от времени она бросала «острые» шпильки в сторону кого-то из одноклассников. — Доиграется еще… Елена, старшая дочь князя Глинского, министра промышленности и одновременно одного из главных поставщиков в империи огнестрельного оружия, уже во всем походила на свою маму, давно объявленную первой красавицей империи, широко воспетой в стихах и хвалебных одах. К Елене по наследству перешла ее эффектная красота, готовность и, главное, желание блистать в глаза мужчин. Уже сейчас не было никаких сомнений, что вскоре перед юной красавицей будет тесно от коленопреклоненных поклонников, земля под ее ногами будет острой от осколков от разбитых мужских сердец. Естественно, в классе она «царила». Елена без всякого преувеличения была центром притяжения для своих одноклассников. Юноши были тайно или не тайно в нее влюблены, бросая в ее сторону «собачьи» взгляды и готовые прыгать на задних лапках лишь по одному кивку ее хорошенькой головки. Все они добровольно взяли на себя роль ее верных оруженосцев, жадно ловля каждый ее взгляд. С ними она и вела себя соответственно: раздаривала милостивые улыбки, принимала жеманные позы, позволяла дарить себе подарки. При этом выделяла среди них лишь одного — Алексея Орлова, высокого красавца-блондина, единственного отпрыска одного из старейших графских родов империи. Для юной девицы партия не просто хорошая, а по-настоящему желанная. Одноклассницы в отношении к Елене Глинской разделились на две неровные части. Большая часть тоже присоединилась королевской свите, став ее фрейлинами. Лишь немногие хранили нейтралитет, стараясь лишний раз не пересекать с ней и ее свитой. — Колечко⁈ Фу! — презрительно фыркнула подруга, найдя глазами ту самую Варвару, о которой шла речь. Оценивающе прищурилась, и тут же скривилась. — Она же жирная корова! Толку-то от этого кольца⁈ Лучше бы его в нос прицепила, и то лучше бы смотрелось. Теперь уже обе прыснули от смеха. Вдобавок заржали и трое парней, что сидели рядом и все слышали. — Точняк, буренка! — поддакнул вторая подружка, выглядывая с соседней парты. — Чего пыжится, не знаю! Смотри, смотри, щеки надула, обиделась! Ха-ха-ха! Словом, начинался еще один совершенно обычный день, где королева, как и всегда, будет блистать, а подданые ловить ее благосклонный взгляд. Елены довольно потянулась, словно сытая кошка — грациозно изогнулась, чуть приоткрыла ротик, задорно высунула язычок, которым тут же облизнула губки. Чего скрывать, ей все это самой по душе было. Нравилось ощущать власть над людьми, нравились эти заискивающие взгляды, щенячьи мужские глаза и их готовность подчиняться твоим приходят. К тому же мама с самого детства ей внушала, что каждая женщина, а она в особенности, должна в совершенстве владеть искусством манипулирования. Причем не важно, кто должен стать объектом манипуляций — ее одноклассник, соседка, родственница или совсем незнакомый человек. Главное, почувствовать в себе эту силу, говорила мама. Главное, ощутить уверенность в своих силах, понять, что ты это можешь сделать. Все вокруг — не более чем инструменты в твоих руках, средство для достижения твоих целей. И тогда любая твоя мечта будет с легкостью претворяться в жизнь. И Елена усвоила этот урок как никто другой. Она не просто прочувствовала и полюбила эту силу, но и сделал гимназию полем для ее развития. И если со стороны все казалось детской игрой в королеву и ее подданных, невинным желанием привлечь внимание со стороны юнцов-одноклассников, то для нее все это было всерьез, по-настоящему. — Кать, а она ведь косится в твою сторону, — подначивала подругу Елена. Ей хотелось скандала, эмоций, а возможность сама шла в руку. Так почему бы не развлечься, а заодно и не потренироваться? — Варька совсем страх потеряла. Точно про тебя что-то бормочет. Вы ведь тоже это видите? Глядя на «королеву», остальные тоже кивнули. Елена же стала с насмешкой разглядывать подругу. Мол, а ты что? Неужели все спустишь этой корове? Естественно, Катерина, лицо которой в момент налилось дурной краской, не смогла промолчать. Что-то прошипела сквозь зубы, встала и пошла разбираться. — Катя, задай этой стерве! — бросила ей в спину Елена. Ее свита в предвкушении застыла, следя за разворачивавшимся зрелищем. Остальные делали вид, что ничего не происходит. Хотя, по глазам было видно, побаиваются, что с ними может быть тоже самое. Глинская устроилась поудобнее, стреляя глазами по сторонам. Наблюдала, кто и как себя ведет. Одно слово — королева. И тут ее взгляд зацепился за что-то странное. Она дернула головой в сторону двери, в класс как раз кто-то входил. Девушка даже не сразу поняла, что именно ее так «зацепило». — Хм… А это еще к… Она в недоумении разглядывала только что вошедшего парня. Впечатление было какое-то странное — лицо и фигура были ей одновременно знакомы и в то же время чужие. Гимназический костюм на нем идеально сидел, выглядел «с иголочки» — ни тебе пятен, заломов на ткани, ни вытянутых локтей. При этом сохранялось отчетливое ощущение легкой небрежности во внешнем виде, придававшее парню чуть хулиганистый вид. Ворот его белоснежной рубашки был расстегнут, а не плотно застегнут на все пуговицы, как у большей части парней в классе. Правая рука в кармане брюк, скучающее выражение на лице, с которым он медленно осматривался. В какой-то момент взгляд незнакомца остановился на Елене и она вздрогнула всем телом, наконец, узнав его. 10. Бодаться будем * * * Первая Санкт-Петербургская классическая гимназия Судя по времени, до звонка на первое занятие осталось всего ничего, вот-вот педагоги покинут учительскую и пойдут в сторону своих классов. Вымерли коридоры гимназии, повисла тишина, ученики уже давно расселись по своим местам. Вот раздались гулкие шаги, похоже, кто-то из педагогов поднимался по лестнице. Мгновение, и из-за поворота вышел… гимназист. Казалось бы, он опаздывал и должен был спешить, но этого совсем не было заметно. Парень выглядел совершенно спокойно, с любопытством разглядывая номера кабинетов, картины на стенах. Полное ощущение того, что он прогуливался, а не спешил на занятие. — … А вот и банка с пауками, старина, — Марк остановился у двери класса с номером «9». Если его не обманывала память, то именно здесь занимался его класс. Он взялся за ручку двери и замер. Внутри него вдруг все всколыхнулось, начала подниматься волна неприятия, тревоги и откровенного страха. И ощущение было настолько неприятное, что едва ноги не подкашивались, в горле тошнота вставала. — Марчелло, ты чего? Парень сразу же понял, что таким неприятным способом напоминают о себе воспоминания того «старого» Марка. Но его-то так просто не проймешь! Вся эта школьная травля, несчастная любовь с ее вздохами и ночными слезами в подушку, ему как плюнуть и растереть. С теми проблемами, которые ему пришлось разруливать, все это казалось детской возней в песочнице. — Не, дружище, так дело не пойдет. Подотри сопли, выше голову, взгляд наглее. Пошли они все лесом! К тому же у тебя есть чем удивить…Сами приползут в друзья, подруги набиваться, только успевай принимать… Сказал уверенно, без единой тени сомнения в голосе. Все у него обязательно получится, всех «нагнет». Но, к сожалению, все оказалось не так просто, как он думал. Широко улыбнулся, распахнул дверь и с легкой улыбкой вошел в класс. * * * Первая Санкт-Петербургская классическая гимназия Елена пристально рассматривала вошедшего и не могла поверить своим глазам. — Воронцов… — сдавлено прошептала она. — Но… Только что галдевший класс моментально стих. Взгляды гимназистов скрестились на парне: одни смотрели с любопытством, другие с недоумением. Все, так или иначе, задавали себе примерно один и тот же вопрос — и что это такое? — Это точно он… Что же с ним случилось, не понимала девушка. Где этот уже давно ставший привычным жалкий вид, с которым Воронцов старался незаметно прошмыгнуть на свое место. Где затравленный взгляд? Он же никогда старался не смотреть в глаза, все время отводил их, если с ним кто-то начинал говорить. Он и в класс все время входил, словно жертва на помост палача: медленно, вдоль стеночки, взгляд в пол. — Интересно Елена задумалась — похоже, «нарисовалась» какая-то загадка, что-то непонятное. Мама ей не раз про такие случаи говорила, что мелочей в жизни не бывает, за чем-то с виду совсем несущественным может стоять что-то очень серьезное. Она, мамина дочка, всякий раз это внимательно слушала. — Прямо загадка из загадок, — хмыкнула она. — Просто не узнать. Девушка оценивающе прищурилась, чувствуя, как внутри нее зрело любопытство. Если честно, в последнее время ей было довольно скучно — в классе все уже давно устоялось, все роли были расписаны, сюрпризов было ждать неоткуда. Ей же хотелось «движа», эмоций, чтобы чувствовать свое особое положение. «Королеве» хотелось развлечений, и вот, кажется, оно подоспело. — Хм, а мальчик, похоже, заигрался в «большого» дядечку, — нехорошо улыбнулась Елена, предвкушая развлечение, которого у нее еще никогда не было.– Нужно будет ему показать его истинное место. Это будет очень занимательная картина. Глинская наклонилась вперед и дернула за рукав высокого блондина, сидевшего впереди нее. Орлов, ее фаворит среди всей свиты, тут же с готовностью развернулся. — Лёшенька, — мило улыбнулась она. При этом прогнулась ровно столько, сколько нужно было, чтобы через не застёгнутый ворот блузки сверкнули жемчужные полушарий груди. Вроде бы мелочь, даже не флирт, а Орлов едва не нырнул вслед за своим взглядом. — Мне скучно. Парень тяжело задышал, Елена улыбнулась и кивнула. Осталось еще немного добавить, и он, вообще, превратится в мягкую глину. Девушка медленно облизнула красным язычком губы, еще шире раздвигая ворот блузки. Женские пальчики скользнули по шее вниз, поглаживая кожу. — Лёшенька, твоей девочке скучно, слышишь? Сделай что-нибудь! Тот, не понимая, что сделать, мялся, глядя на нее воловьими глазами. — Ну, чего ты молчишь? — продолжала «давить» Елена, заставляя парня чувствовать себя все более и более виноватым. — Мне скучно. Алексей беспомощно огляделся по сторонам, словно где-то рядом было что-то интереснее. — Хочу… Хочу, — задумчиво протянула Елена, косясь в сторону Марка. Тот продолжал сидеть расслабленно, с легкой улыбкой, лениво разглядывал соседей, что девушку аж бесило. — Лёшенька, вон этот лыбится, как поехавший. Прямо противно. А Марк, словно почувствовав, что на него смотрят, и вовсе к ней повернулся. Окинул ее внимательным взглядом, чего, вообще, никогда не было, и еще шире улыбнулся. Она презрительно фыркнула в ответ. — Вот, вот, видишь⁈ Совсем больной! Помрачневший Орлов тоже это заметил, недовольно засопел и, демонстративно почесывая кулаки, начал подниматься с места. — Хочу… Его ухмыляющаяся рожа ее так выбесила, что Елена ни о чем другом думать уже не могла. Ей почему-то стало казаться, что этот червяк смеется над ней. Как так? Он, вообще, помещался? Еще несколько дней назад боялся на нее посмотреть, все сидел на своем месте, уткнувшись в тетрадку, а сейчас ржет и подмигивает⁈ Вообще, «берега попутал»! — Водяного ему сделай, Лёшенька, во! — радостно вскрикнула девушка, наконец, придумав наказание. — Чтобы до самой нитки промок и свалил бы отсюда домой! Видеть его рожу не хочу! Орлов довольно хмыкнул. Про водяного, когда жертву затаскивают в туалет и обливают с головы и до ног водой, ему тоже понравилось. — Черт, Деев идет, — при виде входящего в класс педагога, парень тут же сел на место. — Ничего, потом с ним разберемся. Пусть поживет пока… сухим. Ха-ха-ха. * * * Первая Санкт-Петербургская классическая гимназия Марк, едва только пошел в класс, сразу же «нашел» ее взглядом. Елена Глинская, яркая фигуристая брюнетка, явно, была «местной королевой», привыкшей ко всеобщему вниманию и подчинению. Об этом недвусмысленно говорили и «давящий» взгляд, и застывшее на лице выражение снисходительной усталости, и развязная поза. По сторонам глядела так, словно вокруг нее самые натуральные бараны и в добавок они ей все должны. Точно королева, причем со своей свитой — рядом сидели две блондинки, хихикавшие над каждым ее словом, и пара парней, буквально «смотревших» ей в рот. — Прямо зверинец со львом, — одними губами прошептал Марк, проходя вдоль парт к своему месту. — Слабину дашь — загрызут. А, значит, нельзя ее давать… Он уже понял, что его ждут «горячие» деньки. Жертву никто и никогда добровольно в покое не оставит; такое только в сказках и поучительных рассказах бывает — эту незатейливую истину Марк прекрасно усвоил еще в том «старом» детстве. Во дворе старой хрущевки, где он рос, хватало таких жертв, над которыми сверстники так издевались, что даже взрослым страшно становилось: закрыли на ночь в подвалах и картофельных ямах с крысами и червями, поджигали одежду, часто били и другое. В школе, вузе жертв и издевательств тоже хватало. Урок всегда был один и тот же: если не дашь отпор — будешь следующим. Просто и понятно. — А вот, похоже, и первый тест. Оказавшись у своей парты — обычный деревянный стол на одного человека с удобным стулом, парень увидел скомканную бумагу и пару сломанных карандашей. Хмыкнув, Марк взял и с совершенно невозмутимым видом смахнул все это на пол. — Теперь-то лучше, — негромко проговорил он, начиная обустраиваться на своем месте. Вытащил тетрадь, карандаш, ручку. — Так… Затем откинулся на спинку стула и с наслаждением потянулся, а потом вдобавок и зевнул. И все это проделал, не прячась, без всякого стеснения, а совершенно открыто, с особым наслаждением. Мол, смотрите, у меня все очень хорошо, а день сегодня, вообще, просто чудесный. — Хм, а королева-то хороша, прямо кошечка, даже тигрица, того и гляди зашипит, — Марка все происходящее довольно сильно веселило. Ведь, все это напоминало самый настоящий детский сад с его пустяковыми обидами, надутыми щечками и недовольными глазками. Здесь все прямо один в один. — Да… Хорошо… Не сдержавшись, он усмехнулся и подмигнул «королеве», которая как раз повернула голову в его сторону. В ответ она удивленно вскинула брови, а потом презрительно фыркнула. Прочитать ее ответ было совсем не сложно — пошел, ты! — Злится кошечка, как есть, злится… Хотел было с ней еще немного «поиграть», но в класс вошел педагог — высокий полный мужчина в коричневом твидом костюме, огромных очках. Похоже, «флирт» и знакомство с классом откладывались. — Здравствуйте, господин наставник! — поднявшись со своих мест [Марк, естественно, тоже], в разнобой произнесли гимназисты. — Здравствуйте! –буркнул в ответ педагог, повернув к ним недовольное лицо. Некоторое время всматривался в гимназистов, явно, пересчитывая,– Все на месте? Так… — и тут его взгляд останавливается на Марке, и мужчина расплывается в нехорошей улыбке. — О, Воронцов явился — не запылился! Марк сделал поклон-кивок с самым серьезным видом. Мол, да, явился, и готов учиться. — Садись, и впредь, чтобы больше не пропускал мой предмет. — А чего ему ходить, он же пустышка? — хохотнул кто-то с места. — Слабоси… Наставник бросил строгий взгляд в сторону «весельчака», и тот сразу же замолчал. — А теперь прекратили паясничать, и слушаем меня внимательно. До конца учебного года осталось не так много времени, а это значит, скоро вам предстоят аттестационные испытания, в том числе и по моей дисциплине — маготворчество. И мне не хотелось бы краснеть за ваши неудовлетворительные результаты, так как очень многие расслабились, стали относиться к учебе спустя рукава. Мужчина наклонил голову и строго обвел взглядов класс, останавливаясь на некоторых гимназистах, видимо, отстающих по знаниям и прикладывающих недостаточные усилия к учебе. — Поэтому наш сегодняшний урок буден не совсем обычным. Я хочу вновь вам напомнить о самом главном, об истоках, ради чего мы и занимаемся. Итак… Едва только услышав название учебной дисциплины, Марк сразу же «навострил уши». Честно говоря, только из-за этого он и пришел в гимназию. Ему нужно было понять, что, вообще, такое магия и «с чем ее едят»? К сожалению, воспоминания от «старого» Марка на этот счет были сумбурными, «мутными», и оттуда толком ничего не почерпнешь. — … Магический источник или магическая искра, как говорили в дни моей юности, есть величайший дар и огромная ответственность, сопровождавший нас на протяжении всей человеческой истории. Первым поднял палку и стал ей рыхлить землю человек с даром. Первым приручил собаку, одомашнил лошадь человек с магической искрой. Маги всегда были первыми, всегда вели за собой остальных. Они делали величайшие научные открытия, ступали первыми с корабля на только что открытых землях, становились правителями великих государств и основателями мировых религий. Вспомните Будду, Христа и Мухаммада и их деяния, поражавшие последователей. Люди с уникальным универсальным даром, они были кинетиками, и повелителями стихий воды, огня и воздуха и мастерами иллюзий… Марк задумчиво кивал головой. Рассказ наставника полностью захватил его внимание. Казалось, он даже не дышал, чтобы ничего не отвлекало и ничего не пропустить. — Как вы знаете, с даром рождается не более полутора процентов людей, но даже из этой относительно небольшой когорты людей лишь некоторые могут полностью раскрыть свой талант и достигнуть вершин в магическом искусстве. Значительно больше тех, чей источник с рождения слаб и почти не поддается развитию… Тут, словно по команде, взгляды гимназистов скрестились на Марке. Даже сам наставник сочувствующе посмотрел на него. Конечно же, понимал, как страшно горько, когда ты не совсем полноценный маг. Это напоминает взгляд через замочную скважину двери, за которой располагается прекрасный вид. Ты видишь его, ощущаешь прохладный морской бриз, чувствуешь дурманящий аромат тропических цветов, но дверь открыть просто не в силах. Просто он слабосилок, недомаг, думают они. — Те же, чей магический потенциал подтвержден, ступают на тяжелый, полный испытаний, путь ученичества, развития своего дара путем длительных, трудоемких практик. Нередко желаемый результат приходит лишь через десятилетия, на закате человеческой жизни. Наставник понизил голос и поднял вверх палец, подчеркивая важность своих слов. — Ваше будущее зависит лишь от вашего усердия, от вашей готовности работать над развитием своего магического источника. Не ищите легких путей, не ждите быстрых побед. Настоящим магом станет только тот, кто станет трудится, засучив рукава. И никакие звания, должности, богатства и былые заслуги предков не облегчат этот труд. Надеюсь, это вы усвоите особенно твердо. Марк все это время не двигался, замер. Лишь его рука с карандашом порхала над листом бумаги, рисуя схему за схемой. Так он пытался из речи учителя «выжать» сухой остаток. — … В заключение особо остановлюсь на следующем — на отношении к магии. Вы должны твердо усвоить, что магия — это не Бог, и не требует к себе преклонения или фанатичного восхищения. Этим недугом часто страдают неофиты, только-только вступившие на путь познания магии. Осознав свои новые возможности, они возносят магию чуть ли не на божественный пьедестал, отдавая ей себя без остатка. Только что писавший, парень застыл. Честно говоря, именно так он и сам был готов сделать. Искусство создания иллюзий, которым он владел, открывали перед просто безграничные возможности по манипулированию. Естественно, Марк хотел овладеть этими способностями как можно скорее и как можно более полно. Честно говоря, он сутками был готов проводить за тренировками. — Запомните, магическая искра требует не восхищения, поклонения, ненависти, а только лишь холодного уважения. Сила должна стать вашей частью, продолжением вашего тела, и только тогда она покорится без остатка. Уважение, и еще раз уважение к силе. Наставник произнес эти слова и замолчал, медленно обводя класс тяжелым взглядом. Все, с кем он встречался глазами, тут же их отводили в сторону или просто опускали голову. И лишь Марк, когда дошла очередь до него, не стал этого делать — спокойно встретил давящий взгляд мужчины, хотя и ощущал какое-то странное давление, быстро переходящее в беспокойство. Казалось, кошки на душе скребли, но он терпел, не отводя глаза. Едва-едва выдержал, наставник первым отвел взгляд. — Хм, Воронцов…– с удивлением в голосе пробормотал наставник. Похоже, раньше «старый» Марк никогда не отличался способностью выдержать взгляд наставника. — Уважение, Воронцов, уважение, а не наглость. Парень тут же опустил голову, понимая, что глупо наглеть и на пустом месте создавать себе проблемы. Он тут же принял одновременно виноватый и смущенный вид: взгляд воткнул в пол, покраснел до самых кончиков волос, начал теребить пальцы. Словом, делал именно то, что и раньше. — Хм, ну-ну, — неопределенно прогудел наставник, с подозрением разглядывая парня. Мысленно чертыхаясь, Марк застыл. Словно перед взбешенным хищником, он всячески показывал, что совершенно безобиден и не представляет никакой опасности. — Наш урок закончен, — наконец произнес наставник, отводя взгляд в сторону и давая Марку возможность с облегчением выдохнуть. Похоже, на этот раз гроза миновала. КСТАТИ, можно полистать и пару других моих книг. Если новая боярка , то «Ненужный» https://author.today/reader/263459/2370717 (попаданец в сироту, банды, кланы, нагибаторство). Если про ВОВ, то «Физик против Вермахта» https://author.today/reader/314768/2871650 (попаданец в Николо Тесла, изобретает плазмогенератор и множит всех на ноль) Если что-то совсем бодрящее, то «Ай да Пушкин, ай да с…н сын!» https://author.today/reader/381924 (попаданец в самого Александра Сергеевича) Приятного чтения 11. Первый удар * * * Первая Санкт-Петербургская классическая гимназия Следующие пару занятий, Марк старался «не отсвечивать» и вести себя совершенно естественно. Он внимательно слушал педагогов, старательно записывал в тетрадь все, что они рассказывали. Выполнял задания, которые требовалось выполнять, и в какой-то момент настолько увлекся учебой, что даже ответил на один из вопросов с подвохом. Когда его озвучили, все вокруг недоуменно «лупили глаза», а он ответил «на автомате». — … Весьма похвальные знания, Марк, весьма, — удивленно улыбнулась дама, наставник по арифметике. Она даже встала со своего места, словно хотела получше рассмотреть гимназиста, сумевшего ответить на довольно каверзный вопрос по ее предмету. — Приятно, что вы взялись за ум и принялись с усердием штудировать арифметику. Весьма похвально. Марк, естественно, ответил довольным выражением лица. Мол, готов дальше заниматься еще усерднее и усерднее, чем раньше. Мысленно же, клял себя последними словами, прекрасно понимая, что нельзя было этого делать. Он еще толком не освоился, и не видел всех «подводных камней», которые его могли ждать. — Прошу всех обратить внимание на то, какое оригинальное решение этой задачи предложил Марк. Очень необычный свежий подход, который может пригодится и при решение других задач, подобных этой… Взгляды одноклассников вновь скрестились на нем. Ощущение, мягко говоря, неприятное. Казалось, на тебя обрушился поток холодной воды, а ты не можешь сдвинуться с места. — Итак, продолжим. Следующая наша задача… Одним ухом слушая наставника, Марк осторожно косился по сторонам. Не покидавшее его чувство опасности, сейчас ещё больше обострилось. Он определенно чувствовал приближение неприятностей, и сейчас пытался понять, от кого и что могло «прилететь». — … Нутром чую, — еле слышно пробормотал он, ловя неприязненные взгляды то с одной, то с другой стороны. Очень было похоже, что местная «королева» что-то готовила. Больно уже предвкушающий был у неё взгляд, словно зритель в кинотеатре в преддверии показа супер блокбастера. Ей не хватало лишь большого ведра с попкорном, чтобы внутренний образ полностью совпадал с внешним. — Смотри-ка, со здоровяком постоянно переглядываются, — Марк скосил взгляд на высокого крупного блондина, сидевшего по соседству с «королевой». Судя по породистому лицу, знатных кровей был «пацан». — Похоже, нашелся и рыцарь нашей «королевы». Ого-го, какой грозный взгляд, прямо с дерьмом готов сожрать… «Старый» Марк внутри него едва не выл от нехорошего предчувствия, он же просто кривился, но только не от страха, а от смеха. Ведь, для него все эти ужимки, переглядывания, пафосные гримасы были как открытая книга. Он за свою жизнь такую школу прошел, что это все сейчас казалось детской игрой пусть и приправленной таким необычным элементом, как магия. — Прямо детский сад, штаны на лямках, — фыркнул он, на мгновение забывшись о своем притворстве и встречая в открытую взгляд местной «королевы». — Че, съела? Давай еще инструментами в штанах померяемся? У меня есть, а у тебя? Видно было, что девица прекрасно поняла его посыл. От охватившего ее возмущения сначала побледнела, а потом покраснела. Не выдержала, дернула за рукав своего соседа и что-то с яростью начала ему на ухо шептать. — Вот теперь точно без разборок в «маленьком Токио» не обойтись, — хмыкнул Марк, снова «напяливая» на свою физиономию постное выражение лица. Сейчас его даже гениальный психолог бы ни в чем не смог обвинить — перед ним за партой сидел самый прилежный из всех прилежных учеников. — Пацан-то крови хочет… Марк перестал коситься в ту сторону, и уставился на доску для письма, возле которой что-то продолжал объяснять наставник. Доска была исписана примерами решения очередной арифметической задачи. Казалось бы, ничего сложного, но для гимназистов все это, похоже, было «темным лесом». — Черт, вспомнишь тут общеобразовательную школу номер тридцать города Красноярск, а конкретно Каменеву Галину Борисовну, училку по алгебре, по прозвищу КГБ. У нее бы вы тут записными гениями были… Бормотал про себя, подшучивал, но в голове продолжал думать о своей только что появившейся проблеме. Честно говоря, эта разборка с «королевой» и ее «рыцарями» ему сейчас была совсем некстати. Он планировал со всем этим разобраться попозже, когда немного освоится, все разузнает, обзаведется какими-никакими знакомыми. Но сделанного не воротишь, а поэтому нужно было готовиться. — Как пить дать, «поучить» меня решили, — размышлял парень. — В открытую скорее всего бить не будут, побоятся наказания. Видно, что порядки тут строгие. Значит, сделают это в каком-нибудь укромном месте, в туалете, например. Едва эта мысль пришла в голову, как внутри него нехорошо екнуло. Похоже, это был привет от «старого» Марка, остатки его воспоминаний, намекавшие, что его рассуждения были не так и далеки от истины. — Комбинаторы недоделанные, сельские Мэгре и Пуаро в одном флаконе, — равнодушная маска сама собой дала трещину и на его лице зазмеилась улыбка. — Кого вы хотите подловить? Меня? Великий Мариус, б…ь, стаю псов на этом деле съел. Я вас так разыграю, что мама сказать не успеете… — чуть подумав, он загадочно улыбнулся. В голову пришла интересная мысль про розыгрыш. — Интересно, девчонки в этом мире также боятся мышей и крыс, как в нашем? Может попробовать снова наложить на себя иллюзия здоровенного мыша? Или нет? Они же тут ссаться начнут… И. пожалуй, не только девчонки, но и остальные, включая наставницу. Он прекрасно понимал, что на грубую силу ему вряд ли можно положиться. «Рыцарь» в лучших традициях мести придет не один. Как говориться, «выходи один на один, если ти мужчина». По крайней мере, с парой товарищей активно переглядывается, понимающе ухмыляются. «Королева» в свою очередь тоже о чем-то шепчется с подругами, наверное, с собой приглашается поглазеть на его унижение. Получается, Марку нужно готовить шоу — яркое, незабываемое, устрашающее шоу, чтобы у них поджилки затряслись, а может и бельишко промокло. — Значит, Великий Мариус снова выходит на сцену, — Марк в предвкушении облизнул пересохшие губы. Появился легкий мандраж, участился пульс, эйфория затопила мозг, как и всегда случалось перед представлением. Адреналиновый наркоман, и ничего с этим не поделать. — Эх, держите меня семеро… Как же я соскучился по сцене. Глубоко задышав, парень стал себя успокаивать. Ведь, ему еще нужно было разработать план, разыграть этого здоровяка и остаться при этом целым. — Все как и в шоу… Обмани зрителей, веди их за собой, заставь видеть то, что тебе нужно, — шептал, полностью погрузившись в себя. Прописные для каждого шоумена истины, «оживали» в его сознании, помогали выстраивать нужную картинку. — Сортир, конечно, не сцена на пятьдесят тысяч зрителей, но это все равно сцена, пусть с одним единственным зрителем. Тем лучше для меня… Карандаш, зажатые пальцами, машинально чертил какие-то загогулины. Разные кружочки, фигурки, кривые линии покрывали страницу за страницей, страницу за страницей. Когда придумывал новые элемент своего шоу, он всегда что-то рисовал. Привычка такая. — Он должен увидеть испуганную жертву, готовую униженно просить прощения. Знакомая картина убедит его, что все идет по плану, все хорошо, и нечего опасаться. По-хорошему, шоу уже началось, зрители собрались и предвкушают зрелище. Он тоже начал играл самого себя, убеждая их, что боится и хочет поскорее спрятаться. — Следующая акт шоу будет в туалете, где главного зрителя ожидает неприятный сюрприз. Интересно, а чего наш здоровячок боится больше всего? Ведь, боится же он чего-то? Что это может быть? Строгий отец? Может быть какой-то детский обидчик или злой пес, укусивший его в детстве? Подожди-ка, подожди-ка… Ведь, кажется, была какая-то история, связанная с этим Орловым… Марчик, старина, давай вспоминай. Память «старого» Марка явно пыталась ему что-то подсказать. Правда, это были какие-то разрозненные обрывки, из которых мало что было понятно. — Это точно было связано с его детством… Какая-то трагедия, связанная с его… Его даже перекосило от желания вспомнить все, до самой последней подробности. — Брат! Точно, у него был младший брат! — едва не вскрикнул Марк, вспомнив трагичное происшествие, случившееся в семье Орловых около двух лет назад. — Что там с ним случилось? Погиб… Утонул… Так… Орлов пытался его спасти, но не смог… Вот, оно! Марк тихо выдохнул скопившееся внутри него напряжение. Теперь его план окончательно сложился, и он ясно увидел финальную сцену. — Вот и снова пригодятся уроки актерского мастерства. * * * Первая Санкт-Петербургская классическая гимназия Глинская все занятие в нетерпении ерзала, за что даже замечание от наставника получила. Мол, невнимательна, рассеяна и, вообще, ведет себя неподобающе. Она, конечно же, извинилась, но тут же записала все это на счет того дебила — Марка Воронцова, из-за которого все это и происходило. — Ничего, ничего, ты у меня в ногах будешь валяться. Кем он себя возомнил? К последнему занятие ее нетерпение достигло пика. Елена едва-едва сдерживалась, чтобы не вскочить с места и торжествующе не захохотать. Все это время она то и дело бросала в сторону Воронцова презрительные взгляды. — Сморчок, чертов сморчок… И вот прозвенел звонок об окончании последнего занятия, тут же вызвавший в классе оживление. Все заерзали, кто-то даже успел вскочить с места. — Ну, наконец-то! — с облегчением выдохнула Глинская. — Лёшенька, ты ведь не забыл, о чем я тебя просила? Ты ведь накажешь этого червяка? Я уже девочкам все рассказала, и мы ждем. Смотри, смотри, он уже пошел! Воронцов, и правда, спокойно встал с места и вышел из класса, когда наставник отвлекся. При этом вел себя совершенно спокойно, и даже независимо. — Лёшенька, он же сейчас уйдет!– у Глинской глаза от возмущения округлились. — Сделай же что-нибудь! Орлов дернулся было, но тут же сел обратно и съежился под строгим взглядом наставника. — Сейчас, сейчас, он только отвернется, и я этого хмыря догоню, — прошептал парень, ловя нужный момент. — Никуда он не денется. Поди сам в туалете заныкался и трясется от страха. Наконец, наставник отвлекся на домашнее задание, и Алексей юркнул в дверь. — Посмотрим, как теперь запоешь, — ухмыльнулась Елена, задумчиво барабаня по столу. * * * Первая Санкт-Петербургская классическая гимназия Несколько минут назад… Точно рассчитав момент, Марк вскочил с места и одним махом выскочил из класса. Едва за ним мягко закрылась дверь, как парень в момент преобразился — исчезла виноватая сутулость, с лица слетело испуганное выражение. Хмыкнул, и весело насвистывая, пошел по коридору. Уверенный, пружинистый шаг, на губах легкая улыбка — Марк сбросил одну личину, одел другую. — Шоу начинается. Занавес… Как же он обожал это ощущение сверхосознаности, сверхорганизованности, всегда сопровождавшее все его выступления. Одному артисту для этого нужно было закинуться «веселыми» таблетками, второму принять стопку коньяка, третьему литрами вливать в себя крепчайший кофе, четвертому долго и тщательно настраиваться. Марку, а это была его особенность, не нужно было долго и муторного настраиваться на концерт, раскачиваться, собираться. Взрывной психотип, которому удивлялись окружающие, позволял парню почти мгновенно переходить из состояния покоя и умиротворения в сверх активность, в невероятную взвинчивость. Такая особенность организма, как выяснилось позже, особое подспорье для мага. — … Главное удивить, ошеломить, и все, зритель твой — его можно брать голыми руками. Его буквально переполняла энергия, нетерпение сквозило в каждом его движении — порывистые взмахи рук, пружинистый шаг. Казалось, еще совсем немного и, оттолкнувшись посильнее от пола, он сможет взлететь. — Вот и сцена… Парень толкнул дверь с мужской фигуркой на ней и вошел внутрь, где было на удивлении свежо и чисто. Белоснежный кафель пола и стен был вымыт. Сверкали фаянсовые писсуары, раковины, блестела бронза краников для воды. Все выглядело богато, достойно, собственно, как и должно было в первой императорской гимназии. — Приступим к лицедейству! Марк, словно перенеся в одно из своих выступлений. Тело подрагивало от возбуждения. Занавес перед ним колыхался, скрывая многотысячный зал. Отчетливо слышался огромной толпы зрителей, застывших в ожидании Великого Мариуса. Чувствовал, как внутри него поднимается необычный жар. Именно эти возбуждающие ощущения «накрыли» его и тогда в доме, когда он остался наедине с горничной. — … Пусть наш здоровяк увидит самое страшное в своей жизни — то, что до сих пор его мучает… Пусть он увидит младшего брата, которого когда-то так и не смог спасти из воды… Парень шагнул к ближайшему крану и, набрав в ладони воды, намочил волосы, лицо. — Пусть увидит утопленника… В такие моменты идеальное сходство не важно, и ему это было прекрасно известно. На шоу он нередко проводил сеансы гипноза, заставляя экзальтированных дамочек и чересчур впечатлительных юношей прыгать через несуществующую веревку или разговаривать с воображаемым другом. Сейчас, главное было, создать атмосферу, антураж. — Еще пара штрихов… Парой движений он взъерошил волосы, придав прическе легкую небрежность. Расстегнул ворот рубашки, который тоже чуть смочил водой. — Я тону, задыхаюсь… Бью руками по воде, в воздух взлетают брызги…. Я зову на помощь, я кричу… В зеркале на стене напротив отражалось измученное лицо, полный страха и боли взгляд. На глазах бледнело лицо, кожа на лбу, щеках приобретала серый местами синюшный оттенок. — Иллюзия работает, натуральный утопленник… Успел, значит. В этот самый момент в тишине коридора послышался гул шагов. Несмотря на звонок, еще никого не отпустили на перемену, поэтому идти мог лишь один человек — Алексей Орлов. — Ну, поехали, — выдохнул Марк и встал прямо перед входом, чтобы взгляд вошедшего сразу же уткнулся в него. Шаги становились все громче и громче, пока, наконец, в дверях не появился Орлов. Марк тут же, не давая ему опомнится, сделал шаг вперед, вытянул руки и страдальческим голосом проговорил: — Брат, ты почему меня бросил? Орлов резко остановился, встав, как вкопанный. На лице отразилась вся гамма чувств — от удивления и до шока. Лицо вытянулось, глаза того и гляди из орбит вылезут, рот открылся. — Я же кричал, звал тебя на помощь… Почему ты мне не помог? Ты меня не любишь? Брат… Марк сделал еще шаг навстречу, заставив одноклассника отшатнуться. Невооружённым глазом видно было, что тот «поплыл», а значит нужно было усиливать напор. И, набрав в грудь побольше воздуха, он продолжил: — Мне было очень больно. Я задыхался, тонул, а тебя рядом не было. Зачем ты бросил меня? Магическая иллюзия от эмоциональной «накрутки» становилась все более явственной, сильной, усиливая видимые эффекты. Вскинутые перед собой руки выглядели опухшими, словно тело и правда пролежало несколько суток под водой. Кожа стала почти мраморного цвета, местами переходя в синюшный оттенок. — Ты… Ты… Я же… Я же не мог… — путанно залепетал одноклассник, пятясь назад. — Я же твой брат… Помнишь, как мы с тобой играли? Помнишь, как ты обещал защищать меня? Сейчас уже неважно было, что говорить. Главное, ни в коем случае нельзя было ослаблять нажим, чтобы не дать опомниться жертве, и не разорвать эмоциональную связь между ними. — Почему ты не помог мне? Я ведь твой брат… Резко дернувшись, Марк с силой схватил Орлова за руку и сильно сжал. — Леща, мне плохо, мне очень, очень холодно. Не оставляй меня! Прошу! На одноклассника в этот момент было больно смотреть. Орлов спиной уперся в стенку и медленно, очень медленно, сползал по ней на пол. Его глаза почти закатились, затряслись губы. Еще немного, и он точно свалится в обморок. — Это ты виноват, слышишь? Ты виноват, что я утонул. Если бы ты помог мне, я бы сейчас был жив. Наконец, тихо вскрикнув, Орлов потерял сознание. 12. Магия — это хорошо, но и голову иногда включать не помешает * * * Первая Санкт-Петербургская классическая гимназия Гром грянул под самый конец учебного дня. К этому времени классы уже опустели, одни гимназисты разошлись по домам, другие корпели над книгами в библиотеке. В некогда шумных коридорах воцарилась тишина, едва прерываемая шаркающими шагами уборщиц, жужжанием мух между оконными рамами. Тем неожиданее для всех стал пронзительный вопль, вдруг раздавшийся где-то рядом: — Помогите! Кто-нибудь, помогите! Крик эхом пронесся по пустым коридорам, и вернулся обратно. — Доктора! — закричали еще громче. — Кто-нибудь позовите доктора! Наконец, где-то рядом хлопнула дверь. Начали раздаваться гулкие шаги, потом недоуменные разговоры. В коридорах появились запоздавшие педагоги, гимназисты, с удивлением поглядывавшие друг на друга. Явно, никто ничего не понимал. — Эй⁈– в этот самый момент из-за коридора выбежал испуганный мальчишка, гимназист-первокурсник. — Скорее, скорее! Ему плохо! Я зашел в туалет, а он там! — раскрасневшийся от волнения, с широко раскрытыми глазами, мальчишка «захлебывался» словами. Половину проглатывал, другую пропускал, отчего и не сразу было понятно, что он такое говорил. — что вы стоите⁈ Пошлите скорее! Собравшиеся переглянулись и двинулись за ним. — Он там, там, в туалете! — мальчишка то и дело останавливался, чтобы обернуться. Похоже, боялся, что снова останется один.– Прямо на полу лежит… Едва первый из педагогов скрылся в туалете, как через мгновение уже выскочил оттуда и стремглав понесся по коридору в сторону директорского кабинета. Вслед за ним вышли еще двое, осторожно держа на руках тело с безвольно свисавшими руками и ногами. * * * Первая Санкт-Петербургская классическая гимназия, кабинет директора Директор гимназии Адрианов Петр Михайлович был мужчиной внушительных пропорций, напоминая скорее не человека, а вставшего на дыбы медведя: под два метра ростом, грузное тело венчала большая лохматая голова. Он и в спокойном состоянии внушал благоговение, а сейчас разозлившись, и вовсе, пугал своим видом. Собравшиеся в его кабинете педагоги присмирели, боясь лишний раз вздохнуть. — … Что здесь такое творится⁈ — если вначале директор еще сдерживался, пытаясь разобраться в случившемся, то сейчас попросту орал. — Вы все, зачем здесь поставлены⁈ Под монастырь меня подвести хотите? Желаете занять мое место⁈ Так? Кто это такой герой⁈ Ты, ты или может быть ты? — тот, в кого он тыкал пальцем, горбился еще сильнее, втягивая голову в плечи. — Думаете, я один за все это буду отвечать? Не-е, мои хорошие, нет — каждый из вас тоже получит свое! И его бешенство можно было понять. Никто из присутствующих педагогов не был душевнобольным и прекрасно понимал, что случившееся не просто ляжет грязным пятном на репутацию гимназии, но и приведет к очень печальным последствиям для каждого из них. Ведь, учащийся Орлов был не просто рядовым гимназистов из обычной дворянской семьи, которая всеми правдами и неправдами сумела устроить своего отпрыска в эту гимназию. Он был единственным сыном одного из старейших графских родов империи, представители которого на протяжении двух последних веков составляли опору монаршей фамилии. Вдобавок род Орловых владел самыми крупными сталелитейными мануфактурами, которые неизменно получали самые лакомые заказы от казны. — Вы что, не понимаете, что это происшествие прогремит на всю столицу⁈ А если бы Орлов не очнулся? Нашу богадельню же разгонят, а всех нас отправят в Сибирь медведям хвосты крутить… Его приступ бешенства закончился так же внезапно, как и начался. Казалось бы, только что он орал, как припадочный, глаза метали молнии, кулаки сжимались от ярости, и вдруг все стихло. — Надеюсь, теперь до всех дошло, что мы в одной лодке, и на дном пойдем вместе, — тяжело вздохнув, заговорил директор. Сейчас в его голосе не было и намека на злость, скорее только усталость.– Всеволод Викентьевич, что скажете? Вы же у нас ведет курс маготворчества. Скажите, там была драка? Кто-то использовал магию? Все тут же замолчали, скрестив взгляды на наставнике Деев-Гарском, так как вопрос был далеко не праздным, и от ответа не него очень много зависело. Ведь, падение в обморок от внезапно возникшего недомогания вело к одной развязке событий, рядовая драка подростков — к другой, а вот магическая дуэль — к третьей, самой нехорошей. Применение магии без действующего разрешения в общественных местах, а особенно в целях причинения вреда благородной особе, приравнивалось к одному из самых тяжких государственных преступлений. В таком случае сегодняшнее происшествие можно было так квалифицировать, что даже каторга в Сибири покажется детским наказанием. Тут уже лишением магии, или, вовсе, забвением попахивало. — Что вы молчите? Скоро Орлова хватятся и тут будет не протолкнуться от его слуг! Это магический поединок? Деев-Гарский задумчиво качнул головой, и все, сидящие за столом, сразу же дружно выдохнули. — Однозначно, это магический поединок. Я очень внимательно осмотрел господина Орлова, и никакого магического воздействия не обнаружил, — педагог говорил медленно, осторожно подбирая слова. — Здесь нечто совершенно другое… Он сделал паузу, и напряженная тишина повисла над столом. Все продолжали буравить глазами мужчину, ожидая продолжения разговора. — Я очень тщательно его осмотрел, — он еще раз повторил свои слова. — Не было никакого магического или физического воздействия, то есть не было ни драки, ни стычки. Понимаете, к чему я веду? — Подождите, драки не было? — с явным облегчением переспросил директор. — Тогда это совершенно меняет дело. Это очень хорошо. Тогда в чем же дело, по-вашему? Вновь протянулась пауза. — Я не доктор, но, по моему мнению, на лицо некое физическое недомогание, — Деев-Гарский остановил взгляд на директоре. — Похоже, господин Орлов внезапно себя очень плохо почувствовал, потерял равновесие и упал. — Что? Орлов упал в обморок? — у Адрианова аж лицо вытянулось. — Он же здоров как бык: в гимнастике первый, поперек себя шире. Какой, к черту, обморок? Почему? Писсуаров испугался? Деев-Гарский в ответ молча развел руками. Мол, ничего не знаю, не предсказатель. — Хотя… — вдруг задумчиво протянул наставник, вскинув голову, Похоже, что-то только что вспомнил. — Петр Михайлович, помните тот случай с господином Орловым, что произошел до его поступления к нам? О нем старались не распространяться, но все же… Директор, на мгновение задумавшись, кивнул. Конечно же, он помнил то трагическое происшествие с Орловым-млашим, который утонул в озере. Многие потом в столице болтали, что той трагедии могло не случиться, если бы старший брат, как следует, следил за младшим. Мол, разыгрался, а брат свалился в озеро и захлебнулся на глубине. — Злые языки поговаривали, что после того случая граф Орлов своего сына довольно долго от душевного расстройства лечил, — продолжил Деев-Гарский. — Правда, все скрывали, и достоверно ничего не известно. Получается, не очень-то и выле… — Ладно, все это уже лирика! — прервал его директор, выглядевший донельзя довольным. Неудивительно, ведь он лично, да и все остальные, только что получили просто «железный» выход их этой весьма и весьма непростой ситуации. — Главное, произошедшее происшествие никак не связано с гимназией. И я буду не я, если господин граф не постарается все это замять. * * * Первая Санкт-Петербургская классическая гимназия Именно так все и произошло. Едва известие о случившемся дошло до графа Орлова, то уже через час он был в гимназии, чтобы лично во всем разобраться. Прибывшие с ним люди, среди которых былоне меньше десятки мужчин с военной выправкой и специфическими ухватками, тут же взялись за дело. За какие-то минуты в гимназии было все «поставлено на уши»: дотошно опрашивались, педагоги-наставники, оставшиеся гимназисты и технический персонал, проверялись помещения на предмет остаточного магического следа. Но результатом всех этих усилий был точно такой же ответ — Алексей Орлов по какой-то пока невыясненной причине внезапно испытал сильное душевное волнение и потерял сознание. — … Хозяин, похоже, все случилось именно так, как вам рассказали, — к стоявшему на крыльце гимназии, графу подошел его помощник, и начал докладывать результаты своего расследования. Бывший имперский дознаватель, отслуживший в жандармерии больше двадцати лет, он прекрасно знал своего дело, и не доверять его слова не было никакого резона. — Мы не знаем, что там точно произошло, но это точно было не нападение. — Плохо, — коротко бросил граф, и помощник молча кивнул соглашаясь с ним. — Лучше бы это было нападение или даже драка… Я бы тогда перетряхнул здесь все, начиная с крыши и до подвала. Можно было даже представить дело так, что случившее было подстроено моими недоброжелателями. А теперь… Теперь же могли пойти совсем нехорошие слухи о душевном состоянии его сына — наследника рода. Слухи имеют свойство множится, шириться и приобретать особенную остроту со временем. К тому же его завистники спать не будут. Можно быть уверенным, что они приложат все усилия для того, чтобы «повесить» на Алексея ярлык душевнобольного. — Для рода то может очень плохо кончится. Ты меня понимаешь? Граф посмотрел на помощника, который вновь кивнул. Тут и без слов было понятно, что даже простое подозрение в душевном нездоровье наследника одного из знатнейших родов империи очень сильно ударяло по настоящему и будущему положению империи Орловых. Ведь, душевная болезнь по имперским законам была одним из оснований для помещения под опеку, а значит, ни о каком наследовании места главы рода можно было и не думать. Естественно, в таком случае можно забыть и о брачных союзах; кто в здравом уме выдаст свою дочь за того, у кого не все в порядке с головой? Ответ ясен — никто. Граф Орлов к тому же был далеко не молод и вопрос нового наследника становился для него чрезвычайно острым. До совершеннолетия еще одного сына он мог просто не дожить. Да и кто сказал, что у него будет этот еще один сын? — Я потерял уже одного сына. Больше такого не повторится, — пробормотал глухо и после этого посмотрел на помощника. — Сейчас главное, чтобы ни одно слово о случившемся не просочилось за эти стены. Всем и каждому предложишь столько денег, сколько нужно, чтобы они стали молчать. С директором я переговорю лично. Уверен, что и в его интересах помалкивать о случившемся. Алексей сегодня же отправится в одно из наших поместий; пусть там немного проветрится, вдруг что-то внятное вспомнит. Для всех мой сын отправился навестить свою внезапно приболевшую кузину, с которой был очень близок в детстве. А вот потом, как все поутихнет, ты разберешься в том, что здесь на самом деле произошло. * * * Никитинский переулок Марк вылетел из дверей гимназии, как пробка из бутылки с хорошим игристым. Перепрыгивая сразу через несколько ступенек, перемахнул лестницу, и через несколько секунд уже выбежал через ворота. Посмотри на него сейчас кто-то из знакомых, то обязательно бы остановился и стал его расспрашивать. Больно уж взбудораженный вид был у парня — весь расхристанный, лицо пылает огнем, глаза широко раскрыты, губы то ли улыбаются, то ли кривятся. Сразу видно — что-то случилось. — Ведь все получилось! Черт, черт! Все получилось так, как я и планировал! — Марк едва сдерживался, чтобы не заорать во весь голос. — Это же просто охренительный эффект! Какое вышло шоу, просто невероятно… Его так распирало от восторга, словно только что прошло его очередное мега-шоу на какой-нибудь популярной площадке. Марк то хохотал, то фыркал, то вдруг начинал что-то неразборчивое бормотать. — … Он же поверил, по-настоящему поверил! Господи, иллюзия оказалась не просто реальна, а охренительно реальна! Я ведь сам все это чувствовал… Ему ведь, и правда, не приснилось — созданная им иллюзия получилась невероятно настоящей. Он своими собственными глазами видел, как его кожа приобрела синюшный оттенок, руки опухли, покрылись безобразными наростами, словно тело долгое время провело под водой. Правдоподобие было настолько явным, что и у него в тот момент побежали мурашки по спине. — А здоровячок-то, сразу поплыл! Я такой охреневшей рожи еще ни разу не видел… Он шел по улице, уже давно забыв, зачем и куда шел. Взгляд блуждал по фасадам домов, витым узорам решеток заборов, памятникам и фонтанам, ни на чем долго не останавливаясь. Марк машинально переходил улицы, обходил прохожих, сворачивал то в одном, то в другом месте. В голове, словно в разворошенном улье, «роились» десятки и десятки самых разных идей, от которых просто захватывал дух. — … Получается, я теперь могу любую личину на себя напялить. Захочу, например, и во мне все будут видеть городового с револьвером и шашкой на поясе. Или лучше сделать иллюзию какого-нибудь толстосума и в таком виде заявиться в ближайший банк, так сказать, поправить дела… Еще через сотню шагов уже думал о «войне» с мачехой, в которой новые способности были очень даже кстати. — Да она же просто охренеет! Эту стерву можно так напугать, что она гадить под себя станет. Сделал из себя самого простенького зомбака с кишками наружу и вытекшими зенками и вперед. Тут у любого днище вырвет… Мелькали мысли и о красотках, падких на симпатичные мужские мордах. — А что, нацеплю фарфоровую личину какого-нибудь корейского певца-айдола и дело в шляпе. Помнится, в нашем мире по ним так с ума сходили, что мама не горюй. Тут, вообще, девок можно будет штабелями укладывать. Ха, сто пудов и наша «королева» потечет, только увидит такое кукольное личико. Да, это же просто подарок небес! Действительно, перспективы с новыми способностями открывались такие, что волосы дыбом вставали. Ведь, иллюзии были оружием пострашнее магии, которую применяли маги-кинетики или стихийники. Мощь, к примеру, каменного голема, поднятого магистром, невероятна, но и она пасует перед обезоруживающей иллюзией. Как можно сражаться с тем, чего нет или оно выглядит иначе, чем на самом деле? Ответ — никак! — Только прежде нужно как следует во всем разобраться. Вопросов, как все работает, еще туча. Учебников бы толковых раздобыть, должны же они где-то быть… Черт, что это еще за дыра? Только сейчас, когда его восторги начали спадать, до Марка дошло, что он забрел куда-то не туда. Вокруг возвышались сплошные кирпичные стены с крошечными окошками, через которые и кошка не пролезет, не то что человек. Через каждые десять — пятнадцать шагов в стене выступали монументальные ворота с здоровенными засовами и амбарными замками по десятку с лишним кило. — Портовые склады что ли? — недоуменно пробормотал он, потягивая носом. — Вроде и морем пахнет… Далековато я забрался, даже сам не заметил. Чертыхаясь и перепрыгивая через громадные лужи, Марки пошел назад. Небо хмурилось, вот-вот должен был хлынуть дождь, а идти в ливень совсем не хотелось. От восторженного настроения вмиг не осталось и следа. — … Черт, как же такси не хватает. Сейчас бы тачнул пару раз, и сел в тачку. А сейчас, если только себе по лбу тачнешь. Недовольно поглядывая на небо, парень прибавил шаг. Туча, висевшая над городом, уже почернела, готовая вот-вот разродиться громом, молнией и проливным дождем. — Может под этим навесом пересидеть? Марк резко развернулся и свернул в проулок, над которым крыши двух складом тесно смыкались и образовывали крышу. Не Бог весь какое укрытие, но переждать дождь вполне можно было. — Темно-то как стало, как в ж… В этот момент кто-то его крепко приложил по голове. Марк вроде попытался развернуться, крикнуть, но перед глазами уже все поплыло, ноги подкосились, и он рухнул прямо на землю. И последнее, что он услышал, был чей-то гнусавый голос: — Ставр, принимай своего пацана, отоварили. Дай, я только карманы обшарю. Чай, у этого фраерка монета-то водится… 13. Новые грани силы * * * Дом барона Воронцова Алисия Воронцова с замиранием сердца смотрела на маленький конвертик, запечатанный крошечной капелькой красного сургуча. На серой бумаге хорошо различался четкий отпечаток вставшего на дыбы льва — оттиск герба барона Векслера. — Валери мне обещала, что все сделает, — тихо прошептала баронесса, чувствуя, как от волнения пересохло ее горло. — Обещала… Личная служанка ее подруги, баронессы Векслер, уже давно ушла, но Алисия до сих пор не решалась вскрыть конверт с запиской. Молодая женщина продолжала держать бумажку одними кончиками пальцев, словно оно жгло ей руки. — Неужели уже все… Звереныш ведь не пришел домой, а уже давно пора. Неужели все уже случилось, и его больше нет… Едва прошептав это, она тут же испуганно обернулась. Не дай Бог кто-то это услышит! — Что я в самом деле? Я же ничего не сделала, я здесь не причем… Хотя, кого она обманывала? Она всей душой желала смерти этому ненавистному мальчишке! Ведь, именно он напоминал ее мужу о бывшей жене, именно он был наследником баронства, а не ее мальчик. Конечно же, она мечтала, что Марка не станет. Наконец, Алисия решилась, и решительно сломала сургучную печать и вытащили из конвертика сложенный в несколько раз листочек бумаги. Развернула его, и затихла, снова и снова повторяя написанное. — Дело сделано… Господи, дело сделано… Его больше нет… Все, наконец-то, закончилось. Тихо выдохнув, она почувствовала, как ее покидает напряжение. Тот внутренний ком, что не давал ей вдохнуть полной грудью, наконец-то, исчез. — Его больше нет, Господи… Губы Алисии раздвинулись в счастливой улыбке. Наконец-то ненавистного пасынка не стало, и ее Кирочка теперь станет наследником баронства. Через мгновение она негромко рассмеялась, не в силах сдержать радость. Все, ей больше не нужно притворяться! Ей больше не нужно терпеть этого проклятого мальчишку, который получал все, а ее Кирочка — ничего! Теперь все изменилось. — Хорошо, очень хорошо! Мой сын — баронет Воронцов! Женщина довольно вскинула голову, и громко проговорила: — Теперь в этом доме все будет иначе. С победной улыбкой она прошла в столовую, где как слуги накрывали на стол. Барон, только вернувшись со службы, уже занял свое место во главе стола. Маленький Кирилл сидел с ним рядом, о чем-то ему рассказывая. Настоящая семейная идиллия, в которой больше никому не было места. — Дорогая Алисия, ты прямо светишься! — супруг встал с места, с удивлением ее разглядывая. — Случилось что-то особенное? Алисия, и правда, была дивно, как хороша. Из окон падали лучи солнца, и молодая женщина казалась невесомым ангельским созданием, только что сошедшим с небес. — Мама, ты как солнышко! — радостно рассмеялся сын, показывая на нее пальцем. — У тебя волосики светятся! — Я… — женщина нежно потрепала Кирилла по макушке, потом мягко коснулась мужского плеча. — Просто очень счастлива. Женщина счастливо рассмеялась. Вот именно об этом она и мечтала все эти месяцы. Чтобы за столом собирались только они и никто больше. Чтобы барон смотрел на нее с обожанием, а не грустно вздыхал при виде фотокарточки с лицом бывшей жены. Чтобы ничто не омрачало будущего ее Кирочки. — А теперь давайте все вместе поужинаем. Наша Катерина сегодня особенно расстаралась. Рассольник получился просто чудо! — Алисия показала на стол, в центре которого исходила чудесным ароматом фарфоровая супница. Кухарка в белом переднике как раз начала разливать. — Как же хорошо, когда мы все вмест… И тут все снова «треснуло». Только что улыбавшийся, барон вдруг удивленно огляделся. Хмуро поджал губы, строго вскинул брови. Почувствовавшая что-то неладное кухарка неловко звякнула половником, едва его не выронив из рук. — Так… — недовольно протянул мужчина, смотря на край стола. Алисия сразу же поняла, что случилось — муж вспомнил о пасынке. — Почему Марк не спустился ужинать? Это опять одна из его выходок? Он же обещал мне, что исправился. Барон вопросительно посмотрел на супругу. Та, сделав над собой усилие, недоуменно покачала головой. Кухарка тоже пробурчала что-то неопределенное. Мол, ничего не видела, ничего не знаю. — Лиза! — мужчина громко позвал горничную, шмякнув о стол салфетку.– Лиза! Послушался шум шагов, и через мгновение в столовую вбежала запыхавшаяся девушка. Сложив руки перед собой на переднике, она коротко поклонился барону и застыла. — Поднимись в комнату Марка и скажи ему, пусть немедленно спускается в столовую! Та поклонилась и быстро вышла из столовой, но почти сразу же вернулась. Вид растерянный, недоуменный. — А молодой господин еще не вернулся с учебы, — пролепетала она. — Что⁈ Как не вернулся? — барон перевел взгляд на Алисию. — Ты сегодня видела Марка? Тоже не видела. Кто-нибудь видел мое сына? Вскоре выяснилось, что никто из домашних Марка не видел. Посланный в гимназию слуга вернулся ни с чем — там его тоже не было. — Если это его новая выходка, то я… — пробормотал барон с угрозой. — Буду говорить с ним по-другому. Однако Марк не появился и вечером. Уже ночью, когда окончательно стало ясно, что с ним что-то случилось, барон «забил тревогу». На уши был поднят весь дом. Слуги пошли искать парня по близлежащим улицам. Сам барон поехал к городскому полицмейстеру, своему знакомому, чтобы тот отрядил людей для поисков. А Марк тем временем был далеко отсюда… * * * Портовые склады Еще в той жизни Марк отличался особой сообразительностью, обладая удивительно способностью выбираться из разных передряг. Если кто-то при малейшей опасности впадал в ступор или начинал трястись от страха, то его, напротив, это сильно бодрило. Личный доктор, при осмотре перед очередным концертом, даже сказал, что он самый настоящий адреналиновый наркоман. Мол, при его чрезвычайно насыщенной яркими событиями жизни стресс давно уже стал его неизменным спутником, оказывая стимулирующее действие. Вот и сейчас, едва очнувшись, Марк и не думал верещать от страха. Морщась от боли в затылке, он медленно приоткрыл глаза, чтобы осмотреться. — … Веня, что-то Ставра долго нет, — откуда-то сбоку до него донесся чей-то гнусавый голос. — Уже не кинул ли нас этот хитрожопый ублюдок? — А я жрать хочу, — отозвался другой голос. — Задрало уже гнилой капустой давиться. — Завали хлебало! Пока Ставр не вернулся, будешь сидеть и жрать свою капусту… Слушая голоса своих похитителей (а никем другим они никак не могли быть), Марк внимательно осматривался. И первые впечатления ему совсем не нравились. Судя по всему, его держали в каком-то подвале — хорошем, добротном. Спиной ощущал холодный каменный пол, кирпичные стены над головой переходили в сводчатый потолок. Откуда-то тянуло свежим воздухом, который нес запах моря. — … Если он кинет нас, я выпотрошу его как свинью, — хорохорился один из похитителей. — Хватит заливать, — недоверчиво хмыкал второй. — Куда тебе против Ставра… Кишка тонка. — Что? Его похитители собачились, с облегчением выдохнул Марк. Похоже, у него снова появился шанс. Парень начал осторожно ерзать связанными руками, то ослабляя их, то снова напрягая. Несколько минут, и веревка ослабла настолько, что ее в любой момент можно было скинуть. Стараясь не привлекать внимания, Марк стал вертеть головой. Ведь, лежа пластом, многого не увидишь. — Повтори, что ты сказал… — И повторю… Оглядевшись, как следует, Марк понял, что с размерами подвала довольно сильно ошибся — подвал был огромен. Кирпичная кладка стен уходила далеко в сторону, исчезая в темноте. Еще удалось разглядеть здоровенные бочки с какими-то ящиками. Сомнений не было — он находился в подвале какого-то торговца, причем очень зажиточного. — Зарежу, сука, — голос первого едва не сочился ненавистью. — Ладно, ладно, что ты? — второй, похоже, пошел на попятную. — Мы же корешки, всегда друг за друга стоим… А Ставр, и правда, слишком много на себя берет. Как ранило его тогда, совсем стал берега путать… Похоже, стычки не будет. Марк с сожалением скрипнул зубами. Надежда, пусть и маленькая была на то, что похитители подерутся и порежут друг друга, а он в этот момент сбежит из подвала. — Чего-то эта сопля не просыпается. Ты не грохнул его случаем? — Не-е, живой должен быть, — ответил второй, правда, с сомнением в голосе. — Я же его легонько приложил. — Легонько? У тебя не кулак, а кувалда… — Да, пусть валяется. Как время придет, по-тихому прирежем, и все. У Марка при этих словах все внутри остановилось, замерло. Получается, его похитили не для выкупа, а с целью убийства. Кто-то заплатил деньги, чтобы это все состоялось. Кажется, впервые за последние недели в этом мире, ему стало по-настоящему страшно. Его, и правда, вот-вот зарежут, как барана. И что делать? Он медленно развернулся в сторону бандитов, тщательно фиксируя каждую мелочь. Сейчас было все важным, ничего нельзя пропустить. Может быть какая-то деталь поможет ему вырваться отсюда. — Жрать и пить хочу! — второй бандит опять «затянул свою песню». Его живот, словно поддакивая, издал громкую трель. — Дай пива! У тебя еще осталось… — Ты же орал, что это моча. Бандиты продолжали вяло переругиваться, что позволило их внимательно рассмотреть. Один, настоящий дылда в потрепанном плаще и засаленной шляпе, привалился спиной к стене и ковырялся в мешке. То и дело что-то вытаскивал оттуда, перебирал в руках, а потом снова клал обратно. Другой, похожий на хряка, сидел рядом и с жадностью таращился на этот же мешок. — Дай хоть рыбы погрызть! У тебя же точно оставалась пара рыбин! — не отступал толстяк. — А ты купи со своей доли, — вдруг предложил дылда, вытаскивая из мешка пару засушенных карпов с ладонь. Характерный аромат тут же поплыл в воздухе, заставляя толстяка шумно сглатывать слюну. — Всего два серебряка прошу! Вон они, красавицы, с икоркой, янтарное мясцо! Сам ловил, сам сушил! Какие-то два серебряка, и получишь это… Толстяк, причмокивая губами, не сводил с рыбы глаз. — Давай, давай! Отдам я эти два серебряка, как получу свою долю! Чтобы ты подавился… И вот он вцепился в рыбину и с рычанием стал ее грызть, не обращая внимания на кости. Целые куски заглатывал прямо с чешуей. — Хр-хр-р-р… — Ну ты и свинья! — второй хохотнул, глядя на товарища. — А я на два твоих серебряка в «желтом доме» гульну, как следует. Есть там одна, Зойкой кличут. Дойки — во, прихлопнут ими может… Оглядев все это, Марк медленно развернул назад. Все, что нужно, он уже увидел. С этими двумя без помощи магии ему не справиться — от слова «никак». Даже с развязанными руками ему не проскочить мимо них. Парень чуть прикрыл глаза и задумался. Ощущение надвигавшейся беды подгоняло, заставляя соображать быстрее. В любой момент они могли приняться за него. Марк первым делом «потянулся» к силе, и с тут же почувствовал ее отклик. Испытываемое им бешенное психическое напряжение, как и в прошлый раз, оказалось прекрасным «топливом» для его магической способности. Ему оставалось лишь придумать, какая иллюзия станет его пропуском на свободу. — Их нужно напугать, — шептал он, стараясь никак себя не выдать. — Напугать так, чтобы обосрались, чтобы даже подумать не могли напасть… Может опять гигантскую крысу? Черт, какая еще крыса? Этих отморозков просто так не проймешь… А что тогда? Здоровенный бутерброд представить⁈ Чтобы кусок колбасы с ру… И тут его осенило. — Нет, не на страхе нужно играть, а на удовольствии. Зачем пугать, если можно поманить морковкой? То, что он сейчас придумал, казалось полным безумием. Такого он еще не делал. — Да, да, надо попробовать… У меня просто нет другого выхода… Я ведь могу делать иллюзии, а это тоже будет иллюзия. Всего лишь морок, обычный морок, та же самая иллюзия, только не на мне… Идея была в том, чтобы не «накинуть» на свое тело иллюзию, а создать полноценный морок, фантом. — Я с могу это сделать… У меня получится… Марк «потянулся» к силе, почувствовал, как она пульсирует, отзывается. Зажмурился, сжав веки с такой силой, что вспыхнули «зайчики». — Я сделаю это… Он знал, что хотел создать. Картинка уже была перед его глазами — простая деревенская баба с распущенными русыми волосами, в цветастом сарафане, из под которого рвется наружу налитая плоть. И нужно было лишь «оживить» эту иллюзию, создав устойчивый морок. Он еще не делал так, но был уверен, что сможет. Надеялся, верил, что сможет. — У меня получится… Его мышцы свело судорогой, тело выгнуло. Магический источник бился в агонии, выдавая невиданные по силе пульсации. Ни один маги на такое никогда бы не пошел, а если на кону твоя жизнь? — Обязательно… Он представлял ее до мельчайших подробностей… Женщина медленно кружилась, запрокидывая голову назад. Дородное, сочное тело соблазнительно изгибалось. Ткань платья натягивалась то выделяя тяжелую грудь с торчащими сосками, то полные бедра. Задирался подол, обнажая молочно-белую кожу щиколоток. — Смогу… Кожа парня покраснела, температура тела рванула вверх. От невероятного психического напряжения все пошло в разнос — организм пожирал сам себя, на глазах заставляя тело терять килограммы. Однако, все получилось — в полумраке коридора возле здоровенных бочек вдруг появился женский силуэт, призывно изгибавшийся всем телом. Дрожащий свет от керосиновой лампы «играл», делая женскую плоть еще более соблазнительной. Ее грудь маняще колыхалась, казалось, живя своей собственной жизнью. Дрожали при каждом движении тяжелые ягодицы. Морок оживал, постепенно набирая силу. — Матерь Божья! Что это⁉ — вдруг раздался донельзя удивленный голос одного из бандитов, тут же вскочившего на ноги. — Вот это бабец! Неужели, Ставр, сукин сын, подогнал? Удивить, значит, решил… Я первый буду! * * * Портовые склады Не прошло и минуты, а оба бандита уже стояли на ногах и злобно косились друг на друга. Обглоданная тушка рыбы, которую только что с упоением грыз Веня, валялась в самом углу. Туда же улетел мешок, в котором ковырялся его товарищ. Все это в момент оказалось забыто — еда, обещанные деньги. Перед ними маячило то, от чего дыбом вставало все их мужское естество. И сопротивляться этой силе у них не было никой возможности. Магия, однако. — Че вылупился? Жри свою рыбу! — дылда кивнул рыбий хвост под ногами. — Ты же всю ночь орал, что жрать хочешь? Вот и жри! — Сам жри свое дерьмо! — угрожающе хрипел толстяк, то и дело бросая жадные взгляды в сторону коридора. Никто из них не хотел отступать. Похоть обоим ударила в голову, толкая на самые безумные поступки. Словно по мановению волшебной палочки в их руках появились ножи: у одного был узкий, почти шило, у другого — мясницкий нож, натуральный тесак. — Ставр меня главным оставил, значит, я первым буду, — дылда сделал осторожный шаг в сторону изгибавшейся женской фигуры, едва заметной в полумраке. — Ты после будешь, как я насытюсь. — В гузно оба идите — и ты, и Ставр! Прежде я, как следует позабавлюсь, а потом может и тебе оставлю, — толстяк облизнул губы, едва сдерживая нетерпение. Его порты недвусмысленно топорщились спереди, а сам он весь подрагивал. — Отвали с дороги, а то располовиню! Дылда в ответ ощерился, показывая обрубки гнилых зубов. Насмешливо причмокнул губами и вдруг сделал выпад вперед, целя ножом в толстое брюхо недавнего товарища. Но лишь зацепил: на рубашке толстяка появился порез, и по ткани пошла кровь. — Ах ты, гнида! — заорал раненый, и наотмашь махнул своим тесаком. — Убью-ю! Обменялись ударами, и снова застыли друг против друга. — Сейчас брюхо тебе вскрою, а ее трахать начну, — издевательски захохотал дылда. — Положу прямо задницей на тебя, чтобы мягко было… У того аж глаза кровью налились. Он заревел дурниной, и, выставив вперед тесак, рванул вперед. Дылда ловко отскочил в сторону, пропуская несущуюся тушу, и тут же стал «строчить» ножом. Финка в его руке замелькала с такой скоростью, что сливалась сначала в серую тень, а потом и в ярко-алую. — Ха-ха-ха! Сдохни, чертов боров! Сдохни! Ха-ха-ха! — хохотал дылда снова и снова продолжая тыкать ножом в хрипящее тело бывшего товарища. С чавканьем вонзалось лезвие, летели в стороны кровавые капли, и лился нескончаемый хохот. — Ха-ха-ха-ха-ха! Наконец, остановился, бросил финку под ноги и пошел вперед. За ним тянулся кровавый след (толстяк его все-таки успел зацепить, прямо по бедру полоснул), но он этого не замечал. Женский силуэт исчезал в темноте коридора, а он упорно шел за ним. — Моя, моя, — хрипел мужик, сбрасывая порты вниз. — Моя, моя. Уже ничего не соображая от потери крови, он остановился у винной бочки. Бледный, как смерть, руками тянулся вперед. — Моя… И рухнул со спущенными штанами на камни. 14. Бойся своих желаний, они имеют свойство сбываться * * * Ставр отпустил извозчика почти за два квартала от места, где они с товарищами держали того пацана. Возницы глазастые, всегда все подмечают, с такими нужно ухо востро держать. Чуть расслабишься — сразу окажешься либо в глухой подворотне без гроша в кармане, либо в сточной канаве с перерезанным горлом. Еще могут в полицию «настучать» о своих подозрениях. Словом, в его деле лучше проявить лишнюю осторожность, чем потом на каторге сожалеть. Вот сейчас он шел по набережной, всем своим видом демонстрирую спокойствие, обыденность. Время от времени останавливался и, облокотившись на мраморные поручни, принимался разглядывать море. Показывал, что никуда не спешит, что это самая обычная для него прогулка у моря. Сам тем временем вспоминал события последних дней, особенно этого утра: — … Теперь заживу, как человек. Все будет, как надо. Хватит и на добротный трактир у дороги, и на пару лошадок, и на хозяйку. С такой монетой мне сам черт не страшен. Он нарочно чуть сильнее дернул рукой и в котомке, висевшей на его плече, соблазнительно звякнули деньги. — А капитан-то жучара, как есть жучара. Такую бабу отхватил… Сегодня он с раннего утра у дома караулил баронессу Векслер, с которой его бывший капитан «крутил» любовь, и успел во всех подробностях разглядеть ее соблазнительные стати. Правда, пока следил за ней, убедился и в богатстве баронессы, что его особенно порадовало. Ведь, он подозревал, что капитан хотел его облапошить с деньгами: сам запросил много, а им кинет кость, как собакам. Поэтому Ставр и решил, что сам свое возьмет с баронессы. Раз той нужно, чтобы тот мальчишка исчез, значит, она за это любые деньги заплатит. — Чай и мы не пальцем деланы! Тоже свое возьмем… Его план был незамысловат и прост, а оттого и оказался успешен. На рынке он проследил за баронессой Векслер, и в укромном месте ей все выложил про похищение. Мол, он все знает и, если она не заплати ему, то пойдет в полицию или сразу к жандармам. Надо было видеть, как испугалась женщина — в момент кожа побелела, в глазах застыл ужас. — Дура-баба, сразу все отдала, — довольно ухмыльнулся Ставр, снова дернув котомкой. Раздавшийся сразу же звон монет в мешке казался настоящей музыкой, которую он был готов слушать бесконечно. — Не понимает, что теперь ее вечно доить буду. Все мне отдаст, да еще ноги раздвинет, если захочу. Та, и правда, сразу же отдала ему все деньги, что у нее были с собой. Вдобавок сняла с пальца перстень с крупным красным камнем и серьги. Сколько все это стоит, было страшно и подумать. — Чуть все поутихнет, я снова к ней пойду. Чай, на собственный трактир много монет нужно. Ха-ха-ха. Так, похохатывая, покуривая трубку, Ставр и шел по набережной. Впереди уже показались склады и вереница телег очередного купца, спешившего до вечера положить весь свой товар под замок. — … А с капитаном придется потолковать, если буром переть станет, — уже у складов он вспомнил о своем бывшем командире. Не стоило сомневаться, что тот снова схватится за нож, когда услышит жалобы от своей баронессы. — Чай, магики смертны. От зачарованной пули никто не убежит… Револьвер с зачарованными патронами — изделие особое, которое просто так не достанешь — лежал за пазухой и успокаивал, вселял уверенность своей тяжестью. Из простого пистолета по одаренному глупо палить, а вот из такого запросто можно к праотцам отправить. — Пусть только рыпнется, не посмотрю, что службы вместе тянули, — с угрозой протянул Ставр. Что он собирался сделать в случае драки, так и не договорил. Пробурчал что-то невнятное, но определенно угрожающее. В первом же переулке из кирпичных складов свернул налево, где пришлось протиснуться по узкому проходу между двумя стенами. У края стены замер, вслушиваясь в тишину. Если впереди и ждала засада, то от нее не было ни слуха, ни духа. — Хм… Чего это еще такое? Воротина ближайшего склада, куда он и направлялся, было чуть приоткрыта, а оттуда доносились странные звуки— то ли хрипы, то ли стоны. — Эти два урода шалаву привели? — предположил Ставр и едва не задохнулся от злости. Не хватало еще, чтобы гулящая девка на него жандармов навела. — Черти. Он по-особому дернул рукой, и из рукава скользнул нож, тут же оказавшийся в ладони. Похоже, придется всех резать— и ее, и этих придурков. — Ничего, мне больше достанется. Для нового дела еще дураков найду. Успокоенный этой мыслью, Ставр осторожно подобрался к воротине и тихо скользнул внутрь склада. В полумраке толком ничего не было видно, поэтому пришлось немного выждать, когда глаза привыкнут. — Ух ты, кровь! В нос ударил тяжелый резкий запах, который бывает на скотобойне. Присмотревшись, он увидел багровую лужу у стены и что-то темное, напоминающее тело. — Неужели, бабу не поделили и порезали друг друга? Покойником оказался Веня, лежавший, скрючившись в три погибели. — Гм, а второй, значит, с бабой забавляется… Перехватив поудобнее нож, пошел вдоль стены. Доносившиеся оттуда звуки, становились сильнее и еще более странными. Только Ставр даже подумать не мог, что он сейчас увидит. — Этих порешу, а потом пацана, и концы в воду. Пусть после ищут хоть до посинения… Ой, святые угодники! Добравшись до узкой полоски света, пробивавшейся из небольшого окошка, мужчина замер. Нож, что держал в руке, задрожал, а через мгновение, и вовсе, выпал. — Святы, святы! — судорожно зашептал он, пытаясь перекреститься. Шок от увиденного был так силен, что он никак не мог поднять руку. — Это что такое? Спиной к нему стоял один из тех обормотов, которых он нанял для «грязной» работы. Но только в каком виде! Полностью голый, бледная кожа в полумраке отсвечивала, по правой ноге тянулся кровавый ручеек, у ног превращавшийся в настоящую черную лужу. Костлявый зад с вздыбленным естеством судорожно дергался то вперед, то назад. Голова при этом запрокинута, глаза закатились, а на лице застыло выражением неземного блаженства. Жуткое зрелище. — Господи, что это за дерьмо? Эй⁈ — рявкнул он, подходя ближе. — Ты, чертов сукин сын, слышишь меня? Но тот лишь сладострастно хрипел, продолжая двигать задом. Из рта тянулась слюна, делая лицо еще более безумным. Грязно выругавшись, Ставр несколько раз ударил ножом в спину. Дергающееся тело скрутило судорогой, и тут же рухнуло вниз. — Черт вас всех дери, что здесь случилось? — недоуменно бормотал он, прочесывая подвал. Уйти отсюда, не поняв, что случилось, было никак нельзя. Любое дело нужно доделывать, помнил он еще по прошлой войне. — Ладно перепились вусмерть и взялись за ножи… Ему под ноги попались пустые бутылки, от которых несло какой-то сивухой. — Порезали друг друга, это ясно и понятно, но какого черта тогда я видел собственными глазами? Он, как сраный зомби… Что-то похоже он уже видел на войне. Пару лет назад, когда он и капитан служили последний год, среди солдат пошел слух, что у противника появились маги, которые могут копаться в мозгах. Естественно, никто в это не поверил. Ведь, никто такого сроду не видел. Среди господ-офицеров с их стороны были большей частью огневики, да и то средней силы. Говорили, что на флоте служат маги, которым подчиняется стихия воды и воздуха. Но один из боев в пух и прах разбил все их иллюзии, когда взвод из первой штурмовой роты вдруг развернулся и атаковал своих же. Пока остальные сообразили, зомби, как потом начали называть лишенных воли, ножами и лопатками покрошили почти всю роту. — Но откуда здесь такой маг? Они же все служат императору. От таких мыслей Ставру враз поплохело. Спрятав нож, он вытащил из-за пазухи револьвер. Взвел курок и выставил перед собой оружие. Боялся до судорог, но все равно просто так сдаваться не собирался. — Суки, суки… Его палец, лежавший на спусковом крючке, подрагивал, в любой момент готовясь дернуть за него. Но в подвале не слышалось ни звука, никто не бежал в его сторону, не кричал, не размахивал оружием. В воздухе висела плотная, липкая тишина. Ставр несколько раз обошел подвал. Проверил все вдоль и поперек, обшарил все закутки, не поленился разобрать сваленные в кучу старые ящики и заглянуть в каждый из них. Все равно ничего не нашел — пусто. — И пацана тоже нет. У одной из подпорок он наткнулся на кусок веревки, и узнал ее. Именно этой веревкой он самолично и связывал их пленника. — Чертовщина, самая настоящая чертовщина. Получалась очень странная история. С одной стороны, было все понятно. Эти два дурака на радостях перепились какой-то бормотухи, как всегда, после этого крепко повздорили, и после этого случилась поножовщина. Все совершенно ясно. Но, с другой стороны, какого черта дылда почти часа трахал воздух? К тому же рожа у него была точь-в-точь как у тех солдат, что лишились воли. — Похоже, капитану придется мне кое-что объяснить… Сука в мундире, подставить меня решил? Картина с предательством и магами, что копаются в мозгах, уже была совсем понятной. Страшной, но совершенно понятной, оттого и страх у него чуть отступил. — Нехорошо, капитан, подставлять своих боевых товарищей, совсем нехорошо, — угрожающе ощерился Ставр, выходя из подвала, аккуратно прикрыл за собой воротину, накинул на ушки здоровенный замок. — Я тебя зубами грызть буду… Сука же ты командир, как есть сука. Вот, оказывается, чего так много монет предложил за пацана, — Ставр ощерился, как загнанный волк. В его голове уже начали здесь мысли о жестокой мести. — Думал, мы дело сделаем, а нас потом кончат. Сука, я тебя самого на нож насажу. * * * Марка нашли под самое утро. Какой-то дворник, вставший пораньше для уборки территории, наткнулся на него и едва не отхлестал метлой. Спросонья мужику показалось, что скрючившийся в комок мальчишка — это бездомный бес, спрятавшийся у крыльца. Только занес метлу, а тот, возьми, и застони. Шуму до небес было! Дворник, как заспанные бельма протер, увидел, что на мальчишке, пусть и грязная, мятая, но дорогая одежда с гербом на рукаве. Обувка к тому же не из дешевых. Сразу всполошился, побежал к местному околоточному, а тот уже к своему полицейскому начальству. Прибывшие полицейские в тот же момент опознали герб. К восьми часам в Никитский переулок, где нашли Марка, уже приехал сам столичный полицмейстер. Полный, важный, в мундире с золотым шитьем, а бегал, как какой-то нижний чин. Неудивительно, ведь отец найденыша в военном ведомстве служит, и вроде как метит на одну из больших должностей. Полицмейстер сразу же развил бурную деятельность. Всех околоточных полицейских на улицы вывел, а те, в свою очередь, стали хватать всех подозрительных и тащить в участок. Было шумно, грозно. Только бестолку все это было, одна мира да пыль в глаза. Чего тут найдешь, если следов нет никаких, мальчишка без сознания. * * * Дом барона Воронцова Воронцов, держа на руках сына, осторожно прошёл в гостиную, и медленно положил его на софу. Сел рядом, с болью в глазах рассматривая сына. Сейчас, в окровавленной одежде подросток выглядел особенно беззащитным. Худой, руки-палки покрыты синяками и ссадинами, лицо мертвенно бледное. — … Господин барон, вы меня слышите? Господин барон? — рядом с Воронцовым стоял невысокий мужичок с саквояжем в руках, их семейный доктор. — Господин Воронцов, вам плохо? Барон, наконец, очнулся. Поднял голову, руку сына отпустил. — Я в порядке, кажется, — негромко приговорил он, морщась от тяжёлого ощущения внутри. — Что вы скажете? С ним все в порядке? Нужны деньги? Скажите, сколько? — задавал Воронцов вопрос за вопросом, с надеждой заглядывая в глаза доктора. — Что вы молчите? Все так плохо? На нем ведь кровь! Он ранен? Доктор покачал головой. — К счастью, нет. Конечно, бедному мальчику сильно досталось, но ничего тяжелого нет. На одежде не его кровь, чужая. Ссадины быстро заживут, синяки сойдут. Только беречься нужно, а то второй раз уже… Про второй раз он не договорил, но барон прекрасно понял, что он имел ввиду. Ведь, и правда, совсем недавно Марк упал с лестницы, а теперь вот его похитили. Где-то месяц назад он сильно животом мучился, вроде съел что-то не то. Что это за напасть такая? Встав у выхода из гостиной, доктор замялся. Похоже, что-то сказать хотел. — Что? — Знаете, господин барон, — доктор огласил свою бородка. — Мне показалось… Я, правда, не уверен, и мне совсем не хотелось бы раньше времени вас обнадеживать, но… Барон вскочил и быстро подошёл к доктору. Услышанное его напугало. — Говорите, не тяните! — Ваш сын, гм… Думаю, есть очень большая вероятность… — Проклятье, что вы мямлите⁈ — потеряв всякое терпение, рявкнул барон. — Ну? — Похоже, магический источник вашего сына развивается… Хм, я не знаю, как это объяснить. Честно говоря, на моей памяти такое встречается первый раз. Вдобавок, рисунок источника полностью изменился, что, ещё более удивительно. Не мне вам напоминать, что рисунок магического источника строго индивидуален и совершенно неизменен с рождения и до самого ухода. А тут такое… Барон некоторое время, молча, переваривать услышанное. — Вы точно не ошиблись? — Воронцов недоверчиво прищурился. — Это же невозможно. Мой сын магически нейтрален, это подтвердили привело рождении. Он слабосилок. Его недоверчивость была совершенно понятна. Оценка магических способностей младенца, которую проходят все новорожденные, безошибочна, и вердикт слабосилок не меняется на протяжении всей жизни. Когда родился Марк, его наследник, барон был на седьмом небе от счастья. Но сразу же последовал удар — ребенок оказался магически нейтральным, слабосилок, по-простому. Сразу же встал вопрос — а может ли он стать наследником рода? Кому-то из родственников ворчал, что слабосилок не может стать во главе рода, он лишь ослабит его и этого ни в коем случае нельзя допустить. Со времени Воронцов смирился, успокоился, а теперь случилось это. — Я хочу вас попросить, чтобы это до поры до времени осталось в секрете. Никто пока не должен об этом знать, — барон понизил голос, непроизвольно оглянувшись по сторонам. — Теперь все стало сложно. Если вы правы и мой сын станет полноценным магом, то это очень многое изменит. Доктор понимающе кивнул. — Прошу вас провести все необходимые исследования и, если нужно, помочь моему сыну с овладением магией. Вы еще знали моего отца, и никого другого я не могу просить об этом. Вы поможете? — Конечно, господин барон. Кик вы можете сомневаться? Я же принимал роды у вашей супруги и держал Марка на руках. Я все сделаю, как нужно. Когда они распрощались, в гостиную вошла Алисия. На лице странное выражение — то ли недовольна, то ли расстроена. — Надеюсь, все хорошо? И смотрит на него. — Хорошо, — кивнул мужчина. — Обошлось и на этот раз, обошлось, слава Богу. Отвернувшись от нее, барон начал ходить по комнате. Тревога за сына сменилась злостью, с каждым мгновением становившейся все сильнее и сильнее. Если бы сейчас рядом оказался кто-то из похитителей, то ему бы точно не поздоровилось. — Я их всех найду… Всех и каждого, — скрипел он зубами. — Кровью умоются. И тут он поворачивается к супруге и видит ее окаменевшее, бледное лицо. — Алисия, что с тобой? Тебе плохо? Ты так сильно разволновалась из-за Марка? Все же хорошо, все обошлось. Барон быстро подошел к ней, взял женщины за руку и прижал к своей груди. — С ним все будет хорошо, слышишь? Он обязательно поправится? Алисия молчала, крепко сжав губы. В глазах у нее плескался сильный страх, и причиной ему было совсем не переживание за жизнь мальчика. — А этих тварей я найду, обязательно найду, и накажу их так, что они позавидуют мертвым… Алисия, ты вся дрожишь… Ее, и правда, била сильная дрожь. Сила, как чемодан без ручки. Нести сложно, а бросить жалко * * * Дом барона Воронцова Горничная Лиза больше без долгого стука в комнату молодого господина не входила. Ей с лихвой хватило того раза, когда он без всякой жалости выпорол ее. Вот и сейчас, когда ее послали проверить его сон, она чуть ли не минуту стучала в дверь. — Похоже, еще не очнулся, — пробормотала девушка, медленно открывая дверь и осторожно заглядывая внутрь. — Господин Марк, разрешите я войду? Господин Марк? В комнате царила тишина, ни звука не доносилось, и это ее пугало еще больше. Кто знает, что там могло ее ждать? Те ужасные когти, которые вдруг выросли у баронета, ей до сих пор в кошмарах являлись. — Господин Марк, это Лиза. Я пришла вас проведать. Как она не оттягивала момент, идти все равно нужно было. Приказ барона был недвусмыслинен — следить за его сыном и сразу же звать его, когда тот очнется. — Господин Марк? Тяжело вздохнув, Лиза прошмыгнула внутрь комнаты и на цыпочках пошла в сторону кровати. — Господин Марк? — тихо-тихо позвала она. — Это Ли… Не договорив, замолчала. Мальчишка на кровати вдруг беспокойно заворочался, резко дернув ногой. Шумно тяжело задышал. Казалось бы, что тут странного? Марку во время похищения сильно досталось, оттого и сон у него такой беспокойный, со всякими ужасами. Обычное явление для больного, который перенес сильные волнения, успокаивала себя Лиза. — Ничего страшного, — шептала девушка, поправляя слетевшее на пол одеяло. — Все хорошо… Я быстренько сделаю и сразу же уй… Она развернулась и застыла с мраморно серым лицом. Прямо у двери сидел страхолюдного вида пёс, не сводивший с нее глаз. Черная шерсть на нем свалялась, в безобразных колтунах. Желтоватые клыки торчат из пасти, с которой падает слюна. — Мамочки, — пискнула, и начала медленно оседать на кровать. — Не трогай меня, уйди. Пытаясь спрятаться от внимательно взгляда желтых глаз, она буквально заползла под одеяло. На поверхности осталась лишь светлая макушка с аккуратно убранной под косынку косичкой. Собравшись в комок, притянула к груди колени и обхватила их руками. В детстве всегда так делала, когда ей становилось очень страшно и хотелось спрятаться. — Ой! Вдруг ее спины что-то коснулось, и медленно поползло по телу. Она тут же дернулась, взбрыкнула, но не тут-то было — это что-то ее крепко держало. Едва дыша от ужаса, Лиза затихла. Нечто, державшее ее, напротив, задвигалось дальше, словно… обнимая ее. — Гм… — неожиданно прямо у ее уха прозвучал тихий шепот, и державшая ее рука (а то, что это была рука, уже не было никаких сомнений) легла на девичью талию, а потом сразу же ухватилась за грудь. — И кто тут у нас такой мягкий и вкусно пахнущий⁈ Ее затылка коснулись, кто-то дышал прямо у ее шеи и дыхание приятно холодило кожу. — Какой приятный сюрприз прямо с утра, а то мне всю ночь какие-то ужас снились… — голос был явно удивлен, и, определенно, приятно удивлен. Притихшая Лиза вдруг поняла, в чьи объятья она попала, и кому принадлежит этот голос. — Или это тоже сон? По ее телу путешествовали уже две руки, явно изучая «добычу». Одна рука по-хозяйски легла на ее талию, удобно там устроилась и явно не собиралась никуда уходить оттуда. Другая рука поднялась по платью выше и осторожно коснулась груди, заставляя Лизу тяжело вздохнуть. — Этот сон мне определенно нравится. Лиза ойкнула, когда рука по-хозяйски сжала ее грудь. — Да тут все торчком. … Ужасного вида пёс, так напугавший горничную, некоторое время внимательно следил за шебуршением на кровати, а потом взял и… растворился в воздухе. Казалось, этого чудовища здесь никогда и не было. Был лишь морок, по-простому. По-научному, фантом, сказали бы преподаватели по маготворчеству из гимназии. Визуальная иллюзия, помещенная во временное локальное пространство. Сложно и, одновременно, просто, как и все в наше жизни. * * * Дом барона Воронцова Пробуждение было тяжелым, болезненным. Марк, еще не успел открыть глаза, а уже почувствовал себе так, словно его пропустили через мясорубку. После вчерашнего происшествия болело почти все тело. До живота, куда его несколько раз приложил ногой один из похитителей, было не дотронуться. Ныли ушибы на спине, ногах. Почему-то ощущался жуткий упадок сил, вообще, ничего не хотелось делать. Попробуй сейчас вскочить с кровати, точно бы не вышло. Вдобавок ко всему этому, всю ночь снилось что-то нехорошее. Он толком ничего не помнил, но был уверен, что сны были гадкими, тяжелыми. У него после ночных ужасов всегда оставалось такое «послевкусие». И тут Марк почувствовал нечто странное, необычное, чего по определению не могло было быть с утра, да еще в его постели. — Гм… Прямо в его пах вдруг что-то уперлось, причем это нечто довольно энергично ерзало при этом. Оно ощущалось одновременно мягким, упругим и теплым. Вдобавок, запахло едва уловимым цветочным ароматом, подозрительно напоминающим женские духи. Парень открыл глаза, и тут же «наткнулся» взглядом на явно женский затылок (именно об этом говорил задорный хвост с блестящей заколкой, почти упиравшийся ему в лицо). Все еще не понимая, что же толком происходит в его кровати, Марк дал волю рукам, быстро пройдясь по соблазнительным округлостям и впадинкам. — И кто тут у нас такой мягкий и вкусно пахнущий⁈ — тихо, почти мурлыкая, проговорил он. — А? Не теряя времени, крепче прижал к себе добычу. — Ой, — тут же в ответ из-под одеяла раздался приглушенный писк. — Лизка, ты что ли⁈ — удивился Марк, скидывая с девичьей головы одеяло. — Ты какого черта сюда залезла? Мне, конечно, приятно, и даже очень приятно… Говорил, а руки продолжали гулять сами по себе. А как тут остановиться? На молодого и относительно здорового подростка, особенно, с утра так накатывает, что руки гораздо быстрее соображают, чем голова. Вот и у него сейчас было именно так. Пока он слово успевал сказать, руки уже и за попу успели подержаться, и грудь пожамкать. — Там он сидит, — горничная продолжала вжиматься в него, не обращая никакого внимания на то, что ее лапают. — Боюсь очень. Марк с трудом оторвался от нее, повернул голову к двери, потом огляделся. Ничего не обычного, в комнате находились только они двое. Он развернулся к ней, и тут до него все доходит. Нет, и не было никакого испуга. Все это просто на просто притворство, чтобы его соблазнить. — Подожди-ка, это ты, похоже, спецом приду… Лиза едва не задохнулась от возмущения, рыпнулась, больно приложив парня локтем. — Больно же, дура, — сдавленно прошипел Марк. Больно уж хорошо его приложило, аж дыхание перехватило. И в этот момент входная дверь распахнулась, пропуская внутрь… самого барона! На середине комнаты он остановился, внимательно осмотрелся, зачем-то шумно вдохнул воздух, словно что-то пытался учуять. Марк, да и Лиза, в шоке замерли, боясь дышать. Будь возможность, оба бы сейчас под одеяло забрались. Ведь, кто знает, что сейчас сделает барон⁈ Сына-то может пожурит за невинную шалость, а горничной может достаться по самое «не могу». Барон тем временем вел себя очень даже странно. Не кричал, не возмущался, не бросал грозные взгляды. Казалось, их с Лизой, вообще, в комнате не было. Мужчина явно что-то искал: внимательно осматривал стены, углы комнаты, содержимое шкафа, делал руками странные пассы. Чего это он? — Так, так, — задумчиво пробормотал барон, наконец, завершая свои поиски и останавливая свой взгляд «сладкой» парочке. — Значит, это правда. У Марка мурашки побежали от этих слов. Про что это он? К чему? Что это за правда такая? — Ты, — барон подошел к кровати и, посмотрев на горничную, равнодушно бросил. — Живо пошла вон. Лизу словно подбросило. Одеяло слетело с кровати, и она с пунцовым лицом рвануло к двери. Мгновение, и в комнате остались лишь двое — отец и сын. — Отец, это не то, что ты поду… — Помолчи, — барон поднял руку, заставляя Марка замолчать. — Меня совершенно не волнует, что у тебя с этой девкой. Хочешь, спи с ней, хочешь не спи. Мужчина, судя по лицу, совсем не кривил душой. Ему, похоже, и правда, было совершенно наплевать, сколько девиц пряталось у Марка под одеялом. — Марк, это очень серьезный разговор. Марк сразу же напрягся. Голос у отца стал настолько напряженным, жестким, что поневоле начнешь тревожиться. — Выслушай меня очень внимательно, потому что это очень важно, жизненно важно. От этого разговора скорее всего будет зависеть твоя жизнь. Парень тяжело вздохнул. С кряхтеньем подобрался, сел. Лёжа вести тяжелый разговор не просто невежливо, сколько глупо. — Я знаю, что теперь ты полноценный маг. Не спорь и не лги мне об этом. Доктор мне все рассказал, да и в комнате остались следы магии. Понимаешь, к чему я веду? Парень покачал головой. Честно говоря, с понимаем происходящего у него сейчас было совсем плохо. Ему казалось, что об открытии у него магии нужно было кричать от радости! Нужно было праздник закатить на всю столицу! Ведь, наследник рода, наконец-то, не слабосилок, а полноценный маг! Как о таком не трубить во все горло? Однако, оказалось все гораздо сложнее. — Судя по твоему недоуменному лицу, в гимназии вам про это еще ничего не рассказывали. Тогда слушай… Какое-то время в комнате стояла тишина. — При рождении каждый гражданин империи обследуется магами и новорожденному присваивается свой особый статус, который и определяет всю его жизнь. Девять из десяти получают вердикт «магически нейтрален», слабосилок, в простонародье. И этот вердикт практически не меняется на протяжение всей жизни. Слышишь меня, Марк? Слабосилок в большинстве случаев остается слабосилком на всю свою жизнь, с рождения и до самого конца. Понял? За всю обозримую историю империи можно насчитать всего лишь с десяток случаев, когда слабосилок становился полноценным магом. Понимаешь меня, с десяток случаев⁉ Марк пришибленно молчал. До него только сейчас начало доходить, что с ним произошло. — Если кто-то узнает об этом, тебя разорвут на тысячу крошечных лоскутков. Все, повторяю, все захотят узнать, в чем твой секрет. И никто тебя не защитит: ни я, ни весь наш род, ни даже сам император. Хотя, император, пожалуй, самым первым предъявит тебе счет. Ты должен молчать. До поры до времени никто не должен знать о том, что ты теперь другой. Понял? Марк медленно кивнул. — Я знаю, что это очень сложно будет сделать. Тяжело терпеть, когда тебя унижают. Нужно иметь просто адское терпение. Но ты должен терпеть. На какое-то время они замолчали, «переваривая» новую реальность. — Кстати, Марк, что с тобой вчера случилось? Тебя полумертвым нашли, в синяках. Кто это сделал? — Не знаю, я их раньше не видел. Со мной были двое — толстяк и длинный, худой, как жердь. Главного они называли Ставр, но его не было. — Где тебя держали? Запомнил что-нибудь? — Нет. Это был какой-то подвал, стены, потолок из кирпича. Не знаю, рассказать нечего. Хотя… вроде бы морем сильно пахло. Точно, пахло морем! В волнении мужчина поднялся и стал «нарезать» круги возле кровати. — Море, значит? Хорошо, это уже кое-что, — размышлял барон, явно соображая, где могло быть это место с похитителями. — Подвал, стены и потолок из кирпича. Красного скорее всего? Тогда все понятно, это портовые склады! Если твои похитители еще там, то я узнаю, кто все это придумал… Марк пристально следил за отцом, продолжая молчать. Ошарашенный такой кучей новостей, он решил пока ничего не говорить о случившемся в том подвале. Зачем? Кто знает, к чему это может привести? Нужно немного выждать, вдруг что-то случится еще. Ему, вообще, сейчас лучше не высовываться — ничего лишнего не делать, лишнего языком не болтать. Словом, нужно пока прикинуться мышью под веником. — Вряд ли это какие-то бандиты. Зачем им хватать тебя и тащить в порт? Полнейшая глупость! Здесь что-то другое. Они специально тебя похитили, это не ошибка и не случайность, а чья-то воля. Только вышагивавший по комнате, барон неожиданно замер. Похоже, понял, кто и почему все это задумал. — Это определенно связано с мои повышением! Слухи об этом уже пошли, такое ни от кого не скроешь. Кто-то завидует мне и не хочет, чтобы я получил ту должность при высочайшем Дворе… Кто же это? Его Светлость говорил, что были и другие кандидатуры, но не назвал их имен… Значит, это кто-то из них… Так, мне срочно нужно это разузнать. Марк⁈ Мужчина вскинул голову. — Следующие несколько дней тебе лучше провести дома. Магистр Госли, тот доктор, что к тебе приходил, будет тебя навещать. Для всех остальных его посещения будут связаны с лечением. На самом же деле он поможет тебе разобраться с магическим источником. По себе знаю, как непросто бывает в первое время. И не забывай, никому обо всем этом ни слова! * * * Дом барона Воронцова Отец уже давно вышел из комнаты, а Марк все еще неподвижно сидел на кровати и смотрел строго в одну точку. Вид при этом был пришибленным, растерянным, полностью соответствующим его состоянию. — Б…ь, я тут всего пару месяцев, а такое ощущение, что уже прошел целый год. Больно уж много всего случилось, лопатой не разгребешь. Мысленно возвращаясь в недавнее прошлое, он качал головой. Событий, и правда, было многовато для простого мальчишки. Он сейчас напоминал магнит, который притягивал к себе неприятности. — Им, что медом намазано? Теперь еще магию нужно будет скрывать… Притворяться. Какое-то время Марк так и сидел, напоминая каменного истукана, божка из какого-нибудь первобытного времени. Размышлял обо всем происходящем, о себе, своём будущем. И, чего греха таить, почти во всем соглашался с отцом. — Да, да, батя тысячу раз прав… Нужно выждать, нужно потерпеть, нужно спрятаться… Все было верным, правильным, но как же жутко хотелось поступить иначе! Это желание пойти наперекор всему, стукнуть по столу кулаком, поржать над своими давними обидчиками, просто рвалось изнутри, пожирало его. — Черт, черт! Как же обидно, есть сила, а не рыпнешься. Прямо издевательство! Тот прежний Марк внутри него, изредка, как и сейчас дававший о себе знать, прямо кипел, требовал всем показать кузькину мать. Мол, меня же всю жизнь гнобили дома, в гимназии, а ты не даешь мне отплатить обидчикам той же монетой! — Да, пошли вы все на…уй! — вдруг рявкнул парень, подпрыгивая на месте. — А не хочу! Просто не хочу, терпеть, прятаться, и все! Чтобы Великий Мариус прятался от людей, да никогда и ни за что! Я вам всем такое шоу устрою, что сраться начнете! Где-то внутри он понимал, что поступает опрометчиво, но уже не мог остановится. Сила, пробуждавшаяся внутри него, толкала его вперед, наполняла новыми желаниями. Как тут молчать, как прятаться⁈ Ведь, он может такое, что никому и не снилось! — Это же что-то потрясающее… Как такое можно скрывать? Марк представил, как его правая рука покрывается чешуей. Словно по мановению волшебной палочки, на коже появлялись продолговатые золотистые чешуйки, быстро цеплялись друг за друга, превращаясь в плотное кольчужное полотно. — Красотища! Он уже «завелся», хотелось попробовать большего. — А что-нибудь посложнее попробовать? В подвале же у меня получилось… Тогда, конечно, на кону стояла его жизнь, и он чуть наизнанку не вывернулся. Но почему бы не попробовать снова? — Я же тогда сделал полноценную иллюзию, хрен от настоящего человека отличишь! Сейчас, попробуем, еще раз… Черт, кровь их носа пошла. По губам, подбородку скользнула струйка крови. Красные капли упали на руку, потом на пол. Вновь на него напала сильная слабость: зашатало, начали подгибаться ноги. Марк с трудом добрался до кровати и рухнул. — Перенапрягся, похоже, — прошептал он, прежде чем впасть в беспамятство 16. И что ты сделаешь? * * * Дом капитана Карпова Высокий плечистый мужчина в капитанском мундире, придерживая рукой ножны с саблей, быстро шел по улице. Взгляд был тяжелый, давящий, заставлявший прохожих живо расступаться перед ним. Карпов спешил со службы домой. Только что в его казарму прибежала Настасья, служанка его возлюбленной Валери, с запиской. И столько было страха и безнадеги в бумажке, что он тут же сорвался с места. — Выпотрошу, как барана, — едва не рычал он, снова и снова хватаясь за рукоять сабли. При этом делал такие ужасные гримасы, что прохожие вздрагивали и старались как можно скорее отойти с его дороги. — Заставлю жрать свои кишки… Валери, баронесса Кольберг, писала, что утром во время прогулки на нее напал какой-то бродяга, назвавшийся Ставром. Он, по ее словам, пригрозил, что расскажет всем про убийство мальчишки и укажет на нее, как на главную виновницу. От страха она и отдала все деньги и драгоценности, что у нее были с собой. — Сучий потрох, ты пожалеешь об этом… Мысль, что кто-то мог причинить вред его возлюбленной, буквально приводила его в бешенство и заставляла идти еще быстрее. В голове сами собой рождались картины жуткой расправы, и корчащая от боли фигура бывшего боевого товарища. — Сейчас, сейчас, только доберусь до дома… Этого хитрожопого урода одной саблей не взять, пару стволов взять не помешает. Как бы он не был сейчас зол, понимал, что Ставр слишком опасный противник и недооценивать его никак нельзя. Во время последней войны тогда еще сержант Ставр умудрялся каждую ночь шастать в тыл врага, как к себе домой. И чего только оттуда не приносил: и оружие, и оружейные припасы, и продукты. Один раз даже офицерский набор для бритья притащил — искусно сделанный нессер, серебряную бритву, льняной полотенце с вышитой графской коронкой. Словом, идти в логово Ставра без огнестрела просто глупо. Магия, конечно, хорошо, но старый добрый револьвер еще никому не мешал. — Жадный ублюдок… Значит, решил еще денег срубить… Я тебе эти монеты в глотку вобью. По крыльцу он буквально взлетел, едва касаясь сапогами ступенек. Открыл дверь, и сразу же пошел в кабинет, где и держал оружие. — Черт! Но на середине гостиной замер, почувствовав чужое присутствие. Быстро огляделся — все как будто бы было на месте, ничего не тронуто, но ощущение опасности не проходило, а, напротив, лишь усиливалось. Капитан, стараясь не подавать вида, шагнул к комоду. Теперь за спину можно было не волноваться. Если нападут, то только спереди, лицом к лицу. — А это ведь ты, Ставр, — до него вдруг дошло, кто сейчас находился в его доме. — Смотрю, совсем не потерял сноровку. У меня ведь зачарованный замок, просто так не откроешь. А ты пробрался, хвалю… Рука медленно скользнула вниз, пальцы обхватили эфес сабли. Сразу же почувствовал привычное тепло, зачарованный клинок отозвался на зов хозяина. Теперь ему нужно лишь мгновение, чтобы разразиться градом смертоносных ударов. Но мгновение иногда тянется как вечность. У окна шевельнулась тяжелая штора, и оттуда раздался знакомый голос: — Убери руку, командир. Убери, я сказал, а не то дырок в тебе наделаю. Капитан чуть помедлил, прикидывая, рискнуть или нет. — Не дури, командир, я просто поговорить хочу. Не лапай саблю, все равно не успеешь. Ставр, а за шторой прятался именно он, вышел вперед, держа в руках револьвер. Ствол смотрел прямо в лоб хозяину дома, дергаясь вслед каждому его движению. — Хорошо, Ставр, — Карпов снял руку с эфеса, и медленно развернулся в сторону бывшего товарища. — Поговорить можно. Начинай, а то у меня столько вопросов к тебе накопилось… — Сначала сними пояс с саблей и отбрось в сторону, — гость кивнул на клинок, и капитану пришлось подчиниться. — А ты, командир, меня нехило подставил с этим делом. Да, да, подставил, как последнего фраера. Сказал, что нужно наглухо разобраться с каким-то дворянчиком, а там оказалась настоящая подстава. За этим пацаном вдруг пришел маг не из слабых. Карпов удивился, причем, по-настоящему. Про мага он ничего не слышал. — Моих людей положили, командир. Я чуть под замес не попал. Нехорошо это, — Ставр скривился, продолжая буравить капитана взглядом. — Получается, ты меня подставил, командир. Помнишь, что за это на войне делали? — Мы уже не на войне, Ставр, и больше не солдаты. Тем более я тебя предупреждал, что дело мутное. Забыл? Может и про деньги, которые ты получил, забыл? Карпов уже видел, к чему идет дело, и пытался вывести товарища из себя. Ясно, что Ставр пришел не разговоры разговаривать. С таким лицом приходят не говорить, а убивать. — А Валери, ее деньги и украшения? Чего ты к ней полез? С пацаном не справился, а с бабой получилось? Рука с револьвером дрогнула. Ставр громко скрипнул зубами, в глазах сверкнула злость. Услышанное ему явно не понравилось. — Что такое, дружище? Раньше ты был порасторопнее, а сейчас даже с мелким дворянчиком справиться не можешь, — продолжал «давить» капитан, чувствуя, что Ставр начинает «закипать». — Может нужно меньше пить? Глядишь, и все поправится. И снова «ударил» точно в цель — у Ставра аж лицо перекосило. Как ушел со службы, пил он, и правда, столько, что не каждый выдержит. — У тебя же руки трясутся, старина. Принял уже с утра, так? Карпов внутренне подобрался, готовясь к броску. Ставра, похоже, вот-вот переклинет, и счет явно пошел на секунды. — Я… Я не пил, — Ставр красный от злости, взмахнул рукой с револьвером. — Понял, сука! Я не пил ни ка… И тут капитан прыгнул. Мощное тело растянулось, вытянулись вперед руки с искрящимися кулаками. Такими ударами опытные маги с легкостью проламывали крепостные стены, толщиной в три — четыре локтя. — А-а-а-а-а-а-а-а! — оглушающее заорал маг. Тут же грянул сдвоенный выстрел, и через мгновение еще один, и еще один. Комнату заволокло дымом, остро запахло порохом. К сожалению, не получилось. На пол глухо грохнулось изуродованное тело капитана, разбрызгивая кровь. Зачарованные пули не оставили Карпову ни шанса. * * * Дом капитана Карпова Дым уже рассеялся, но в гостиной все еще пахло порохом. Пол залит бурой кровью, тело лежало, раскинув руки в разные стороны. — Сука, так и знал, что зубы заговаривает… Ставр постанывал, туго перетягивая тряпкой руку. Капитан все же достал его вскользь, и только чудом не сделал из него фарш. — Ничего, ничего, ты сдох, а я живу и еще поживу. Еще только монетой разживусь, и, вообще, будет славно. А потом свалю на юга, и хрен меня кто найдет. С кряхтением встал с кресла и начал шариться по комнате в поисках денег. Капитан неплохо зарабатывал, а, значит, поискать стоило. — Где же ты все это спрятал? В комоде? С треском выломал замок ящичка, вытряхивая его содержимое. На пол полетели какие-то бумаги, записки, звякнули ордена. В остальных шкафчиках тоже было полно всяких бумаг, несколько записных книжек. Не было лишь денег. — Тогда шкаф. Ставр медленно подошел к массивному двустворчатому шкафу с резными дверцами и витыми бронзовыми ручками. Почему-то казалось, что именно там капитан хранил деньги. — Здесь они, нутром чую, что здесь! — с широкой улыбкой он уставился на небольшой деревянный сундучок, в котором на фронте офицеры обычно хранили свои личные вещи. Откинул крышку и замер. — Вот. Тускло сверкнуло желтым. Сундучок был наполовину полон золотыми монетами — полновесными империалами. С такой монетой нигде не пропадешь, в любой стране их с руками оторвут. — Что-то маловато монет. Думал, больше будет… Где же еще командир? Он повернулся к телу, и с чувством пнул его. От удара китель смялся, и из нагрудного кармана выглянул кусочек бумажки. — Хм, что это еще за бумажка? Бумажка оказалась запиской, от которой тянуло приятным цветочным ароматом. Явно, от женщины, и гадать нечего. — Валери? Опять эта баба, — Ставр расправил записку, и стал читать. — Сучка, значит, настучала на меня. Из записки стало ясно, что баронесса, по которой сходил с ума капитан, просила о помощи. Написала, что на нее напали и отобрали деньги и драгоценности. — Сказал же ей, чтобы заткнулась и никому ничего не говорила. Дура! — Ставр поморщился. — Подожди-ка… Тут ругательства застряли в горле. В голову вдруг пришла одна интересная мысль, тут же полностью захватившая его. — Это ей же командир все деньги перетаскал. Сам говорил, что покупал ей всякие побрякушки… А не заглянуть ли мне к ней в гости? Идея оказалась очень даже «сладкой». У баронессы, к которой с подарками постоянно таскался капитан, можно было разжиться очень неплохими деньгами. Ему ведь все равно больше нечего терять. Еще один труп уже ничего не решит. — Бабенка как раз его ждет, — Ставр снова пнул тело ногой. — Наверняка, и служанку прочь отошлет, а тут я припрусь… Всё, как миленькая, отдаст, до самых панталон раздену. Хм, до панталон… Взгляд заволокло похотью. Женщины у Ставра давно уже не было, и в паху тут же стало тесно. Он шумно выдохнул, с чувством ухватившись за промежность. — Заодно и отдохну немного… Баронессы я еще не пробовал. Все больше уличные потаскушки попадались, а тут белые панталончики, кружевные тряпки. * * * Дом барона Воронцова Лиза, горничная госпожи баронессы, была далеко не дурочкой, за которую ее частенько принимали. Ее фарфоровое личико, изящная фигурка, данные ей самой природой, многих обманывали, а она этим прекрасно пользовалась. Когда барон Воронцов привел в дом новую супругу, Лиза сразу сообразила, что делать. Развела небывалую активность: носилась по этажам с тряпочкой для уборки пыли, до блеска натирала бронзовые ручки дверей, по нескольку раз за день появлялась в гостиной с веником. Едва новая хозяйка выходила из своей комнаты, как она тут же попадала ей на глаза, и с самым исполнительным видом начинала прибираться. И результат не замедлил себя ждать — уже к концу недели баронесса ее приблизила к себе и назначила личной горничной, а позже, и вовсе, стала доверять самые интимные тайны и секреты. Лиза быстро освоилась в новом качестве. Перед остальными слугами стала откровенно задирать нос, показывая, что они ей не ровня. Некоторыми, вообще, в открытую помыкала, ведя себя, как самая настоящая хозяйка. Чего только стоило, как она себя вела по отношению к Марку, пасынку баронессы. Зная, как сильно его ненавидит хозяйка, девушка тоже не стала скрывать своего презрительного отношения к мальчишке. Смеялась над ним, пробиралась в его комнату и разбрасывала его одежду, бывало и обзывала. И так продолжалось вплоть до недавнего времени, когда начали происходить довольно необычные события. Первый звоночек прозвенел после странного падения Марка. Мальчишка упал нехорошо, прямо на спину. Лизавета сама видела, как врач по время осмотра печально качал головой. Все говорило о самом плохом. Но, о чудо, падение с лестницы не привело к смерти наследника, а напротив, он стал еще здоровее. Его, вообще, было не узнать — Марка словно бы подменили: он стал наглым, нетерпимым, уверенным в себе. Второй звоночек прозвенел еще громче — Марк оказался самым настоящим магом! Как? Почему? Каким образом? Он же был признанным слабосилком и никак не мог иметь магических способностей, но и имел. Все это Лизавета ясно осознала, когда презираемый ею мальчишка со всей силы отхлестал ее по заднице рукой… на которой появилась чешуя дракона и громадные когти! Последняя вещь, которая все окончательно расставило по своим местам, стала то, как стал на своего сына смотреть хозяин. Лизавета прекрасно видела, что барон был просто в восторге от изменившегося сына. Естественно, ничего из этого в открытую не показывалось, но ощущалось очень хорошо. Словом, она даже не поняла, а скорее почувствовала, как чует опасность зверь, что Марк больше не жертва. Мальчишка двигался иначе, не оглядывался по сторонам, как раньше. От бросаемых им взглядов Лизавету натурально бросало в дрожь, словно рядом с ней находился кто-то ужасный. — … Хозяйка совсем слепая, ничего не видит. Теперь Марк не мальчишка, теперь он маг и будущий барон, а нее сынок. Она слепая, а я нет, — девушка стояла в пустой гостиной и задумчиво улыбалась. В ее руках застыла кисточка-метелка для уборки, которую она носила с собой больше по привычке, чем для работы. — Я не слепая, я все вижу… Она все уже для себя решила. Перед баронессой она, по-прежнему, будет строить верную служанку, которая на все готова ради нее. Сама же станет «крутить хвостом» перед Марком. Баронет, юнец, толком женского тела не видел, а значит, рано или поздно поддастся ее чарам. — … Не убудет, чай. От матушки много чего досталось, мужики аж слюни пускают, — Лиза остановилась у зеркала и с нескрываемым удовольствием себя рассматривала. Вертелась. Одним боком встанет, изогнется так, что блузка тянется, подчеркивая упругую грудь. Потом другим боком повернется, бедро вперед выставит. — Для себя ведь любимой стараюсь, на будущее. Наконец, навертелась досыта. Игриво подмигнула, подобрала подол юбки и побежала по лестнице на второй этаж. Решила заглянуть к баронету, пока в доме никого не было — барон ушел на службу, баронесса внезапно отправилась к подруге. — Господин баронет⁈ — девушка встала у двери Марка и осторожно постучала. Помня прошлый случай с ужасным магическим зверем, который появлялся по воле парня, она не спешила входить. — Господи баронет, это Лизавета. Можно войти? Там больше нет того страшного зверя? Я пришла вас проведать, господин доктор настоял, чтобы вас не оставляли одного. Господин баронет? — Слышу, слышу, — наконец, донеслось из-за двери. — Заходи, нет тут никакого страшного зверя… Лиза выдохнула, толкнула дверь. — А есть не страшный зверь, точнее зверек, а еще точнее зверьки. Но она уже шагнула внутрь, и тут же расплылась в улыбке от увиденной милоты. — Ой… — ее глаза широко раскрылись от удивления. Комната баронета была полна милых мохнатых медвежат. Десятки и десятки, точнее и не сосчитать. Толстенькие, неуклюжие, со смешными мордочками и торчащими крошечными ушками-пельмешками, они ползали по полу. Пытались взобраться на комод, но короткие лапки не помогали, а лишь мешали. Лезли из шкафа, таща в зубах то ли простынь, то ли пижаму. Выглядывали из под кровати и глазели на девушку своими черными глазками-пуговками. — Как же это мило! — словно ребенок при виде любимой игрушки, Лиза потянулась к ближайшему медвежонку. Тот как раз стоял рядом и тянул к ней передние лапки. — Иди ко мне, мой мохнатенький малышок. Но едва она коснулась бурой шерстки на лапе, как медвежонок растаял в воздухе. Вслед за ним с тихими хлопками исчезли и остальные. — Проклятье! Опять иллюзия развеялась, — недовольно буркнул баронет с кровати. — Концентрация слабовата… Черт… А ты чего встала, как столб⁈ Марк несколько раз хлопнул ладонью по кровати, подзывая ее. — Иди сюда, садись рядом, и рассказывай, что в доме творится. Лиза села рядом. Повернулась вполоборота, чтобы ткань блузки четко обрисовывала грудь. Ладони сложила на колени, строя из себя скромную невинность. Только что увиденное лишь укрепило ее намерение «привязать» к себе баронета. Она прекрасно видела, что Марк «пойдет очень далеко», и хотела быть где-то рядом. — А что рассказывать? — Бытовуху можешь опустить. Давай лучше про мачеху. Чем она дышит? Куда ходит? Что ей интересно? Лиза и сама не заметила, как начала рассказывать все, что знала о своей хозяйке. — … Как вас живым нашли, госпожа баронесса закрылась в своей комнате, а меня отослала. Только я никуда не ушла, тихонько у двери стояла и слушала, как она ругалась. — И? — Кажется, свою подругу, госпожу Валери, ругала. Грозилась, что заберет у нее свое малахитовое колье и серьги. Мол, уговор она не выполнила, а, значит, пусть все возвращает. А что это за уговор, я так и не услышала… И тут ее коленку крепко сжали, а прямо у ее ушка послышалось тяжелое дыхание. Лиза вмиг раскраснелась, аж жарко стало. Неужели сработало? — Значит, у них был уговор, а колье с сережками пошли в уплату, — задумчиво проговорил баронет. Лиза затаила дыхание, а он и не думал «идти в наступление». Она осторожно заерзала, подвинувшись к нему. Словно бы случайно прильнула к бедру баронета. — Э-э, Лизок, ты пока попридержи коней, и убери свою раскочегаренную печку, — совершенно серьезным голосом пробурчал Марк, несильно ущипнув ее чуть пониже спины. — Сначала дело. Она, правда, не поняла, про какое такое дело шла речь, но на всякий случай кивнула. — Я бы сейчас поговорил по душам с мачехой. Кстати, где она сейчас? — Так только что вышла. К ней Настька, служанка госпожи Валери, прибегла и какую-то записку отдала. Госпожа баронесса сразу же собралась и вышла. Марк вдруг начал подниматься с кровати. Ничего не понимая, Лиза тоже встала. — Ты, Лизок, расскажи-ка мне, а далеко эта самая госпожа Валери живет? Думаю, заглянуть к ней в гости и кое-что предъявить… Лиза уже хотела назвать адрес, как рядом с ней прямо из воздуха начала появляться здоровенная черная крыса — отвратительная тварь с красными глазками и заостренными зубами. Длинный серый хвост тянулся за ней чуть ли не на пол комнаты. 17. Все еще слабый, но уже страшный * * * Дом барона Воронцова У Марка все было прекрасно с математикой. Он легко сложил два и два — нападение на себя и слова мачехи о каком-то уговоре с ее подругой, и получил четыре, то есть банальный заказ на свою смерть. — Значит, я не ошибся в своих догадках — мачеха решила от меня избавиться. Вот откуда эти непонятные несчастные случаи. Она реально охуе… Стало абсолютно ясно: если ее не остановить, то рано или поздно она добьется своего. Ведь, каждую секунду своего времени он не мог быть настороже. Ему нужно было спать, есть, пить, в конце концов. Как застраховаться от крошечной щепотки какой-нибудь особенной травки, которая окажется в твоем супе или чае? Или попробуй сообрази, кто из сотен бродяг в этом городе собирается за пару золотых перерезать тебе горло? — Нужно с ней поговорить по душам. Взрослая же, и должна понимать, что добром все это не кончится. Мысль о разговоре с мачехой сразу же показалась ему здравой, верной. Поэтому он и решил, что ждать глупо и нужно встретиться с ней сейчас же. — Раз они с этой подругой все замутили, с ними обеими и нужно разговаривать. Если с этими охреневшими курица разговор не получится, то пригрожу стукануть на них отцу. Чувствовал себя уже лучше, слабость прошла, поэтому Марк быстро собрался. Спустился по лестнице на первый этаж, кивнул Лизе — мол, про все помалкивай, рта про их недавний разговор лишнего не раскрывай. — Да, решено, нужно для начала поговорить, а потом уже поглядим. Действительно, «права качать» ему еще рано. Как маг он откровенно слаб. Магические способности пока не выражены, подчиняются плохо. Иллюзии, конечно, выходили яркие, сочные, но толку от них было мало. Как оружие, они были явно слабоваты. Поэтому и остается болтать языком пока… С этими мыслями Марк вышел на улицу, сразу же окунувшись в звуки вечернего города — протяжные сигналы клаксонов дорогих мобилей, стук копыт лошадей, залихватские окрики возниц, пронзительные вопли мальчишек-газетчиков. Пока шел вдоль домов, глазел по сторонам в поисках нужного адреса. — Вроде этот дом, — остановился, когда его взгляд наткнулся на баронский герб на фасаде одного из каменных особняков. На рыцарском щите красовалась буква «В» с аккуратной баронской короной. — Валери Векслер, баронесса. Марк окинул особняк взглядом, задержавшись на монументальной кладке из красного кирпича, красивой белой лепнине и коричневой черепице на крыше. Все выглядело добротно, основательно и очень богато. — Хм, Шикарный домина, титул. Бестолковые дуры, чего же вам еще надо? Куда вы лезете? В голове с трудом укладывалось, что две баронессы — его мачеха и ее подруга — наняли убийцу. Чего же было такого в их хорошеньких головках, что они решились на убийство дворянина? Это же преступление особой тяжести, за которым следовала, как правило, смертная казнь. — Ну, сейчас я вас так напугаю, что ссаться начнете. Парень схватился за дверную ручку — большое витой кольцо в пасти бронзового льва. Размахнулся и хотел уже как следует ударить, как что-то его остановило. Внутри возникло странное ощущение — какое-то напряжение. — Ух ты, а это еще что за хлопок? И правда, в доме что-то то ли хлопнуло, то ли щелкнуло. Очень странный приглушенный хлопок, подозрительно похожий на звук выстрела. — Не-ет, не может быть, — хмыкнул он, отгоняя от себя мысль о выстреле. — Какой к черту выстрел? Две тетки пьют чай, сплетничают… Ну и потянул ручку на себя, открывая дверь. * * * Дом барона Векслер Был ли Ставр конченным ублюдком или просто психом с откровенно «текущей» крышей? Не-ет, тысячу раз нет! Слишком просто, слишком напрашивается. На самом деле ответ иной. Он — авантюрист до мозга костей, непостоянный, как сто чертей. Про таких людей еще говорят, что у них шило в одном месте, которое им не дает жить спокойно, а заставляет бросаться из крайности в крайность. Вот и сейчас Ставр с головой бросился в очередной омут. Словно, закусивший удила, боевой жеребец, он рвался вперед, не разбирая дороги. Ведь перед ним маячил громадный куш — сотни, сотни и сотни золотых империалов. Впервые за всю свою жизнь он так близко подошел к своей мечте — небольшому трактиру, где можно было бы, наконец, остепениться, завести семью и жить, ни о чем не заботясь. Богатство, которое ему и не снилось, было буквально на расстоянии руки, и осталось лишь ее протянуть. Вот он и протянул… Сначала убил своего бывшего командира — капитана Карпова, ограбив его до нитки. Потом вломился в дом любовницы капитана, баронессы Векслер, чтобы ограбить и ее. Только все пошло совсем не так, как задумывалось. Наперекосяк все пошло. Он вломился в дом баронессы, надеясь по-тихому с ней разобраться, а там… — … Вот это улов! Думал, тут меня ждет золотая рыбка, а их оказывается целых две! — Ставр довольно оскалился, уставившись на двух испуганных женщин в гостиной. Те сидели за чайным столиком и явно что-то обсуждали. — Валери, крошка, приласкаешь меня, как капитана? Баронесса Векслер, сильно напуганная, выглядело особенно соблазнительно. Ее глаза широко расширились, полные губы раскрылись, показывая красный язычок. Полная грудь волнительно поднималась и опускалась, едва не выпрыгивая из глубокого выреза платья. Не сводившего с нее взгляда. Ставра тут же пот пробил. На мгновение желание наброситься на нее даже пересилило жажду золота. Он сделал шаг вперед, расстегнул пару пуговиц рубашки. — Что? Пошел прочь, животное! — тут же возмущенно вскрикнула Валери, вскакивая с места. Голос дрожал, не знала куда деть руки. — Миш… Капитан Крылов тебя раздавит, как таракана! Он вот-вот придет. Слышишь, пошел прочь! Ставр от такого напора даже чуть растерялся, а женщина явно осмелела. — Пугать пришел? Тебе же никто не поверит. Ты быдло, червяк, а я баронесса Веклер! Мой муж знает главного полицмейстера столицы. Я только щелкну пальцами, и тебя бросят в холодную. Хочешь в кутузку? — баронесса уперла кулачки в бока, насмешливо глядя на незваного гостя. — Или может капитана Крылова подождешь? Подожди, подожди, и будешь валяться в моих ногах, целовать мои туфли. Миша тебе уст… — Капитана ждешь? — Ставр широко улыбнулся, показал желтые зубы, и вдруг как заржет. — Ха-ха-ха-ха! Жди, коза, жди! Твой капитан уже червей кормит. Ха-ха-ха! Бедная женщина от этих слов побледнела, сделал шаг назад. — Что? — тихо спросила она. — Миша? — Твой Миша сдох! — Ставр выпалил прямо ей в лицо. — Поняла? Ни хрена никто не придет. — Миша… Нет, нет, нет, — как заведенная повторяла Валери, даже не замечая, что из глаз текут слезы. — Ты врешь, сволочь! — ее медленно,, но уверенно накрывала истерика. — Ты все врешь! Миша скоро придет, обязательно придет! Слышишь, он скоро придет! Он же обещал, что все будет хорошо. Ты все врешь! Миша ска… Чуть помедлив, Ставр дернулся вперед и дал ей сильную оплеуху, вмиг свалил ее с ног. — Заткни пасть, дура, а не то выпотрошу, как куренка. Выхватив из-за пояса нож и медленно помахал им перед ее лицом. — Хотя, сначала мы немного позабавимся, — он опустился перед ней на корточки и ножом срезал лиф ее платья. Из атласных тряпок тут же вырвалась белоснежная грудь, уставившись в потолок крупными сосками. — Чай, нормального мужика еще и не пробовали. Лезвие ножа пошло ниже, с легкостью среза ткань дальше. — А ты че сидишь? — Ставр кинув второй женщине, которую видел впервые. — Снимай свои тряпки, с тобой я после позабавлюсь. А будешь верещать, зубы в глотку вобью. Мне и двух дырок хватит, ха-ха-ха! Отвернувшись, снова занялся баронессой. Жадно ухватился за грудь, с чавканьем стал целовать коричневый соски. Шумно сопел, задирая верхнюю юбку. — Лежи смирно, лежи, я сказал! Черт, сучка, укусила! Зажав рану на щеке, Ставр выхватил револьвер и выстрелил в пол рядом, попав рядом с головой баронессы. — Все, тварь, хватит! Вышибу тебе мозги, и пока тепленькая, выдеру. Сучка… Верещавшая от ужаса, баронесса задрыгала ногами. Он направил пистолет прямо ей в лоб. И тут громко скрипнула входная дверь и послышались шаги. — Б…ь! Дверь не запер! — Ставр вскочил на ноги, одним движением развернувшись в сторону входной двери. — А ты еще что за хрен⁈ Держа револьвер на вытянутой руке, Ставр замер. Слишком уж странным, неожиданным было зрелище. Он ожидал увидеть дворника, какого-нибудь прохожего, служанку и даже полицейского, привлеченного звуком выстрела, но никак не… худенького подростка в черном гимназическом костюме. Невысокий, весь прилизанный, с аккуратным пробором на голове, в белоснежной рубашке, мальчишка выглядел невинным созданием, непонятно как оказавшимся здесь. — Ты, б…ь, кто такой? Ставр угрожающе оскалился, засунув револьвер за пояс. Ясно же, что пацана бояться нечего. Такого соплей перешибить можно, не то что ножом или пистолетом. Словом, нечего было беспокоиться — придушить, и все в порядке. — Живо сюда подошел! Дяденька Ставр тебя не обидит. Бегом, я сказал! И не орать, понял? Видно было, что мальчишка испуган до смерти и вот-вот ударится в слезы. Такого и пугать не нужно, сам себя напугал. — Чего вылупился? Голую тетю раньше не видел? — ухмыльнулся Ставр, видя, как мальчишка то бледнеет, то краснеет при виде обнаженной баронессы на полу. — Не бойся, она тебя не укусит. Сучка, докусалась уже. Ко мне, я сказал. Мальчишка точно испугался, стоял, как столб при входе в гостиную. Ставр уже недовольно махнул рукой, снова подзывая его. — Не зли меня, — теряя терпение, Ставр снова выхватил револьвер. Этого пацана он уже начинал ненавидеть. — Ну? Увидев пистолет, мальчишка побледнел еще сильнее. И вдруг… — Б…ь, что за нах? Раздался громкий хлопок и из-за спины испуганного подростка валом повалили… маленькие мохнатые коричневые медвежата! Прямо из воздуха сначала вывалился один, потом второй, третий, четвертый, пятый, шестой… двадцать первый. Все они, похожие друг на друга, как близнецы, стали живо расползаться по полу, смешно перебирая лапами. Толстые, неуклюжие, с черными пуговками-глазками, медвежата переваливались из стороны в сторону. Почесывались за короткими ушками, косолапили, смешно порыкивали друг на друга, то и дело затевали потешные драчки. — Что это… И как это могло насторожить, а уж тем более испугать? Если бы перед Ставром оказался тевтонский штурмовик в кирасе, в каске со знаменитым пикельхеймом на верхушке и остро заточенным палашом в руке, то он и бы секунды не сомневался. У врага в момент бы появилась дырка во лбу. В той войне бывший сержант особого егерского отряда так и делал: врывался во вражеский окоп и, не раздумывая, стрелял, резал, колол, рвал зубами. Сейчас же перед ним стоял обычный испуганный пацан в гимназической форме и полсотни смешных медвежат, от которых и «не пахло» угрозой. Как тут не растеряться? Но растерянность быстро прошла. До него наконец-то дошла вся ненормальность происходящего, что объяснить можно было лишь магией. Ставр как-то подобрался, встряхнулся, взгляд стал жестче, вцепился в револьвер уже двумя руками. — Ах ты, гребаный сучонок, магичить вздумал! — заревел он, дергая за спусковой крючок. — Да пошел… Бах! Бах! Бах! Ствол револьвера ходил ходуном, дергаясь в сторону надвигавшейся на него волны медвежат. Бах! Бах! Бах! Он снова дергал за спусковой крючок, но в ответ лишь раздавалось сухое клацанье курка. Кончились патроны. — Сука! Заполнившие гостиную, медвежата менялись на глазах. Только что милые, смешные и безобидные на вид, они становились другими. На толстых лапках вытягивались трехвершковые когти, из пастей лезли желтоватые клыки, глаза наливались кровью. Словом, это уже были не миленькие медвежата, а маленькие дьяволы, что пришли за ним! Пистолет полетел в сторону, а в его руке уже появился нож. Верный клинок из зачарованного металла, с которым он прошел всю войну, никогда не подводил, с готовностью врезаясь и в человеческую плоть, и в дерево, и в жареное мясо. — Зарежу! Кишки затолкаю в пасть! Размахнувшись ножом, Ставр прыгнул прямо в бугрящуюся мохнатую массу. Клинком резал, колол, но все бес толку. Лезвие, не встречая никакого сопротивления, резало лишь воздух, и ничего кроме воздуха. В конце концов, когда он ударил особенно сильно, нож просто воткнулся в деревянный паркет. Ставр дернулся, удивленно вскинул голову, но уже поздно. Прямо в его голову прилетел самый обычный, массивный бронзовый подсвечник. И последнее, что увидели его глаза, были торжествующее лицо того самого мальчишки. Вот тебе и безобидный с виду пацан. — Су… У него закатились глаза и он испустил дух. * * * Дом барона Кольберг С выпученными глазами Марк сделал пару шагов и буквально свалился в кресло. Тяжело дышал, руки опали вниз, а он все никак не мог прийти в себя. Бросил взгляд на большие напольные часы и вздрогнул. Оказалось, с момента его появления здесь прошли не часы, а какие-то жалкие минуты. Время, словно растянулось. — Это же просто охренеть! — прохрипел он. — Сходил, называется, поговорить, а попал на мочилово… Чуть придя в себя, стал оглядываться. До этого больше на рефлексах, на эмоциях действовал, толком ничего не рассмотрел. В огромной гостиной царил самый настоящий разгром. В роскошном секретере из красного дерева были выломаны полк, а их содержимое разбросано по полу. В углу разлились чернила из чернильницы, упали ручки для письма. Прислонившись к стене, сидела брюнетка в разорванном платье, похоже, и есть баронесса Валери. Присев рядом с ней, охала и ахала его мачеха. Сейчас, когда Марк немного успокоился, весь этот беспорядок, хаос начал складываться в единый и понятный пазл. Мачеха со своей подругой, похоже, здесь обсуждали покушение на него. Этот отморозок, которому он проломил голову подсвечником, здесь точно не случайная фигура, не обычный грабитель или тем более насильник, а пришел по делу. Про само дело то же было несложно догадаться. — Черт, это же и есть исполнитель! — вскрикнул Марк. — Дамы⁈ Он развернулся к женщинам, которые медленно приходили в себя. Выглядели они так себе. Одна едва прикрыта тряпками, когда-то составлявшими платье, другая совершенно очумелая с виду. Получается, самое время, чтобы по душам с ними поговорить. — У меня для вас две новости, и как водится, одна новость хорошая, а вторая новость плохая. Начну, пожалуй, с хорошей — этот урод мертв. А плохая новость — я все знаю. Слышите? Обе, словно по команде, посмотрели на него. — Я знаю про уговор на покушение, про оплату в виде колье. Осталось только про все это рассказать. Как думаете, к кому пойти — к моему любимому папочке, барону Воронцову, или сразу к жандармам? Первая пришла в себя Валери. Тетка, похоже, совсем непробиваемая. Ее только что чуть не отодрали во все щели, не прикончили, а она уже скалится, ухмыляется. Вон грудь торчком стоит, а ей хоть бы хны! Бой-баба! — Алисия, а твой пасынок оказывается орел, а ты говоришь, что размазня, — баронесса с кряхтеньем поднялась с пола, «засветив» кружевные панталоны. Подошла к разгромленному секретеру и, поковырявшись в одном из чудом сохранившихся ящиков, вытащила бутылку с вином. Сковырнула пробку и одним махом ополовинила бутылку. — И ты, подруга, глотни. Нам сейчас не помешает. Алисия дрожащими руками взяла бутылку, и сделал глубокий глоток, но тут же начала кашлять, выплевывая все обратно. Не в то горло, похоже, попало. — Давай обратно, нечего вино понапрасну изводить! — Валери, не церемонясь, отобрала бутылку. 'Добила, что там осталось, и бросила бутылку прямо на пол. — Вот и славно. С облегчением выдохнула, выпрямилась, расправила плечи и пошла к Марку. При этом шла так, словно вокруг ничего только что не произошло, словно вокруг не царил разгром, а на ней было чудесное платье. Одно слово, бой-баба! — Смотри-ка, и не скажешь, что орел. Выглядишь заморыш заморышем — в гимназическом пиджачке, в рубашонке, туфельках, — баронесса обошла парня кругом, внимательно разглядывая его с ног и до головы. После встала вплотную, едва не касаясь его торчащими сосками своей груди. — А все-таки хорош! Как ты его приложил, вечно бы смотрела. Марк, кажется, да? Ты, Маркуша, когда чуть подрастешь, то приходи к тете Валери, и мы с тобой поза… Протянула ладонь и ласково потрепала опешившего парня по щеке. — Валери⁈ — тут же возмущено вскрикнула мачеха Марка. — Чего орешь, подруга? Поздно кричать, нам сейчас только слушать остается. Мы уже таких дел наворотили, что не разгребешь, — со вздохом баронесса отошла от Марка и села в ближайшее кресло. — Давай, Марк, говори, чего сказать хотел. Они встретились взглядами с Марком — ее, усталый, чуть насмешливый, и его, уверенный, холодный. — Хочу договориться. Думаю, вам не хочется на каторгу или на плаху, так? Мне же хочется спокойно жить, не боясь, что в один прекрасный день в моей чашке с супом не окажется яд, или на мою голову не упадет камень. Договоримся? Валери кивнула. Похоже, баронесса окончательно приняла его правила игры. — А она согласна? — Марк кивнул на мачеху. — Согласна, конечно же, согласна, — ответила за нее баронесса, даже не глядя на подругу. — Куда она денется? Говори. — Я про все забуду, как будто ничего и не было. Про этого черта скажем, что грабитель, и чудом все обошлось. Вы в свою очередь даже косо в мою сторону смотреть не будете. Договор? Марк, волнуясь, протянул руку, на которой тут же стала вырастать золотистая чешуя. Утолщались на глазах пальцы, из которых уже лезли мощные когти. — Вот даже как, — Валери вздрогнула, а в ее глазах появилась страх. — Ты не слабосилок, ты маг! Договорились, конечно, договорились! Глава 18 Хм, а вот это уже интересно… Похоже, это не просто иллюзии, а нечто большее * * * Первым к дому баронессы Кольберг прибежал околоточный надзиратель, толстый дядька в возрасте в засаленном мундире и пятых штанах. Увидев, что в доме творится, сильно побледнел, задрожал (а как же иначе, если покушение на жизнь и честь особы дворянского сословия), и тут же принялся свистеть в свисток. На свист прибежало ещё двое таких же несуразных стража, ошалелые, потные, и растерянные. Само полицейское действо началось лишь с приходом участкового пристава, начальника этих горе-полицейских. Мужчина солидный с большими усами, тот сразу же развил бурную деятельность. Одного околоточного надзирателя отправил в магистрат, чтобы сообщить о происшествии городскому главе. Второго — в полицейскую управу и жандармского управление с этой же целью. Сам же, прихватив второго, начал «осматриваться». Вот через полчаса примерно и грянуло по-настоящему. Похоже, имена пострадавших — баронесса Кольберг, баронесса Воронцова и баронет Воронцов — оказались настоящей красной тряпкой для местного начальства, подстегнув их не хуже плети. Градоначальник, запыхавшийся, красный как свекла, лично прибыл, а не послал кого-то вместо себя. После него появился глава жандармского управления в сопровождении целого отряда подчинённых. Уже через минуту оба начальника орали друг на друга, на полицейских и на солдат, которых пригнали для оцепления. — Кто? Почто? Найти! Поймать! Живо! Немедля! — разносились по улице истошные вопли. — Сгною! В Сибирь! На каторгу! Бегом! Поймать! Все вокруг туда-сюда носились, как угорелые. Полицейские с палашами наголо, жандармы с револьверами в руках, словно готовились к атаке целого вражеского отряда, а не просто к поимке какого-то убийцы. Переполох распространялся как саранча. Сначала людей хватали на одной этой улице, потом уже на двух соседних. Вскоре испуганные крики разносились уже по всему кварталу. Прохожим, бродягам, нищим руки в момент крутили, кидали в чёрные повозки и везли в ближайший околоток допрашивать. * * * Дом барона Воронцова Марк только-только выдохнул после всего этого переполоха, приходя в себя. В своей комнате прилег, вытянул ноги и задумался. Случилось столько всего, что нужно было время, чтобы во всем разобраться. — … Да, дела творятся. Подумать только, теперь я вроде как герой, который едва не погиб, спасая мачеху и её под подруженцию. В этот момент в дверь комнаты требовательно постучали. Стук был нетерпеливым, быстрым, прямо поднимающим с кровати. Горничная Лиза никогда так не стучала, а значит, вывод один: к нему пришёл кто-то важный. — Черт, принесла же кого-то нелегкая, — с досадой чертыхнулся парень. — Только-только расслабился. Ничего не поделаешь, пришлось принимать вид «героя, ослабленного тяжкими битвами». На лицо сразу же натянул маску слабости. Мол, совсем сил нет после таких испытаний. — Кто там? Входите, не заперто, — произнёс он еле слышно. — Марк, это отец! Мы выйдем, — барон Воронцов как и всегда говорил громко, уверенно и совершенно безапелляционно. Он не спрашивал, а ставил перед фактом. — К тебе гости. Марк закатил глаза. Так он и думал: отец кого-то притащил, чтобы похвалится сыном-героем. — Входите… Громко и тяжело вздохнул. Ни дать, ни взять — умирающий лебедь. Дверь распахнулась, на пороге появился барон с широкой улыбкой, показывая в стране парня. — Вот, Ваше Высокопревосходительство, мой сын! Как можете видеть, не побоялся, не убежал! Воронцовская кровь! Следом вошёл тот, кому он все это говорит. Это был грузный мужчина в военном мундире с роскошным золотым шитьем на вороте и обшлагах. Золотом же сверкали погоны на плечах, массивные орленые пуговицы. Начальник барона, целый военный министр. — Вижу, худоват, помят, но орёл, как есть орёл! — басом пророкотал министр, внимательно разглядывая Марка. Лицо грозное, густые усы торчком и бакенбарды, но в глазах проскальзывают смешинки. Добряк, похоже. — Одарен, значит, без меры, так? Барон, помявшись, опустил голову, но тут же выпрямился. Понятно, что мало приятного говорить о сыне-слабосилке. — Слабоват немного, Ваше Высокопревосходительство, но старается, работает. — Гм, слабосилок? Надо же, — в глазах министра мелькнула откровенное удивление. Удивление министра было более чем понятно. Уже выяснилось, напавший на дворянок был бывшим сержантом отдельной егерьской роты Ставром Емчик, человеком с непростым военным опытом, за которым тянулась очень нехорошая тяжелая слава. И поверить, что его остановил самый обычный мальчишка с весьма слабым магическим даром, было совсем непросто. — Неужели сам этого зверя взял? — министр прищурился. — Он же своего бывшего командира застрелил из пистоля. Мне только что доложили. Сам? Марк растерянно кивнул, сразу и не зная что и ответить. Паузу затянулась, но тут его осенило: — Господь сподобил, Ваше Высокопревосходительство. Злодей, ведь, тоже думал, что от меня нет никакого толку. Как на вошь, на меня смотрел. Я же тихонько подобрался и вот… Министр одобрительно кашлянул. Его взгляд уже совсем потеплел, как дедушка на любимого внучка смотрел. — Гм, смотри-ка, еще и скромен. Другой бы уже в грудь себя бил, кричал, что герой, что вражину голыми руками заломал. Этот же молчит, лишнего не говорит. Повернулся к барону. — Хорошего сына вырастил. Смел до безрассудства, скромен. Марк скромно опустил взгляд, даже немного покраснел (пришлось, конечно, напыжиться, словно по нужде нужно). Такой герой с виду, что пробы негде ставить. Барон же, напротив, едва не святился от гордости. Гордо вскинул голову, широко расправил плечи, выставил вперед ногу. На каждое слово начальника кивал, улыбался. — Такого орла обязательно нужно в наше ведомство! Как во взрослые года выйдет, так сразу же к нам возьму. — Так, Ваше Высокопревосходительство, на следующий год в Николаевское военное училище будет поступать, — тут же выдал барон, засветившись еще сильнее. — Уже все оговорено. — Хорошо, очень хорошо! — довольно прогудел министр. — Лично за ним послежу, коли Бог даст еще послужить Отечеству. Пока же буду лично ходатайствовать перед Государем о награде для Марка. Сегодня же буду просить высочайшей аудиенции. Гм, чего это с тобой? Весь побледнел… Барон, давайте, оставим Марка отдыхать. Барон с готовностью кивнул. Мол, конечно-конечно. Открыл дверь перед начальником, почтительно пропуская его вперед. — Молодец, Марк! — уже выходя, барон подмигнул сыну. — Отдыхай. Дверь закрылась, и в воздухе повисла тишина. Марк лежал и не двигался, сохраняя на лице постное выражение лица. Вдруг еще кто-то войдет, а он тут расслабился? — Вроде тихо, — смотрел на дверь, слушая тишину. Дверная ручка, к счастью, не дергалась. — Дадут мне спокойно поваляться или нет? Сейчас еще Лизок заявится и начнет тут хвостом крутить. Никак не успокоиться, так и придется, похоже, ее завалить на… Прошла минута, вторая, третья. На втором этаже, по-прежнему, царила тишина: никто не топал, не говорил, не дергал за ручку. Похоже, внизу все успокоились, и можно собраться с мыслями. — Так, и что там у нас получается? А получалось, что его акции в этом мире неплохо подросли. С мачехой у него теперь мир. Пусть и плохой, дурно пахнущий, но мир. Она дала слово, что в его сторону даже коситься не станет. С магией тоже все неплохо складывается. Теперь он точно не слабосилок, а какой никакой, но маг. Вдобавок, похоже, совсем скоро его ждет награда от самого императора. — А дела-то налаживаются, — довольно улыбаясь, Марк потянулся как кот. — Если так дело пойдет, то, вообще, будет красота. Был слабосилок и задохлик, да сплыл. Парень вытянулся во весь рост и рассмеялся — громко, радостно и беззаботно, как смеются дети, на шеях которых не висят неподъемные кредиты, ненавистная работа и нелюбимые супруги. — Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Ой, черт! За дверью вдруг послышались тяжелые шаги. Паркет в коридоре нещадно скрипел, заранее предупреждая о новом госте. Вот-вот должен был раздаться стук в дверь, но… ничего не раздалось. Дверь резко открылась, и внутрь вошла высокая пожилая женщина в черном. Словно старая ворона: лицо с заострившимися чертами, нос длинный, острый подбородок, плотно сжатые губы. * * * Дом барона Воронцова Марк даже возмутиться не успел столь бесцеремонному вторжению, как гостья уже «припечатала» его: — Ишь развалился, телеса вывалил, никакого почтения к даме. Непутевый, как есть непутевый. Парень, и правда, лежал несколько вольготно, можно даже сказать, что нескромно. Но, кому какое дело, как он лежит в своей комнате и в своей кровати⁈ Будет ему указывать какая-то старуха, которую он в глаза не видел. Марку в грудь воздуха набрал и уже рот открыл, как вдруг увидел в проеме двери отца. Тот стоял на пороге, как раз за спиной этой женщины, и яростно мотал головой, делая при этом зверское выражение лица. Как пить дать, предупреждал, чтобы и рта не раскрывал. — Хм… Старуха подошла ближе, не сводя цепкого взгляда с Марка. При этом так на него смотрела, что у него мурашки по спине бегали размером с кулак. Властная бабуля, у такой точно не забалуешь. А если и забалуешь, то можно и затрещину отхватить. Понимая все это, Марк тихо выдохнул, и мысленно похвалил себя за то, что все-таки сдержался. — И это отпрыск моей Катерины, упокой Господь ее душу? Ее глаза сузились, по лбу протянулись морщины. — Точно непутевый. Сразу видно, что не наша кровь, а Воронцовская. Марк стрельнул глазами в сторону отца, который стоял, словно в рот воды набрал. Всегда решительный, властный, резкий, а тут молчит. Просто удивительно! — Слушала, что сегодня случилось. Говорят, что самолично матерого душегуба убил. Так? — Да, — твердо ответил Марк, и не думая молчать. Он уже решил, что ругаться не будет, но и в обиду себя не даст. — Он на мачеху и ее подругу напал, а я рядом оказался, и вступился. Не мог же я убежать… Чуть помолчав, Марк «пошел в атаку»: — А вы, вообще, кто? У его отца вид такой стал, словно его удар хватил. Весь побелел, лицо скривилось. — Хм, родную кровь не признаешь? — «проскрипела» женщина, удивленно вскинув брови. — Точно непутевый. Бабушку не помнишь. Поди и про мать уже не вспоминаешь? Забыл, кто тебе жизнь дал? Недовольно засопевший Марк упрямо вскинул голову, и хотел было уже что-то пробормотать, но вдруг, не ожидая от себя такого, всхлипнул. Как гостья сказала про его мать, так на него и накатило. Что-то глубинное, жалостливое стало «всплывать», оставляя влагу на глазах. — Помнишь, значит, мать. Хорошо. Так… Она вдруг развернулась к барону. Причем сделал это так резко, что тот аж отшатнулся. — А ты, зятек, хм… бывший зятек, собирай сына. Он со мной поедет, в наше родовое поместье, предкам поклонится, может помолится. Внизу буду ждать. Сказала, как отрезала. И не поворачиваясь, вышла из комнаты. Какое-то время в комнате было тихо. Отец с сыном молча переглядывались, в себя приходили. — Это графиня Захарьина, Марк, твоя бабушка, — негромко проговорил барон, косясь в сторону открытой двери. — Бабушка? — переспросил Марк, и не думая скрывать своей неприязни. — Да она же ведь… Про «ведьму» парень так и не сказал, но отец и так все прекрасно понял. Барон сразу же покачал головой. — Марк, я знаю, что ты будешь против, но ты должен поехать с ней. Знаю, что графиня весьма тяжелый человек и находится с ней рядом тяжкое испытание, но… Он не дал и рта раскрыть возмущенному парню, сразу же продолжив говорить: — Ты должен, Марк, и не спорь со мной. Побудешь там несколько дней, это твой долг перед памятью Катерины. Они посмотрели друг на друга, и Марк понял, что спорить бессмысленно, и ему придется согласиться. — Хорошо, отец, я поеду, — покорно кивнул парень, уже понимая, что его ждут впереди совсем непростые дни. — Тогда собирайся. Он уже хотел выйти, как Марк спросил: — А почему она так с нами? Смотрит и разговаривает, как с чужими. У меня было ощущение, что она нас ненавидит. Из барона в этот момент, словно внутренний стержень вынули. Он как-то сгорбился, опустил голову. — Просто… Просто… — мужчина несколько раз начинал отвечать, но каждый раз не мог закончить. Наконец, собрался с силами и продолжил. — Просто, она винит меня… в смерти Катерины. С того дня, как твоей мамы не стало, мы ни разу не виделись. Я пытался с ней поговорить, но она всякий раз отказывалась встречаться. — Ясно. Марк с тяжелым вздохом встал с кровати. Нужно было собираться и как можно быстрее. Бабушка, судя по ее характеру, ждать не любила. — Я сейчас соберусь и спущусь. Ему жутко как не хотелось ехать. Он уже представлял, как поездка превратится в настоящую пытку. Ведь, женщина ясно дала понять, что он едва ли не пыль под ногами. А там еще предстояло жить при этом! — Прошу тебя, постарайся ее не злить. Просто потерпи эти несколько дней, — барон смотрел на сына с виноватым видом. Мол, извини, но тебе придется ехать «на съедение к дракону». — И еще… Марк, в поместье могут произойти странные вещи. Парень непонимающе вскинул голову. Какие еще странные вещи? Что это еще за сюрприз? Бабка превратится в ведьму и начнет летать на метле? Видимо, все эти вопросы так ясно отразились на его лице, что барону пришлось добавить. — Гм, ты можешь увидеть что-то странное или даже страшное, но, пожалуйста, не пугайся этого. Понимаешь, у графини очень сильные способности к магии иллюзий… Марк тут же сильно вздрогнул, чуть не выронив из рук свой пиджак. Хорошо, отец, погруженный в свои мысли, этого не заметил. — И иногда она забывается и… Как тебе сказать-то? — барон замялся, словно подбирал нужные слова. — Словом, ее магия начинает жить сама по себе, а иногда даже материализовываться. Поэтому старайся ничему не удивляться. Просто веди себя тише воды ниже травы. Понял? Парень кивнул. Естественно, он будет вести себя ниже травы тише воды. Да, он, вообще, станет лучшим внуком на свете, пай-мальчиком, которому можно памятник ставить. — Я понял, отец. Все будет хорошо, все будет очень хорошо. Думаю, мы обязательно поладим с… бабушкой. Уже перешагнувший через порог, барон встал, как вкопанный. — Ты сказал «с бабушкой»? Кажется, ты первый раз графиню назвал «бабушкой». Марк снова кивнул, сделав непроницаемое лицо. Зачем отцу знать, что сейчас все изменилось? Теперь он ни за какие коврижки не откажется от поездки! Даже если его в комнате запрут, в окно вылезет. Это же один шанс на миллион, встретить человека, родственника, который владеет магией иллюзий. Барон только вышел, а Марк начал носиться по комнате, собирая вещи. Едва не в ураган превратился, стараясь сделать все быстрее. — Вот это удача! Черт, это же самый настоящий джекпот! Главное теперь этот шанс не просрать… Предстояло за несколько дней найти общий язык с этой желчной старухой, каким-то чудом оказавшейся его бабушкой. Только как это сделать, если она на дух его не переносит? Не сумку же ей помогать таскать? Не через улицу переводить? — Ладно, придумаю. Не прошло и пару минут, а он уже стоял у двери с дорожной сумкой. Быстро оглядел себя в зеркале. На первый, да и на второй взгляд, все было в порядке. В зеркале отражался невысокий подросток серьезного вида в строгом, тщательно выглаженном, костюме и белой рубашке. — Еще один штрих, — поплевав на ладони, Марк быстро пригладил непослушный вихор на голове. — Вот и готово! Схватив сумку, рванул по коридору. И только у самой лестницы спохватился, и перешел на чинный шаг. Не пристало баронету и серьезному молодому человеку носиться как угорелому. Еще раз пригладив вихор, Марк начал спускаться. Оказавшись в гостиной, огляделся и, встретившись взглядом с графиней, вежливо поклонился: — Госпожа графиня, прошу извинить меня за случившееся в комнате. После последнего происшествия мне нездоровилось, и я мог сказать что-то не то… У стоявшего рядом барона самым натуральным образом челюсть отвисла от такого. Он оторопело глядел на Марка и молчал. Похоже, такой разительный контраст между двумя Марками с разницей в несколько минут его по-настоящему шокировал. Бабушка же оказалась «крепким орешком». Некоторое время смотрела на него, жуя губы и что-то бормоча себе под нос. Наконец, вздохнула и пробурчала: — Наконец-то, на человека стал похож, а не на какого-то босяка. Что встал? Кто подаст мне руку? КОНЕЧНО, БОЯРКА БОЯРКОЙ, но могу порекомендовать фэнтези, попаданца в гнома . Четыре книги, лишь одна платная. Гном из говна и палок строит танк и ставит на колени целые империи https://author.today/reader/122704/977200 и благодарю за интерес к моим историям 19. Ничего еще не закончилось * * * Дом графа Орлова Графское семейство трапезничало. Чинно, благородно, гордая осанка, тихое звяканье серебряных столовых приборов. Граф Орлов, хмурый мужчина с проседью в волосах, сидел во главе длинного стола. На его тарелке лежал нетронутым кусок тушеной говядины, а вина в бокале, напротив, осталось меньше половины. С самого утра его одолевали тревожные мысли, а что делать с ними, пока ума не мог приложить. Действительно, слухи о душевной болезни его сына все больше ширились, все чаще задавали неудобные вопросы родные и знакомые. По левую руку от него сидела высокая брюнетка, супруга графа. Лицо непроницаемое, задумчиво потягивала воду из стакана, время от времени что-то «клевала» из тарелки. — Алексей, почему ты ни к чему толком не притронулся? — в какой-то момент она повернулась в сторону сына, Алексей как раз сидел напротив. — Аксинья Павловна к твоему приезду особенно расстаралась, испекла твой любимый пирог с капустой. Помнишь, как ты хвалился, что можешь целый день его есть? Попробуй хоть кусочек. Сын ей ничего не ответил. Как сидел с отрешенным видом, так продолжал сидеть. Через какое-то время повернулся в её сторону и тихо бросил: — Не хочу, нет аппетита. — Тебе ещё не здоровится, сынок? — у женщины мелькнула тень на лице. — Плохо спалось? Или в дороге растрясло? Алексей отвернулся, и опять замолчал. Когда молчание за столом затянулось, негромко кашлянул граф. Посмотрел на гостя, доктора Лагарпа, занимавшегося лечением Алексея в своей новомодной клинике. — Господин Лагарп, как продвигается лечение моего сына? Скоро он сможет вернуться в гимназию? Лагарп, пухленькие мужичок весьма добродушного вида, в коричневом твидом пиджачке, тут же всплеснул руками. С показным возмущением воскликнул: — Что вы такое говорите, господин граф? Какое такое лечение? Я же рассказывал вам о нашем заведении. Наша миссия — это восстановление, помощь в обретении гармонии с самим собой и природой. Мы ни в коем случае не лечим, мы помогаем восстановиться. Граф нахмурился, явно не оценив веселость и добродушный тон гостя. — Я плачу огромные деньги и буду называть вашу богадельню так, как захочу, — грубо, и даже не пытаясь скрыть этого, проговорил он. — Как продвигается лечение? Лагарп громко и тяжело вздохнул, в чем тоже чувствовалась немалая толика фальши. Мол, вы определенно неправы, но я подчиняюсь вашей грубости. — У Алексея очень большие достижения, и я ничуть не преувеличивать. Уже неделю у него не случались панические атаки. Сон наладился, стал глубоким, крепким. Несомненно, мы на правильном пути. Так ведь, Алексей? Парень молча кивнул, даже не пытаясь вступить в разговор. — То есть ему можно возвращаться домой, я правильно понял? — прищурился граф, разглядывая доктора. — Так? — Конечно, вы можете… — замялся тот. — Но я бы порекомендовал побыть у нас еще одну недельку. Тогда бы я был совершенно спокоен. Граф нахмурился еще сильнее. Похоже, он думал, что все уже закончилось. — Вы обещали, господин Лагарп, что за неделю вы справитесь. Напомню, идет уже вторая неделя? И мне кажется, что вы просто тянете из меня деньги. — Что вы такое говорите, господин граф? — Лагарп чуть не подпрыгнул на месте. Лицо сделалось обиженным, словно его несправедливо оскорбили. — Я бы никогда себе такого не позволил. Здоровье наших гостей — наша первейшая забота… Он обиженно запыхтел, повернулся и начал демонстративно собираться. Всем своим видом при этом показывал, что больше не может здесь оставаться. — Господин Лагарп⁈ — вскинула голову графиня, умоляюще смотря то на него, то на супруга. — Прошу вас, останетесь! Николай! Услышав своё имя, граф поморщился. — Хорошо! — веско обронил он. — У вас неделя. — У нас все обязательно получится. Алексей очень старается. Лагарп вновь разулыбался, словно и не было никакой размолвки. — Свежий воздух, солнце, вода, хорошие новости и много движения обязательно сделают своё дело! Вы знаете, какие у нас новые методики. Сам профессор Гюнтер из Баварии одобрил… В гостинной, куда они все переместились из столовой, Лагарп продолжил рассказывать о новомодных методах лечения и восстановления в его заведении. — Очень рекомендую, графиня, наши грязевые ванны. Пусть это звучит довольно необычно, но они очень хорошо снимают душевное напряжение… И главное в нашем деле — это, конечно же, хорошие новости! Их можно и нужно потреблять просто в неограниченных количествах! И тут же рассмеялся этой немудреной шутке. — Кстати, о хороших новостях! — его взгляд упал на свежую газету, лежащую на столе. Внимание привлекла статья с броском заголовком «Учащийся Николаевской императорской гимназии получает почётную золотую медаль за проявленную храбрость из рук министра Внутренних дел Его Высокопревосходительства господина Туманова».– Алексей, смотри, это не про твоего одноклассника написано? Да, точно это твой класс! Алексей, услышав это, впервые за все время оживился. Выпрямился, повернулся в сторону доктора и вытянул шею. — Так… — Лагарп поправил пенсне, ища в газете нужное место. — … Несмотря на юный возраст, проявил недюженную храбрость… Так, озверелый бандит, вооружены револьвером и ножом, удерживал двух дам, угрожая им жестокой смертью и страшным бесчестьем… Вот здесь написано… Этим храбрецом, достойным самой высокой награды, оказался, юный баронет Марк Ворон… Он не успел договорить фамилию храбреца, как с Алексеем произошла невероятная метаморфоза. Парень вдруг резко метнул головой, невероятно округлил глаза и жутко заскрипел зубами. — Он, он… Тварь! — Алексей с не передаваемой ненавистью бросал слова, пальцы с хрустом сжимались в кулаки. — Он, это же все он… Сука! Черты его лица сильно исказились, он весь затрясся, забрызгал слюной. Жуткое зрелище! — Ай! — выкрикнул графиня, в момент вскакивает с кресла. — Приступ! У него снова приступ! — закричал доктор, бросаясь к парню с каким-то флаконом. — У меня нашатырный спирт! Алексей! Все хорошо! Все хорошо! Слушай мой голос! Все хорошо, у тебя все хорошо! Слушай мой голос! Алексей! Но парень ничего не слышал. Его приступ становился все сильнее и сильнее. Он не, переставая, изрыгал страшные ругательства. Граф, видя все это, грязно выругался и вышел из гостинной. * * * Дом графа Орлова Граф был жутко раздражен. Пытался раскрутить трубку, но у него никак это не получалось. Спички одна за другой ломались, даже не думая зажигаться. — Проклятье! — бросил он в сердцах. Через мгновенье в сторону дивана полетели курительная трубка и коробок со спичками. — Все к одному! В этот момент в дверь кабинета тихо постучали. — Кто там еще? — раздражение бросил он. — Хозяин, это я, — донесся негромкий ответ, и в дверях показался неприметный мужчина, его человек для решения особых дел. — Есть новости. — Ну, наконец-то, — граф махнул рукой. — Хоть одна хорошая на сегодня новость. Ты уже слышал что случилось? Помощник с почтением кивнул. Конечно, слышал. Шум поднялся такой, что весь дом стоял на ушах. — Я в том числе и по этому поводу, хозяин, — мужчина снова поклонился. — Вы ведь слышали фамилию этого гимназиста из газеты? — Да, это баронет Воронцов. Если я не ошибаюсь, это сын барона Воронцова, заместителя военного министра. Поговаривают, что со временем это самый Воронцов и возглавит министерство. Помощник подошёл ближе и чуть подался вперёд, словно хотел сказать что-то очень важное. — Похоже, баронет Воронцов каким-то образом связан с тем, что произошло с вашим сыном. Графа от этих слов бросило в краску. Не доверчиво сузив глаза, он уставился на своего человека. — Говори! — Я осторожно опросил людей — кто и где был, кто и что слышал или видел. Судя по всему, Воронцов и ваш сын перед уроком сильно повздорили. Алексей пообещал с ним разобраться, когда закончатся уроки. Воронцов сказал, что готов. Граф внимательно слушал, явно, стараясь не пропустить не слова. — Один из гимназистов рассказал, что Воронцов после последнего урока вышел из класса самым первым. Следом покинул класс ваш сын. Других свидетелей найти пока не удалось. — Значит, все это из него? — Думаю, да. Они некоторые время молчали. Помощник почтительно склонил голову. Граф играл желваками. — Этот Воронцов крупный, чем-то занимается? — Нет, хозяин. Говорят, что баронет довольно щуплый и ничем особым никогда не выделялся. Снова оба замолчали. Очень странная непонятная выходила картина. Между двумя гимназистами произошла стычка. Один явно крупнее и сильнее другого, но пострадал именно первый. Как так? — Я должен знать, что произошло, — негромко произнёс граф. И прозвучало это как приказ. — Узнай, там случилось. — Хозяин, могут быть сложности, — виновато проговорил его человек. — Все рассказать могут лишь они оба, больше там никого не было. — Алексей, ничего не толком не помнит. Рассказывает какую-то белиберду про своего погибшего брата… Граф подошёл и резко ткнул пальцем в грудь мужчины. — Ты все узнаешь, и мне все равно, что для этого нужно будет сделать. — Хозяин, но его отец… — Заткнись! — вдруг рявкнул граф, сверкнув глазами. — Ты все сделаешь, как надо. Тот покорно кивнул — все сделает. Но оба прекрасно понимали, что могут быть очень серьёзные проблемы, если что-то пойдет не так. Ведь, заместитель военного министра вряд ли останется в стороне, узнав, что кто-то замыслил плохое в отношение его сына. — Сейчас непростое время, — граф вздохнул и начал говорить так, словно это касалось кого-то другого. — Преступники нападают на благородных дам, гимназисты вступают в схватку с преступниками. А если у этого бандита были сообщники и они захотели отомстить? Как ты думаешь, могут сообщники этого бандита подстеречь этого отважного гимназиста? Мужчина качнул головой, давая знать, что отлично понял своего хозяина. Многие из его заданий были такими — на грани. И он уже понимал, что и как должен делать. — Произошедшее с Алексеем уже стало для меня большой проблемой. И боюсь, что это лишь начало. Дальше все может стать лишь хуже. Этот чертов Лагарп все обещает и обещает, не забывая тянуть из меня деньги… Словом, разузнай все. А теперь иди. Мужчина кивнул, и вышел из кабинета, оставив хозяина со своими мыслями. — Эх, Алексей, Алексей, как же это все не вовремя. Черт, совсем не вовремя. Граф дошёл до дивана. Именно сюда он бросил курительную трубку, а курить хотелось зверски. — Черт, разломилась! Богато украшенная серебром трубка была разломана. Слишком сильным оказался удар. — В столе, кажется, была другая. И правда, в ящике письменного стола нашлась другая трубка — из красного дерева в виде головы льва. — Совсем не вовремя… Закурил, клубы ароматного дыма потянулись к потолку. В голове чуть прояснилось, и он снова вернулся к своим мыслям. — До помолвки осталось всего ничего. Обо всем уже договорились, и теперь это… Черт, никто не должен узнать. Помолвка была не просто помолвкой, а самой настоящей финансовой операцией. За всей этой красивой мишурой с белоснежные платьем, проникновенными клятвами друг другу, церковной службой в главном храме империи стояли финансовые интересы очень серьезных людей. С одной стороны, зантересантами выступали Орловы, один из старейших графский родов империи, жутко нуждавшийся в деньгах, чтобы укрепить своё положение в Высшем свете. С другой стороны в сделке участвовали Бельские в лице Георгия Бельского, могущественного министра промышленности, владельца сотен заводов и предприятий. Он и Георгий Бельский уже обо всем договорились. Орловы дают Бельским свою поддержку и защиту среди высших родов империи, если таковая понадобится. Бельские помогают Орловым финансово, давая значительный безвозмездной кредит и оплачивая все их долги. Взаимовыгодная сделка для обоих родов, но сейчас все это было под большой угрозой. — Черт, кто здравом уме отдаст свою дочь в жёны за умалишенного, будь он трижды графом, — горько усмехнулся мужчина. Глубоко затянулся горьким дымом из трубки, тяжело вздохнул. Сейчас все казалось ещё хуже, чем было до этого. — Я бы точно не отдал, будь это моя дочь… Черт, нужно срочно решить этот вопрос, чертовски срочно. Иначе… Что произойдет «иначе», не хотелось произносить вслух. Род Орловых несмотря на весь показной блеск и лоск, который бросался в глаза, был в долгах, как в шелках. Об этом знали не все, но серьёзные люди знали, что Орловым нельзя давать в долг. — Иначе, бесчестие, и… конец. Неспособность платить по долгам в высшем свете — это как чёрная метка. Тебя перестают приглашать в гости, с тобой перестают общаться, а в какой-то момент перед тобой закрываются двери дворянского клуба. Это почти что смерть, после которой остаётся лишь пустить пулю в лоб. — Нет, нет, все получится, обязательно получится, все должно получиться. Мужчина повторял это как заведений, снова и снова, как мантру, как магическое заклятие. — Помолвка состоится, чтобы не случилось… * * * Дом барона Воронцова Алисия Воронцова уже второй день ходила как в воду опушённая. Почти все время проводила в своей комнате, очень редко выходила в прежде столь любимый ею сад при доме. К подруге, с которой раньше встречались каждый день, после того случая больше не ходила. В комнате, где записалась от всех, обычно плакала без всякой причины. Но чаще всего садилась у окна и бездумно смотрела на улицу. Ни о чем не думала, просто следила глазами за проезжавшими экипажами, куда-то спешившими прохожими. Естественно, все это не осталось незамеченным со стороны домашних. — … Госпожа Алисия, что это с вами? Совсем с лица спали, — переживала кухарка за завтраком, подавая баронессе сок. — Уж не приболели ли? Может спали плохо, нехороший сон приснился? Давайте, вот этот кусочек попробуйте, прямо на вас смотрит. Или вот запеканки кусочек? Баронесса в ответ поджимала тонкие губы и брезгливо качала мизинцем. Чуть касалась губами чашки с крепким чаем и снова уходила к себе. — … Алисия, дорогая, тебе нездоровится? Что-то ты сегодня бледная, — отмечал её состояние и супруг, когда она встречала его вечером после службы. — Говоришь, все хорошо? Алисия, а может прогуляемся по набережной, а потом в театр? Сегодня как раз премьера, выступает сам Качановской! Помнишь, ты очень хотела попасть на его выступление? Баронесса и здесь кривила лицо, давая понять, что у неё нет никакого желания совершать променад и идти в театр. О чем-то беседовала с супругом, отвечая несложно на его вопросы, а потом снова уходила в свою комнату. Не отставал от остальных и семейный врач — магистр Госли. Видимо, его предупредил барон, и он заявился в один из дней к ним домой. Сразу же с порога начал: — … Голубушка, что же вы себя совсем не бережете? Нельзя же так хандрить, совсем нельзя. Так… Из своего саквояжа вытащил нарядную коробочку. — Вот официально прописываю вам по две пилюли с корнем валерианы. Принимать каждый день, и все у вас голубушка, наладится. Алисия качнула головой, отодвигая от себя коробочку. — Что же вы так категоричны? — магистр Госли картинной вскинул брови, всем своим видом показывая своё невероятное удивление. — Это просто пилюли, голубушка! Так… А давайте-ка, послушаем ваще сердечко. Махнул на доктора рукой, баронесса удалилась в свою комнату. — … Мама, может погуляем сегодня? Я в цирк хочу, ты же обещала… Ты заболела? — чувствовал состояние матери и маленький Кира. Он с непониманием заглядывал ей в глаза. — А хочешь, я тебе водички принесу или чая? Я быстро, попрошу Лизку и прибегу. Но и с сыном Алисия вела себя точно также как и с остальными. Обычно мотала головой в ответ на его вопросы и предложения, а чаще принималась плакать. — … Иди ко мне, дай я тебя обниму, мою бедную кровиночку. — Мама, а почему я бедная кровиночка? — ничего не понимал мальчик, тоже начиная всхлипывать вместе с матерью. — Я же Кира, а не бедняжка. Не плачь, мамочка, не плачь. Тебя кто-то обидел, да? Та в ответ кивала головой и продолжала рыдать. — Мамочка, не плачь… Алисия молчала, как и все эти дни. А что она могла ответить сыну, да всем остальным! Как объяснить своё состояние? Сказать всю правду⁈ Рассказать, что она вместе со своей любимой подругой хотели убить её пасынка, так? Или, рассказать, что теперь она может распрощаться со своей заветной мечтой, что пасынок сгинет, а её Кирочка станет наследником баронство? Обо всем этом? Уважаемый читатель, благодарю за интерес к этой истории. Могу порекомендовать и другую боярку — «Ненужный». Чтиво нормальное, попаданец в сироту, восхождение, раздает всем люлей по мере взросления https://author.today/reader/263459/2370717 . 20. Графиня Захарьина и ее тайны * * * Поместье графини Захарьиной — … Молодой человек! — на Марке скрестилась пара строгих глаз. Взгляд его бабушки сейчас никак не напоминал взгляд родного человека, скорее чужого. — Пока наш экипаж не тронулся, предупреждаю, чтобы не слышала никаких там «бабушка», «бабуля». Обращаться ко мне — «госпожа графиня», и никак иначе. Понятно? Марк, с трудом сохраняя невозмутимость, кивнул. А что ему ещё оставалось делать? Вот так и началось путешествие Марка на родину его покойной матери. … До поместья добирались почти двое суток. Сначала ехали в дорожном дилижансе. Большой, с особыми рессорами для мягкого хода, роскошно отделанный красным и чёрным деревом, кожей. На мягких креслах, легко покачиваясь на кочках, дорога почти не замечалась. С дилижанса пересели в вагон поезда. Здесь тоже все поражало роскошью, богатством, особой атмосферой избранности. Огромные панорамные окна с шёлковыми шторами, позолоченная лепнина на потолке, статуи в углах купе, просторные клозеты, тихо снующие стюарды в ливреях. Здесь жить можно было, а не просто ездить от станции к станции. Помимо невероятной роскоши, сопровождавшей их поездку, Марка поразило ещё кое-что, а именно, невероятное почтение, которое оказывалось всеми служащими графине Захарьиной. Ей кланялись гораздо ниже, чем того требовали сословные правила. Её просьбы и желания исполнялись мгновенно. Стоило графине только особым образом приподнять бровь, как стюард уже нес вечерний апперетив или огуречную воду для умывания. С другими, Марк это специально отметил, обращались иначе, без такого предупредительного почтения. Но ещё большее удивление его постигло в конце их дорожного путешествия когда они оказались перед… замком. — Б…ь, замок! — само собой вырвалось у него, даже рот закрыть не успел. — Это же настоящий замок! — Закройте рот, молодой человек! — тут же рявкнула на него графиня, ещё не успевшая отойти от него. — Чтобы от вас я больше такого никогда не слышала, иначе прикажу вам вымыть рот с мылом. Марк конечно же кивнул, даже на лицо успел извиняющую маску натянуть, но материться, правда, мысленно, от этого не перестал. Впереди него возвышался настоящий рыцарский замок с глухими стенами и высокими башнями из луговых валунов. Вместо окон были узкие бойницы, из которых было удобно стрелять из лука, но никак не любоваться закатом. Толстая кованная решётка, собранная из здоровенный железных прутьев, наглухо закрывала вход в замок. — Э-э, госпожа графиня, тут же закрыто, — Марк с двумя чемоданами в руках оказался у решётки первым. — Эй, открывайте! Заснули там? Графиня же холодно на него зыркнула, и прошла мимо. Оказавшись у решётки, шагнула вперёд и исчезла. — Мать твою, это же иллюзия… — Молодой человек, я вас в последний раз предупреждаю, — вдруг донесся до него её каркающий голос. — Быстрее проходите! Или ночевать на улице собираетесь? Тихо выдохнув, Марк то же шагнул вперёд. Мгновение, перед глазами все потемнело, и он оказался в огромном зале, центром которого был здоровенный овальный стол с тремя десятками высоких резных стыльев. Напротив, в большом камине пылал огонь, бросая красные сполохи огня на каменный пол, стены и потолок. У стен молчаливыми стражами застыли манекены в старинных рыцарских доспехах, носивших многочисленные следы ударов — вмятины, трещины. Над ними висели искорежанные мечи, топоры, секиры и алебарды — свидетели жестоких сражений. Марк уже открыл рот, чтобы издать очередной вопль восторга, как из полумрака вышла высокая фигура. Свет тусклых светильников осветил сухопарого старика в строгой чёрной ливрее, белоснежной сорочке и перчатках. — Госпожа графиня, — он почтительно поклонился, тряхнув седой гривой волос. — Фёдор, это сын моей Катерины. Его зовут Марк, — её голос на мгновение дрогнул, когда она произнесла имя покойной дочери. Правда, тон тут же выровнялся, и перед с ними снова стояла «ледяная королева». — Приготовь ему гостевую комнату, а потом займись ужином. — Добрый вечер, господин Марк, — мажордом вновь отвесил поклон, правда, не такой глубокий, как графине. — Я покажу вашу комнату. Прошу. Старик развернулся и начал подниматься по широкой лестнице. Причем не оборачивался, явно полагая, что парень идет за ним. Прихватив свой чемодан (второй принадлежал графине), Марк начал подниматься следом. — Вот, господин Марк, ваша комната, — старик остановился у высокой двери с массивной бронзовой ручкой. — Там вы найдете все, что вам потребуется. Вам нужно знать ещё одно. Здесь старик сделал долгую паузу и смерил Марка странным взглядом. — Одному вам не следует ходить по замку. У замка своенравный характер и довольно оригинальное чувство юмора, которое не всем по праву. — Ты меня пугаешь что ли? — усмехнулся Марк. Так его, похоже, пытались держать в узде. Мол, пацан напугается, и не будет под ногами мешаться. Теперь пришел черёд старика улыбнуться. Улыбка, правда, получилась так себе, больше на зловещую ухмылка похожа. — Как можно, господин Марк? У меня даже в мыслях не было вас пугать. Лишь замечу, что наш последний гость на утро бежал отсюда с пунцовым лицом и испускал страшное зловоние. — Не дождетесь, — пробурчал Марк, дергая за ручку и толкая дверь вперёд. — Вашими дешевыми фокусами меня не напугать. Великий Мариус бывало с братвой такие темы перетирал, что вам они и не снились… Внутри оказалось довольно уютно. Большую часть комнаты занимала огромная кровать с балдахином. Рядом располагался небольшой шкаф, куда он сразу же сложил свои вещи из чемодана. Дверь, ведущая в ванную, пряталась в самом углу. — Прямо люкс, четыре звезды… Бассейна нет, поэтому одна звезда минус. Хм, а вот если завтрака не будет, то ещё одна идет на минус… С этими бормотаниями Марк разделся, надел пижаму, и забрался в кровать. — Хорошо, пора баиньки, а завтра будем со всем разбираться. Сегодня больно ушатался, никаких сил не осталось. Он зевнул так, что едва челюсть не свернул. И правда, умотался больше некуда. — Спать… В сон провалился почти сразу. Голову только положил на подушку, и уже спал. Но не тут-то было. Через пару минут Марк открыл глаза, на душе почему-то было тревожно, тяжело. — Черт, кто там ещё за дверью шоркается? За дверью, и правда, слышались странные звуки. Марк прислушался. Кажется, там кто-то тихо постанывал, шаркая обувью по полу. — Точняк, этот старый хрен лазает, напугать хочет, — бормотал парень, прильнув ухом к двери. — Детский сад — штаны на лямках… Ну, я тебе сейчас покажу, как пугать меня. Это я пугал людей, это я получал деньги за то, чтобы от ужаса и восторга орали. Куда там вашим деревенским придумкам? Марк осторожно отодвинул засов, схватился за ручку двери. Выждал, когда стоны и шорканье усилятся, и со всей силы толкнул дверь вперед. — Хрен вам! — с торжествующим воплем выпрыгнул вперёд. — Старый чер… Но едва его глаза привыкли к полумрака, как Марк рванул назад и со всей дури врезался в уже закрытую дверь. — Б…ь! От противоположной стены ползла девушка в белоснежном свадебном платье, оставляя за собой широкий кровавый след. В её боку торчал нож, из раны с бульканьем вытекала кровь. Она тянула в сторону Марка руку и пыталась что-то сказать, но издавала лишь тихие стоны. — Б…ь! Как взаправду! — выругался парень, с трудом уняв дрожь в теле. Желание сбежать и запереться в комнате, правда, никуда не исчезло. — Старик, отличная иллюзия, я даже поначалу испугался! Могу похлопать за работу. Молодец! Стараясь держаться уверенно (вроде, иллюзия, а все равно сильно напоягает), он подошёл к девушке и сел на корточки. — Поразительно! Мне до такого, как до горы раком, — восхищенно забормотал парень, внимательно рассматривая фантом. Вглядывался, пытаясь обнаружить какое-то несовершенство или лишнюю деталь, но бес толку. Иллюзия была идеальна. — Вот тебе и бабуля… Настоящий мастер, которому не стыдно и поклониться. Марк поднялся. Посмотрел, пора снова на боковую. Завтра можно будет поговорить с бабушкой по поводу всего этого. Неужели она не поможет родному внуку, не научит его всему, что знает? — Хм, ещё один фантом, похоже… Из тёмного коридора послышался топот — кто-то тяжёлый бежал в его сторону и хриплый дышал. — И чем ещё удивите? Даже предположить нечего после невесты с ножом в животе. С усмешкой на лице Марк сложил руки на груди и принялся ждать. — Ну, давай-давай! Фантом появился неожиданно, словно из неоткуда. Только что ничего не было, лишь грохотал топот. И вдруг темнота коридора развеялась и оттуда вынырнул здоровенный мужик в длинной ночной белой рубахе. Перекошенная от ненависти бородатая рожа, топор в руке, попробуй не испугайся. Мужик на мгновение остановился, нашел взглядом парня и замахнулся топором. — Интересно, — приговорил Марк, невольно насторожившись. Умом-то понимал, что опасности нет, но в душе уже «бил колокол». — И чего дальше? Кинешь? И ведь кинул прямо в него. Марк все же дернулся в последний момент, и, оказалось, не зря. — Охуе…ь! — рявкнул Марк, закрывая лицо от брызнувших в его сторону каменных брызг. — Сука! Настоящий! Б…ь! Топор с визгом отскочил от стены и отлетел в сторону. На камне появилась глубокая щербина. — Б…ь! Это что за нах⁈ Мать, мать! — орал во все горло охреневший парень, вжимаясь в закрытую дверь. — Вы что тут совсем охуе…и? Это же настоящий топор! И когда он уже охрип от своего ора и готов был проломить дверь комнаты своим же лбом, фантомы начали развеиваться. На глазах исчез топор, мужик в ночной рубашке. Дольше всех пропадала девушка, фигура которой истончалась частями — ноги, туловище. Наконец, бросив страдальческий взгляд, фантом исчез окончательно. — Б…ь, б…ь! — ошеломленно шептал Марк, с трудом приходя в себя. Ещё чуть-чуть и глаза из орбит выскочат от шока. — Какие же это на хрен фантомы, иллюзии? Чуть бошку топором не проломили… Б…ь, обоссался, похоже от страха… Он быстро ощупал штаны от пижамы, к счастью, оказавшиеся сухими. — Сухие… Дрожащими руками Марк дёрнул за ручку, открыл дверь. Оказавшись в комнате, тщательно задвинул засов. Чуть подумал, и приставил к двери массивный стул так, чтобы все капитально заблокировать. — Охренеть дела тут творятся… Марк забрался на кровать, забился в самый угол, закопавшись в одеяло и подушки. — Иллюзии реальны, б…ь, живые, — еле слышно шептал он, до сих пор не веря в произошедшее. — Как это так? Сразу же вспомнились напутственнные слова отца о некоторых необычных способностях «любимой» бабули. Мол, будь осторожен и старайся ничему не удивляться. — Ни хрена себе не удивляйся⁈ Вот это некоторые необычные способности⁈ — продолжал возмущаться Марк, даже не думая о сне. Да, какой там сон? Он все еще с двери глаз не сводил, каждую минуту ожидая удара в дверь. — Она же иллюзии делает реальными! Мысли оживляет! Это же, б…ь, самое настоящее чудо! Вот бабуля, вашу мать. Взбудораженный до мозга костей, парень все никак не мог успокоиться. Ведь, перед ним такие открывались перспективы, что дух захватывал! Подумать только, он мог бы «оживлять» свои мысли! Просто подумал, и это тут же появилось — настоящее, реальное, его можно руками потрогать! — Кровь из носа, нужно с бабулей по этому делу говорить, иначе меня сожрут… Причем сожрут по-настоящему, а не понарошку. Парень ещё долго так лежал. Бормотал всякую всячину, фантазировал о будущем, не забывая при этом часто оглядываться на дверь. Лишь ближе к утру ему удалось наконец забыться тревожным сном. * * * Поместье графини Захарьиной Раннее утро. Солнце ещё только поднималось над макушками деревьев старого парка, окрашивая воздух в красноватый цвет. С пруда доносилось громкое кваканье, лягушки активно готовились к дневному сну. На одной из башен замка, смотревшей строго на восток, на стуле сидела графиня. Как и всегда, одетая в строгое чёрное вдовье платье и такого же цвета шляпку, она задумчиво любовалась восходом солнца. Когда-то любимое место дочери, эта башня приглянулась и ей. Вот поэтому после её смерти графиня неизменно завтракала здесь. В дождь над её головой появлялся навес, который потом уносит Фёдор. В холода Фёдор заботливо укрывал её плечи тёплой шубой, а ноги — мохнатый медвежьей шкурой. — Госпожа графиня, — Фёдор с поклоном поставил на небольшой столик серебряный поднос с бронзовым кофейником, чашкой и булочкой на тарелке. Именно так и выглядел завтрак её госпожи в последние годы. — Ваш завтрак. Женщина благодарно кивнула. Неторопливо взяла чашку, уже наполненную ароматным напитком, пригубила, и положила её на стол. — И что ты думаешь, Фёдор? Десятилетия прожив рядом, они уже давно понимали друг друга без лишних слов. К чему разъяснения, когда и так было ясно, что она спрашивала про своего внука. — Гм, — тот несколько занялся. — Говори, как есть, — графиня улыбнулась одними уголками губ, догадываясь о причине его замешательства. — Мы столько лет знакомы, что ты вряд ли меня чем-то удивишь. Фёдор вновь поклонился. — Признаюсь, что давно уже не встречал столь живого молодого человека. Всюду готов сунуть свой нос. Нагл, за словом в карман не лезет. Ты ему скажешь слово, а он тебе — два. Женщина улыбнулась, уже не скрываясь. Больно похожим получился портрет её внука. — А уж по сквернословию, ему, вообще, равных нет, госпожа графиня. Уверен, что даже покойник Гаспар-конюх его бы заслушался. Помните Гаспара, который служил на конюшне? — дождавшись кивка госпожи, мужчина продолжил. — Тот ведь был знатным сквернословом, но ваш внук его обскакал. — Похож, — качнула головой графиня. — А ещё? Федор ненадолго задумался. — Стержень у него определенно есть, — наконец, проговорил мужчина. — Сегодня ночью снова было представление… Графиня, окаменев, поджала губы. Конечно же, она поняла про какое такое представление зашла речь. После смерти дочери у ней случилось несколько сильных срывов, что особым образом отразилось на её магических способностях. В момент сильных душевных волнений у неё началось самопроизвольное образование фантомов. Во время волнений прямо при всех мог появиться образ её покойной дочери или давно умершего мужа-генерала в мундире и при всех его регалиях. На прогулке её нередко сопровождала очень правдоподобная иллюзия огромного боевого жеребца с рыцарем верхом. В замке благодаря её способностям «оживали» картины из жизни предков. То вдруг в главном зале разворачивался бал с танцующими гостями в старинных фраках и платьях, то прямо напротив камина начинали на шпагах сражаться юноши. Но лишь несколько лет назад к её удивлению фантомы начали обретать реальность. Время от времени некоторые из илюзий вдруг начинали бряцать оружием, самовольно открывать и закрывать двери, разбивать посуду. — Кто появился на этот раз? — Если я не ошибаюсь, то это была ваша прапрапрапрабабушка и её ревнивец-муж. Они и устроили своё обычное представление прямо у комнатв вашего внука… — А он? — глаза у графини сверкнули интересом. — Стержень есть, с характером. Увидел вашу прапрапрапрабабушку и её мужа и не испугался, только матерился страшно, как последний сапожник. Помните вашего троюродного племянника? Он после такого представления почти час верещал как резанный поросенок, а потом, и вовсе, стал заикаться. Графиня улыбнулась. Конечно же, она помнила тот случай. Вид орущего мужчины, исходящего вонью экскрементов, её тогда изрядно повеселил. — Это хорошо, хорошо, очень хорошо, -почему-то несколько раз повторила графиня, и замолчала. Она пила кофе, осторожно касаясь губами самого края чашки. Молчала, словно бы ничего не произошло. — Госпожа графиня, разрешите вас спросить, — Фёдор вдруг прервал молчание. Та удивленно вскинула голову. Слуга редко задавал вопросы, и каждый такой случай был самым настоящим событием. Женщина удивленно посмотрела на него, и кивнула. — Почему господин Марк приехал именно сейчас? Графиня нахмурилась, и отвернулась в сторону. Слуга с виноватым видом замер, превратившись в статую. — Пожалуй, я не права, что скрывала от тебя некоторые вещи. Ты давно уже доказал свою верность. Фёдор глубоко поклонился. Графиня кивнула в ответ с видом королевы, естественно принимая эти знаки внимания. — Думаю, ты уже давно догадался, что смерть моей Катерины неслучайна. Эти олухи из полиции и из жандармерии ни в чем не разбираются. Им нужно притащить в управление преступника, вот тогда они и почешутся. Ее чашка уже давно опустела, но она, по-прежнему, держала ее в руке. — Марк скоро станет совершеннолетним, а, значит, они придут и за ним. У Фёдора округлились глаза, но он не произнёс ни слова. — Большего пока тебе не нужно знать. Так будет правильно, Фёдор. Уважаемый любитель боярки , могу порекомендовать кое-что ОСТРЕНЬКОЕ — попаданец в Пушкина !!!!!!!!! Таким поэта вы ещё не видели https://author.today/reader/449338/4171494 21. На хрен таких родственников! * * * Поместье графини Захарьиной Марк не пробыл в замке и суток, а уже понял, что рядом с графиней тайн столько, сколько не на каждой уличной собаке бывает блох. Взять хотя бы то, что при внешне обветшавшем замке и его видавшим виды внутреннем убранстве у графини явно не было проблем с деньгами. На столе всегда были самые свежие продукты — творог, молок, сыр, сметана, парное мясо, только что выловленная рыба, зелень, разнообразные овощи, и такие деликатесы, которые он и в столице не видел — креветки, ананасы, икра и многое другое. Откуда все это бралось? Точно не с неба падали! Или другое — непонятная и даже излишняя настороженность и осторожность графини и ее слуги. Они никого не привечали, не принимали гостей, двери днем и ночью были закрыты на все засовы. Если вблизи поместья появлялся кто-то чужой, то в доме тут же ощущался «холодок». И почему такая странная осторожность⁈ Они кого-то опасаются? Грабителей, но кто в здравом уме нападет на графиню, у которой целый губернатор провинции и сам полицмейстер в хороших знакомых? Наконец, с какого перепуга она к нему относилась, как к неродному? Что это за запрет называть ее бабушкой? Откуда у нее на него такой зуб? Ведь, он ее родной внук. Что он ей успел такого плохого сделать? Или может быть дело не в нем, а в ком-то или в чем-то другом? Вопросов было много, а ответов что-то пока совсем не наблюдалось. Искренне любопытствуя, Марк, конечно, пытался что-то «разнюхать», но без толку. У самой графини глупо что-то спрашивать. Она и так с ним «через губу разговаривает». С Федором, единственным слугой в замке, тоже смысла не было говорить. Предупредительно вежливый, на все вопросы он отвечал казарменным «не имею представления» или «вам, молодой господин, об этом лучше справиться у госпожи графини». — Вот же затыка! — к истечению второго дня, проведенного в замке, Марк уже начал терять терпение. — Реально, игра в глухой телефон! Чего не спросишь, а в ответ молчание или «не знаю». Куда не сунешься, везде «нельзя». Туда не ходи, сюда не ходи, в подвал не спускайся, в башни не поднимайся. Какого лешего я, вообще, тут делаю? Как и всегда, все эти вопросы остались без ответа. Он несколько раз смачно выругался, правда, перед этим осторожно оглянувшись по сторонам. Ведь, графиня слов на ветер не бросала — могла за матерное слово и по губам съездить. — Ладно, нечего горло драть. Он махнул рукой и пошел дальше бродить по замку, исследовать, если можно так сказать. Все равно больше нечем было себя занять. Целыми днями сидеть в своей комнате или гулять по саду тоже было глупо. — Пошвыряюсь немного, пока спокойно… Беспокойно в замке становилось ближе к ночи, когда, словно по часам в темных коридорах начинались жутковатые представления. В северной части, как раз вблизи от его комнаты, с завидной регулярностью появлялась та самая кровожадная парочка — белокурая невеста в свадебном платье и здоровенный ревнивец с топором. В южной части замка, по словам Федора, едва ли не каждый вечер разыгрывалась дуэль между двумя юношами. Туда вечером лучше не соваться: фантомы были чересчур «горячими» и запросто могли располовинить любопытного прохожего. — Да-а, не замок, а минное поле. Спасибо «любимой» бабуле и ее силе. С любопытством оглядываясь по сторонам, Марк направился в северное крыло замка. — Хм, странно, очень странно. Еще вчера заметил, что, несмотря на сегодняшнее запустение, замок явно знавал лучшие дни. Об этом говорило слишком многое, чтобы это было не заметить. К примеру, громадные гобелены на стенах — ручная вышивка, золотые и серебряные нити — пусть и потрепанные временем, сейчас стоили весьма и весьма немалых денег. Лет сорок — пятьдесят назад за них, вообще, могли отвалить целое состояние. Свидетельством «счастливого» прошлого была роскошная мебель из драгоценного красного дерева с искусной золотой и серебряной чеканкой. Стулья, комоды и столы с затейливой резьбой и вставками из драгоценных камней смотрелись бы достойно и во дворцах многих столичных вельмож. — Просто охрененный контраст… Здесь на стене висит зеркало в мой рост с рамкой из червонного золота, а тут штора с огромной дырой на самом видно месте. И так было во всем. Бродя по замку, Марк машинально отмечал в уме многие из таких несуразностей. Например, первая ступенька лестницы, ведущей на северную башню, отчаянно скрипела и давно уже требовала ремонта; бронзовая ручка двери в виде головы барана в комнате для гостей прокручивалась в холостую и ей не помешала бы новая личинка; лампочки в северном коридоре уже давно перегорели; и др. В какой-то момент он даже решил, кое-чего своими руками поправить. А что, руки растут из того места, откуда нужно. Да и от безделья уже на стенку был готов лезть. Вчера вон уже со скуки деревянную скамейку в саду починил — спинка разваливалась, а он ее разобрал и заново прибил. — Зрелище так себе, если честно, — вырвалось у Марка, когда переступил порог большой комнаты в северной башне. Видно было, что лет двадцать здесь не убирались. Пыли под ногами было по щиколотку. В три — четыре слоя на углах висела паутина, которую приходилось сгребать с пути. — Чего не убираются? Деньги вроде бы куры не клюют. Продали бы пару тройку серебряных подсвечников в мой рост и наняли роту крестьян, чтобы они тут все отмыли до блеска. И это странное настороженное отношение к посторонним людям со стороны графини вновь всплыло у него в голове. Женщина явно кого-то опасалась, хотя это тщательно скрывала. Федор, ее слуга, тоже вел себя более чем странно. На прямые вопросы о чужих не отвечал, но за окрестностями следил зорко. Вчера вечером, к примеру, Марк приметил его сухопарую фигуру на одной из башен. Старик настороженно всматривался в бинокль, держа в руках самое настоящее ружье слоновьего калибра. — Короче, хрен их всех тут поймешь. Из башни парень направился в южное крыло, выглядевшее более обжитым. Тут явно пытались убираться — кое-как были подметены каменные полы, убрана паутина по углам, выбита пыль со штор на окнах. Даже пахло жилым духом. — Вон и картины свежо выглядят, — отметил он, останавливаясь у стены. По всей стене коридора, конец которого терялся вдалеке, висели огромные картины — десятка три, а может и все четыре. — Пыль протирают, заботятся о… предках. Люди, изображенные на картинах, скорее всего и были предками графини. Внешнее сходство у некоторых было видно невооруженным глазом. — А предки-то, явно, не голытьба. Времени было в достатке, поэтому Марк решил немного задержаться у картин. Интересно же, кто был в числе твоих предков. — Что-то я не пойму… Пройдя мимо шести или семи картин, похоже, самых старых, он заметил одну странность. — Что это еще за короны? У большей части предков — мужчин и женщин — на головах красовалась корона, а плечи укрывала мантия. Причем графскими регалиями власти здесь и не пахло. Как раз напротив, все говорило о том, что это королевские, а то и императорские атрибуты власти. — А здесь уже графские короны… Хм. Казалось бы, типичная ситуация. Королевский род разросся до внушительных размеров, оставляя после себя множество побочных линий, представители которых получали княжеские и графские титулы. Вроде бы ничего странно, но почему тогда он об этом ничего не слышал? — Да, любой бы на каждом углу кричал, что его род состоит в родстве с королем или императором. А я ни слухом, ни духом⁈ Насколько он помнил, дома, вообще, никто об этом не упоминал. Марк был в полной убежденности, что его семья происходит из какого-то захудалого дворянского рода, а отец на службе «сделал себя сам». Выходит же, мягко говоря, совсем не так. — Черт, как же меня задрали эти тайны… Ух, уже вечереет! Скоро опять начнется представление! Солнце за окном, куда он машинального бросил взгляд, и правда медленно садилось. Через час с небольшим в замке начнут оживать фантомы его «любимой» бабули, и в это время лучше оказаться за закрытой дверью в своей комнате. Быстро оглядевшись по сторонам (слишком уже тихо и темно было в коридоре), Марк развернулся и быстрым шагом направился назад. Если он правильно запомнил дорогу, то его комната находилась совсем в другом крыле. — Вот же блядство! Похоже, не там свернул, — выругался он, когда оказался в незнакомом ему закутке замка. Этой сильно обветшавшей лестницы и огромной двухстворчатой двери с поблекшей позолотой он еще не видел. — Странный замок, вроде маленький, а заблудиться можно на раз. Не удержался и толкнул одну из створок. Почему бы не поглядеть, что там было за дверью? Время вроде было еще. — Еще один зал, — разочарованно протянул парень, не увидев здесь ничего особенного. Это было небольшое уютное помещение для приема гостей, с парой глубоких диванчиков, круглым кофейным или чайным столиком у окна. В углу стояла высокая ваза откуда-то с востока, расписанная диковинным драконами и золотистыми карпами. На стенах естественно висели картины со сценами давно уже забытых сражений. — Ладно, нужно закругляться, — пробормотал он. — Хватит бродить по этим лабиринтам, лучше еще потренируюсь у себя в комнате. Мысль, и правда, была здравой. Эти несколько дней, проведенных в гостях, показали ему, что магия иллюзий может быть весьма и весьма могущественной. Честно говоря, насмотревшись на ночные фантомы, Марк уже начинал побаиваться своих возможностей. Слишком уж невероятными они ему казались. Вот так подумаешь о динозавре, а перед тобой возьмет и появиться многотонная туша из юрского периода. — Точно, пора возвращаться к тренировкам. От бабули все равно помощи не дождешься… Черт, опоздал, похоже. Уже закрывая дверь зала, парень замер. Оставил небольшое отверстие — ровно столько, чтобы был хороший обзор. — Интересно, что здесь будет за представление? Бал? Еще один поединок или что-то новенькое? Судя по всему, сейчас он увидит что-то необычное. — Так… — затаив дыхание, он прижался к двери. — На бал это точно не похоже. И правда, в зале появлялись фигуры в темных балахонах, никак не похожие на разряженных гостей. Скорее все это напоминало фантомы грабителей. — Хм, реальность просто зашкаливает… Мне бы так. Грабители, по крайней мере, именно на них они были похожи, появлялись через большие окна. Фантомы осторожно выставляли стекла и ловко спрыгивали на пол зала. Сразу же начали оглядываться по сторонам. — Интересно, а если их сейчас шугануть? — эта мысль, только что возникшая в его голове, показалась ему настолько любопытной, что у него даже «руки зачесались». — А почему бы и нет? Чего они тогда будут делать? Они же грабители и должны все делать в тишине, так? Неужели побегут? Посмотреть на реакцию иллюзий было, и правда, очень любопытно. Ведь, и у него такие же способности. Надо же знать, как буду себя вести его создания. — Ладно, чего сиськи мять, поглядим. Набрав в грудь побольше воздуха, Марк резко распахнул дверь и прыгнул вперед с торжествующим воплем: — Ага, не ждали⁈ И тут случилось то, чего он, вообще, никак не ожидал. Иллюзии — шесть фигур в темных мешковатых балахонах, при его виде вздрогнули, но даже не подумали бежать. Грабитель, что стоял к нему ближе всего, прищурился и резко взмахнул рукой, бросая нож. С воплем Марк дернул головой, уходя в сторону. В паре сантиметров от его головы в двери торчал черный клинок, воткнувшись в дерево по самую рукоять. — Мать вашу, что это за ху… Парень начал пятиться, уже понимая, что сильно сглупил. — Черт, черт, чтобы я еще вышел из комнаты… Да ну этот замок на ху… С бормотаниями он медленно отошел от двери и только тогда рванул по коридору. Позади него тут же раздался хруст — похоже, дверь просто вынесли вместе с косяком. Послышался топот преследователей, их тяжелое дыхание. Со свистом пролетел новый нож, зазвеневший где-то на камнях. — Черт, черт… Марк даже не думал оглядываться. Куда, зачем? Ясно же, что за ним бегут. — Черт… С коридора свернул направо и припустил еще быстрее, моля, чтобы не ошибиться с поворотом. Подвернувшиеся ступеньки даже не заметил, перемахнул их одним махом. — Б…ь, где этот чертов переход? — у развилки Марк остановился, не зная, куда бежать дальше. Лишь один из проходов вел в нужном направлении, а остальные два прохода оканчивались тупиком — у железной двери в подвале и наверху в башне. — Черт! Топот преследователей был все ближе и ближе. Марк вжавшись в небольшую выемку в стене, запаниковал. Куда же бежать? Быстро дернул головой в одну сторону, потом в другую сторону. Без толку, все три прохода были похожими друг на друга и ничего ему не напоминали. Да, и со страха у него, вообще, всю память отбило. — Дерьмо, чертово дерьмо… Обреченно матерясь, Марк медленно сполз по стене, и скорчился на каменном полу. Со всей силы зажмурился, шепча, чтобы все это дерьмо вокруг него исчезло, чтобы все эти чертовы фантомы растворились. — П…ц, — пробормотал он, открывая глаза. — А это что… Расширившимися от удивления глазами, Марк смотрел на… трех своих двойников! Прямо перед ним стоял Он, но в трех лицах! — Фантомы! Мои фантомы! Получается, сильные эмоции, а точнее страх, снова подстегнули его способности. — Б…ь! Чего вылупились, бегите в разные стороны! — рявкнул на них, и фантомы «брызнули» в разные проходы. — Ни хрена себе. С трудом подавил в себе желание побежать за ними. Сердце едва не выскакивало из груди. Сейчас ему никак нельзя было бежать. Наоборот, нужно держать ниже травы, тише воды, чтобы его не заметили. — Мать вашу, это какой-то сюр — фантомы бегают за фантомами. Матрица, б…ь! Затаив дыхание, Марк вжался в каменную выемку. Замер, молясь, чтобы все получилось. Первые трое, громко топая, пронеслись мимо и скрылись в правом проходе. Четвертый рванул прямо, пятый — в левый. Последний же замешкался, не зная, куда бежать. Остановился, водя головой из стороны в стороны, и вдруг встретился взглядом с Марком. — Б…ь, — выругался Марк, поднимая руки. Фантом выглядел на удивление реально. Тяжело дышал, словно человек после тяжелой работы. Лицо было в разводах пота. — Как настоящий… И в этот момент грохнул выстрел, и фантому снесло, как кеглю после попадания. В лицо шокированному Марку брызнуло кровью и остатками мозгов. — Нах, какая же это иллюзия? Кровь же, — ошеломленно бормотал парень, чувствуя на губах соленый вкус крови. — Они же живые. Получается, это были самые настоящие грабители! Иллюзией тут и не пахло. — Да, что тут, б…ь, происходит? Ему что-то поплохело. К горло подступила тошнота. Перед глазами начало все расплываться. — Молодой господин⁈ Молодой господин, вы живы? — откуда-то послышался знакомый голос. — Вот он! Госпожа графиня, он здесь! — Он жив? Федор, мой внук жив⁈ — это уже был голос графини, понял парень. — Марк? Марк, скажи хоть слово! Они — графиня и ее слуга — бросились к нему. Она тут же присела рядом и начала его тормошить. Он выставил вперед здоровенное ружье и стал следить за проходами, явно ожидая врагов. — Марк, Марк, скажи хоть слово? — она заглядывала ему в глаза. — С тобой все в порядке? Тебя ранили? Где, покажи? Федор, почему он молчит? — Похоже, дурно ему, госпожа графиня. Повидал я таких на войне. Бывает, кровь вблизи увидят и… Марк пошевелился. Тошнота постепенно проходила, и ему становилось лучше. — Что за дерьмо тут творится? Я охреневаю от вашего зоопарка, — парень с вызовом посмотрел на графиню. — Рыцарский замок, иллюзии с топорами, теперь еще грабители. Что еще ждать? Графиня в этот момент на него так странно смотрела, что у него мурашки по спине бегали. На нелюбимого внука так точно не смотрят. — Марк… — хрипло проговорила она. — Этого не должно было случиться. Я надеялась, что у меня… у нас еще есть время. — Какое еще время? Что это за грабители? — размазывая чужую кровь по лицу, парень приподнялся. — Какого черта им здесь нужно? — Это не грабители. Они убийцы, и приходили за тобой… От услышанного у Марка лицо вытянулось. — Сначала была твоя мать, а теперь вот и ты… — Что? Ничего не понимаю… Они убили маму, а теперь хотят убить меня? Графиня кивнула. — Они придут снова, но уже совсем другими силами. И я не уверена, что мы сможем с ними справиться. — Но почему? Какого им черта от меня нужно? Чуть помолчав, она выдала такое, что можно было смело на кладбище идти и копать самому себе могилу: — Захарьины — старейшая ветвь императорского рода, и ты можешь претендовать на трон. 22. Кое-что проясняется, и это пугает до чертиков * * * Поместье графини Захарьиной Марк только открыл глаза, как в дверь его комнаты постучали. Стук был долгим, нудным. — Черт, слышу, слышу, — недовольно пробурчал он, с трудом поднимаясь с постели. — Господин Марк! — из-за двери послышался приглушенный голос Федора, слуги графини. — Настало время завтрака. Госпожа графиня настоятельно просит вас не опаздывать. — Не опаздывать она просит… Бурчал он, то и дело тяжело вздыхая. Вставать почему-то совсем не хотелось. Еще бы часок другой вздремнуть, поваляться. — Еще все тело ломит… Откинув одеяло, громко зевнул. Тут его взгляд падает на руки, покрытые багровыми синяками. Через мгновение с недоумением уже разглядывает точно такие же синяки на животе, бедрах. И тут Марк вспоминает, как все это появилось. — Б…ь! Да меня вчера чуть не грохнули! Ниндзя доморощенные! Одним махом парень вскочил с кровати, сунулся к окну и стал с тревогой вглядываться сторону парка. Его взгляд дергался от дерева к дереву, от кустарника к кустарнику в поисках вчерашних фигур в темных балахонах. — Подожди-ка, а где полиция, жандармерия? Где весь шум-то? Чего тут опять как в склепе? Марк затаил дыхание, вслушиваясь в тишину. Не раздавалось ни звука. Лишь где-то вдали затухал звуки шагов Федора. Получалась совсем ненормальная ситуация — вчера было самое настоящее нападение на замок, покушались на целую графиню и ее внука, а тут тишь да гладь. Ничего не понимая, Марк начал быстро одеваться. При этом не забывал поглядывать в окно на всякий случай. — Какая-то херня тут творится… Фантомы-призраки, нападение, а я еще, оказывается, происхожу из императорского рода… Он как раз натягивал сюртук, когда пробормотал это. — Что, б…ь⁈ Сюртук так и остался одетым на один рукав. Марк оторопело огляделся, словно в комнате был еще кто-то и он должен был все рассказать. — Точняк! Вот сейчас-то парень и вспомнил вчерашний вечер во всех подробностях. Засопев, он выскочил из комнаты и рванул по коридору. На одном дыхании пролетел лестницу и сразу же оказался в главном зале замка. За огромным вытянутом столом уже сидела графиня, рядом стоял Федор с белоснежным полотенцем на руке. — Уф! —шумно выдохнул Марк, сваливаясь на стул. — Это… А где все? Он снова и снова дергал головой по сторонам, в надежде увидеть хоть одну фигуру в узнаваемом синем жандармском мундире. Без толку! В зале, как и во все последние дни, находились лишь они трое. — Я чего-то совсем ничего не пойму. Марк все никак не мог понять, что тут происходит. Это странное спокойствие графини, да и ее слуги то же, никак не укладывалось в его голове. Почему они ничего не делают? Или может они только сейчас послали за помощью и скоро тут появятся отборные части полиции и жандармов. — Да, что за хрень тут твориться? — в сердцах воскликнул он. Набрал в грудь воздуха побольше, чтобы еще кое-что солененькое добавить, но был остановлен строгим взглядом. — Опять⁈ —если ее взгляд приковывал к месту, то голос точно при желании мог бы заморозить. — Прошу держать себя в руках, завтрак — это не место для разговоров. Получив эту отповедь, Марк с клацаньем зубов закрыл рот. В полной тишине перед ним звякнула тарелка со сваренным вкрутую яйцом и небольшими кусочками ветчины и сыра на ней. Стоя рядом, Федор уже наполнял чашку из большого закопченного чайника. — Ваша каша, господин Марк, — негромко произнес он, подвигая к парню еще одну тарелку. Все еще взбудораженный Марк никак не мог успокоится. Как тут, вообще, можно было есть? Их же вчера чуть всех не поубивали! Почему про это все молчат? А что это за байка про родство с императорским родом? Если шутка, то очень глупая шутка! Весь этот клубок мыслей вертелся в его голове, никак не давая ему спокойно есть. Кусок, вообще, в горло не лез. — Федор? — графиня посмотрела в сторону слуги, который почтительно стоял у небольшого сервировочного столика и внимательно следил, не понадобиться ли что-то хозяйке и ее гостю. — Госпожа графиня, — он вежливо поклонился и замер в ожидании. — Садись за стол с нами… Если бы прямо сейчас над столом прогремел гром и с молниями, и то бы было меньше шока. Когда это было видано, чтобы графиня, строгая поборница сословных границ, пригласила за стол своего слугу⁈ Марк даже на какое-то время о своем возмущении забыл, во все глаза следя за этим необычным представлением. — Что⁈ —переспросил слуга, даже не думая садиться. Как стоял в виде каменной статуи, так и остался стоять. — Я сказала, садись, — еще более требовательно проговорила женщина, в терпении хлопнув ладонью по столу. — Но, госпожа графи… Дрогнув под ее гневным взглядом, Федор медленно опустился на самый краешек стула. Еще какое-то время продолжалось молчание. Федор сидел и почти не дышал. Марк терзал ножом и вилкой кусок ветчины, нарезая его на крошечные ломтики. Есть совсем не хотелось. — Хм, — в какой-то момент хрипло прочистила горло женщина, заставив всех вздрогнуть. Слишком уж громко и неожиданно это получилось. — А вот теперь пришло время поговорить. Она сдвинул в сторону опустевшую тарелку, бокал с водой, и внимательно посмотрела сначала на Федора, потом на Марка. — Никто этого не хотел… Так получилось, что все мы теперь часть одной большой проблемы для одного серьезного человека. И вчера эту проблему попытались решить, прислав убийц. Графиня вновь бросила взгляд на Марка. — Ты спрашивал, почему здесь нет полицейских и жандармов? Ответ очень прост — по-хорошему, это они и были. Смотря на непонимающее лицо парня, она скривилась. — Повторяю для некоторых, что напавшие на нас и есть служители жандармерии или полицию. Сообщи я властям о нападении, то будет только хуже. А так, у нас хоть есть небольшая отсрочка, пока не пришлют новый отряд. Марк кашлянул, прерывая ее. Рассказ был каким-то странным — недосказанность, полунамеки. У него столько вопросов скопилось, что было уже невозможно молчать. — Говори. Вижу же, что невтерпеж. — Э-э-э, я, получается, происхожу из императорского рода, так? — графиня с непроницаемым лицом кивнула. — Вчера на меня напали и я теперь должен молчать? Почему? Наоборот, нужно бить во всей колокола! — парень повысил голос. — Нужно срочно в столицу возвращаться! Сразу же идти во дворец просить защиту! Они же мне родственники, а значит должны помочь, должны защитить! Так ведь? Было же было понятно, что нужно делать. Только на Марка смотрели, как на полного идиота. Причем это выражение было не только у графини, но и, что самое обидное, у Федора. — Вы чего? Нужно срочно просить помощи… — начал было говорить парень, но тут же осекся. — Да уж, точно в мою Катеньку уродился, а не в зятя, — недовольно пробурчала графиня. — Такой же как и она, в доброго дядю верит… Ты так ничего и не понял, да? К кому ты во дворце пойдешь-то? А? Наш враг там и сидит. Ты же ему прямая угроза! Дошло? Вот сейчас до Марка и начала доходит вся серьезность положения, в которое он попал. Если его враг во дворце, то точно «пиши пропало». Здесь нигде не спрячешься: ни в этом замке, ни в столице у отца. Везде достанут, вопрос только во времени. — Черт, а что делать-то? — растерялся он. — Сначала тебе нужно выжить, точнее попробовать прожить еще месяц другой. К этому времени можно будет поискать союзников. Насколько я помню, этой шоблой наверху довольно далеко не все. Слышишь? Притихший Марк кивнул. Правда, до конца не понимал о чем речь, но на всякий раз кивнул. Похоже, другого выхода у него все равно не было. — С сегодняшнего дня я начну с тобой заниматься. У тебя довольно неплохие задатки в магии иллюзий. Для настоящего боя этого, конечно, мало, но для начала сгодится. Скажу сразу, будет очень тяжело. Я бы на твоем месте отказалась и побежала к отцу. Марк сглотнул вдруг вставший в горле ком. Тяжелый немигающий взгляд графини не сулил ему ничего хорошего. Даже, напротив, обещал настоящие кары небесные. — Чего притих, сопишь? — усмехнулась женщина. — Домой не собираешься? Парень, с трудом выдержав ее взгляд, покачал головой. Никуда он не собирался бежать. Все равно толку от бегства нет. Если уж его в этой глухомани нашли, то в городе, и подавно, найдут. Лучше уж, попробовать подготовиться. — Я буду учиться, госпожа графиня. Я буду хорошо учиться, — упрямо произнес он, давая понять, что никуда ней уйдет. — Хм, — с некоторым удивлением хмыкнула женщина, похоже, ожидая другого. — Тогда приступим. Итак… Для начала забудь все, что ты слышал или читал про магию иллюзий! По причине своей исключительно малой распространенности и сложности она малоизучена, и отношение к ней, мягко говоря, снисходительное. Есть даже устойчивый термин — псевдомагия или недомагия, по-простому. Она сделал небольшую паузу, похоже, чтобы он проникся важностью момента. — Все возятся с магией огня или земли. Восхищаются силой магии воды и воздуха. Управлять стихиями ведь так зрелищно, ярко — алые вспышки огня, мощные потоки воды, сокрушительные воздушные удары. Только мало кто знает, что вся эта магия основана на образах, то есть на иллюзиях. Понимаешь меня? Магия иллюзия, по сути, это основа магии… У Марка медленно поползла вниз челюсть от ее слов. Слишком уж удивительно, невероятно все это звучало. — Вижу, что удивлен, — усмехнулась она. — Уверена, что дальше будет еще необычнее. Но прежде, давай посмотрим, что ты умеешь. * * * Императорский дворец Торжественный прием в честь годовщины бракосочетания императорской четы Главный зал дворца без преувеличения блистал. Всюду, куда не падал взгляд гостя, сверкало золото — на огромных двухстворчатых дверях зала, на изысканных канделябрах, на многоярусных люстрах, на великолепной лепнине и росписи потолка. Поражали воображение туалеты дам, прибывших на бал. Роскошные ткани платьев, множество воздушных кружев, хитрые разрезы и декольте, открывавшие любопытному взору все, что можно и нельзя. На атласных шеях, нежных запястьях и миниатюрных пальчиках сверкали умопомрачительной красоты ожерелья, подвески, цепочки с кулонами, витые браслеты, перстни и кольца. Между танцами образовался перерыв, давая возможность дамам и их кавалерам перевести дух. Музыканты у стены заиграли легкую ненавязчивую мелодию, создавая фон для непринужденных бесед, разговор и влюбленных шептании. — … Господа, как же хороша Глинская! — в кучке прыщавых юнцов в мундирах императорских кадетов восторженно обсуждали очередную девицу, которую в первый раз вывели в Свет. Соревнуясь друг перед другом, как кочеты, они выискивали все новые и новые ее достоинства. — А какая у нее улыбка, господа⁈ Что улыбка? Глаза! Я тону в них! Глаза, улыбка, но то, что находится ниже, меня волнует гораздо больше… — … Милая Аннет, здесь довольно душно. Может быть мы выйдем освежиться в сад? — щеголеватый офицер, подкручивая тонкие усики, наклонился к своей даме так, чтобы никто больше не слышал их разговора. — Я очень соскучился по тебе… По твоему запаху, — он шумно вдыхал аромат ее духов, едва не закатывая глаза. Видно было, что страсть и желание сжирали его изнутри. — Аннет… — … Опять кряхтишь? Я же говорила тебе, что нужно одевать старые разношенные сапоги! — раскрасневшаяся дородная графиня громко выговаривала своему мужу — плешивому полковнику, страдальчески поглаживавшему поясницу. — Натянул новые, вот с такенными каблучищами! Хотел молодым козликом на балу скакать⁈ Поздно? Отскакался уже! Чего мне тут рукой машешь? — она и не думала говорить тише, отчего все это прекрасно слышали другие гости. — Взяла бы эти сапоги и дала бы ими тебе по хребту, старый хрыч! — … Я, Ваше Высокопревосходительство, все по старому контракту беспокою, — в небольшом закутке, образованном массивными колоннами, стояли двое придворных и вели тихий разговор, совсем не предназначенный для чужих ушей. — Я думал с оплатой мы договорились, а ваш человек говорит другое. Как же так? Тянуть больше никак нельзя, я и так терплю огромные убытки. Ваше Высокопревосходительству, сделайте милость, поспособствуйте… Император с императрицей — совсем юная пара — только-только закончили танец и переводили дух, охлаждаясь напитками. Их окружили фрейлины, придворные, громко восхищаясь то платьем императрицы, то особенно удачным покроем императорского костюма. — … Ваше Величество, вы по праву законодатель мод. Уверяю вас, уже завтра вся столица начнет носить пояс именно так, как это делаете вы… — … Ваше Величество, ваши подвески восхитительны… Но был на приеме один человек, которого, похоже, веселье совсем не коснулось. Вдовствующая императрица, родительница императора, сидела на своем месте с непроницаемым лицом, на котором не было ни единой эмоции. Казалось, она каменная статуя, высеченная гениальным скульптором. Только спокойствие на ее лице было мнимым, кажущимся. На самом деле внутри нее бушевал самый настоящий пожар, адское пламя, готовое сжечь все на своем пути. — … Стадо болванов и тупиц, — еле заметно двигались ее губы. — Чему вы радуетесь, чего веселитесь? Целый год брака, а наследника как не было, так и не предвидится! Лишь побелевшие от напряжения пальцы, с силой вцепившиеся в подлокотники тронного кресла, выдавали ее состояние. — … Невестушку тоже Бог послал… А если она пустоцвет? Что, гнать ее? Вопрос о наследнике, который у молодой четы никак не появлялся, был далеко не праздным. Вдовствующая императрица все острее и острее понимала, что трон под ее сыном далеко не так крепок, как был раньше. Вокруг страны, а особенно внутри нее, происходило слишком много событий, который регулярно проверяли и еще будут проверять государство на прочность. Действующий же император, как давно уже многие понял, был довольно слаб, как государь. Он был хороший семьянин, прекрасно образован, отлично разбирался в искусстве, литературе, но государем был откровенно никаким. Год назад брак и был задуман именно с целью укрепить положение императора. Вдовствующая императрица сама выбрала для сына супругу из влиятельного старого рода, который при случае смог бы поддержать на троне действующего императора. И для полноценного союза был категорически нужен наследник, которого почему-то до сих пор не было. — … Гнать нельзя, ее родственники не поймут… А вот если она скоропостижно скончается… Вдовствующая императрица задумчиво смотрела на юную императрицу, млевшую от многочисленных комплиментов придворных. — … А если пустоцвет не она? Эта мысль ей пришла впервые и глубоко ее поразила. О таком она раньше почему-то не думала. — … Обследование все равно никакой гарантии не даст… Нужно подложить ему пару понятливый девиц и все проверить, а вот потом… Кивнув своим мыслям, императрица задумалась уже о другом. Несколько лет назад в бумагах ее усопшего мужа всплыла одна нехорошая история, плоды которой могли стать для всей императорской фамилии весьма и весьма горькими. Оказалось, у императорского рода была еще одна побочная линия, которая в известных обстоятельствах могла бы тоже претендовать на трон. Узнав об этом, императрица предприняла кое-какие действия. — … Сначала мать, а теперь вот ее сын… Нужно, наконец, похоронить всю эту историю раз и навсегда. Да, именно так она и сделает. Вдовствующая императрица приняла окончательное решение и успокоилась. Медленно отцепила пальцы от подлокотников кресла и спокойно сцепила их в замок, как всегда и делала. Чуть улыбнулась. — Теперь все будет хорошо. 23. Урок, да еще бы впрок… * * * Поместье графини Захарьиной Графиня снова уединилась в своем любимом месте. С башни открывался потрясающий вид на окрестности поместья, и она могла часами любоваться бескрайним зеленым морем полей, темными верхушками деревьев где-то вдали, спокойной гладью озера. Все это ее обычно успокаивало, настраивало на умиротворяющий лад, но ней сейчас. — … Федор, я не знаю, что делать, — женщина нервно мяла пальцы. — Я сомневаюсь, что поступаю правильно. Она хоть и старалась держаться, сохраняя холодную невозмутимость, но переживания, терзавшие ее, все равно оставляли свой след. В глазах плескалась растерянность, пальцы продолжали терзать платок, словно он и был сосредоточением всего того, что ее мучило. — Я дам Марку в руки оружие, но вдруг оно его убьет? Он ведь так похож на мою Катеньку, также порывист, скор на решения, — скривилась графиня. — Может лучше бежать? Сделать другие документы и выехать из страны? Найдем какое-нибудь тихое местечко, спокойно поживем там, пока все не утрясется. Федор? Стоявший рядом с ее столиком слуга неуловимо качнул головой. Похоже, это приложение ему совсем не нравилось. — Что молчишь? Может, и правда, сбежать, пока есть возможность? Я уже потеряла дочь, а теперь могу потерять единственного внука? — Если хотите знать мое мнение, госпожа графиня, то бежать уже поздно. Сделать это нужно было года, а лучше два назад. Сейчас, думаю, уже поздно. Они явно хотят крови, и уже не успокоятся, пока не получат свое. Женщина молча выслушала его, смотря ему прямо в глаза. Благодарно кивнула. Мол, поняла тебя. — Значит, остается одно — драться… И вдруг графиня улыбнулась, что несказанно удивило Федора. У того аж лицо изменилось. — Рот закрой, — ухмыльнулась графиня. — Может это и к лучшему. Ни по-человечески это, что за мою Катеньку никто не ответил. Не должно быть так. Графиня глубоко задышала. Решение было окончательным и бесповоротным — Марк узнает все, что знает она. И если Богу будет угодно, то сын жестоко отомстит за смерть своей матери. — Решено… Федор⁈ — женщина решительно поднялась с места. — Сообщи моему внуку, что ровно в двенадцать часов и ни минутой позже я жду его в большом зале. Мы продолжим наше обучение. Иди… Слуга почтительно поклонился и удалился, осторожно прикрыв за собой дверь. Графиня осталась на башне одна. — Что, уже списали меня? Решили, что Захарьина сгнила там в своем замке, с ума сошла, да? — с ненавистью шептала она, смотря на запад. Где-то там в столице сейчас находились ее враги, решившие окончательно извести род Захарьиных. — Не-ет, не-ет, тысячу раз нет! Свое «нет» она повторяла раз за разом так, словно это была ее защитная молитва, которой она прикрывалась от врагов. Буквально выплевывала это слово. — Не-ет… Не-ет… Не-ет… Слышите, я жива, и обязательно увижу ваш конец… Род Захарьиных никогда не сдавался Воздух вокруг нее спрессовался, до упора насытившись магической энергией. У каменных зубцов башни начали появляться воины в старинных доспехах с мечами и топорами в руках, лучники, копейщики — все те, кто сотни лет назад стояли на этих стенах и защищали замок от врагов рода. — Никогда… На макушках черепичных крыш взвились старинные флаги, затрепетав на ветру. Воины, застывшие на стенах, тут же вскинули оружие, приветствуя флаг своего рода. — Вы еще за все ответите… Слышите, за все… Со стороны поля, где клубился туман, появлялись вражеские воины. Сражение, окончившееся сотни лет назад, началось вновь. * * * Поместье графини Захарьиной В это время Марк как раз упражнялся в магии. Первый разговор с графиней о магии мало чем ему помог. Прозвучали лишь общие слова, от которых не было никакого толка. Вот и пришлось заниматься самому. — … Что-то туго идет, — недовольно бурчал парень, снова и снова пытаясь создать самую простенькую иллюзию — обычного черного ворона. Фантом только появлялся, и тут же растворялся в воздухе, оставляя после себя невесомые темные клочья. — Черт… Показала бы нормально, что и к чему, а то навела тумана, хрен разберешься. И в этот момент в его комнату постучали. — Господин Марк? — Да? — Госпожа графиня приглашает вас в большой зал ровно к двенадцати часам, — дверь открылась, и на пороге встал слуга графини. — Прошу вас не опаздывать, госпожа графиня ценит пунктуальность. Услышав это, уже через мгновение Марк рванулся к одежде. В голове вертелось лишь одно: похоже, свершилось, и графиня решилась начать нормальное обучение. — Только… — Федор вдруг продолжил, но тут же замолчал. — Что? Марк застыл с камзолом, успев натянуть его только на одну руку. — Договаривай, чего там хотел сказать. — Прошу вас быть осторожнее, господин Марк. Госпожа графиня настроена очень серьезно. Парень кивнул, хотя особо и не придал значения его словам. Как показали события, случившиеся чуть позже, это было слишком легкомысленно, и нужно было расспросить слугу. — Пошли, пошли, разберемся. В нетерпении Марк вышел из комнаты, хлопнул дверью, и поспешил за Федором. — Господин Марк, я настаиваю, чтобы вы были… — Да, ладно, хватит, пошли скорее, — парень отмахнулся. — Все будет хорошо. Когда он оказался в зале, его там уже ждали. В кресле сидела графиня. На столе сиротливо стояла чайная пара и небольшой керамический чайник. — Садись. Марк сел, терпеливо сложив руки на колени. — Попробуй чай. Эти чайные листья прибыли издалека, и ценятся за особый тонкий вкус и невероятный аромат. Парень осторожно взял чашку и пригубил напиток. Чай, и правда, был хорош. — Да, чудесный чай, — кивнул он. — Рада, что тебе понравилось. Графиня была невероятно любезна, что было совсем на нее не похоже. Но Марк так соскучился по дружеской атмосфере, душевной обстановке, что его ничуть не насторожился. — А теперь, давай посмотрим, что ты можешь. Сделай, какую-нибудь простенькую иллюзию, а я посмотрю на это. Парень с готовностью улыбнулся. Ну, наконец-то, сейчас он себя так покажет, что графиня тут же «растает». — Сейчас, сейчас, — шептал Марк. Он чуть прикрыл глаза, расслабился. Через какое-то время повеяло свежестью, словно после дождя. На столе рядом с чашками вдруг появился белый пухлый кролик с черными глазками и пуговкой-носиком. Животное смешно дергало носиком, тянуло вперед мордочку, длинные ушки свисали вниз. — Неплохо, очень неплохо, — графиня встала с места и подошла ближе. — Если особо не приглядываться, то ничего и не заметишь. Молодец. Марк улыбнулся еще шире. А что такого? Доброе слово, как говориться, и кошке приятно. — Очень хорошо. И тут она резко размахивается и отвешивает ему пощечину! БАЦ! Голову парня мотнула, а на его щеке отпечаталась женская пятерня. — Ай! — вскрикнул Марк, дергаясь в сторону и хватаясь за щеку. — За что⁈ Я же ничего не сделал! Но графиня даже глазом не моргнула. Стояла рядом и смотрела на него с доброй улыбкой, словно ничего и не произошло, и словно ему эта пощечина только что приснилась. — Продолжая, Марк, продолжай, — она кивнула ему. — Покажи, что ты умеешь. Глубоко задышав, парень постарался успокоиться. Пощечина пощечиной, а дело нужно делать. Марк снова чуть прикрыл глаза, настраиваясь на нужный лад. Расслабился, представляя недавнего кролика — пушистого, пухлого симпатягу с длинными ушами. Как и в прошлый раз потянуло свежим ветерком, и на столе возник кролик. Правда, в этот раз иллюзия получилась похуже — все дергалось, расплывалось. — Слабовато, Марк. Совершенно не на что смотреть, — хмыкнула графиня. — Вижу, что ты даже не пытаешься. Тот попытался возмутиться. Даже буркнул что-то невнятное, но в ответ тут же прилетела нова пощечина. БАЦ! — Черт побери! Да что это такое⁈ — заорал он, вскакивая с места. Щека так «горела», что ее хотелось опустить в холодную воду. — Больно же! Графиня же спокойно вернулась обратно, на свое место. Уже не строя из себя любимую бабулю, она смотрела на него холодно, расчетливо. — Что и требовалось доказать. Способности есть, а вот опыта и знаний — ни грамма, — говорила задумчиво, неторопливо. — Все твои эмоции на поверхности, ничего не спрятано, а оттого и иллюзии слабы, недолговечны. Понял? Марк с обидой зыркнул. Щека еще «горела», оттого и отвечать не хотелось. — Еще и обидчив сверх меры. Не понимаю, как ты из всех передряг выкручивался? — Ничего я не обиделся. Зачем бить-то? — буркнул он сквозь зубы. — И все я могу. Если надо такую иллюзию сделаю, что все тут охренеете. Я просто не успел приготовиться. Если бы у меня было время… От иллюзии белого кролика на столе уже ничего не осталось. Все уже развеялось. — А времени никогда не хватает, — покачала головой женщина. — Настоящий маг должен быть готов всегда, в любое время. У него нет времени на раскачку. — Всегда, всегда… А сами-то… Парень недовольно бурчал, пытаясь сесть на свое место обратно. Но не тут-то было — его стул оказался иллюзией! Мгновение, и он уже валяет на полу! — Черт! Опять эти ваши шуточки! Фантом развеялся, а настоящий стул оказался за его спиной. — Ты еще не готов к занятиям. Ты нетерпелив, крайне невнимателен, все принимаешь на свой счет, — графиня говорила спокойно, даже равнодушно, и было ясно, что сегодня никто парня учить не будет. — Тебе нужно хорошенько над всем этим подумать, разобраться, покопаться в себе. Федор⁈ Раздосадованный Марк с досадой смотрел на женщину. Он ведь надеялся совсем на другое. Думал, что сейчас ему откроются какие-то особые секретные упражнения, и он за несколько дней превратится в настоящего мага. Оказалось же, все не так просто. — А чего думать-то? Чего копаться? Может есть книжка какая-то, которую нужно прочитать? За его спиной послышались шаги. Похоже, Федор должен был убрать со стола. — Я не понял, чего я должен теперь делать-то? Почему нельзя просто все объяснить? Чего за загадки? Он с вызовом смотрел на женщину, а она не отвечала. — Как правильно-то? Чего мне теперь себя по щекам бить, и фантомы пускать? В этот момент женщина кивнула, словно давала сигнал, и Марк ощутил резкий тычок в затылок. Тут же почувствовал сильную слабость — руки упали вдоль тела, как плети, ноги стали ватными, пустыми. Он начал заваливаться, погружаясь в какое-то дремотное состояние. — Госпожа графиня, может не стоило этого делать? — сквозь полудрем до него донесся обеспокоенный голос слуги. — Нужно, Федор, — в голосе графини, как и всегда, не было ни грамма сомнения. — Именно так будет быстрее и эффективнее всего. Отнеси моего внука в подвал, теперь его жилье там. Слово «подвал» Марк услышал особенно хорошо, и попытался возмутиться. Но куда там⁈ Тело совсем его не слушалось, а сознание в нем едва теплилось. Он постепенно засыпал… — … выбери-место-без-окна, еду-приноси-в-разное-время, чтобы-он-потерял-счет-часам, — женская речь начала сливаться в нечто неразличимое, напоминавшее невнятное бормотание. — Пусть-учится-владеть-собой… — Но-госпожа-графиня… — Федор то же что-то бормотал. — Хватит, выполняй… * * * Поместье графини Захарьиной Подвал. Остро пахло сыростью, плесенью, хотя каменный пол и матрас на лежанке были сухими. Марк скорчился клубком, поджав колени к животу. Одежда, что была на нем, особо не грела, и так было чуть теплее. Сколько он так уже сидел, лежал, а потом снова сидел и снова лежал, неизвестно. Окон в его каменной каморке не было, в коридоре светила какая-то лампа, но по ней и не скажешь, который был сейчас час. Еда — плошка с холодным варевом и кружка с водой — появлялись незаметно. Время в этом месте текло совсем иначе, чем наверху, на свету. Там время было стремительным, легким, совсем незаметным. Здесь он было тягучим, медленным, а в какие-то моменты совсем останавливалось и все вокруг замирало. Марк сидел молча, говорить совсем не хотелось, да и не с кем было. Не с собой же будешь разговаривать? Так и до сумасшествия недалеко. Только в какой-то момент тишина стала ощущаться, как нечто осязаемое, реальное. Казалось, ее можно было потрогать руками. Она начала давить на уши, причиняя реальную боль. Позже пришел звон, сначала напоминавший надоедливое жужжание мухи, потом странный скрежет, и наконец, самый настоящий колокольный звон. Это было так жутко и невыносимо, что парень застонал. — А-а-а-а-а… Проклятый, проклятый звон… Хватит. А-а-а-а-а… Чтобы хоть как-то это прекратить, Марк стал ругаться. В подвальной тишине стали раздаваться разные ругательства в адрес графини. — Старая дура! Совсем из ума выжила! Чертова кошелка, чтобы ты сдохла! Выпусти меня отсюда! Сумасшедшая… На немного замолкал, переводя дух, и потом снова начинал. — Чертова хрычовка! Выпусти, я сказал⁈ Федор, твою мать, а ты чего заснул⁈ Живо неси свой зад сюда! Дура! Больная! Совсем тут спятила, мхом покрылась! Выпусти меня… Без столку. Его истошные крики разрывали тишину подвала, отдавались эком в другим каменных мешках, возвращались обратно, и медленно затухали. — Су… — наконец, он осип, и больше не мог выдавить из себя ни слова. — Су… Черт, еще и охрип. Закашлял, едва не выворачиваясь наизнанку. На этот ор ушли все его силы, и сейчас он готов был свалиться. — Хрычовка, б…ь. Точно из ума выжила. Сначала чаем поит, потом затрещины раздает, и теперь вот это. Марк оглядел каморку, где сидели, и с отвращением сплюнул. Воздух был спертый, сырой. В штанах и тонком камзоле довольно сильно бодрило. Словом, все это даже близко не напоминало его комнату в замке с огромной кроватью, камином и ванной комнатой. — Чего ей, вообще, нужно? Что это, б…ь, за загадки? Наоравшись досыта и немного придя в себя, он задумался. Во внезапное сумасшествие графини Марк не верил. Такого просто не могло быть. Здесь точно было что-то другое. — … Мы сидели за столом, и она просила меня показать, что я умею… Я показал… Потом была пощечина, еще она… Я помню, как разозлился, и ей это совсем не понравилось… Это урок, сто процентов урок. Марк затаил дыхание, поняв, что почти докопался до сути. — И что же она хочет? Чему я должен научиться? Он снова и снова вспоминал недавнее чаепитие и то, что произошло после этого. Воспроизводил в памяти все в самых мельчайших подробностях, пытаясь вспомнить слова графини, ее жесты, выражение лица. Нужно было понять, что она хотела всем этим сказать. — Хм… Эмоции… Она и в прошлый раз говорила об эмоциях, и в этот раз. Все дело в них… Еще она что-то говорила про нетерпеливость, обидчивость. Так… Похоже, дело просто в выдержке, умении владеть своими эмоциями. Ты ведь об этом хотел сказать, бабуля? Сразу же вспомнилось ее холодное, совершенно спокойное лицо. Ее голос был всегда нейтрален, без малейшего намека на эмоцию. Движения скупы, выверены, точны. Казалось, она берегла свои эмоции для чего-то очень важного, главного. — Ладно, попробую… А что? Делать в каменном мешке все равно больше нечего. Марк понимал, что ему не хватает особых знаний о магии, поэтому решил пойти по самому простому пути — пути проб и ошибок. — Буду делать этого чертового кролика, пока не выйдет идеально. А вот пощечины… Следующие несколько часов в его каменном закутке, перегороженном решеткой, творилось довольно странное действо. Окажись кто-то рядом и незаметно загляни туда, то он несомненно бы растерялся, изумился. Парень сидел на лежанке, подмяв под себя ноги, и сосредоточенно смотрел в одну точку. Время от времени он размахивался и сам себе отвешивал увесистую плюху. — … Черт, челюсть уже болит, — Марк скривился, осторожно касаясь левой щеки. — Похоже, знатный синячище теперь будет. Хорошо хоть толк есть… Толк, и правда, был. Правда, небольшой, но все же заметный. Кролики получались у него все лучше и лучше. В какие-то моменты, когда удавалось особенно хорошо сосредоточиться, пол в камере из-за нескольких сотен копошащихся ушастых больше напоминал пушистый белый ковер. 24. Тяжело в ученье, легко в бою, наверное, по крайней мере надеюсь… * * * Поместье графини Захарьиной Марк уже ни на грамм не сомневался, что все это испытание. Эксцентричность графини, как он давно понял, зашкаливала, а, значит, идея с темницей была очень даже в её вкусе. — Короче, ори — не ори, матерись — не матерись, а толку не будет. Нужно просто пройти это испытание… Собственно, руководствуясь этими соображениями, парень и «пахал», как проклятый. Все свободное время, а его в подвале было завались, использовал для тренировок. Марк с самого начала решил так: нужно не распыляться, а постараться отработать что-то одно, самое простейшее. Словом, сделал по известному у спецов-рукопашников принципу — лучше отработать один приём тысячу раз, чем тысячу приёмов по одному разу. — Я вас, лохматых сукиных детей, научу строем шагать и строевые песни горланить! — с откровенной ненавистью шинели я, снова, снова, снова и снова представляя белых ушастый тварей. — Вы у меня будете живее всех живых… Конечно же, поначалу получалось не очень. Скажем больше, получалось откровенно плохо. Его фантомы были яркие, очень реалистичные, но в то же время совершенно не стойкие. Держались секунды, иногда минуты, а потом расплывались, растворялись в воздухе. Через какое-то время появились первые успехи. Один из тысяч кроликов, фантомы которых создал Марк, вдруг не исчез через пол часа, час, пол дня. Кролик прыгал по камням, что-то постоянно вынюхивал, шевелил ушами, смешно чихал, и даже спал. — Ни ху… себе! Укусил⁈ — ошарашено смотрел на свой указательный палец с капелькой крови. Он только что со скуки ткнул в фантом пальцем, никак не ожидая от него отпора. — Б…ь, настоящий! Наконец-то… Парень смотрел на ушастого и никак не мог насмотреться. У него, наконец-то, получилось сделать иллюзию не просто стойкой, а по-настоящему реальной. — А я точно не сплю? Однако рана на пальце кровоточила, пульсировала болью. Никаким сном или фокусами тут и не пахло. Все было до боли реально. — Вот это настоящая магия, а не жалкие фокусы… Некоторое время он сидел и обалдело смотрел на кролика, который, похоже, и не думал исчезать. Мыслей в голове почти не было, была лишь усталость и четкое понимание, что ему удалось это сделать. — Я же теперь такое могу творить, люди на ходу обсираться от страха будут. Воображение уже рисовало ему целую армию белых пушистых кроликов в серых касках и ножами в лапах. — Черт! Какая ещё армия из кроликов⁈ Кого ей можно напугать? Что-то я помешался на этих тварях… Черт, а чего этот меня так «рубит»? От последних экспериментов его со страшной силой клонило ко сну. Его магический источник был ещё слишком мал для полноценной магии и быстро опустошался. — Сейчас отру… блю… Пробормотал что-то невразумительное и свалился на пол, где и громко захрапел. Жавшийся все это время к углу, кролик подобрался ближе, осторожно вытянул мордочку в сторону парня и начал принюхиваться. Через какое-то время фантом был уже у его руки. Медленно, прижав к голове длинные ушки, кролик перебрался через руку, сел прямо на локоть и прижался лохматой тушкой к человеческому телу, где, наконец, и затих. * * * Поместье графини Захарьиной Фёдор шёл по коридору в сторону подвала, и особо не спешил. Шаг размеренный, спокойный, взгляд гулял по старинным картинам на стенах, манекенам рыцарей в устрашающих доспехах, которым он кивал, как старым знакомым. Все здесь было привычным, родным. Каждый камешек, каждую трещину между кирпичами он помнил. Многое чинил своими собственными руками, если приходило в негодность. — Хм, а это еще, что за чудо? — нахмурился старик, повернувшись в сторону закутка. Ему показалось, что там мелькнуло что-то белое. — Не дай Бог, опять эти… Этими он называл названных гостей, что несколько недель назад напали на замок. Сам закапывал тех, кто не смог убежать. — Кто здесь? Медленно пошел в ту сторону, нащупав за поясом револьвер. С виду игрушка с несерьёзным калибром, но зачарованные пули в револьвере могли запросто пол стены вынести. — Эй? Здесь проживает госпожа гра… И тут из закутка выпрыгнул пушистый белый кролик, а за ним еще один и еще один. Милые, пухлые малыши, которых так и тянуло погладить по белоснежной шерстке. — А вы здесь откуда? — удивился старик, наблюдая, как возле его ног собралось с десяток ушастый. — Ух ты сколько вас здесь! Ну-ка пошли отсюда! В этой части замка никогда еще не было фантомов, а кроликов тем более. Фёдор замахнулся было ногой, как один из милых малышей вдруг вцепился ему в ботинок. В мгновение преобразился, превратившись в жутковатую тварь — уши толчком, глазки налились кровью, зубы торчат, вдобавок хриплый рычание слышится. — Чертова бестия! — старик дёрнул ногой как следует, и кролик улетел в сторону. — Что это же за твари такие? Не было же вчера… Не договорив, Фёдор смачно хлопает себя по лбу. До него дошло, наконец, что это за твари такие и откуда они здесь взялись. — Вот же старый дурак, совсем забыл, — гремя ключами он быстро пошел в сторону подвала. — Господа же говорила, что теперь в лба нужно смотреть. Срок же подошёл… Эх, старый дурак, совсем из ума вышел, совсем. Еще вчера графиня ему говорила, что её внукделает успехи и одиночество ему явно пошло на пользу. Она следила за мальчиком каждый день через потайное оконце, и подмечала все происходящие с ним изменения. — Говорила ведь, что скоро по замку будут новые твари шастать, и нужно в тот день обязательно молодого господина проведать, — шел и сокрушается, что этот него совсем вылетело из головы. — Сейчас проведаем, посмотрим на мальчонку. Ведь, дело было не в простом беспокойстве. Графиня боялась, что неопытный внук перестарается в магических упражнения, и просто «сожгет» свой источник. Такое с неофитами сплошь и рядом бывает. Вот старик и спешил. — Ой! Вздрогнул Фёдор, едва оказался у решётки и увидел валявшегося без чувств подростка. Быстро открыл замок, взял тело на руки. — Дышит, вроде, дышит, слава Богу, — с облегчением выдохнул он, поднимаясь по лестнице. Заключение Марка окончилось, и его срочно нужно было показать графине. — Сейчас, потерпи немного, уже почти пришли, вот-вот… Держа парнишку на руках, старик чуть не плакал. Себя винил, что не сразу все понял. — Госпожа графиня, госпожа графиня! — начал кричать Фёдор ещё в большом зале, надеясь что его услышат. — Госпожа графиня, этот случилось, как вы и говорили! Госпожа графиня, где вы? Он еще прибавил шаг, и чуть не врезался в графиню, неожиданно вышедшую из-за угла. — Госпожа графиня, вот принёс! Прямо на камнях лежал, раскинулся руки, — захлёбываюсь от волнения, рассказывал Фёдор. — А кругом эти твари… Женщина, само спокойствие, быстро осмотрела внука. Не увидев ничего опасного для его жизни, удовлетворенно кивнула. — Очень даже прилично для слабосилка. Прошло только девять суток, а уже умеет стабилизировать поток, — качала головой, не скрывая лёгкого удивления. — Значит, наша кровь даёт о себе знать, не иначе… Еще небольшое магическое истощение, ничего страшного. Отоспится сутки, и будет в полном порядке. Переведя взгляд на пол, заметила пухлого кролика, одиноко сидевшего у стены. — Достойный экземпляр, весьма достойный! — она подошла к иллюзии ближе, вытянула вперёд руку. Кролик тоже потянулся к ее руке, осторожно обнюхал ее, и совершенно спокойно ткнулся в ладонь носом. — Весьма насыщенное поле, оттого и устойчивый зверёк. Раньше такого Марк не умел делать… Хм, только почему кролик? Очень странный выбор. Аватарами всегда выбирают что-то страшное, сильное, а тут безобидный кролик. Надо будет потом спросить, в чем дело… Отвернувшись, графиня снова посмотрела на внука. Остановила взгляд на заросшей голове, чумазом лице, одежде совершенно непотребного вида. — Фёдор, приведи моего внука в порядок. Помыть, постричь! Подготовь для него костюм, который больше подходит его новому статусу. — Что? Слуга был совершенно искренне удивлен. Никогда еще его хозяйка не говорила такого про внука. Графиня выпрямилась, и торжественно произнесла: — Ты будешь свидетелем, Федор. Я, графиня Захарьина, признаю баронета Воронцова своим внуком и наследником моего титула. Сегодня же надлежащее извещение будет направлено в Имперскую наследственную палату. А теперь, Федор, приведи в порядок моего внука. Он не должен выглядеть как последний бедняк. Федор, крепко держа подростка, почтительно поклонился. Причем его поклон был гораздо ниже, чем это было до сих пор. — Вот тебе и раз, — бормотал он, поднимаясь в комнату Марка. — Наконец-то, признала внуку. Оттаяло, значит, сердечко… С момента замужества дочери, к которому она была крайне плохо настроена, графиня даже слышать не хотела о внуке. После смерти Катерины она, вообще, не видела Марка. Сейчас же случилось то, что случилось. — Ой, неспроста, неспроста. Теперь точно что-то будет… Эх, времена, времена. Старик чувствовал, что впереди их ждали большие потрясения. Время спокойной размеренной жизни теперь закончились. — Опять, похоже, война… Старый солдат прекрасно видел, к чему все идет. Долгое время его госпожа вела жизнь затворника, никуда старалась лишний раз не выезжать, никого не принимала, почти не писала писем. Словом, старалась не напоминать о своем существовании. Теперь же все изменилось — она перестала прятаться. Он видел, как она изменилась. Ее знаменитое ледяное спокойствие исчезло, а ему на смену пришло возбуждение, решимость. Графиня явно желала схватки, борьбы. Она хотела мести, и для этого готовила внука. — Такова жизнь… Эх, такова жизнь. Осуждать тут некого, да и глупо. Жизнь все равно все расставит по своим местам. Если суждено быть войне, она обязательно будет, и ты хоть тресни. — Война, значит, война… Федор непроизвольно выпрямился, расправил плечи, правая рука сама собой стала шарить на поясе в поисках оружия, словно он помолодел лет на сорок и вернулся во времена своей службы. — Значит, повоюем… * * * Дом графа Орлова В кабинете были лишь они двое — граф и его помощник. Разговор, судя по всему, был малоприятным. Первый недовольно хмурился, второй виновато отводил взгляд. — Ты утверждаешь, что мой сын «сорвался» из-за этого сопляка? Причиной стала обычная ссора? Лицо графа наливалось дурной кровью, верный признак наступающего бешенства. И его можно было понять. Из-за глупой подростковой драки, которая, по всей видимости, случилась между сыном и его одноклассником, оказалось под угрозой наиважнейшая сделка — венчание Алексея и наследницы громадного состояния. Как только будущие родственники узнают, что юный граф подвержен душевным приступам, соглашение наверняка будет расторгнута. Тогда крах, громадные долги графского рода будет не покрыть, и все рухнет. — Тогда почему этот сопливый выродок сейчас не здесь⁈ Почему он не стоит передо мной⁈ — граф задавал вопросы так, словно вколачивал гвозди. — Ты же обещал, что решишь вопрос? — Возникли обстоятель… — Что? Я ничего не хочу слышать про обстоятельства! — рявкнул Орлов так, что его человек съежился. — Тебе мало денег? Подкупи слуг, родных! Найми уличное отребье, которое за рубль мать родную удавят! Ну, в чем там дело? Помощник еле заметно выдохнул. С хозяином всегда так было. Главное переждать грозу, а потом его гнев чуть стихал. — У меня уже все было готов, людям заплачено, и они лишь ждали подходящего момента, но баронет неожиданно уехал из города. Как сказали слуги, Воронцов уже третью неделю живет поместье своей бабушки — графини Захарьиной. Граф в нетерпенье махнул рукой. Мол, продолжай-продолжай. — Я уже был там, хозяин. Место неподходящее, чужие там не ходят, все на виду. Если появляются незнакомые люди, местные сразу же сообщают о нем в полицию. Мне самому пришлось два или три раза бумаги показывать. — Заплати каким-нибудь головорезам. Мало что ли сейчас шатается бывших солдат? Пусть устроят налет, а потом все скажут, что это обычная банда. — Не выйдет, хозяин, — покачал головой помощник. — Поместье — самый настоящий замок, и с наскока в него не пробраться. Кто знает, что там может ждать. К тому же неделю назад в соседнем городке почему-то появился новый полицейский пост. Говорят, графиня Захарьина подсуетилась и выбила из губернатора… Мужчина замолчал, выжидательно смотря на своего хозяина. Получается, он сделал все, что мог. — Хм. Скрестив руки на груди, граф задумался. Ситуация принимала слишком серьезный оборот, чтобы оставлять ее на самотек. По словам того самого доктора, что «работал» с его сыном, тот почти вылечился, но новые приступы очень даже вероятны. Получалось, Алексею нельзя было встречаться со своим одноклассником пока не станет ясно, что же между ними случилось. По-хорошему, этого баронета, вообще, нужно было «убрать». — Хорошо. Готовь своих людей. Проверь все самолично, чтобы на этот раз никаких осечек не было. Этот пацан скоро появится в городе, я позабочусь об этом. Иди, готовься! Низко кланяясь, помощник исчез в дверях. Граф остался в кабинете один. — Ничего нельзя поручить, все приходится самому делать… Он потянулся к телефонному аппарату, чтобы сделать один звонок. Придуманная им схема была до смешного просто, но зато почти гарантировала результат. Он был одним из меценатов гимназии, и всегда спонсировал различные события, праздники, смотры, участие в которых было обязательным для всех гимназистов. Вот его и осенило — а почему бы не провести какой-нибудь очередной смотре или конкурс в гимназии? — Господин Адрианов? Узнали? — Михаил Александрович, конечно же узнал! — из трубки послышался преувеличено радостный голос директора гимназии, Петра Михайловича Адрианова. — Как я могу вас не узнать? Вы, наверное, звоните поинтересоваться успехами сына? Тогда сообщаю вам, что недавний отдых пошел ему лишь на пользу. Табель вашего сына буквально пестрит наивысшими балами. — Приятно слышать, Петр Михайлович, приятно. Алексей всегда отличался особым упорством в достижении своих целей. Однако я уверен, что и вашими учителями была проделана огромная работа. Без верного направляющего слова учителя, ученик будет блуждать в потемках… — Очень верный слова, Михаил Александрович! Я даже позволю себе их записать… Некоторое время они так переговаривались, отвешивая друг другу комплименты. Одни хвалил успеваемость и примерное поведение ученика, второй превозносил мастерство педагогов гимназии и грамотное руководство коллективом. Словом, получалось, как в известной басне — «кукушка хватил петуха за то, что хвалит тот кукушку». — … У меня, Петр Михайлович, есть отличное предложение: а почему бы в гимназии не провести смотр умений гимназистов и не приурочить его к именинам государя-императора? Род Орловых готов всесторонне поддержать такой смотр — и финансово, и связями. — Гм, — лишь это прогудел в ответ директор гимназии, немало удивленный таким предложением. — Как это все неожиданно. Надо подумать, все организовать… — Что тут думать? Разве вам не хочется порадовать государя-императора красивым зрелищем? — привел безошибочный аргумент граф, прекрасно понимая, что против такого не попрешь. — Уверен, что император с радостью поприсутствует на таком смотре. Пусть из трубки и слышалось невнятное бормотание, но ясно ощущалось, что директор «сдался». От таких предложений, да еще со ссылками на самого императора, никак нельзя отказываться. А вдруг граф кому-то шепнет, что, мол, хотел порадовать государя-императора прекрасным зрелищем, а господин Адрианов, наглец, отказался. — Гм, конечно, просто великолепная идея, Михаил Александрович, — чувствовалось, что нужные слова Адрианову приходилось буквально выдавливать из себя. — Думаю, нужно обязательно рассмотреть ваше предложение на ближайшем совете. — Только, Петр Михайлович, одна просьба — на смотре должны присутствовать все ваши ученики. Ведь, государю важно показать, что ваша гимназия есть единое целое и… Глава 25 Получается, что уже готов * * * Дом барона Воронцова Телефонный звонок в кабинете раздался довольно поздно, около восьми часов вечера, поэтому барон Воронцов и был немало удивлен этим фактом. С министерства редкий раз звонили так поздно. Близкие друзья то же старались его в это время не тревожить. Знали, что ровно в восемь у него традиционный вечерний чай и курение трубки, во время чего он обдумывает планы на следующий день. — Воронцов у аппарата, — ровно произнёс барон, хотя в его голосе и ощущались нотки недовольства. Вечерний чай и курение трубки в одиночестве давно уже стали для него традицией. — Господин Адрианов? Признаться, весьма удивлен. Очень странно слышать вас в столь неурочный час. Звонивший директор гимназии с той стороны «рассыпался» в извинениях. — Что-то произошло? Не понял, какой ещё смотр? — удивился барон, отодвигая в сторону курительную трубку. — В планах гимназии же ничего подобного не было. Я ведь недавно справлялся у супруги. Директор в трубке вновь пробурчал что-то извинительное. — Значит, хотите провести торжественный Смотр знаний? Хм… Хорошо… Ожидается приезд Его Величества? Я ничего не слышал. Так… Должны присутствовать все гимназисты? Хорошо, господин Адрианов. Марк почти оправился после того происшествия, и обязательно будет присутствовать. Положив трубку, Воронцов задумался. Судя по словам директора гимназии, смотр обещал прогреметь на всю столицу. Приглашена вся августейшая фамилия, аристократы, придворные. Если сын не явится, то разные доброхоты могут представить это, как неуважение к императору. — … Эти могут, — пробормотал барон, прекрасно понимая, что за годы работы в министерстве у него накопилось немало недоброжелателей. — Точно могут. Сейчас тем более был опасный момент для любых промахов. Воронцов со дня на день ожидал назначения на новую должность, и любое неприятное происшествие или скандал могли ему помешать. — Нужно срочно послать за Марком. Пора ему возвращаться, нагостился уже… Хм, хотя, какой там нагостился⁈ Как бы эта старая карга совсем парня не загнобила. Проклятье, и зачем ч, вообще, согласился его туда отправить? И чем больше думал об этом, тем сильнее начинал нервничать. Его бывшая теща всегда его недолюбливала, считала, что он не был родной её Катерине. Про внука, вообще, долгое время ничего не делала слушать. Называла ублюдком, как поговаривали. — Нужно самому отправляться, — наконец решил барон. — И раз и навсегда закрыть этот вопрос. Пусть мне в лицо все выскажет. Чем я ей не угодил? Хватит этих недомолвок! Решительно встал с места и подошёл к большому секретарь из красного дерева, на котором стоял большой портрет печальной молодой женщины — его первой жены Катерины. — Эх, Катенька, Катенька, Катюша… Тебя уже сколько лет нет на этом свете, а твоя мать все так и не оттаяла. Не понимаю… Он, и правда, так до сих пор и не понял, почему теща так его невзлюбила. Ведь, он был из хорошей семьи, при должности, недурен собой. Почему же тогда? Что в нём было не так? — Поеду и во всем разберусь. Не уеду оттуда, пока она не ответил на все мои вопросы. Слышишь, Катенька, я все равно все узнаю… Барон смотрел на такое родное ему лицо и тяжело вздыхал. Все, её больше не было рядом. От той, рядом с которой его душа пела, остался лишь этот портрет. — … Сын, ещё есть Марк, — горло внезапно перехватило, и раздался скрипачи хрип. — Да, у меня остался Марк. * * * Поместье графини Захарьиной Эти два дня, как он очнулся после заключения в подвале в чистой теплой постели, Марк жил, как во сне. Боялся лишний раз что-то не то сделать, чтобы не проснуться. Все в его жизни встало с ног на голову, все перевернулось. — Вашу маму, я точно не сплю⁈ — именно это и вырвалось у него, когда Марк встал с постели и как следует огляделся по сторонам. — Вчера на холодном камне спал, а сегодня в президентском номере… А как иначе было назвать комнату, в которой он проснулся⁈ Его прежняя комната, в которой он жил, то же была хорошо, но новая комната была просто шикарной. — Тут в футбол играть можно, — он прикинул площадь комнаты, и получилась чуть ли не одна среднестатистическая трехкомнатная квартира. — Квадратов семьдесят — восемьдесят… Небольшой актовый зал. Тут никакого запустения, ветхости или сырости, что встречались в других комнатах старого замка, и в помине не было. Стены были закрыты роскошными гобеленами, краски которых были яркими, сочными. Казалось, они вышли из рук мастериц лишь несколько месяце назад. По верху стен красивыми узорами тянулась золоченая лепнина, на которой играли световые огоньки. Весь потолок был расписан нежно голубыми красками, создавая впечатление глубокого-глубокого летнего неба. Кое-где плыли пушистые облака, из которых выглядывали милые пухленькие ангелочки с крошечным луком со стрелами за спиной. Под стать была ухоженная мебель — два больших глубоких кресла, длинная соф, настоящее произведение искусства из особо редкой породы дерева, бархатной ткани и драгоценных камней. — О, настоящий траходром! На кровать, в которой он очнулся, можно было смело класть целую футбольную команду, и еще осталось бы место. Огромная, из искусно обработанного мореного дуба, инкрустированного серебром и янтарем, она внушала уважение, восхищение, и, конечно, же ставило много самых разных вопросов. — И за что мне все это? Чем я такое заслужил? Черт… Вопросов еще прибавилось, когда Марк обнаружил на кресле аккуратно сложенную одежду. — И это мне⁈ Естественно, до этого он не одевался в обноски. Одежда была достойной, и полностью приличествующей его статусу. Его никто не смог упрекнуть в небрежности костюма, или отсутствии стиля. Но то, что он увидел сейчас, было совершенно другим. — Может я снова переродился, но теперь уже в принца… Белье было из невероятно тонкой ткани, которая ластилась к рукам, словно игривый щенок. Брюки, рубашка сидели на нем так, словно шились по его мерке. Ни единой складки, ни единой морщинки. Идеальный костюм. — А это еще что такое? Под одеждой лежала небольшая коробочка, оббитая красным бархатом. Марк, не скрывая любопытства, взял ее, внимательно оглядел, и только после этого открыл. — Хм, перстень. Только это был не просто искусно сделанное украшение, а самый настоящий родовой перстень. В гимназии лишь немногие носили подобные персти со старинными гербами, гордо демонстрируя свою принадлежность к древним родам империи. — А греб-то графский… Что-то я ничего не понимаю. Парень сель на кровать, с которой только что встал, и задумался. Произошедшее в последние дни, вообще, напоминало сюжет фильма от сумасшедшего режиссёра. За эти недели все менялось просто кардинально. Сначала он был нелюбимым внуком графини, которого просто терпели. Потом оказалось, что его предки когда-то сидели на троне империи, и теперь он сам в опасности. Затем был холодный темный подвал, занятия магией, и вот произошел новый поворот. В этот момент дверь комнаты отворилась и на ее пороге возникла фигура… Марк присмотрелся и не сразу понял, что это Федор, слуга графини. — Федор? Ты чего… Марк смотрел на старика, и не узнавал его. Сейчас перед ним стоял классический слуга, каким его рисуют писатели — выдержанный, холодный, педантичный, ни намека на человечность. Федор подошел, и, когда до парня осталось ровно три шага, остановился. Почтительно поклонился, причем сделал это гораздо ниже, чем делал до этого. — Господин граф, госпожа графиня просит вас проследовать в большую залу для занятия магическими практиками. — Господин граф? У Марка от удивления челюсть отвисла. Какой ещё граф? Он ведь даже не барон, а всего лишь баронет! — Федор, ты чего мелешь? Шутка что ли? Если шутка, то паршивая шутка. У старика ни один мускул на лице не дрогнул. Он ещё раз поклонился, и почтительно произнес: — Вчера госпожа графиня признала вас официальным наследником рода Захарьиных. Все необходимые документы нарочным сегодня отправлены в Имперскую наследственную палату. Поэтому с полным правом вас можно называть его сиятельством графом Воронцовым-Захарьиным. Хлопья глазами, Марк пытался осмыслить только что услышанное. И честно говоря, получалось не очень хорошо. — Ни хрена себе, я — настоящий граф! Мачеху от этой новости точно Кондратий хватит, — хохотнул он, когда представил себе лицо мачехи после разговора о новом титуле. — Подожди-ка… Фёдор, значит, вот откуда новая комната, новая одежда? Тот коротко поклонился, давая понять, что парень все правильно понял. — Господин граф, прошу вас пройти за мной. Госпожа графиня ожидает вас. Марк с готовностью вскочил. Два раза его звать точно не нужно. Ведь, его ждет новый урок магии. — Пошли, Федя, пошли. И первым выскочил из комнаты, но уже в коридоре его нагнал голос слуги: — Господин граф, одну минуту. Парень обернулся. — Вы не могли бы приструнить вашего питомца. Последние несколько недель он стал совершенно невыносим. Марк недоуменно дёрнул головой. Что это еще за питомец? Старик скосил глаза в бок, в сторону массивного рыцарского доспеха у стены. — Какой еще питомец? — Марк уставился на доспех, но ничего необычного не увидел. — Фёдор, что за загадки? Он уже хотел развернуться, как из-за железной ноги доспеха выпрыгнул кролик. Белый, пухлый, с ушами в раскорячку и носиком-кнопкой он смотрелся потешно, и никак не опасно. Марк сразу же узнал его — в подвале онсоздавал десятки таких иллюзий. Обычные фантомы, простые иллюзии, которыми никого не напугать, и тем более не причинить ими вреда. — Ха-ха! Фёдор, ты чего? Этот малыш же и мухи не обидит, — хохотнул парень. — Милота! Чем он тебе помешал? От него же вреда никакого. — Вы ошибаетесь, господин граф, — поморщился старый слуга. — Вы создали настоящее чудовище. Он грызет все, до чего может дотянуться. Ему все равно, что это — дерево, камень и даже металл. Прошу вас, сделайте с ним что-нибудь. — Как это погрызть⁈ Это же иллюзия! — Вот, прошу полюбопытствовать. Федор сделал шаг в сторону рыцарского доспеха и показал на поножи из блестящего металла, часть которых была самым натуральным образом прогрызена. Железо в этом месте превратилось в лохмотья. — Прошу заметить, господин граф, эти доспехи работы знаменитого баварского мастера Эрика фон Тронстена, к которому обращались самые высокородные персоны старого времени. Его доспехи ценились за то, что их практически нельзя было повредить. А эта твар… Прошу прощение, а ваш питомец, все это погрыз! Какое-то время Марк был в ступоре. Оторопело смотрел то на няшного, словно только из аниме, кролика, то на жеванный металл. И пытался как-то все это уложить в голове. — Подожди, подожди, — бормотал в задумчивости. — Я что, оживил иллюзию? Сам не веря в свои слова, парень наклонился и потянулся рукой к неподвижно сидящему кролика. Захотел погладить, чтобы хоть так убедиться в его реальности. — Господин гра… — предостерегающе вскрикнул старик. — Б…ь! Марк каким-то чудом успел убрать руку, как рядом с его пальцами клацнули здоровенный белые зубы. — Ах ты, тварь! Со злости с такой силой пнул его, что пушистый комок с каким-то хрюканьем улетел вдаль коридора. — Благодарю вас, господин граф, — слуга вдруг с благодарностью поклонился. — Теперь я знаю, как поступать с вашим питомцем. Вот только вам придется сменить обувь… Парень опустил глаза, и удивленно хмыкнул. Носок одной из его туфель напоминал собой лохмотья. Выходит, кролик успел его рубануть то ли зубами, то ли когтями. — Настоящая зверюга! — уважительно качнул головой Марк. — Вот только, какого черта она меня не слушается? Или не должна слушаться? Хм… Значит, можно создать монстра, который возьмет тебя и схарчит. Ни хрена себе, девки пляшут, если снизу посмотреть! И на черта мне такая магия, которую не применить? С этими вопросами он и пошел в зал. Ведь, если кто и сможет ответить на его вопросы, то это только графиня. — Вот тебе и фокусы, — бормотал он, спускаясь по лестнице. — А если я во сне что-нибудь мерзкое соображу… Честно говоря, про это и думать не хотелось. Сам знал, что в его голове, как человека из XXI века, было столько откровенного дерьма, что впору было не спать оставшуюся жизнь. — Госпожа графиня, доброе утро! Она уже ждала его. — Здравствуй, внук. Ты готов? Вот такое у них общение. Неделю продержала в подвале, потом признала своим наследником. И после всего это просто поздоровалась! Как будто ничего и не произошло! — Готов к чему? — язвительно спросил парень, даже не думая изображать почтительность или дружелюбие. Происходящее здесь его уже сильно достало. — Если опять нужно в темницу, то я больше в такие игрыне играю! Хватит этого маразма! То я тут никто и звать меня ни как, то уже целый граф! А завтра что, опять скачусь до нелюбимого родственника или, наоборот, взлечу до самого императора⁈ Так кто я теперь⁈ Марк в ответ ожидал от графини любой реакции — гнева или оправданий, но ни как того, что сейчас произошло. Женщина, только что пристально на него смотревшая, вдруг громко расхохоталась. — Ха-ха-ха-ха! Кто ты⁈ Ты — просто дурак, откровенный недалекий дурень, который возомнил о себе невесть что! Ха-ха-ха-ха! И она смеялась так громко и самозабвенно, что в зал осторожно заглянул Федор. Правда, он тут же спрятался. Видимо, знал, что такие приступы смеха со стороны его хозяйки ничего хорошего не обещают. — Тебе же нужно молчать и слушать, молчать и слушать! Ты, что совсем не понимаешь, что тебя ждет? — закричала графиня, и это было так резко и неожиданно, что парень отпрянул назад, чуть не свалившись со стула. — За тобой уже один раз приходили, а, значит, придут второй раз, а потом в третий раз. Эти люди будут посылать убийц ровно до тех пор, пока они не сделают свое дело. Твой единственный шанс сейчас либо бежать так далеко, как только можно, либо учиться… С каждым ее словом Марк съеживался все сильнее и сильнее. И в какой-то момент он уже напоминал горбуна, скрючившегося за столом. — Или может думаешь, что тебя спасут твои фокусы? Надеешься, что вон та ушастая тварь защитит тебя? Ты ведь и управлять им не можешь… Парень мельком бросил взгляд в сторону каменной лестницы, где, действительно, примостился крошечный комок шерсти. И сейчас он совсем не выглядел тем грозным зверем, что изуродовал металлический доспех. Кролик вжался в угол, ушки прижал к тельцу, сверкая красными глазками из полумрака. — Ну? Будешь и дальше плакаться или начнешь учиться настоящей магии? Марк «набычился», смотрел на нее исподлобья. Ему было вдвойне обидно — сначала от самих слов, а потом от их правоты. Ведь, и правда, ведете себя, как истеричка. — Буду учиться. Все сделаю, чтобы стать сильнее. Ее взгляд еле уловимо подобрел, и она кивнула. — … В магии иллюзий есть три стадии. На первой ты обретаешь способность создавать иллюзии — фантомы реальных вещей. Это, действительно, красивые фокусы, но не более того. Годится разве только пустоголовых барышень развлекать. На второй стадии, маг получает способность наполнять овеществлять иллюзии, то есть материализовывать их. Здесь все зависит от силы и опыта. Если маг достаточно опытен, то созданные им фантомы практически невозможно отличить от настоящих вещей или реальных живых существ. Если же он слаб, то иллюзии слабы. Есть и третья стадия владения магией… Марк весь «превратился вслух». — Наивысшая степень мастерства — это управление своими иллюзиями. Смотри! Графиня хлопнула в ладони, и от стен отделились фигуры в черных балахонах, один в один похожие на прошлых убийц. Как и тогда, они стали окружать их, в руках появились сверкающие клинки. — Похоже, — Марк вертел головой по сторонам, явно занервничав. — Очень даже похожи… Раздался новый хлопок ладоней, и столешницу с хрустом пробили четыре ножа. — Я тоже так смогу? Парень даже и не скрывал своей зависти. Способности графини не удивляли, а потрясали. Ведь, за какие-то мгновения она смогла создать почти полтора десятка совершенно реальных иллюзий, которые беспрекословно ей подчинялись. Это не его бестолковые кролики, которыми только детей то ли пугать, то ли веселить. — Сможешь. Запомни лишь одно… Женщина встала и медленно подошла к нему. — Предела твоим способностям нет. Все твои ограничения только здесь, — вытянула руку и больно постучала костлявым пальцем по его лбу. — Запомни это. Захочешь, и тебе не будет равным. Будешь сомневаться, и останешься фигляром, способным разве только развлекать чернь на ярмарках. Он подняла руки, резко хлопнула в ладони, и началось. — Ни ху… Из полумрака зала, куда не доходил свет от огромной люстры на потолке, начали выходить темные фигуры в масках. Выходили одна за другой, одна за другой, одна за другой. Медленно занимали свое место вокруг стола, образуя настоящую стену из людей. Слышались их шаги, тяжелое дыхание. В воздухе появился запах пота. — Предела способностям нет, Марк. Нужно лишь поверить в себя. — Да их же сотни. Черт побери, сотни, сотни и сотни, — Марк с трудом верил своим глазам. — Но как это? И в этот момент плотная толпа начала растворяться в полумраке. Прошло несколько ударов сердца, и в зале остались лишь они двое. — А теперь ты, Марк, — женщина властно махнула рукой, словно опытный дирижер. — Действуй! Ни о чем не думай, я буду рядом и помогу, если ты сам этого захочешь. Главное, захоти этого. Парень кивнул. Конечно, он попробует. Ведь, только что на его глаза княжна смогла это сделать. Даже не вспотев, заполнила зал замка сотнями людей. Значит, и он это сможет сделать. Кролика же смог создать. — А можно я на кроликах попробую, — вырвалось у него. — У меня вроде с ними что-то получалось… Закрыл глаза, сосредоточился. Откуда-то изнутри поднималась уверенность в том, что у него все должно получится. — Я смогу, обязательно смогу, — зашептал одними губами. — У меня обязательно все выйдет. Вдруг у лестницы раздался еле слышный хлопок. Тот самый кролик, что прятался там с самого начала их разговора, раздвоился. На его месте сидело уже двое ушастых, с невозмутимым видом шевеливших черными носиками. Сразу же послышался новый хлопок, и еще один, и еще один. Пол огромного зала замка начал постепенно покрываться белоснежным шевелящимся ковром. Эта масса напоминала густой кефир, медленно растекавшийся по столу. — Давай, Марк, давай, — шептала графиня, наклонившись к уху внука. — Предела твоей силы нет, просто нет. Шевелящийся ковер их тысяч кроликов расползался по полу, наползал на широкие подоконники, ломился в двери. Глава 26 Капкан поставлен, охотник ждет добычу. Ау? * * * Поместье графини Захарьиной Изрядно покрытый пылью экипаж остановился, и оттуда вылез помятый и недовольный барон Воронцов. Видно было, что дорога в этот Богом забытый уголок далась ему совсем непросто. К тому же, всю дорогу его одолевали далеко не радостные мысли. То вспоминал умершую супругу, то ее мать, графиню Захарьину. — Старая карга, и место для жилья выбрала такое, чтобы к ней было не добраться, — пробормотал мужчина, болезненно морщась. — Все затекло, совсем деревянный стал. Он взял дорожный саквояж, и пошел по гравийной дорожке к замковым воротам. Несмотря на усталость и плохое настроение, с явным любопытством осматривался. Как оказалось, за годы, что он здесь не был, ничего особо не изменилось. Замок, как раньше, выглядел угрюмо, неприветливо, словно говоря, уходи, тебя здесь никто не ждет. О том же говорил и заросший парк, похожий больше на старый лес. — Точно ведьма! Не нужно было к ней Марка отправлять, — недовольно пробурчал, понимая, что виноват в этом только он сам и никто другой. — Бедняга, поди, просидел все это время в своей комнате и носа не высовывал. Эта старая стерва легко такое устроит. Помнится, когда я с Катериной встречался, она такие истерики закатывала, что… Он хмыкнул, вспоминая встречи со своей первой супругой. Графиня тогда, и правда, делала все, чтобы сорвать их брак. Воронцов с печалью вздохнул. Воспоминания были тяжёлые, душевная рана после потери Катерины, оказалось, так и не зажила. Думал, что время её залечило, что дальше будет её легче. Но не тут-то было. Едва он увидел замок, этот старый парк, где они гуляли до поздней ночи, его снова накрыло. — Эх, Катя… Как же мне без тебя пло… Оказавшись у дверей — массивных, с толстыми железными петлями, он кивнул. Конечно же, Воронцов помнил, что это всего лишь иллюзия. Раньше графиня любила такие шутки, и всегда заразительно смеялась, когда кто-то попадал впросак. Мужчина уверенно шагнул вперёд. На мгновение перед его глазами все потемнело, и сразу же он оказался в огромном холле. Замок встретил его знакомыми полумраком и холодком, от которого хотелось тут же укутаться во что-то тёплое и пушистое. — Ну и где эту старуху теперь искать? — недовольно пробурчал он, оглядываясь по сторонам. — Самому поискать, хотя опять на что-нибудь наткнешься… В нерешительности дернулся, но все же остался на месте. Замок и раньше был полон гуляющих сами по себе иллюзий, а сейчас, наверное, стало еще хуже. В этот самый момент прямо за его спиной неожиданно раздался холодный голос: — Добро пожаловать, господин барон. Госпожа графиня и господин граф занимаются в малом зале. Воронцов от неожиданности чуть не подпрыгнул на месте. Неимоверным усилием сдержался, медленно развернулся и едва не уткнулся в старого знакомого: — Федор, а ты совсем не изменил своим привычкам. Подкрадываешься так же тихо, как и раньше. Смотрю, совсем не изменился. — Благодарю вас, господин барон, — слуга поклонился и сделал рукой приглашающее движение. — Прошу проследовать в малый зал. Господин граф будет очень рад, что вы приехали. И тут Воронцов недоуменно вскинул голову. До него только что дошло то, что произнес слуга. — Ты, чего мелешь-то? — он недовольно оглядел Федора. — Что за глупые шутки? Какой еще граф⁈ Графиня уже чертову тучу лет, как одна. Или на старости лет у нее окончательно с головой стало плохо? Слуга на это даже бровью не повел. Был сама невозмутимость. — Видимо, до вас еще не дошли последние новости. Три дня назад, — в голосе прозвучали торжествующие нотки. — Госпожа графиня официально признала господина Марка Воронцова своим внуком и наследником титула. Все соответствующие бумаги были направлены в Имперскую наследственную палату. В соответствие с этим баронет Воронцов становится графом Воронцовым-Захарьиным. Прошу вас. Ошарашенный барон пошел следом. Его удивление было настолько сильны, что он и слова не мог сказать. Всю жизнь Захарьина откровенно, чего никогда и не скрывала, ненавидела его. Внука просто не замечала, вела себя так, словно его никогда и не существовало. И вдруг признала его наследником своего титула. Это просто невероятно! Однако еще более удивительная картина ждала его в малом зале. Федор распахнул двери, и… В самом центре зала за небольшим столом сидели двое — графиня и его сын, при этом совершенно мило беседовавшие, словно самые близкие родственники. — Я точно не сплю? — Воронцов довольно сильно ущипнул себя за руку, когда вдруг подумал, что просто напросто спит, и эти невероятные картины ему снятся. — Не, не может быть… Он несколько раз мотнул головой, словно хотел сбросить наваждение. Только без толку, так поразившая его картина не просто осталась без изменения, а заиграла еще более яркими красками. Оказалось, что графиня обучала его сына магии! И это та самая женщина, которая когда-то назвала новорожденного Марка незаконнорожденным ублюдком, а самого барона — мошенником, соблазнившим ее дочь. — Что же тут, вообще, происходит? — еле слышно бормотал он, спрашивая сам себя. — Как еще небо не рухнуло из-за этого… Наконец, его заметили. В какой-то момент графиня и Марк одновременно повернулись в его сторону. — Явился, значит, не запылился, а я тебя раньше ждала, — язвительно произнесла графиня. — Небось, вспоминал меня паскудными словами? Воронцов-старший мотнул головой, сделав недоуменный вид. Мол, про какие еще паскудные слова она говорит? — Вспоминал, по глазам вижу, — усмехнулась она. — Проходи, раз пришел. Барон прошел к столу, и сел рядом с сыном. Что сказать, как начать разговор, не знал, поэтому и молчал. В мыслях царил сумбур, одни слова цеплялись за другие, а ничего толкового все равно не получалось — одна белиберда. — Хм, язык проглотил? — женщина продолжала язвить, получая явное удовольствие от его замешательства. — Весь такой важный сидишь, надулся, даже поздороваться не соизволил. Все еще обиды гложут? Как был мальчишкой, так и остался. Краснея, бледнея, барон держался. Жутко хотелось ответить на все эти оскорбления и высказать ей все, что накипело за все эти годы. Его сдерживало лишь присутствие сына. Не хотел ссориться с Захарьиной при нем. — Все, все, перестаю, успокойся, — графиня вдруг махнула руками, словно что-то отбрасывала от себя. С ее лица слетело язвительное выражение, пропала ухмылка. — Просто не смогла сдержаться, старое вспомнила, — вздохнула она, покосившись взглядом на огромный портрет дочери, висевший рядом на стене. — Александр, нам всем пришло время поговорить о… будущем и о прошлом тоже. Никогда не верила, что этот разговор состоится. Думала, что унесу все в могилу… В этот момент отец с сыном, сидевшие напротив графини, притихли. Видно было, что не понимали о чем сейчас пойдет речь. — Александр, ты, наверное, не раз задавался вопросом, почему я не давала согласие на ваш брак с моей дочерью? Конечно же, не понимал, почему я так тебя не взлюбила. У Воронцова от удивления вытянулось лицо. Точно не ожидал, что графиня начнет ворошить старое. — Знаю, что ты не раз и не два спрашивал об этом Катерину, Федора. Потом, когда родился Марк, пытался понять, почему я холодна к внуку. Так ведь? Мужчина медленно кивнул. — Да, я всячески пыталась разорвать вашу связь. При каждом удобно случае я старалась вывести тебя из себя, оскорбляла, унижала, надеясь, что у тебя кончится терпение, и ты сорвешься. Но ты был сильно влюблен и терпел меня. Женщина тяжело вздохнула. Чувствовалось, что старые воспоминания причиняли ей сильную боль. — Катенька тоже не могла понять, почему я так к тебе относилась. Сильно из-за этого переживала. Но… — у нее дрогнул голос. На какое-то мгновение показалось, что раздастся всхлип, но она сдержалась. И почти сразу же продолжали дальше. — Но тогда я ничего не могла вам рассказать. Это было слишком опасно для вас самих. Для общего вашего блага вы не должны были быть вместе, но вы были. Вскинув голову, барон хотел ее прервать, но был остановлен взглядом. — Не смотри так на меня. Я знаю, что причинила вам сильную боль. Знаю, и уже много лет живу с этим. И вот теперь пришло время все рассказать из-за… него. Она вдруг повернулась к Марку и показала на него. — Дело в том, что род Захарьиных является побочным императорским родом, и любой представитель мужского рода нашей крови может претендовать на трон. Теперь ты понял, почему я так противилась вашей связи? Ошарашенный известием барон даже кивнуть не мог, не то что ответить. Он молча переводил взгляд с нее на сына и обратно, пытаясь «переварить» услышанное. Барон натуральным образом окаменел. Лицо стало, как каменная маска, нос, скулы заострились, впали глазницы. С неимоверной силой на него снова нахлынули старые воспоминания. Перед глазами закрутился безумный калейдоскоп из рвущих душу картин: бездонные синие глаза его Катеньки, их первый поцелуй, её жаркий шепот, дрожь по всему телу, будоражащий аромат её кожи. — Катенька… Милая… Теперь у него все сложилось. Появились ответы на те вопросы, что он задавал себе ещё десять лет назад после знакомства с Катериной, своей первой супругой. Понятно, почему графиня была против их помолвки. Захарьина жутко боялась, что у её дочери появится сын и это станет поводом для преследования со стороны сильных мира чего. Трагедия для женщины, которая вынуждена желать своей дочери бездетности. Ужасное чувство. — Кто еще знает об этом? — хрипло спросил Воронцов, после долгого молчания. И сразу же повторил этот вопрос. — Кто ещё об этом знает? Его плотно «накрывала» тревога. Ощущение опасности становилось столь сильным, что он едва держал себя в руках. — Они уже знают про Марка. Так, ведь? Задал вопрос, уже предчувствуя ответ. Конечно же, недоброжелатели уже были в курсе. Рядом с престолом никогда дураков не было. Никто в здравом уме не оставит без присмотра побочную ветвь императорскогорода. Будут следить годами десятилетиями, если потребуется. Будут следить, чтобы в нужный момент нанести удар. — Теперь знают, — подтвердила графиня с тяжёлым вздохом. — Поэтому я и попросила Марка приехать. Ему нужно подготовиться. Мы уже начали учи… Но Воронцов не дал ей договорить. Засопев от возмущения, вскочил с места. — Готовиться? К чему? Что это за бред⁈ — барон едва не кричал на графиню. — Он школьник! Не солдат, не имперский гвардеец, не родовой дружинник! Он не может и не должен ни с кем воевать! Графиня поджала губы, выражая полное несогласие с его словами. Естественно, это еще больше раззадорило барона. — Нужно договариваться! Срочно! Господи, это же настоящая катастрофа! Там такие силы, что страшно и подумать! Они же раздавят, просто раздавят. — Хватит истерить, — насмешливо проговорила Захарьина. — Посмотри на сына. У него и то больше мужества. Наверное, плюнь в барона, и то ему было бы не так обидно, как сейчас. Он в один момент покраснел от возмущения, с шумом выдохнул воздух. — Т-т-ты, — с заиканием заговорил он, сверкает глазами от злости. — Ты, старая карга, совсем сошла с ума⁈ Какое еще к черту мужество? Ты о чем, вообще, говоришь? Против кого должен воевать мой сын? Против всей империи разом? Против императора? — Трус, — вдруг женщина сказал, словно припечатала. Прозвучало особенно мерзко, презрительно, уничижительно. — Раньше ты был просто осторожен, а сегодня стал трусом. Твою жену убили, а ты все это молча проглотил. Чего смотришь? Не знал? Мою Катеньку уже приговорили, когда она понесла от тебя. А теперь они придут за ним. Она показа на тихо сидевшего Марка. — Мальчик мой, — графиня взяла парня за руку. — Те, кто убил твою маму, обязательно придут за тобой. Не думай, что сможешь от них убежать, спрятаться. Имперские ищейки всегда найдут след, как только его не запутывай. — Тогда, что мне делать? — напряженно спросил внук, не сводя взгляда с бабушки. — Обмани их, а потом убей, — видно было, что она говорила это совершенно серьезно. — Убей всех, кто винова… И тут раздался громкий хлопок! Ба-ах! Это Воронцов с такой силой ударил по столу, что ее край с хрустом отлетел в сторону. — Заткнись! — заорал он, как бешенный. — Проклятая ведьма, я понял! Я все понял! Ты же специально взялась обучать Марка. До этого много лет от него нос воротила, а тут вдруг соскучилась и решила встретиться. Ты хочешь, чтобы он отомстил за смерть Катерины. Ты же окончательно спятила! Хочешь, чтобы и он погиб, как и она⁈ Все, хватит! Марк, живо собирайся! Мы немедленно уезжаем! А ты… ты только попробуй снова… Воронцов, стоя перед ней, тут же окутался алым пламенем. Маг огня, попробуй тронь его, запросто сгоришь. * * * Дом барона Воронцова Алисия, баронесса Воронцова, уже третий день жаловалась на невыносимую мигрень. С того времени, как ее муж уехал, она почти все время проводила в своей комнате. Туда же ей носили еду, свежую прессу. — … Опять этот дрянной мальчишка… Он снова с ним возится… Поехал за ним… Он же обещал отправить его в военное училище, — еле слышно бормотала молодая женщина, скорчившись на кровати между мятыми подушками. — Как же так? Он обещал мне, обещал, обещал… Бледная, с черными кругами под глазами, Алисия снова и снова кивала головой, тихо шепча себе под нос. Иногда резко вскакивала и начинала внимательно всматриваться к окно, словно кого-то очень ждала. Потом также внезапно бросалась в кровать и закутывалась в одело с головой. Со стороны ее сейчас смело можно было принять за городскую сумасшедшую. — … Сашенька, ты больше не любишь нас? — она смотрела на пустой стул, и представляла себе сидящего там мужа. — Ответь? Ты больше нас не любишь? Почему? Ты снова бросаешь нас ради этого… Ты ведь обещал, что теперь все будет иначе. А сам бросил, забыл меня, нашего Кирюшечку… В последнее время ее душевное здоровье, и правда, изрядно пошатнулось. После того случая, когда она попросила свою лучшую подругу найти убийцу для пасынка, ее постоянно преследовал страх разоблачения. Алисия старалась затолкать это чувство так глубоко, как только можно. Но все ее усилия были тщетными. Воспоминания о тех днях все равно не оставляли ее. Жуткое чувство страха буквально съедало ее изнутри, заставляя отказывать от пищи, прогулок, разговоров, от всего. Она сама себя «хоронила» в комнате, лишь изредка выходя за ее пределы. — Сашенька, почему ты не отвечаешь мне? Саша, я не слышу тебя? Где ты? — женщина с тревогой вскочила с постели и подошла к окну. — Саша, Саша, ты там? За окном мелькнул мужской силуэт, показавшийся ей до боли знакомым. — Саша, я уже иду. Слышишь, иду… Алисия накинула на плечи плащ, на голову одела шляпу с большими полями, и вышла за дверь комнаты. Спустилась по лестнице и, никем не замеченная, вышла через черный выход. — Саша? — она стала растерянно оглядываться, не видя на улице мужа. Вдруг через дорогу перебежала какая-то женщина в неприметном темном плаще и глубоким капюшоном, который почти полностью скрывал ее лицо. Она подошла вплотную к Алисии и стала пристально смотреть на нее. — Госпожа, вам грозит страшная беда, — вдруг огорошила баронессу незнакомка. — Я вижу, как вы страдаете, как вас покидает любовь всей вашей жизни. Ваше сердце разбито на тысячу крошечных осколков, из которых уже ничего не собрать. Ты страдаешь… Алисию от неожиданности разбил ступор. Все верно! Ведь, именно это она и ощущала. Да, он чувствовал, как ее покидала любовь. Ее супруг предал ее, выбрав своего пасынка. Он забыл обо всех клятвах, которые давал ей. Он забыл их малыша. — Да… — еле слышно прошептала молодая женщина, с дикой надеждой глядя на незнакомку. — Он совсем забыл про меня, — из ее глаз сами собой полились слезы. — Ведь, он обещал любить только меня… — Я помогу тебе, — рука незнакомки вынырнула из плаща с небольшим стеклянным флакончиком зеленого цвета. — Добавь лишь несколько капель этого отвара в его питье, и все станет, как прежде. Ваша любовь будет еще сильнее, и ты больше никогда не заплачешь от горя. Баронесса с жадностью схватила флакончик и крепко прижала его к груди. Про незнакомку она тут же забыла. Резко развернулась, и побежала к черному выходу. В ее воспаленном сознании не возникло и мысли про обман, мошенничество. Напротив, душевная болезнь все делала очень естественным, правильным и гармоничным, напрочь отмечая все возражения разума. Ее искаженное «Я» нашептывало ей, что теперь все изменится к лучшему. — Да, да, все станет, как прежде… А незнакомка, проводив баронессу, тяжелым взглядом, уже оказалась в закрытом экипаже. В полумраке скрывался еще один пассажир, что не стало для нее секретом. — … Дело сделано, господин полковник. Она сразу же взяла яд… — Я же говорил, Марта, что все пройдет гладко. Наш агент в доме прав, у баронессы с головой совсем плохо. — А что теперь будет? — Все, как и всегда, Марта. Просто в один солнечный день у господина барона вдруг случится сердечный приступ, а доктор, как это и бывает, придет слишком поздно. Потом безутешная вдова переедет в «желтый» дом, а наш мальчик окажется совсем без защиты. Кстати, если есть немного свободного времени, можете заглянуть сюда: https://author.today/reader/478055/4474686 ЮНЫЙ ГНОМ попадает в 1941 год ! Он видит на сотни метров в землю, чувствует опасность и, главное, способен превратить любой металл в адамантий, самую твердую во вселенной материю. Глава 27 Вот-вот разразится буря * * * В дороге Расставание с графиней прошло так тяжело, нехорошо, было сказано столько обидных слов, что в дороге с отцом Марк почти не разговаривал. Прозвучал, дай Бог, если один десяток слов, из которых большая часть была угрюмыми междометьями. Остальное время молчали, уставившись каждый в своё окно. Думали о произошедшем, о том, что же теперь будет дальше. — … Отец? В какой-то момент это демонстративное молчание Марку надоело, и он решил поговорить с отцом «по душам». Все эти непонятные обиды его откровенно уже достали. Хотелось ясности, а не этого болота. — Тебе не кажется, что мы с тобой должны откровенно поговорить? Тот впервые за последние часы оторвал взгляд от видов за окном, и посмотрел на сына. — Хм, давай, поговорим, если хочешь, негромко ответил мужчина. — И о чем предлагаешь поговорить? Марк вздохнул, чувствуя, что предстоящий разговор будет не особо приятным. — Зачем ты так с ней? — спросил парень, не называя никого по имени. Зачем? Им обоим и так было понятно, о ком шла речь. Отец зло ухмыльнулся. Видно, что графиню он не просто недолюбливал, а откровенно ненавидел. — А как, по твоему мнению, я должен был с ней разговаривать? С уважением или даже с любовью? — лицо мужчины постепенно наливалось дурной кровью, делая его неприятным, страшным. — Ты понимаешь, что со мной, с твоей мамой сделала эта женщина? Когда мы с Катериной только встретились, она сразу же попыталась нас рассорить. Ты даже представить себе не можешь, что делала эта женщина, какие козни она строила, сколько грязи она вылила на меня и на наш род. Не угомонись она и после венчания, изобретая все новые и новые причины, чтобы разрушить наш брак. В конце концов, дело дошло до того, что она написала императору… Слушая все это, Марк качал головой. Оказалось, тут все еще более запущено, чем он думал. Его отец, и правда, по-настоящему ненавидит графиню. Ясно, что о каком-то примирении тут и дело не шло. — … И самое страшное, что ни я, ни Катерина не знали, в чем была причина всего этого. Ты знаешь, как страдала твоя мама? Знаешь, сколько бессонных ночей она провела в часовне за молитвами о смягчении сердца этой женщины? Барон трудом держал себя в руках, все порываясь вскочить. От нахлынувших на него воспоминаний мужчину натуральным образом колотила дрожь. — А когда ты, её первый и единственный внук, родился, знаешь, что она сделала? Марк покачал головой. — Ни-че-го! — его едва не выплюнул это слово. — Слышишь? Она повела себя так, словно тебя никогда и не было! Катерину, когда та приехала с ребенком на руках в замок, она даже на порог не пустила. Просто не открыла дверь… Вот, что такое эта женщина. Да, он её ненавидит. Это было очевидней некуда. Но Марк все равно должен был попытаться их помирить. Ведь, теперь порознь им просто не выжить. Его отец, конечно, надеялся, что ему удастся договориться. Он, как уже давно понял Марк, был «правильным» во всех смыслах этого слова. Верил в правила единые для всех, в договоренности, в разум, в конце концов. Только здесь и сейчас это вряд ли сработает. Ведь, на кону тайны семьи и Императорского рода. Какие тут правила? Кто станет соблюдать договоренности? Смех, да и только. — Отец, но бабушка желает меня защитить, — Марк сделал ещё одну попытку подтолкнуть их других к другу. — Она хочет доб… И в этот момент барон не выдержал и громко издевательски рассмеялся. — Ха-ха-ха! Бабушка⁈ Хочет добра⁈ Ха-ха-ха! Кому и когда она желала добра⁉ И если ты веришь её словам, то глубоко ошибаешься. Она желает лишь одного — отомстить за дочь. И ты, сын, обыкновенное оружие, которым она и хочет это сделать! Ты — просто инструмент в её руках! Марк хотел вставить слово, но отец не дал ему этого сделать. Судя по его возбужденному виду, он не сказал и десятой доли из того, что должен был сказать. — … Забудь все, что она сказала. Выбрось все это из головы, как совершеннейшую чушь! Чего она говорила? Про силу? Про месть? Про борьбу? Марк, не будь дураком! Муравей никогда не победит титана! Ты понимаешь это? Против кого ты собрался бороться? Там же империя! Там все органы, власть, люди! Думаешь, ваши фокусы что-то решат? Барон едва не кричал. На лице кривилась жуткая маска. — Старуха же совсем из ума выжила! Она просто чокнутая! Из-за неё нас уничтожат! Неужели ты этого не понимаешь? От нас даже имени не останется, они все с землей сравняют и посыпят солью… Под таким напором и слова не вставишь, да и глупо, наверное, лезть. Ведь, все он правильно говорил. Если против них кто-то из Императорского рода, то борьба просто бессмысленна. Физически ничего нельзя сделать. Только в одном барон был не прав. И Марк это знал твердо — нельзя просто поднять ручки вверх и встать на колени. Даже когда тебя съели, останься целых два выхода. Главное, найти эти выходы. — Я все решил, сын, — ярость в голове барона утихла, и он говорил уже спокойно. — Как только приедем, то я сразу же пойду к своему начальнику и все расскажу, как есть. Военный министр — человек опытный, вхож в императорскую семью. Он обязательно поможет. Скажет, что нужно сделать, к кому подойти с поклоном… Отец продолжал рассказывать о своём плане, а Марк тем временем думал о своём. Ни к кому на поклон он не хотел идти. В таком деле посредники не нужны, они очень опасны, так как станут болтать лишнего. Если и договариваться, то только напрямую. А кто точно хочет его смерти, пока не было ясно. Марк решил, что нужно готовиться, тренироваться и ждать нового покушения. А то, что оно будет, сомневаться не приходилось. Правда, вслух он сказал совершенно иное: — Я понял, отец. * * * Дом барона Воронцова Поздний вечер, в доме уже все легли, и не раздавались ни звука. Лишь у Марка не было сна ни в одном глазу. В его голове, словно в разворошенном улье, мелькало множество беспокойных мыслей-пчел, которые даже не думали успокаиваться. — … А у бабули-то было поспокойней, оказывается. Здесь прямо не по себе как-то… Он задумчиво посмотрел на окно в своей комнате, впервые за все время подумав, а надежная ли здесь защелка. С точно таким же сомнением глянул и на дверь. И идея приделать на неё надёжную щеколду сразу же показалась ему отличной. — Точно не помешает замок… Очень уж тревожно прошёл сегодняшний день. Марк никогда не считал себя мнительным, но в некоторые моменты сегодня ему очень даже хотелось куда-то спрятаться. Дома на него волком смотрела мачеха. При отце ещё старалась не кривиться, не хмуриться. Когда же они одни оставались, у неё даже взгляд менялся от злости. В гимназии то же было все не просто. Узнав откуда-то про его графский титул, класс разделился. Одни встретили эту новость в штыки, называя его ненастоящим графом, выскочкой. Откровенно провоцировали его на ссору. Другие вдруг начали искать с ним дружбы, навязывались. Пара девиц, что прежде его за человека не считали, вдруг воспылали к нему необыкновенным интересом. Пошли взгляды с паволокой, улыбки, намёки. Марк еле досидел до конца учебного дня, с трудом выдерживаю всю эту фальшь. Напоследок, когда возвращался домой, заметил еще кое-что странное и нехорошее, а именно слежку. Пока он шёл по улице, недалеко от него медленно катился закрытый экипаж. Кучер в шапке на пол головы, шторки в экипаже плотно зашторены. Просто идеальное средство, чтобы похитить человека и вывезти его куда-нибудь в тихое место. Как и почему это происходило, на улице задумываться было некогда, да и опасно. Марк не стал испытывать судьбу и рванул через дворы домой. — Что-то слишком тревожно… Такое чувство, что со всех сторон ударить могут… Черт, батя ещё Ваньку валяет. Завтра попрётся в Министерство, все расскажет, и тогда тут такое закрутится, что беги, спасайся. Короче, болото разворошит окончательно… Ещё хуже было другое. У него ведь были одни только подозрения, и никакой конкретики. Реально, прилететь могло с любой стороны. — Значит, нужно рвать задницу по-настоящему. Готовиться так, чтобы успеть… С этим настроением Марк и приступил к очередным тренировкам. Ночь как раз и подходила для этого лучше всего — тихо, спокойно и никого лишнего. — … Что она там говорила… Все выучить и освоить просто невозможно. Ко всему не приготовиться. Поэтому нужно заняться чем-то одним, выучив это досконально… Эти слова графини хорошо перекликались и с его мыслями. И самом деле, ему никогда не сравнится с теми, кто посвятил магии все свою жизнь. Сложно будет справиться даже со сверстником, который занимался магией с детских лет. Поэтому ему нужно знать и уметь что одно, но очень убойное. Вот это убойное и следовало сейчас тренировать. — Черт, знал бы раньше, никогда бы про этого кролика даже не подумал… Смешно сказать, но графиня посоветовала ему плотно поработать именно с иллюзией ушастого создания. Мол, именно этот образ у него получался лучше всего. Поэтому его нужно развивать. — А я ведь тогда просто прикололся. И, правда, сидя в том подвале, Марк именно по приколу, ради шутки выбрал для тренировки совершенно безобидное создание с ушками, крохотный носиком-пуговкой и хвостиком. — Знал бы, лучше Железного Арни выбрал или тварь из «Чужого». Только было уже поздно. За эти недели он тренировался только с этой иллюзией, по простоте душевной думая, что сможет также просто создавать и другие фантомы. Оказалось, другое тоже нужно долго и нудно тренировать. В противном случае фантомы получались крайне нестойкие, блеклые, от которых не было никакого толка. — Значит, кролик, да? Словно услышав его бормотание, в углу комнаты появился небольшой белый клубок с ушками, сверкая в темноте красными глазенками. — Во, явился — не запылился. Давай, рассказывай, чего умеешь? Может из глаз лазером пулять? Или ещё чего-нибудь эдакое? Фантом и не думал отвечать. Молча, скакнул ближе и устроился у самой кровати на коврике. Почти верный пёс. — Похож ведь на барбоса, очень похоже на маленького только. Вот если бы был размером с носорога, с клыками как у саблезубого тигра, то тогда был бы совсем другой разго… Так… А почему бы нет? В голову вдруг пришла неожиданная мысль. Почему бы, и правда не сделать кролика чуть больше и чуть зубастее. С фантазией у бывшего иллюзиониста было точно все в порядке. Киноман со стажем, он, мог такое вспомнить, что у людей поджилки затрясутся. — Ну-ка, ну-ка, кис-кис-кис, — Марк наклонился в сторону кролика, сделав подзывающее движение рукой. — Тьфу, какой ещё кис-кис⁈ К сожалению, какой-то контакт со своим же созданием наладить не удалось. Ушастый совершенно игнорировал все его потуги «поговорить»: и кис-кис, и гав-гав, и хрю-хрю. Бесполезно. В какой-то момент Марк оставил все эти попытки, и решил вернуться к своим обычным тренировкам. В замке у него довольно хорошо получалось реплицировать свои фантомы, то есть создавать их клоны-двойники. — Делай то, что у тебя получается лучше всего… Так кажется, говорила графиня. Хм, вот и буду этот делать — создавать армию кроликов… Глядишь, количество перейдет в качество. Кивнул самому себе. Мол, давай, попробуем. — Ну, Ушастый, не подведи. Где-то до полуночи Марк продержался, пока окончательно не свалился без сил. Магия, как он уже давно убедился, дело чрезвычайно затратное. После каждого такого цикла он чувствовал себя так, словно его провернули через мясорубку. Как и сейчас, кстати. Он со вздохом открыл глаза и… вздрогнул. В полумраке комната казалось живой от множества шевелящихся созданий. Они были буквально везде. Ковриком покрывали пол, плотной толпой занимали небольшой диванчик, сидели на столе и стуле, выглядывает с книжных полок. Даже на одеяле в его ногах виднелись лохматые тушки. — Ого-го, блохастые… Сколько вас тут? Ну-ка, дайка по глажу тебя, мордатый… Парень очень осторожно вытянул руку в сторону здоровенного кроля, сидевшего почти у самых его колен. Пухлый, размером с хорошего щенка, тот шевелил ушами, настороженно косясь в сторону человека. — Смотри, не цапни, рожа! Не цапнул, к счастью. — Так… Лохматый, тёплый, настоящий… пусть и ненадолго. Марк широко улыбнулся. Теперь он был точно уверен, что у него получилось наделить свои иллюзии жизнью, пусть и иллюзорной, временной. — Я же любого теперь задавлю кроликами! Ха-ха-ха! Бред какой-то, задавить кроликами. Ха-ха-ха! Чтобы не заржать во весь голос, Марк с силой цапнул край одеяла, буквально затолкав его в рот. — Ха-ха-ха! Кролики-убийцы, — давился он смехом. — Ха-ха-ха! Мохнатые киллеры… Ой, не могу больше… Отсмеявшись, выдохнул. Комната уже приняла свой прежний вид. Значит, можно было спать. * * * Дом барона Воронцова Говорят, ночью мы не спим, а тоже бодрствуем. Только это бодрствование другого рода, отличное от обычного. Даже есть ученые, которые как-то и чем-то доказывают это, рассказывают об особом состоянии сознании и организма, подчеркивают невероятные возможности и т.д. и т.п. Сложно поверить во все это, и пойти против общепринятого мнения, что ночью сознание и организм человека просто восстанавливаются, набираются сил для очередного дня. Однако, этой ночью с Марком, действительно, происходили странные вещи, которые не были ещё описаны в книгах учёных. Его сознание, и правда, не спало, а бодрствовало, вопреки всему, что нам было известно. И не понятно, что было тому виной, какова этому причина. Может быть слишком интенсивные занятия ментальной магией, которым в последние недели парень посвящал едва ли не все своё время. А может быть сильные переживания — страхи и тревоги, «накрывшие» его по приезду домой. Все могло стать триггером или точнее спусковым крючком. Словом, факт оставался фактом, его сознание само занималось магией. … Первым все это почувствовал тот самый несчастный крол, который появился первым. Мохнатый клубок с ушами, прятавшийся в ногах человека в одеяле, вдруг забеспокоился. Стал вертеть головой по сторонам, обеспокоенно принюхиваться к окружающим запахам, нервно дергать ушками. Явно, никак не мог понять, что происходит. В какой-то момент он испуганно пискнул и завалился на бок. Исступленно задергал мощными задними лапами, забарабанил по кровати передними лапками. Ушки опали, плотно прижавшись к голове. — И-и-и-и, — раздавался его жалобный писк. — И-и-и-и… Вдруг хрустнуло, словно что-то сломалось. Хруст был нехороший, тревожный, скрежещущий. — И… — крол напоследок пискнул и затих. Хруст повторился, став чуть сильнее. Неподвижное тельце дернулось, и оказалось на самом краю кровати. Хрустнуло ещё раз, и тельце свалилось на пол. Правда, здесь оно почему-то оказалось чуть больше, чем было. Немного вытянулось тело, которое тельцем уже язык не поворачивался называть. Утолщились лапы, стала больше мордочка, удлинилась нижняя челюсть. Следующий час хруст почти не смолкал, став громче, жестче. Крол менялся на глазах, превращаясь в нечто невообразимое. Вскоре у кровати лежала самая настоящая уродливая туша, лишь отдалённо напоминавшая гигантского кролика. Занимая почти половину комнаты, туша напоминала скорее бегемота-мутанта, чем беззащитного ушастого кролика. — Хр-р-р-р, — хрипела туша, медленно поворачиваясь с бока на бок. — Хр-р-р-р. Кроличья мордочка вытянулась, превратившись в отвратительную морду. Зубы тошнотворного зелёного цвета не помещались в пасти, вылезая на целую ладонь наружу. С губ тянулась слюна, заливая пол. — Хр-р-р-р… Какое-то время оживший фантом ворочался у кровати, хрипел, ронял слюни. Но в один момент стал расплываться, медленно терял очертания, растворяясь в полумраке комнаты. Наконец, раздался последний хрип, и все исчезло. Глава 28 Есть новый враг * * * Напряжение нарастало, и это уже никак нельзя было списать на паранойю Марка. Если до этого все свои подозрения о преследовании он списывал на мнительность, излишнюю тревожность, то теперь был твердо уверен в том, что он под чужим прицелом. — … Честно говоря, гаденькое ощущение. Чувствую себя букашкой, которую рассматривают через микроскоп, — морщился парень, возвращаясь из гимназии. За ним всю дорогу, как приклеенные, шли двое мужчин. — Смотри, они ведь даже не прячутся. Сто пудов, «подсекают» за мной от самой гимназии… И правда, рожи у этих филлеров, держащихся от него на некотором отдалении, были весьма и весьма приметные. Один был откровенно рябым, вся кожа на лице в оспинах. Довеском шла отвратительная заячья губа. Второй филлер тоже выделялся среди прохожих. Он то и дело покашливал, похоже, от запущенной простуды. Его хриплый, грудной кашель был слышен на пол улицы, оттого и слежку было заметить проще простого. — … Во дворце не могли нормальных топтунов что ли найти? Странно. На замок ведь профи нападали, а здесь какие-то черти. Обнаглели, вообще, не прячутся! Они шли за ним, как на параде. В открытую глазели на него, иногда даже тыкали пальцем. И что ему теперь все это терпеть? — Может и в туалет за мной будут ходить? — злился Марк, чувствуя, как у него кончается терпение. Вся эта напряженная атмосфера последних дней, вообще, не способствовала терпению и выдержки. Постоянное ощущение давления, чужого взгляда кого хочешь с ума сведут. — Не-е, я на это не подписывался. А филлеры, словно специально ржать начали. Это для парня и стало последней каплей. Он, конечно же, понимал, что ему сейчас нужно держаться «ниже травы тише воды». Отец про это не раз и не два говорил, просил подождать немного, пока он уладит это дело. Но у Марка сил больше никаких не было. Очень сложно притворяться, скрывать то, что у тебя есть Сила. — … А может проучить их немного? — вдруг пришла в голову идея, и тут же полностью его захватила. — Выбрать укромное местечко, и нахлобучить этих чертей. Никто ничего и не заметит. Сказано — сделано. Взглядом тут же начал обшаривать окрестности, чтобы найти подходящее место для «урока». — Я их так напугаю, что ссаться будут целыми днями! — улыбка раздвинула его губы. От предстоящего развлечения начало быстро улучшаться настроение. — Кстати, неплохо было бы и узнать, от кого эти уроды? Внутри, правда, немного екнуло нечто, похожее на предупреждение. Только Марк быстро от всего этого отмахнулся. Действительно, что может страшного случится? Он всего лишь немного пошутит над ними. Никто об этом ничего и не узнает. По крайней мере, именно так он думал, и на это надеялся. К сожалению, мы предполагаем, а Бог располагает. — А вот и подходящее место! Через пару десятков шагов заканчивалась стена большого доходного дома в четыре этажа, а за его углом начинался проход на другую улицу. Судя по обшарпанной старой двери, люди здесь были не частыми гостями. Скорее всего там было много укромных уголков, где точно не будет лишних глаз и ушей. — Сейчас я вам устрою представление в фирменном стиле Великого Мариуса, черти! — Марк прибавил шаг, чтобы побыстрее оказаться в нужно месте. Когда же поравнялся с дверью, неожиданно юркнул туда. — Так… Сейчас этих лопухов шуганем. Быстро огляделся в поисках подходящего места для засады. Ему, для создания иллюзий и управления ими нужно было так спрятаться, чтобы при этом всех и все видеть. — Вот оно! Увидев у глухой стены полуразвалившийся сарай, Марк тут же рванул туда. Быстро пробрался через пролом в деревянной стене и затих. — А сейчас нужно успокоиться, продышаться, приготовиться, словом… Как его и учили, парень быстро и глубоко задышал, стараясь унять волнение и возбуждение. — А вот и зрители, да и участники тоже нашего представления, — Марк предвкушающее ухмыльнулся. Сейчас он хорошенько позабавится над этими недотепами. — Будет вам хороший урок… Сейчас, сейчас. Дело шло на секунды, преследователи вот-вот окажутся в переулке. Нужно было срочно придумать что-то эдакое, что бы напугало их, как следует. Марк закрыл глаза, и… перед глазами тут же возник нужный образ — крупная вонючая крыса с длинным серым хвостом и мерзкой мордой. — Да-а, точно. Эти твари будут в самый раз. Его магический источник живо отозвался на этот образ. Внутри потеплело, на него нахлынуло привычное возбуждение. Магия «заработала», правда, слишком сильно «заработала». Получается, желание у Марка оказалось больно сильным. — Вот же, ни хрена себе! Я, похоже, сильно переборщил. Округлившимися от удивления глазами Марк смотрел на здоровенную серую тварь размером с хорошего поросенка, которая ластилась к его ноге. — Мать твою, вот это крыс или лучше… крысюк⁉ Это же целый кабан! Крыс доходил почти до середины колена. И терся о его ногу с такой силой, что парня едва не шатало. При этом тварь довольно громко похрюкивала, и очень похоже, что от удовольствия. — Оставь ногу в покое! Слышь, крысюк? Иди, иди отсюда! — Марк легонько (честно говоря, было немного не по себе в этот момент) пнул крыса, отталкивая его от себя. — Пошел отсюда, я сказал! Вон там твоя работа! Иди! Наконец, недовольно хрюкнув, крыс вылез из сарая-развалюхи. В этот самый момент, так удачно вышло, ворота распахнулись, и в проулок вбежали двое мужчин — рябой и высокий. Вот тебе и неожиданная встреча! Упитанный крыс при виде новых людей медленно поднялся на задних лапах и настороженно зашевелил мордочкой. И так будучи немалых размеров, сейчас он оказался, и вовсе, громадным — до пояса точно доставал. — Черт, черт, чур меня, чур меня, — быстро-быстро заговорил рябой, начиная судорожно креститься. А через мгновение, и вовсе, заорал. — А-а-а-а-а! Его товарищ, шедший вторым, от неожиданности попятился, но ноги неловко заплелись, и он шмякнулся на задницу. Рябой, тоже рванувший к двери, наткнулся на него и полетел на землю следом. Грязь полетела в стороны. Крыс подобрался к ним ближе. Похоже, его сильно заинтересовала куча мала из людей. Снова вытянулся, встав на задние лапы. Передними при этом стал шевелить. Хвост, как у кота по сторонам бил. Морда при этом оказалась в метре от валявшихся мужчин. Ситуация, честно говоря, так себе. — А-а-а-а-а! — оба мужика от такого зрелища, и вовсе, по-женски завизжали. Чисто бабы, ни взять, ни дать. — А-а-а-а-а! Не переставая визжать, прямо на карачках рванули в сторону ворот. Руки и ногами так лихо загребали, что за ними и конному всаднику не угнаться. Правда, не рассчитали и со всей силы в забор врезались. Ворота оказались немного в стороне. — А-а-а-а, — они уже не кричали, а скорее скулили от ужаса. — А-а-а-а… Они вжимались в доски, лезли, отталкивали друг друга, старались спрятаться один за другим. Крыс же недоуменно принюхивался, все больше и больше вытягиваясь в их сторону. — А-а-а-а-а! — скуление, и вовсе, стало переходить в хрип. Один, не выдержав этого ужаса, свалился без чувств. Второй судорожно дергал ногами и руками, словно это должно было помочь защититься. — А-а-а-а-а! Видя все это, Марк решил выбраться из укрытия. Похоже, наступило время, когда можно было без всякой опаски расспросить оставшегося в сознании. Вряд ли тот сейчас что-то сможет соврать. — Вот и посмотрим, откуда эти недотепы. Парень начал осторожно выбираться из сарая, сдвигая в стороны рассохшиеся доски. Слишком быстро полезешь — завалит. — Как бы этого дурака, вообще, кондратий не хватил, — бормотал Марк, боясь не успеть. В этот самый момент резко распахнулись ворота, и на пороге показался высокий плотный мужчина весьма решительно вида. Едва только тот увидел валявшихся людей и здоровенного крыса, как тут же выхватил револьвер и сразу же начал стрелять. Баах! Баах! Баах! * * * Николаевский проспект Несколько минутами ранее… Высокий господин в хорошем дорогом пальто шел прямо за эти двумя недотепами, только на другой стороне улицы. Помощники, конечно, из них несуразные, но для его дела других людей и не нужно было. Задача этих двух дурачков просто и незатейлива — отвлечь на себя внимание. — … Ошибиться никак нельзя. Хозяин еще один промах точно не простит, — бормотал он себе под нос. — Сейчас или никогда… Он был уверен, что с этим мальчишкой было что-то не то. Правда, его хозяин, граф Орлов, считал иначе. Мол, это всего лишь подросток, маг-слабосилок, с которым не будет никаких проблем. — Нет, не-ет, что-то здесь не то. За этим мальчишкой следил уже несколько дней. До этого разузнал о нем все, что только смог. В итоге получалась весьма странная картина, в которой было слишком много «белых пятен». С одной стороны, баронет Воронцов — фигура совершенно непримечательная, обычная, и не стоившая того внимания, которое было на нее направлено. Обычный небогатый дворянчик, сын барона из чиновников, пусть и довольно высокого ранга. Тихий, пожалуй, даже трусливый. С другой стороны, за последние несколько месяцев этот мальчишка столько всего «наделал», что оторопь берет. Например, спас баронессу Векслер и свою мачеху, при этом каким-то совершенно невероятным способом убив нападавшего. А этот нападавший, нужно заметить, в недавнем прошлом был настоящим головорезом, и на войне людей резал пачками, как свиней. Другой пример, это случай в гимназии с сыном его хозяина, Алексеем Орловом, довольно сильным магом, который до сих пор лечится в лечебнице. Как это все можно связать во единое? Пока ответа на этот вопрос у него не было, потому он и осторожничал. — Пусть эти два дурака пошумят, а я посмотрю… Поначалу все шло именно так, как он и предполагал. Два подставных филлера, мелкая гопота, которых он ночью нанял в трактире, шли за Воронцовым, как привязанные. Вели себя развязно, поэтому и привлекали к себе внимание. Собственно, это и нужно было. — … А пацан-то занервничал, — мужчина усмехнулся, внимательно следя за Воронцовым. — Сейчас они еще немного поднажмут, и… С этими бандитами он договорился, что они в нужный момент постараются припугнуть мальчишку. Дал им по пять червонцев на брата, те и рады стараться. Сказали, что так мальчишку напугают, что он ночами спать перестанет. — Вот сейчас и посмотрим, что ты за гусь такой. А потом… — засунул руку в карман пальто, нащупывая рукоять револьвера. — Потом будет потом. Что должно было случиться потом, он уже давно продумал. Этих двоих дурачков он сразу же после дела пустит в расход, чтобы они потом лишнего не сболтнули. Хозяин предупредил, что никто и ничто не должны связать похищение Воронцова и род Орловых. Когда все будет сделано, он крикнет своего человека с экипажем, куда и спрячет мальчишку. Задумавшись, он ненадолго отвлекся. За это время все изменилось. Мальчишка с улицы исчез, а двое нанятых уголовников стояли у каких-то ворот в подворотне. — Интересно… Чего это пацан там забыл? По нужде что ли захотел… Хм, а место-то очень даже подходящее. Проулок, похоже, глухой, никто там особо не ходит. Наверное, всякое отребье ходит, хулиганит. Почему бы тогда там не пропасть одному несносному пацану? Быстро огляделся по сторонам — вдруг, что-то прохожие приметили? К счастью, все было спокойно. На улице было холодно, дул пронизывающий ветер, оттого на проспекте было не сильно людно. Словом, самое хорошее время и место, чтобы сделать порученное ему дело. — Ну, с Богом… или чертом! Поднял выше воротник, и пошел через дорогу в сторону ворот, за которым и начинался проулок. Вдруг, откуда-то оттуда донесся тихий вскрик, и он ускорил шаг. — Как бы эти недоумки лишнего не наворотили, — поморщился мужчина от тревожных мыслей. Ведь, крик явно был неспроста. — Пацан не должен пострадать, иначе… В этот момент раздался новый крик. Последние несколько десятков шагов, оставшиеся до ворот, он уже не шел, а бежал. — Проклятье! Уроды, я же сказал, что нужно только попугать. Схватился за железную ручку двери, и с силой рванул на себя. — Я же вам ска… Договорить не успел, да и не смог, если честно. Все слова во рту застряли от увиденного. Прямо в шаге от него валялись те, кого он вчера нанял. Один из бандитов лежал без чувств, раскинув в стороны руки и ноги. Второй визжал, как резанный поросенок и брыкался. Но самым жутким было другое — ужасная отвратительная тварь, стоявшая прямо напротив него. Это была гигантская крыса размеров с хорошего барбоса, вдобавок вставшая на задние лапы. — Ни ху…! — выдохнул мужчина от неожиданности. Но прошло мгновение, и от растерянности не осталось и следа. Военный в недавнем прошлом, он соображал быстро, оттого и дожил до своего возраста. В его руке тут же оказался револьвер, из которого он немедленно и открыл стрельбы. Баах! Баах! Баах! Баах! Он снова и снова жал на спусковой крючок, даже не собираясь останавливаться. Баах! Баах! Баах! Наконец, курок защелкал вхолостую, но мужчина все равно продолжал дергать за курок. — Б…ь, что же ты никак не сдохнешь⁈ Тварь, словно и не почувствовал пули. Но мужчина был готов поклясться всеми святыми, что стрелял абсолютно точно в голову и грудь. Да будь эту мерзкое создание хоть индийским слоном, пули такого калибра все равно должны были разорвать его на части. Как же это так? — Сучий потрох… Я же тебя… Зачарованными пулями… Его потряхивало от адреналина, руки ходили ходуном, когда он пытался скорее зарядить револьвер зачарованными патронами. Пара — тройка упали на землю, вывалившись из пальцев. Остальные с грехом пополам все же зарядил. — Мать вашу, еще, — обреченно прошептал, когда оторвал взгляд от револьвера и огляделся. Со стороны полуразвалившегося сарая, что приткнулся в углу, появились еще две точно такие же твари. Крысы размером с поросенка быстро перебирали лапами в его сторону, явно, готовясь им закусить. — Господи… Его рука сама собой потянулась к голове, чтобы перекреститься, чего уже много лет не делал. После вытянул руку с пистолетом и начал стрелять. Баах! Баах! Баах! Ствол револьвера дергался из стороны в сторону. Он пытался поймать в прицел каждую из этих тварей, но бесполезно. Гигантским крысам было все ни по чем, словно по ним стреляли тряпичными пулями. Земля вокруг них, напротив, буквально вскипала от зачарованных пуль, оставляя после попадания глубокие ямки. Баах! Баах! Баах! Наконец, курок вновь защелкал впустую, как несколько минут назад. — Господи, господи, кому же мы перешли дорогу? Мужчина опустил револьвер, и не думая сопротивляться. Ему все было ясно и понятно — где-то рядом был сильный маг, и все происходящее было делом его рук. Никто другой вряд бы смог создать таких чудовищных големов. Даже на недавней войне полковые маги были не способны на такое. Его дело — полный швах. Выходило, что нанятые им придурки по какой-то дурацкой случайности напали на мага. Как именно это произошло было не понятно, да и не важно. Ведь, всем известно, что маги чрезвычайно обидчивы и, за любое, даже самое малейшее оскорбление, жестоко наказывали. — Господин, прошу меня извинить! — он громко крикнул, отбрасывая от себя пистолет. — Это недоразумение! Я не знал, что вы здесь! Я просто защищался! Вертел головой по сторонам, но никого похожего на мага не видело. Лишь его твари, как послушные хозяину псы, стояли рядом и не сводили с него черных глаз. Маг точно здесь, просто хочет сохранить инкогнито. — Господин, мой хозяин граф Орлов! — быстро добавил мужчина, молясь про себя, чтобы незнакомый маг не был в ссоре с его хозяином. Ведь, иначе эти твари его просто разорвут на части. — Я прошу, господин… Я готов искупить свою вину… Естественно, он не хотел умирать. Да и кто в здравом уме готов умереть? Конечно, же никто и никогда. Поэтому и старался хоть как-то заслужить прощение мага. — Господи, я искуплю… Скажите, что нужно сделать? — затянувшееся молчание мага пугало так, что перехватывало дыхание. — Я все сделаю! Вдруг самый здоровенный крысюк зевнул, так разинув пасть, что можно было туда голову засунуть. Затем посмотрел на него и подвинулся ближе. — Господин, не надо… Следом сдвинулись с места еще два крыса, похоже обходя его с бока. Шевелили хвостами, как хлыстами. Маленькие черные глазки буравили человека. С пасти тянулась слюна. Зрелище такое, что пробирает самых смелых. — Господин, я знаю тайну! Слышите? Я знаю тайну про очень важного человека! И тут твари не только замерли, но и начали медленно пятиться назад. Ясно, как божий свет, что маг согласился на его предложение. — Только поклянитесь магическим источником, что отпустите меня? Крысы сделали еще несколько шагов назад. И это было лучшей клятвой, какую он сейчас мог получить. — Это все граф Орлов придумал. Слышите, господин? Его старший сын подрался в гимназии с одноклассником и похоже повредился головой. Слуги рассказывают, что Алексей теперь боится даже в комнате один оставаться. У него частые приступы. Вот граф и хочет, чтобы ему доставали этого самого одноклассника. Хочет с ним поговорить, а может, что и похуже… Э-э-э, господин⁈ Я же все сказал. Господи… Крысюки вдруг рванули вперед и набросились на человека, у которого последняя мысль была о том самом маге Глава 29 Крутой поворот, от которого попахивает смертельными неприятностями * * * Дом барона Воронцова Широко раскрыты тяжелые шторы, из окон льется яркий свет. В комнате баронессы царит беспорядок: смята постель на кровати, на креслах, сверкая белоснежными кружевами, лежат разнообразные сорочки, панталончики, в углу валяется белокурый накладной локон. Молодая женщина с самого утра не отходила от зеркала, меняя одно платье за другим. И в каждом из них после долгого любования она все равно находила что-то, что вызывало ее недовольство. В случае с голубоватым платьем это был слишком длинный подол, которые, как она ворчала, станет непременно мешать при ходьбе. Белое платье ей казалось слишком строгим, и совсем не подходило ее целям. Бежевое платье, напротив, она находила исключительно фривольным и даже детским. — Хм… — Алисия уже около получаса вертелась у зеркала, примеряя очередной туалет. Все выглядело идеальным, но она все равно никак не могла решиться. — Лизка, подай-ка, вон тот накладной кружевной воротник! Да, не этот, дура, а вон тот! Хорошо накрахмалила⁈ Если плохо, то пожалеешь у меня… Горничная, по-прежнему, хранила на лице каменное выражение, с которым и выслушивала все утро от своей госпожи бесконечный поток оскорблений и угроз. Она с поклоном ей тот самый воротник, что просила баронесса, и молча встала у зеркала. — Так-то лучше, — пробормотала баронесса, расправляя кружевной воротник на шее. Голову наклонила к правому плечу, внимательно вглядываясь в свое отражение. Недовольные морщинки на ее лбу начали разглаживаться. Это платье, похоже, ей нравилось. — Так-то лучше. Новый образ ей, и правда, очень шел. Платье нежно персикового оттенка чрезвычайно ее стройнило, придавало женской фигуре девичью стройность, но не лишая при это и достоинств зрелости. — Госпожа, вам очень идет! — восхищенно воскликнула Лиза, захлопав в ладони. Каменная маска на ее лице треснула, и она дала волю чувствам. — Вы такая, такая… Баронесса с самодовольной улыбкой встала со стула и несколько раз прошлась по комнате, принимая разные позы. Она выступала в роли то гордой неприступной красавицы, то невинной девушки-простушки, то коварной соблазнительницы. — … Все должно быть просто идеально, — в полголоса бормотала Алисия, по-прежнему, не сводя глаз со своего отражения в зеркале. То и дело поправляла несуществующие складки на платье, непослушные локоны в волосах. — Просто идеально… Она специально выбрала именно этот день. Пасынок, этот несносный Марк, опять где-то пропадал, что ей было только на руку. Своего сына — маленького Кирилла, она отправила на долгую прогулку с воспитательницей. Осталось дождаться супруга, который именно сегодня обещал со службы вернуться к обеду. — Лизка, иди на кухню! Скажи, пусть начинают накрывать! — не оборачиваясь, она махнула рукой в сторону горничной. — И тот сервис, баварский, достань! За спиной послышалось шуршание платья и стук каблучков — горничная вышла из комнаты. — … Все будет так, как я решила. Да, да, все будет именно так, и никак иначе, — она говорила с нажимом, и выходила то ли мантра, то ли клятва. — Да… Алиса решила, что именно сегодня она напомнит мужу о его обещании по поводу пасынка. Александр должен согласиться с ней, что его сыну нужно отправиться в военное училище не после окончания гимназии, а уже сейчас. Естественно, сразу же после этого старшим наследником, то есть баронетом, должен стать ее сын — Кирилл. Муж обязательно поймет, что она хочет лишь счастья их семье. — Саша согласится, обязательно согласится со мной. Ведь, я желаю нам только счастья. Ведь, мы — семья, мы любим друг друга. Саша все поймет и сделает так, как я прошу… Женщина бросила быстрый взгляд в сторону двери, и, убедившись, что та плотной прикрыта и в комнате больше никого нет, из лифа платья достала небольшой флакончик из красивого зеленого стекла с резными стенками. Именно его она получила несколько недель назад от странной женщины на улице, и, истово веря в мистические совпадения, считала подарком самой судьбы. — Все будет именно так, как я хочу… Ведь, я этого хочу, — говорила, и сама верила в эти слова. И эта уверенность казалась ей совершенно непоколебимой. — Я этого хочу, значит, именно так и будет. Поднесла флакончик к свету, и залюбовалась необыкновенными разноцветными бликами, которые тут же «заиграли» на потолке, стенах. Солнечные лучи проходя через зеленое стекло причудливо преломлялись, и это, как ни странно, то же укрепляло ее уверенность в своих ожиданиях от сегодняшнего дня. — … Всего лишь несколько капель, и Саша будет любить меня еще сильнее. В глазах Алисии загорелся тот блеск, который отличает фанатичных, исступлённо верующих людей. в ее голове сейчас совершенно невероятным причудливым образом переплетались мысли о том, что все ее действия оправданы великой любовью к мужу и сыну. — … Да, да, и тогда все будет так, как и должно быть. Этот несносный мальчишка отправится в училище, мой Киря, наконец, станет наследником, а мы с Сашей будем любить друг друга так, как это было раньше… На ее губах заиграла счастливая улыбка, да вся она буквально светилась от этих мыслей. В этот момент за дверью послышался стук каблучков, дверь распахнулась. — Госпожа Алисия, господин барон возвращается! — быстро проговорила Лиза. Тяжело дышала, раскраснелась от бега по ступенькам. — В окошко видела, как он по улице шел. Баронесса вздрогнула, и сразу же повернулась. — Чего встала, дурища! — зло рявкнула она на горничную. — Беги, встречай господина барона! Та вновь умчалась, только подол платья мелькнул. Алисия же спрятала флакончик в лиф платья, туда, где он и лежал до этого. — Все будет так, как я хочу… Прошептала, и тоже пошла встречать супруга. Знала, что он любил, когда в эти мгновения оказывалась рядом. Только на этот раз барон встретил ее хмурым взглядом. Видно было, что он сильно не в духе. — Саша, что-то случилось? Женщина коснулась его плеча, но он нервно оттолкнул ее руку. — Не сейчас! — глухо буркнул он. — Очень устал… Алисия, темнея лицом, тяжело вздохнула. Догадалась, что опять что-то плохое случилось с ее пасынком. Снова между ними встал этот паршивый мальчишка! Ну, почему он не дает им спокойно жить⁈ — Саша, хочешь, я принесу крепкого чая? Сделаю, как ты любишь. Он хмуро кивнул. Она уже шла в столовую, где заварила чай так, как любил супруг. Оглянувшись по сторонам, быстро добавила в чашку несколько капель из заветного зеленого флакончика. Чуть подумав, накапала еще немного. — Так лучше… Взяв чашку, женщина вернулась в холл. — Вот. — Гм, какой необычный вкус, — недоуменно проговорил барон, пригубив чай. — Очень необыч… Кхе-кхе-кхе… Мужчина кашлянул, потом еще раз кашлянул. Глубоко задышал так, словно ему вдруг перестало хватать воздуха. — Кхе-кхе-кхе! Кхе-кхе-кхе! — его резко согнуло. Чашка вырвалась из ослабевших пальцев и стала падать на пол, где и разлетелась на множество осколков. — Кхе-кхе-кхе… Воздуха… Не могу ды… Захрипел, вздрогнул и опал, словно пустой мешок. — Саша? Саша, ты что? — Алисия с расширенными от страха глазами не могла сдвинуться с места. Дикий ужас буквально сковал ее тело. — Сашенька, что с тобой? Саша? Наконец, она опустилась рядом с дергающимся телом супруга. — Сашенька, Сашенька, ты… Почему… Осторожно касалась супруга, пытаясь его расшевелить. — Саша? Саша, что с тобой? Бесполезно. Мужчина не двигался, не дышал. Голова свернута на бок, глаза закатилась. — Саша… Ее растерянный взгляд скользил по телу супруга, его лицу, фарфоровым осколкам чашки, разлитого чая. — Нет… Нет, это не оно, нет. Алисия вдруг затряслась так, словно ее била сильная лихорадка. В ее голову неожиданно пришла мысль о том, что это она убила своего супруга. — Нет, не может быть… Из лифа вытащила зеленый флакончик. Держала его одними кончиками пальцев, словно что-то мерзкое, страшное и необыкновенно опасное. В какой-то момент она вздрогнула и резко отбросила флакончик в сторону. — Господи, Господи, — обхватила руками лицо и, глухо замычав, начала раскачиваться. — У-у-у-у-у-у. Получалось, что она своими собственными руками РАЗРУШИЛА свое будущее. * * * Дом барона Воронцова Марк шел медленно, особо не спеша домой. После случившегося в той подворотне, когда созданные им фантомы просто напросто разорвали трех человек, ему нужно было подумать. Причем думать следовало очень крепко. В его голове царил самый настоящий сумбур. Мысли бурлили, переплетались друг с другом, наседали, исчезали, потом снова наседали. — … Это же охренеть как получается! Двое пацанов друг другу морду набили, бывает, ни чего страшного в этом нет. А чертовы аристо за это голову оторвать хотят⁈ Им тут моча в голову ударила? — у Марка происходящее просто в голове не укладывалось. — Правда, бред какой-то. Реальный натуральный бред. Как такое, вообще, может быть? Парень снова и снова прокручивал в голове то, что ему рассказал тот человек. Выходила нереальная дичь. Получалось, что граф Орлов, целый имперский министр, фигура очень влиятельная, вхожая в самый близкий круг императора, преследовал его, обычного баронета, подростка-гимназиста. — Не, не верю, — он яростно мотнул головой. — Ведь, это какой-то детский сад! Целый министр гоняется за мной, как за великим преступником⁈ Как такое, вообще, возможно? Не-е, не верю! Н-е-в-е-р-ю! Он снова мотнул головой, только с ещё большей силой. — Если за мной гоняется такой человек, я что, государственный преступник? Нет… Черт, или я чего-то не знаю? Очень похоже… Кажется, человек графа Орлова во время их «разговора» что-то ещё хотел добавить, но не успел. Марк не доглядел. Созданные им, фантомы-крысюки, слишком сильно перестарались. — Он бормотал про какого-то доктор, какую-то свадьбу, — пытался вспомнить Марк, что именно шептал тот человек. — Какая ещё свадьба? Кто женится? Этот наглый ублюдок, которого я напугал? А причём тут я? Я его не покалечил, а только немного попугал. Ну, испачкал парнишка свои штанишки, что в этом страшного? Теперь за это убивают? Разгадывая эти загадки, Марк не заметил, как оказался возле своего дома. Осталось завернуть за угол дома, и пройти несколько сот шагов. Завернул, и замер с открытым ртом. — Ух-ты, чего это ещё за базар⁈ В самом деле, прямо перед их домом застыла громадная толпа. Несколько сот человек практически перекрыли улицу. — Пожар что ли? — первое, что сразу же пришло ему в голову. Ведь, только пожар был такой страшной опасностью, что мог собрать столько людей. А что еще? — Хм, вроде бы нет — ни огня, ни дыма не видать. В некоторой растерянности парень нырнул в толпу, и стал пробираться к дому. Вольно или невольно слушал то, что говорили вокруг. И кое-что ему показалось настолько любопытным, что Марк замедлил шаг. — … Она визжит, как резанная, а он мертвенный лежит, — одна тетка хабалистового вида рассказывала второй, а та с расширенными глазами в это время охала и ахала. — Да ты что⁈ Прямо так и мертвенный лежит⁈ Как это так⁈ Не может быть. — … Очень, очень важный человек! На самом верху служил! Поговаривали даже, что его могли назначить на должность самого министра, — перед мастеровыми «выступал» дородный мужчина в дорогом костюме, всем своим видом показывая, что ему известны такие тайны, которые другим и не снились. — Оттого и столько служак пришло. Смотрите, и жандармов и полицейских море. Сейчас такой шорох наведут, что только держись… В его сердце «шевельнулась» тревога. В голове мелькнула мысль, что люди говорили о близком ему человеке — об отце! Но разве такое могло было быть⁈ — Нет, не может быть, — буркнул Марк, мотнув головой вдобавок. — Этого не может быть, так как просто не может быть… Полнейшая глупость… Черт! И тут до него доходит, что совсем недавно он уже говорил примерно эти же слова. Ведь, около получаса назад он точно также не мог поверить, что его смерти хочет влиятельный аристократ граф Орлов! — Черт, черт, черт… А если отца… Эти страшные слова он не договорил, «проглотил» их. — Не дай Бог, суки. Выругался, и снова «ввинтился» в толпу. Активно помогая себе локтями, Марк пробрался к забору, отделяющему улицу от их небольшого сада. Выдохнув воздух, протиснулся между прутьев решетки и оказался на той стороне. Держась высокой стены из декоративных кустарников, парень никем незамеченным пробежал к черному ходу. Эту дверь, как он помнил, почти никогда не закрывали. — Открыта, так и знал, — дверная ручка была опущена, а значит, замок не заперт. Чувствуя, что больше не может ждать, Марк решительно толкнул дверь, и вошел в дом. Тот сразу же «встретил» его непривычно громким гулом совершенно незнакомых голосов. В гостиной комнате, куда вел черный ход, оказалось примерно с десяток людей — несколько угрюмого вида жандармов с расстегнутыми кобурами на поясе, чиновники в мундирах военного министерства и, как это ни странно, министерства общественного призрения. Все о чем-то громко разговаривали, многозначительно кивали друг другу, туда-сюда прохаживались. Вид у мужчин при этом был необыкновенно серьезный, важный. Марк уже было хотел войти в гостиную, чтобы, наконец, выяснить, что здесь случилось, как вдруг со стороны столовой послышался знакомый женский голос. Это была его мачеха, ошибки тут просто не могло быть. Увидев ее, он решил затаится, и послушать, что она будет говорить. — … Как вы смеете, произносить такие мерзости⁈ — в ее голосе отчетливо зазвучали визгливые нотки, любимое оружие баронессы, когда она чего-то хотела добиться от мужа. — Я даже подумать о таком не могла! И уберите от меня свои руки! Прочь от меня, я сказал! Наконец, в гостиной появился полицейский, дюжий усач в черном мундире, держащий за локоть баронессу. Выглядела та, как сразу же отметил Марк, выглядела очень странно. Лицо едва не пылало, глаза бешенные, рот то и дело кривился. Движения резкие, дерганные Невооруженным глазом было видно, что она необычайно возбуждена. — Как вы только могли об этом подумать⁈ — женщина едва не кричала. — Что бы я причинила вред моему супругу? Никогда на свете! Морщась от ее визга, к ней подошел дородный генерал в военном мундире. Марк и его узнал — начальник отца. — Госпожа баронесса, никто вас не обвиняет. Мы просто просим вас ответить на несколько вопросов. Вы должны понимать, что случилось чрезвычайное происшествие, о котором сегодня же непременно доложат самому государю-императору, — генерал явно старался ее успокоить. — Прошу вас успокоиться, и все нам рассказать. Горничная видела, как вы прятали какой-то флакончик. Что в нем? Не спешите отвечать, подумайте хорошенько. Что в этом флакончике? Марк несколько раз перевел взгляд с мачехи на генерала и обратно. Лицо его, по-прежнему, было растерянным. О каком еще флакончике они говорят? Почему с ней обращаются так, словно она виновата в чем-то ужасном? И, в конце концов, где отец? Мотнув головой, парень решил все сам спросить. Хватит прятаться по углам. Шагнул вперед, но тут услышал такое, что встал, как вкопанный. — … Госпожа баронеса, надеюсь, вы понимаете, что совершенно преступление? — из-за спины генерала вышел высокий жандарм в немалых чинах. Он пристально смотрел на женщину, и в его взгляде не было и намека на мягкость. — Убит имперский чиновник, и в этом доме все под подозрением. Баронесса вздрогнула, повела головой в сторону, а потом неожиданно закатила глаза и с тихим вскриком начала оседать. Стоявший рядом генерал быстро сообразил, что происходит, и успел ее подхватить, иначе она бы точно расшиблась. — Что⁈ — в этот момент ошалевший Марк буквально влетел в гостиную комнату. — Отца убили⁈ Где он⁈ Парень в возбуждении носился по комнате, заглядывая в каждый угол, расталкивая людей. Тревога, что долгое время сжималось в нем, как пружина, наконец, дала о себе знать. — Баронет, если не ошибаюсь? — в плечо Марку вдруг вцепилась ладонь и жестко его осадила, а перед глазами парня появилось каменное лицо того самого жандарма. — Баронет Марк Воронцов, значит. К сожалению, вынужден сообщить вам, что ваш отец, барон Александр Воронцов, этого дня был отравлен. Есть все подозрения полагать, что это сделал его супруга. Услышав это, Марк растерялся. Его челюсть медленно поползла вниз, а сам он обмяк. Слова про то, что мачеха отравила его отца, звучали, как откровенный бред! Она, и сомнений в этом не было никаких, была истеричкой, откровенно неуравновешенной особой, но убивать отца точно бы не стала. Ведь, он был ее пропуском в высший свет! — Вам плохо⁈ Дайте ему кто-нибудь воды! — увидев, что Марк «поплыл», жандарм жестко встряхнул его. Рядом оказался генерал, которого Марк уже видел раньше. Он был не просто начальником отца, но и его давним другом. — Крепитесь, молодой человек, — мужчина похлопал его по плечу. — Это невосполнимая утрата для всех нас. У меня до сих пор не укладывается все это в голове. Как Алисия, которую я сто лет знаю, могла такое сотворить? Следом вновь подошел тот самый жандарм. — Господин баронет, примите и мои соболезнования. Я не был лично знаком с вашим отцом, но слышал от него лишь самые лицеприятные вещи. Огромная утрата. Марка отвели в сторону и усадили в кресло. Он и не думал сопротивляться, все еще пытаясь прийти в себя. Происходящее было каким-то потоком непрерывных ударов. На прошлой неделе его пытались убить по указанию императорской семьи, сегодня утром — по заказу графа Орлова. Только что он узнал, что его отца отравили, а в этом виновна его мачеха. Поневоле тут окосеешь. К сожалению, Марк и не догадывался, что на этом удары не прекратятся. Как оказалось, судьба приготовила еще один сюрприз, от которого, правда, откровенно попахивало смертельной угрозой. — Господин баронет Воронцов? — внезапно рядом с погруженным в свои мысли Марком послышался строгий холодный голос. Парень поднял голову и увидел рядом с собой довольно колоритную пару — невыразительно мужчину средних лет в мундире министерства общественного призрения и белесую женщину в строгом, почти монашеском платье. Глядя на них, впору было усмехнуться, но от них веяло чем-то нехорошим. Он вздохнул и поднялся. Пора было прекращать «жевать сопли» и брать себя в руки, решил он. — Баронет Воронцов, к вашим услугам, — коротко кивнул он. — Титулярный советник Министерства общественного призрения Милентьев, — мужчина смотрел на парня, как на пустое место, что уже настораживало. — Это баронесса Занькина, директор Попечительского дома. Согласно императорскому указу от 3 июля, опека над вами и вашим братом до наступления совершеннолетия передается представителям, назначенным Министерством общественного призрения. Госпожа баронесса будет вашим попечителем и временным распорядителем вашего иму… Марк слушал и, по-настоящему, охреневал. Он еще не успел «отойти» от одной новости, как «пришла» вторая новость. У него, оказывается, появился какой-то опекун. — … Господин баронет, я распоряжусь, чтобы слуги собрали ваши вещи и перенесли в наш экипаж. Вы и ваш брат сегодня же переедите в наш Попечительский дом на полный пансион. Это уже «вещала» баронесса, только ее слова с трудом доходили до Марка. — Господин баронет, вы меня слышите? Парень, качая головой от удивления, пробормотал: — Какие же вы все быстрые, продуманные, аж завидно… Утром пытались убрать меня, в обед это сделали с отцом. А теперь снова пришла моя очередь? — Господин баронет, я не понимаю, о чем вы говорите, — титулярный советник скривился, словно при нем только что произнесли какую-то белиберду. — Вижу, что вы подавлены, растеряны. В Попечительском доме вам непременно окажут всю необходимую помощь. Господа, господа, господин баронету плохо, у него сильное душевное расстройство! — мужчина взмахнул рукой, привлекая всеобщее внимание людей, находящихся в комнате. — Прошу вас помочь, отвести его в наш экипаж. Марк и ойкнуть не успел, как его вежливо, но непреклонно, подхватили под руки и повели к двери… Беги, беги, если сможешь! * * * Дом барона Воронцова (покойного) Через гостиную, полную народу, шел высокий мужчина, буквально тащивший потерянного вида подростка. Паренек растеряно оглядывался по сторонам, вяло вырывался. — … Господин баронет, вы обязаны проследовать с нами, — строго звенел голос мужчины, всякий раз, когда подросток пытался вырваться из его хватки. — Ведите себя достойно. Когда на них кто-то обращал внимание, мужчина делал строгое лицо и качал головой: — Господа, ему стало дурно. Вы должны понять, господин баронет только что потерял отца… Говорил, и ещё резче дергал паренька за рукав. Ещё немного и начнет волочить за собой. — Не-ет, я не хочу, — паренек явно не хотел никуда идти. — Слышишь? * * * Дом барона Воронцова (покойного) Марк, и правда, выглядел донельзя растерянным. Со стороны его смело можно было принять за потерявшегося мальчишку, жавшегося к стенке с испуганным и ничего не понимающим видом. Этот его потерянный вид, похоже и ввел в заблуждение того самого высокого господина, который представился Милентьев4ым из Имперского министерства социального призрения. Милентьев по всей видимости решил, что Марк полностью «разбит» и его можно было «брать голыми руками». Этим и объяснялся его самоуверенный вид и довольно жесткие действия. Только не было никакого испуга и растерянности! Ничуть и нисколько! Была лишь видимость этого! На самом деле Марк был скорее ошарашен той поистине гениальной многоходовкой, которую провернули его враги. — … Ну, дали они жару, — одним губами прошептал парень, ошеломленно качая головой. Ничего не замечал вокруг в этот момент, его словно мешком по голове приложили. — Это же просто охренеть, как хитро закрутили! Просто охренеть! Получалось, и правда, весьма и весьма хитро. Это сто процентов был удар из императорского дворца. Несколько дней назад отец пытался через своего начальника донести до самого верха мысль, что от Марка никогда не будет исходить угроза. Вот, выходит, и донес эту мысль. Кто-то там наверху, видимо, решил, что теперь нужно окончательно закрыть вопрос. Картина вырисовывалась очень простая — барона Воронцова отравили, его жену за это арестовали, а его детей, как сирот, взяли под опеку и поместили в государственный приют, где с ними можно сделать все, что хочешь. — Вот же хитрованы… — Господин баронет, ведите себя достойно! — прямо под ухом Марка раздался надоедливый голос, и парня резко дернуло в сторону. — Вы обязаны проследовать со мной! — Что? — Марк, наконец, пришел в себя, и встал, как вкопанный. — Говорю вам, господин баронет, прекратите вести себя, как сопливый мальчишка, — мужчина презрительно оттопырил губу, всем своим видом показывая, что все равно добьется своего. — Вы все равно проследуете со мной. Теперь вы воспитанник Имперского приюта и обязаны следовать его уставу. Марк сдернул его руку со своего рукава, и громко, на всю гостиную выдал: — Ты, сучья падаль, на кого руку поднял⁈ Казалось, в гостиной гранат взорвалась! Вмиг все звуки вокруг затихли, а люди с удивлением развернулись в их сторону. Министерский чиновник, и вовсе, окаменел с вытянутым лицом и округлившимися глазами. Видно было, что никто ему еще такого не говорил. — Какой я тебе воспитанник⁉ Кому я должен⁈ Тебе⁈ Ты, червяк кабинетный, кем себя возомнил? — многодневное напряжение, злость и страх, наконец, дали о себе знать, и Марк просто «взорвался». — Еще раз меня коснешься, я тебя в землю вобью! Ты меня понял⁈ — Ч-что? Ч-то? — от возмущения чиновник начал заикаться. Лицо побагровело, дурная кровь ударила в голову. — Я-я-я… титулярный советник Министерства общественного призрения Милентьев… Я-я-я выполняю распоряжение, — трясущимися руками вытащил из внутреннего кармана форменного мундира бумагу с большим черным орлом. — У меня есть соответствующее предписание, и вы обязаны… Марк громко хмыкнул и со всей силы топнул ногой по паркету, отчего по комнате пошел гул. После запрокинув голову самым натуральным образом заржал, что еще больше ошеломило собравшихся. — Я — граф Воронцов-Захарьин, и никому ничего не должен! — чеканя каждое слово, произнес парень с широкой улыбкой на лице. — Графиня Захарьина признала меня своим официальным наследником, о чем уже есть регистрационная запись в Дворянском комитете. Поэтому можешь свернуть свою бумажку и засунуть ее в… Куда нужно было засунуть предписание, Марк не стал уточнять. И, судя по бледному лицу чиновника, он прекрасно понял, что это было за место. Его губы скривились, в глазах заплескалась злоба от прилюдного унижения. Ведь, уже сегодня вся столица будет говорить только о том, что его, титулярного советника Министерства общественного призрения, обложили матом, как какого-то простолюдина. Как теперь людям в глаза смотреть⁈ На него же пальцем будут показывать! Это же унижение на всю жизнь! — А теперь, я хочу, чтобы ты, титулярный советник, убрался из моего дома! — Марк приблизился к чиновнику и пальцем так ткнул ему в грудь, что тот чуть не свалился. — Вали отсюда, пока я не приказал тебя выкинуть на улицу! Мужчина уже не покраснел, а побагровел. Начал дергать ворот форменного мундира, и широко раскрывать рот. Похоже, от возмущения воздуха стало не хватать. Марк набрал в грудь воздуха и громко позвал сторожа: — Гаврила⁉ Живо сюда, мусор нужно выкинуть! И это для чиновника стало последней каплей. Еще большего унижения он бы точно не выдержал — удар бы хватанул. Милентьев с «мясом» вырвал ворот, разорвав мундир чуть ли не до пупа, и выбежал из гостиной. Дама, директриса государственного приюта, что пришла вместе с Милентьевым, все это время стояла с совершенно ошалелым видом. Видно, до нее дошло, что она ввязалась в такую игру, где задействованы совершенно невообразимые силы. Скорее всего, ее использовали «втемную», как и всегда. Сказали, что нужно пристроить в ее приют очередного дворянского сироту, имущество которого будет «грамотно» поделено. Пообещали «тетке» денег, чтобы она как следует постаралась и ничего лишнего не говорила. Оказалось же, здесь и головы можно лишиться. — В-ваше с-сиятельство, я-я не знала, — она задрожала всем телом. Губы затряслись, того и гляди разрыдается. — Мне сказали, что нужно… Я же думала, что тут… В-ваше с-сиятельство, я пойду. М-можно? Марк посмотрел на нее с прищуром, словно хотел ее наизнанку вывернуть. Та задрожала еще сильнее. Еще немного и точно, в без чувств свалится. — Вон! — рявкнул парень, махнув рукой в сторону двери. Выход показал, короче. — Вон! Женщина хрюкнула от ужаса, и тут же рванула со всей силы из комнаты. У двери ее занесло на скольком паркете, ноги на каблуках раздвинулись, и она рухнула на пол. Сразу же вскочила, и, вереща от страха, «вылетела» из дома. В этот момент звуки в комнату «вернулись». Люди, ставшие свидетелями такого происшествия, дружно заговорили. Все взгляды скрестились на парне. Сейчас точно что-то должно произойти. Но тут в центр гостиной вышел грузный мужчина с окладистой головой в мундире, украшенном золотым шитьем. Сам военный министр, бывший начальник и друг покойного отца. Посмотрел грозно, но потом незаметно подмигнул. Точно добряк. — Господа! Господа, прошу вашего внимания! — голос у министра был тяжелым, властным, и все, кто был в гостиной, тут же вытянулись и повернулись в его сторону. — Я полагаюсь на вашу сознательность, и надеюсь, что все произошедшее только что не выйдет за стены данного дома. А теперь прошу вас заняться вам непосредственным делом — расследованием гибели барона Воронцова. Мгновение, и в гостиной воцарилась деловая суета. Жандармы вновь начали осматривать место происшествия. Полицейские вернулись к опросу слуг. Убедившись, что все «вернулось на круги своя», министр повернулся к Марку. — Марк, нам нужно о многом поговорить, — мужчина показал в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. — Пройдем в кабинет твоего отца. Марк кивнул. Похоже, предстоял очень серьезный разговор. Хорошо бы, он дал ответы на его вопросы. Министр прошел в кабинет, выбрал одно из кресел и тяжело опустился в него. Посмотрел на парня и показал на кресло рядом с собой. Мол, садись. — Я думал, что у меня еще есть время, но, выходит, ошибся, — тяжело вздохнул мужчина. — Времени больше не осталось. Садись, Марк, садись. Нам предстоит непростой разговор. Ты, ведь, знаешь, что твой отец говорил со мной и попросил кое-что сделать? — Да, знаю. Он мне рассказал. Естественно, я знал об этом. Отец решил, что сможет договориться с теми, кто видел в Марке угрозы власти императора. Поэтому он и решил обратиться к своему начальник и другу, который должен был помочь выйти на самый верх. Вот, выходит, отец и поговорил. — Когда он мне рассказал о твоем происхождении и своем плане, то я сразу сказал, что это очень плохая идея, — начал рассказывать министр, то и дело тяжело вздыхая. — Те, кто находятся у трона и на самом троне, ни с кем и никогда не договариваются. Я несколько раз сказал ему об этом, но он не хотел ни о чем слушать. Только твердил, что они поймут его и не станут убивать ребенка. Твой отец, Марк, твой отец… Министр опять вздохнул. — Он хороший человек, и верил в людей, за что я его и ценил. Эх… Мужчина встал с кресла, подошел к небольшому барному шкафчику из черного дерева. — Где-то здесь Александр держал бутылку хорошую коньяка, а мне сейчас не помешает выпить… Он вытащил пол-литровую бутыль с янтарным содержимым, и, одобрительно хмыкнув, налил себе полный бокал. После чего с явным удовольствием выпил. — Вот и Сашу помянули. Налил еще, и, поглаживая бокал, снова опустился в кресло. — Я ничего не мог поделать, Марк. Я дал ему слово, что постараюсь поговорить о тебе. Марк сидел, не двигаясь. Нутром чувствовал, что история будет очень непростая. — Там совсем другие люди, а Александр так этого и не понял. Не захотел этого понять… И я поговорил. Министр одним махом опрокинул в себя коньяк, а там было не меньше четверти целой бутылки. После сразу же налил еще. Видно было, что разговор ему дается очень непросто. — Она сказал, что ничто и никто не должно угрожать империи. Услышав слово «она», Марк тут же навострил уши. Получалось, что его преследует женщина. Но кто же она? — … И поверь мне, мой мальчик, именно так и будет. Именно так, как она сказала и будет. Так, плесни мне еще… Он допил остатки, и его совсем «развезло». Будь трезвее, министр вряд ли бы стал такое рассказывать, но в таком состоянии даже не пытался сдерживаться. — Она — очень страшный человек. Все думают, что она добрая, справедливая, всегда выслушает, поможет. Не верь! Слышишь, никогда ей не верь! Не верь ни единому ее слову, ни единой ее улыбке, ни единому жесту! — мужчина наклонился вперед, и позвал Марка, чтобы и тот наклонился. — Ты меня понял? Не верь ей. И его взгляд был настолько просящим, что парень не выдержал и кивнул. Мол, все понял, и он никогда ей не поверит. Осталось лишь узнать ее имя. — Она точно не отстанет от тебя, — министр неожиданно перешел на шепот. Несколько раз нервно бросал взгляд на дверь кабинета, словно там их кто-то подслушивал. И это выглядело даже не тревожно, а страшновато. Целый имперский министр кого-то боится, а что тогда делать обычным людям. — Тебе нужно бежать. Слышишь, тебе нужно бежать отсюда со всех ног. Уезжай к бабушке, к графине Захарьиной. Бросай все, и беги. Мужик совсем «поплыл». Похоже, он и до этого уже успел «принять на грудь», поэтому его так сильно и быстро развезло. — Прости меня, — вдруг всхлипнул министр, ухватившись за рукав Марка и потянув его к себе. — Прости меня, дурака! Я же должен был о тебе позаботиться… Снова всхлипнул, а потом и заплакал, размазывая слезы по лицу. Тяжелое зрелище, когда здоровый мужчина с окладистой бородой в богатом мундире начинает рыдать в голос. Марк даже дышать перестал, буквально весь «превратившись вслух». — Меня же просили за тобой присмотреть, защитить. Отец твой просил, а я что? Что я? — министр рванул на груди мундир, срывая золотые пуговицы. Текут слезы, сопли. — А я ничего! Понимаешь, сынок, я ничего! Я — в кусты! Зарыдал. — Я же боюсь… Понимаешь? Она любого раздавит, как таракана… Марк слушал, слушал, но так и не услышал «главного» имени. Кто же пытается убить его, так и не было ясно. В какой-то момент министр окончательно осоловел. Как-то опал в кресле, голова упала на грудь, и он громко захрапел. Парень немного подождал — вдруг министр проснется, и все расскажет. Но тот и не думал открывать глаза. Как раз наоборот, начал устраиваться поудобнее в кресле. — Михаил Павлович, э-э-э… — парень осторожно дернул мужчину за рукав. Но тот не шелохнулся. Марк дернул сильнее, чуть не свалив министра с кресла. — Михаил Петрович, кто она? Кто этот человек? Мужчина заворочался, заворчал, и, наконец, открыл глаза. — Скажите, кто она? — Марк наклонился к его лицу. — А? — министр никак не мог очнуться. — С кем вы разговаривали? Кто хочет меня убить? — Марк все равно пытался добиться ответа. — Михаил Павлович, вы слышите меня? Министр мычал что-то в ответ, не понимая, что от него хотят. — Кто она? Кто там, на самом верху? Кто это? Теряя терпение, Марк стал трясти мужчину. Причем тряс с такой силой, что у того голова моталась из стороны в сторону. — В-все, в-все, хватит… Х-хватит, — министр, наконец, начал приходить в себя. — Я скажу, все скажу… Парень наклонился ниже. — Государыня-мать, — с трудом выдавил из себя министр. — Беги, Марк, беги отсюда, как можно дальше… Она страшный человек, она никогда не отступится. Понимаешь, никогда. — Да, какого черта ей от меня нужно? — в сердцах воскликнул Марк. — Ну и что, я из старого рода? Как я подсижу ее сына? Старая дура! Осоловевший мужчина дернулся несколько раз, широко раскрыл глаза. Похоже, от крика чуть взбодрился, в глаза появилось сознание. — Ты… же ничего не понимаешь, — медленно произнес он, борясь с опьянением и с трудом выговаривая слова. — У императора… до сих пор нет наследника… Гм… И люди поговаривают, что наследника и не будет… Понимаешь? Похоже, он не может иметь наследника, вообще… И у него нет братьев, гм… только сестры… А ты — идеальный наследник, причем для всех… Парень всем своим видом изобразил вопрос. — За тобой сейчас никто не стоит… Ты шанс для всех начать сначала, с чистого листа… Как только начнется… за тебя тут же ухватятся… Не сомне… Произнес это, откинулся на спинку кресла и захрапел. Парень наклонился вперед и снова начал тормошить безжизненное тело, но все было бесполезно. Похоже, министр окончательно «вырубился». — Ни хрена себе новости, — покачал головой Марк, пытаясь осознать то, что только что узнал. — Меня хочет убить мать нынешнего императора — та, кого называют Железной леди. И я еще, вдобавок, идеальный наследник! Это же охренительная жопа! Действительно, все складывалось, как нельзя плохо! В лице отца он лишился единственный более или менее вменяемой защиты. Все, больше не было щита, которым можно было прикрыться! И статус графа, которым он недавно так козырял, это не более чем отсрочка от проблем. Как ни крути ему все равно нужен покровитель, защитник. — Сто пудов, эти уроды не успокоятся, будут дальше волну гнать, — размышлял Марк, пытаясь понять, как ему разобраться со всеми этими проблемами. — А я ведь один все это не вывезу. Теперь на мне дом, младший брат, слуги… По-хорошему, он сейчас дееспособен наполовину. Статус графа все равно не давал ему возможность совершать юридические сделки, нужно было ждать полного совершеннолетние. Ему все равно нужен был кто-то из взрослых. — Похоже, придется бежать к бабушке… Черт, успею ли? Глава 31 Лицом к лицу * * * Дом графа Воронцова-Захарьина Марк засыпал, и чувствовал, как его покидала тревога, державшая его в напряжении последние сутки. Он глубоко вздохнул, выдохнул. По телу прошла волна расслабления, стало легко, спокойно. — … Кажется, немного разгреб… Да, вроде разгреб, — шептал парень, закрывая глаза. — Теперь бы пару дней продержался, и свалю в замок, к бабушке. Там меня хрен, кто достанет. Пару месяцев там посижу, погляжу, как и что… Придуманный им план, конечно, не был идеалом, но другого все равно не было. — … Нормальный план, рабочий. Идея спрятаться у графини Захарьиной, и правда, выглядела неплохой. У неё остались связи среди старой аристократии, и вряд ли кто-то решится тронуть её в открытую. Скорее всего, будут действовать исподтишка, но с этим они должны справиться. — … Вот только этому уроду напоследок карму подпорчу, как следует, и будет совсем хорошо. Пожалуй, именно в этом моменте и была проблема, которая его сильно тревожила. Марк решил не просто участвовать в завтрашнем смотре магии в гимназии, но и унизить Алексея Орлова, семья которого пыталась его убить. Этим парень хотел убить сразу двух зайцев — наказать их и предупредить, что больше такого он не станет терпеть. — Посмотрим, кто теперь будет смеяться последним… Решили, что Бога ухватили за бороду? Не-ет, вы его не за бороду ухватили, а за кое-что совсем другое… Теперь дергайте, суки… Естественно, Марк понимал, что дразнить графа Орлова не просто опасно, а смертельно опасно, но все равно не мог отказаться от этой идеи. Не мог он забыть обо всем, что произошло. Пусть это и было по-мальчишески, глупо, но по-другому просто не мог. — Теперь посмотрите на мое шоу… Он решил так унизить Орлова-младшего, чтобы всему их роду досталось. Его задумка было довольно незатейлива, но от этого не мнее эффективна. Нужно было провернуть с Алексеем Орловым то же самое представление, что и в прошлый раз в туалете. Только в этот раз зрителями должны были стать все гимназисты и их родители, словом, все, кто пришел на праздник. — Да, посмотрите… Широко зевнул, опустил голову на подушку и тут же провалился в сон. * * * Императорская Николаевская гимназия 10 часов утра Главный вход в гимназию был празднично украшен. В больших тумбах стояли цветы, от ярких красок которых рябило в глазах. На растяжках висели разноцветные флажки. Учеников и гостей встречали празднично одетые педагоги и воспитатели. Готовился Ежегодный смотр магии, большое событие для гимназии и важное испытание для гимназистов. — … Дамы и господа, проходим внутрь! — у широкой мраморной лестницы встречал учеников, их родителей и гостей сам директор. Обычно выдержанный, немногословный с вечно каменным выражением лица, сейчас он был сам на себя не похож. Лицо пошло красными пятнами, в глазах стояла паника. — Прошу вас, не толпиться здесь, он скоро уже приедет. Господа, я прошу вас освободить проход. Кортеж Его императорского величества уже близко… Но толпа у входа становилась всё больше и больше, и призывы директора просто тонули в общем гуле. Никто и не собирался освобождать площадь перед входом. Похоже, все хотели дождаться приезда императора, и хотя бы раз взглянуть на него вблизи. — Господа… Вдалеке раздался громкий гудок автомобильного клаксона. Через распахнутые кованные ворота медленно въезжал большой черный мобиль с золотым императорским гербом на двери. Позади него был виден следующий мобиль кортежа, за ним еще один. Император приехал. Посеревший директор схватился за сердце, понимая, что уже не успевает навести порядок во дворе. Это же самая настоящая катастрофа. Ведь, Его Величество очень падок на яркие торжества, на славословие в свою честь, и ему совсем не понравится такая встреча. — Оркестр, оркестр! Начинаем играть гимн! — он с силой махнул рукой, давая сигнал музыкантам. Шестеро важных мужчин в черных смокингах и белоснежных рубашках тут же взялась за инструменты. — Давай, давай, громче! Через мгновение началось. Поднималась мощь, словно волна. Медные духовые — трубы, тромбоны — вступают с уверенностью и силой. Следом, будто громовые раскаты, вступают ударные. И вот инструменты сливаются в едином порыве, звучание оркестра заполняет все пространство перед гимназией, приветствуя и славя империю и ее императора. Три черные мобиля остановились. Оттуда высыпали крепкие мужчины в черных костюмах, и сразу же начали оттеснять толпу в сторону. Под звуки фанфар появился император. Молодой мужчина, затянутый в синий с золотом мундир, вскинул руку в приветствии. В ответ тут же грянули овации, собравшиеся на площадке перед гимназией, начали махать руками, кричать, хлопать в ладони. Следом из императорского мобиля вышла королева-мать в строгом чёрном платье, на шее — скромный серебряный кулон. Из-под элегантной шляпки выглядывали подернутые сединой волосы, на лице застыло выражение безмерной печали. Этот безутешный вдовий образ давно уже стал её маской, которой слишком многие обманывались и не принимали её в расчёт. Но всякий раз королева-мать доказывала, что император правит, но не управляет. — Ваши Императорские Величества, благородная обитель знания приветствует вас в наших стенах! — раздался дрожащий от волнения голос директор, едва стихов музыка гимна. — Мы неимоверно горды, что вы почтили нас своим присутствием в этот праздничный день! Директор почтительно поклонился. Император в ответ едва повел бровью, государыня-мать просто обозначила кивок. — Прошу, Ваши Императорские Величества! — директор вновь поклонился, показывая в сторону парадного входа с призывно распахнутыми дверьми. — Все подготовлено… Император снова взмахнул рукой, правда, вышло небрежно, снисходительно. Соизволила махнуть рукой и государыня-мать. Необычно, но её каменная маска на лице при этом «дала трещину». Многие заметили, как она пристально вглядывалась в толпу, словно кого-то искала. Тем неожиданней был и её вопрос, когда она оказалась рядом с директором: — Где выпускной класс? Желаю, чтобы мне их представили перед выступлением! Немедленно! Опешивший от нескрываемой ненависти в её голосе, директор заторможенно кивнул. Мол, непременно исполнит её поведение. — Я отлучить буквально на минуту, и сразу же вернусь, Ваше Величество, — он поклонился даже ниже, чем было принято, и тут же исчез в толпе. * * * Императорская Николаевская гимназия. 11 часов 42 минуты Александра Фёдоровна, государыня-мать, с трудом давила в себе недовольную гримасу. Долго копившаяся злость норовила выскочить в любое мгновение. — … Матушка, вижу, вы снова не в духе. Зачем же приняли приглашение на смотр? — покосился на неё император, вышагивавший рядом. — Может вам нездоровится? Женщина молча покачала головой. При этом попыталась улыбнуться, хотя и неудачно. Лучше бы и не пробовала. Улыбка получилась похожая на оскал. — Все хорошо, сын мой. Благодарю тебя за заботу. Я хочу по присутствовать на празднике. Не соврала, физически она, и правда, была совершенно здорова. А вот душевно, большой, очень большой вопрос… Дело было в том, что несколько дней назад она совершенно случайно в рабочем кабинете покойного супруга, отца нынешнего императора, нашла искусно спрятанный тайник. Там хранилась толстая пачка писем, и как сразу же выяснилось, любовных писем от её супруга. Естественно, она знала, что покойный император не был святым, и регулярно «одаривал» своей благосклонностью молоденьких придворных. Она всегда это прощала, старалась сохранить их союз нерушимым. Мудрая женщина понимала, это не более чем интрижки, тем более не имевших последствий в виде бастардов. Верные люди делали все, чтобы никто из этих девиц не понёс от императора. Лекари богаты на выдумки, и всякий раз находилась нужная травка, чтобы император не зачем ещё одного наследника. Когда же очередная интрижка заканчивалась, и надоевшая пассия получала от императора отставку, она тихо исчезала. В одном случае это была лихорадка, когда человек медленно угасла. Во втором случае происходил трагический случай, когда переворачивалась лодка во время прогулки или экипаж падал с обрыва. В третьем случае было ограбление, в котором убивали все семейство, а потом и сами грабители странным образом кончали жизнь самоубийством в казематах. Она никому не прощала и всегда мстила за своё унижение каждой «юбке» своего супруга. Но оказалось, что одну «юбку» она все же просмотрела, и, как выяснилось, ей оказалась та самая графиня Захарьина. Именно её покойный император в любовных посланиях называл необыкновенно красивыми прозвищами, от которых у государыни тяжело щемило сердце. Ведь, её он так никогда не называл. — Ненавижу, — шептала она одними губами, с трудом сохраняя невозмутимое выражение лица. — Ненавижу… Ещё несколько недель назад она думала, что графиня Захарьина лишь принадлежит к отдалённой ветви Императорского рода. Этим далёким родство она все время и оправдывала то внимание, которые её покойный супруг оказывал тогда ещё молодой графине. Оказалось, все гораздо прозаичен — они были влюблены друг в друга. И самое страшное, что от их тайного союза родился ребенок — дочь, которая в свою очередь родила сына от барона Воронцова. Выходило, что у нынешнего императора подрастал молодой соперник, у которого было немало шансов на престол. Если только кто-то из старой аристократии узнаёт об этом, то тогда Марк Воронцов может легко стать знаменем их заговора. — Ненавижу, — снова и снова шептали её губы. — Ненавижу. Редко посещавшая праздничные мероприятия, она пришла лишь для того, чтобы посмотреть на этого подростка. Ей хотелось собственными глазами убедиться, что у него есть черты ее покойного супруга. — Матушка, что вы там настойчиво шепчите? — император коснулся ее руки, с любопытством на нее поглядывая. — На вас уже начинают коситься. Смотри как пыжатся, хотят узнать, о чем же мы шепчемся. — Это всего лишь слова молитвы, сын мой, — вздохнула государыня-мать, всем своим скорбным видом показывая свою печаль. — Я вдруг вспомнила, что эта гимназия носит им твоего покойного отца. Поэтому и прочитала молитву. Сын с удивлением кивнул, хотя и не поверил в это объяснения. — Сын мой, давай поприветствуем выпускной класс гимназии, — женщина показала на несколько кучку подростков, толпившихся у см. — Многие из них совсем скоро будут служить тебе, и им будет полезно услышать в такой день слова поддержки от своего императора. Пошли. Взяв сына за руку, она прошла через весь зал, и оказалась рядом с подростками в парадных гимназических костюмах. — Здравствуйте, господа гимназисты! — королева-мать улыбнулась, насколько только смогла изобразить приветливое выражение лица. — Его Императорское Величество решил лично пожелать вам удачи во время испытаний! Император во время этой речи важно кивал головой, всем своим видом показывая, что он здесь царь и Бог, а никто другой. — Приветствую, приветствую, — лениво проговорил император, без особого восторга скользя взглядом по выстроившимся перед ним подросткам. — Постарайтесь сегодня как следует… Королева-мать же стояла чуть в стороне и цепко вглядывалась в лица гимназистов, перебирая их одного за другим. Эти двое — нет, один — белобрысый, второй — рыжий. Рядом с ними стоял смуглый подросток, в котором то же не угадывались черты покойного императора. Дальше… — ОН! Женщина вдруг вздрогнула, едва сумев подавить вскрик. Это был точно он! Марк Воронцов! Вылитая копия ее супруга, покойного императора! Другие этого могли не заметить, но она все видела! Эти скулы, высокий лоб, пронзительный цепкий взгляд — все в ней будило старый воспоминания. — … Да, порадуйте меня чем-нибудь эдаким, — продолжал тем временем император, явно страдая от скуки и желая поразвлечься. — Не подведите своего императора, слышите… Девочки, а вы что такого интересного приготовили? — мужчина вдруг оживился, заметив изящные девичьи фигурки, прежде скрывавшиеся за плечами гимназистов. В глазах «загорелся огонек». — Постарайтесь, я буду следить за вами. Королева-мать переводила взгляд с сына на Марка, потом обратно, и снова на подростка, и с ужасом видела, что в этот чужой для нее мальчишка похож на правителя гораздо больше, чем ее собственный сын. — Господи… — сердце так защемило, что перехватило дыхание. Сравнивала их, и становилось лишь хуже. Развязное поведение собственного сына, с похотью пьяного матроса, глазевшего на юных гимназисток, едва не раздевавшего их, заставляло ее морщится. Воронцов, напротив, был исключительно собран, напоминая собой сжатую до упора пружину, вот-вот готовую распрямиться и ударить со всей силы. Если сейчас кто и был похож на настоящего императора, то только он, Марк. — Ненавижу… Ее кулаки сжались до хруста в суставах. Он вдруг ясно увидела, во что в будущем превратится ее сын. Перед глазами с необыкновенной ясностью встал образ обрюзгшего рано постаревшего мужчины с потухшими глазами, который полностью потерял вкус к жизни, пресытился. Жуткое зрелище. Один был упитанным матерым кабаном, а второй — ещё молодым, но уже жадным до крови, волчонком. Один — добыча, а второй — охотник. — Не-ет, не-ет, — королева-мать махнула рукой, отгоняя от себя эти видения. — Не-ет, не-ет. Так не будет, никогда не будет. Я сделаю все, чтобы этого никогда не произошло. Она судорожно вздохнула, стараясь успокоиться. Сжала пальцы в кулак так, что перстень до крови впился в её кожу. Нахлынувшая боль оказалась благословением, тут же очистив её голову от лишних эмоций. — Я избавлюсь и от этого ублюдка, точно так же, как делала это и раньше… Избавлюсь, и все. Подняла глаза, и наткнулась на насмешливый взгляд. ОН! * * * Императорская Николаевская гимназия. 12 часов Марк смотрел на императора, и чувствовал, как к горлу подступало мерзотное ощущение. Сколько было рассказов, восхищенных охов и вздохов с закатыванием глаз, когда заходил разговор о правящем доме. Об этом же не так давно говорил отец. Мол, власть императора — это власть от бога, а он сам — образец правителя. И вот прямо перед ним стоит этот самый «образец правителя». Наглая ухмылка на губах, выражение жуткой скуки на лице и явная похоть в глазах. Животное, как есть животное, пусть и в роскошном мундире, украшенном драгоценностями. — … Девочки, а вы что такого интересного приготовили? — голос у императора был развязным. В нем так и слышалось что мне все позволено, а вам ничего. Марка аж передернуло от омерзения. Не такого он ждал от императора, совсем не ожидал. Просто животное! — Постарайтесь, я буду следить за вами, — император буквально пожирал глазами смущенных гимназисток. Смотрел так, как на добычу. Будь его воля, точно бы набросился на них, срывая одежду. — Порадуйте своего императора, а я потом… Марк едва не сплюнул. Отвернулся, и тут же встретился взглядом с НЕЙ. Вот и его настоящий враг! Королева-мать! Парень почувствовал, как у него волосы дыбом встали, словно загривок у матерого волчары. Еще немного и, казалось, зарычит. И правда, настоящий враг. Вроде смотришь, миниатюрная бабуля-божий одуванчик, которая никого и обидеть не способна. Но все это наносное, внешнее, как маска. Если же подождешь, то увидишь ее настоящее лицо. Королева-мать напоминала узкий стальной клинок, который разил точно в цель. Они смотрели друг другу в глаза, и это напоминало дуэль двух мечников, которые даже еще не обнажили мечи, но уже начали поединок. — Ваше Величество, — Марк сделал шаг вперед и поклонился. — Барон Воронцов? — Я граф Воронцов-Захарьин, Ваше Величество, — поправил ее Марк и снова поклонился. Королева-мать хмыкнула, и криво усмехнулась. — Да, действительно, граф Воронцов-Захарьин. Теперь уже точно граф. Марк непонимающе качнул головой. Как-то очень странно прозвучали ее последние слова. Казалось, у ее слов был какой-то подтекст, но какой, он никак не мог понять. — Ты теперь полновластный граф Воронцов-Захарьин, ведь графиня Захарьина вчера ночью скончалась, — ее лицо в этот момент было трагичным, а голос, напротив, ликовал. — Сгорела… Наверное, свечи забыли потушить… КСТАТИ, пока готовится продолжение, можно почитать про попаданца в ПУШКИНА Наш современник дает жару всем — он и певец, и поэт, и воин, и на дуде игрец… https://author.today/reader/381924/3522494 Глава 32 Последнее шоу * * * Императорская Николаевская гимназия. Император и вдовствующая императрица семейство уже давно покинули площадь, прошли в здание гимназии и сейчас устраивались на почётных местах в зрительской зале. С ними ушли придворные, гости магического смотра, спешившие оказаться как можно ближе к императорскому семейству. Ведь, потом можно будет целый год хвастаться, что сидел в одном зале с самим Его Величеством. На опустевшей площади возле гимназии гулял ветер, круживший листья, и с потерянным видом стоял одинокий гимназист. Вся его сгорбленная фигура с опущенными плечами и склоненной головой говорили даже не о печали, а о трагедии. — Убили… Просто взяли, и убили, — снова и снова потрясённо повторял Марк, словно окаменевший в этой позе. — Суки… Несмотря на весь ее несносный, откровенно тяжёлый характер, Марк крепко привязался к графине. В последнее время не раз с теплотой вспоминал её лицо, голос. Её советы и рассказы стали для него главным пособием по развитию магических способностей. — Вот же хитровыделанные суки, совсем одного оставили… Похоже, именно на это и был расчёт. Потерпев неудачу с его похищением, враги решили оставить его одного и без всякой защиты. Собственно, поэтому они и его отца убрали, решив, что Марк сразу же попадет под опеку. Когда же и это не получилось, то они «разобрались» с графиней, его последней взрослой защитницей. — А эта старая тварь… Теперь он совсем по-другому вспоминал, как говорила и как вела себя вдовствующая императрица. Перед глазами «вставала» её торжествующая ухмылка, характерные намёки и радостный блеск в глазах — Она… Она же все знала, потому и открыто насмехалась надо мною… Старая тварь… Марк притих, пытаясь все это «переварить» в нечто удобоваримое. Он-то, наивный бедолага, строил планы, надеялся «отсидеться» в её замке после своего сегодняшнего «представления». Вот и спрятался, называется. — Поворот, б…ь, не туда, получается. Что же теперь делать-то? И бежать-то некуда. Все его планы в очередной раз полетели в тартарары! Марк опустился, сел прямо на ступеньки. Руками уперся в подбородок, опустил голову и задумался. В этот самый момент на площадь перед гимназией кто-то выбежал. — Господин, Марк, постойте, не уходите! Это я Лиза! — кричала у ворот девушка, размахивая каким-то конвертом. — Господин Марк, вам пришло письмо! От графини Захарьиной! Парень недоуменно вскинул голову. Какое ещё письмо от графини? Как такое может быть? Бред же! Она ведь… — Господин Марк, вот только что пришло! — бежала она от ворот с письмом. — Вот! Оно пришло, а отдать-то некому. Госпожи нет, а господин барон… Протягивает конверт, Лиза всплакнула. Оно и понятно, слуг теперь точно ничего хорошего не ждало. В лучшем случае расчёт, а в худшем какие-нибудь долги повесят. — Не плачь, не брошу, — твердо произнёс Марк, и девичье лицо тут же просветлело. — Скажи остальным, что все будет хорошо. Она даже улыбнулась. Пусть улыбка получилась робкой, но все же. Ещё чуть постояла, и после его кивка пошла обратно. Марк же, провожая её взглядом, задумчиво пробормотал: — Про то, что все будет хорошо, я, конечно, поспешил, очень поспешил… Ладно, бояться ещё рано. Поглядим, что там в письме. Хм, письмо есть, а человека уже нет… Бумага была плотной, поэтому пришлось немного повозиться, прежде чем он добрался до содержимого. Само письмо оказалось небольшим, с половину странички. — … Здравствуй, Александр, — в пол голоса начал читать Марк. — И тебе здравствуй, бабу… Тут он поперхнулся, наткнувшись на что-то в тексте. — И не смей меня называть бабулей, негодник… Черт, откуда она только узнала, что я так не называю⁈ — удивился он, словно услышав её ехидный голос. — Если ты читаешь это письмо, то скорее всего меня уже нет. Марк почувствовал, как по спине побежал холодок. Слишком уж пророческими оказались её слова. — И не ухмыляйся, это старческое слабоумие. Слишком много знаков вокруг говорит о том, что мною вот-вот займутся всерьез. Как понимаешь, после меня, они придут и за тобой. Поэтому будь готов, и сделай так, чтобы они тобой подавились. Оторвавшись от письма, Марк присвистнул. Бабуля опять в своём репертуаре — крови врагов просит. Ему бы сейчас в какую-нибудь нору поглубже забраться и не отсвечивать. — Хм, тут еще есть и постскриптум… Знай, ты не один. Многие из старых родов сильно недовольны императором. Они знают про твое происхождение, и ждут лишь момента. Я верю в тебя, внук. Прочитав, парень быстро огляделся по сторонам. Такие письма читать на виду к всех может быть очень опасно для здоровья. — Б…ь, она что, на заговор намекает? Между строк читалось именно это. Графиня писала, что есть недовольные, потенциальные заговорщики. Правда, ни одного имени не назвала. Но, если речь шла о представителях старых родов, то можно было представить, что это были за люди. Похоже, весьма и весьма знатные люди в империи. — Я, похоже, сижу в самом центре минного поля. Куда не пойти, везде мины, взрыв и, здравствуй, Святой Петр. По-другому было и не сказать. Именно это Марк сейчас и чувствовал. Любое его решение сейчас играло против него. Любое. Государыня-мать ясно дала ему понять, что гибель графини — это дело ее рук. Про его судьбу она ничего не сказала, но ее молчание было слишком красноречивым. Как пить дать, теперь ее люди займутся им. В толпе гостей он видел и графа Орлова со своим спятившим сынком. И оба так смотрели на меня, что можно было прямо сейчас вешать на шею веревку и вставать на табуретку. У меня же больше не осталось союзников / защитников, кроме мифических старых родов. Кто даст гарантию, что они придут к нему на помощь? Правильно, никто и никогда. — Точно обложили, суки. Уставился куда-то вдаль и замер. Что теперь делать, он просто не знал. В голове было пусто, лишь иногда звучали вопросы без ответов. Может бежать? А куда? Тогда лучше спрятаться? Где? В поле выкопать яму и туда залезть? — Куда ни кинь, везде клин, — тяжело вздохну Марк. — Вправо идти нельзя, влево — нельзя, назад то же. Окружили. Хм… — тут, словно специально, в голове всплыла «бородатая» шутка. — Если окружили, то можно наступать в любом направлении. Хохотнул, правда, не очень весело получилось, но все равно это его немного взбодрило. — А может бахнуть? Предположил, и едва не задохнулся от своей же смелости. Ведь, тогда придется «воевать» против всех сразу — и против императорского семейства, и против графа Орлова. Это даже бой не Давида и Голиафа, а таракана и титана! — Их орда, а нас рать… Да, да, насрать! — а потом добавил чуть громче и увереннее. — На-срать! Повторяя это снова и снова, Марк чувствовал, как растерянность куда-то уходила. Ее место начала занимать бесшабашность, какой-то полный пофигизм, обычно возникавшие после хорошей порции спиртного. Непонятно, почему это происходило, по какой причине. Может быть, это было от отчаяния, или от усталости, или от пережитого напряжения. Да, наверное, и не важно. Главное, что страх и отчаяние исчезли. — Значит, закопать хотите? Хорошо, закапывайте, а я тогда громко хлопну дверью! — ощерился Марк, показывая зубы, как дикий зверь перед нападением. — Так хлопну, что всех вас с собой заберу. * * * Императорская Николаевская гимназия. Для стороннего наблюдателя это было бы странное зрелище. Прямо на ступеньках сидит с поникшей головой гимназист. Из открытых окон гимназии раздаётся торжественная музыка, громкие аплодисменты, радостный смех, а этот парень находится здесь совершенно один. Значит, с ним случилось что-то плохое, нехорошее. Ничем другим его печальный вид было и не объяснить. И вдруг этот гимназист резко вскакивает со ступеньки, гордо вскидывает голову, и с силой рубит рукой воздух, словно мечом или саблей. Лицо при этом стало совершенно бесшабашным, отчаянным. Точь-в-точь сбежавший из темницы висельник. Словом, совсем дикое преображение. — … Вы меня и моих родных не жалели, думаете я стану? — Марк с угрозой ощерился. Придуманное им было совсем не шалостью или хулиганством, а самым настоящим потрясением основ, если, конечно, удастся. — Да, ни в жизнь не пожалею. Всех вас, суки, с собою заберу… План, словно подделка неумехи-портного, был сшит на живую нитку. Сырой, наглый, и просто невероятный, чего никто не должен был ждать. Марк решил воспользоваться психическими закидонами своего одноклассника, Алексея Орлова. Довести его до приступа и стравить с кем-нибудь из особых гостей. Пусть думают, что у того «кукухка поехала». А с магом, у которого не все в порядке с головой, разговор короткий. — … А начну я с тебя, Лешенька. Ничего личного, но твой папанька первым начал. Парень, натянув на своё лицо наглую ухмылка, вошёл в гимназию и быстро пошел в сторону большого зала, где скоро и должен был начаться Большой магический смотр. В его классе уже готовились гимназисты, напоследок повторяя свои магические заготовки. Одни рисовали в воздухе огненные символы, другие жонглировали водяными шарами, третьи висели в воздухе. С учительского места за всем этим внимательно следил дежурный педагог, готовый в любой момент прийти на помощь потерявшему самообладание ученику. — Воронцов, что-то ты припозднился, — педагог сразу же повернулся в его сторону. — Хотя тебе, и правда, можно не торопиться. Ты же у нас сла… Мужчина не договорил, но всем в классе и так было ясно, что он хотел сказать. Слабосилок, читалось в глазах одноклассников, многие из которых, не скрываясь, презрительно хихикали. Похоже, предвкушали ещё большее унижение Марка на смотре. Ведь, те, кто не имели выраженных магических способностей, на смотре обычно что-то декламировали — к примеру, хвалебные императору стихи или лирическую балладу. Но Марк на все это даже ухом не повёл. Как был с наглой ухмылкой во весь рот, так и прошёл с ней через весь класс. Остановился напротив Алексея Орлова и тихо, чтобы слышал только он один, проговорил: — А братишка твой ведь не просто так утонул. Помогли ему. Будешь выступать, хорошенько присмотрись к зрителям, ты этого человека сразу узнаешь. Ты дыши, дыши, чего так побледнел? Орлов, действительно, в этот самый момент стоял бледный как смерть. В глазах застыл тот ужас, чего доктора и лекари так усердно пытались его лишить. Похоже, он опять вот-вот «слетит с катушек». — Господа, уверен, этот смотр мы никогда не забудем! — произнеся это, Марк улыбнулся ещё шире, хотя, казалось бы, куда шире-то. Махнул рукой, он вышел из класса. Как говорится, мину он поставил на боевой взвод. Теперь пора занять самое удобное место в зрительном зале. Ведь, Алексея придется ещё раз подтолкнуть в нужную сторону. — … Черт, да я самый настоящий псих, и мне это нравится! Ха-ха-ха! — запрокинув голову он вдруг так заржал, что выбежавший из-за угла ему на встречу мальчонка-гимназист от неожиданности брякнулся на задницу и начал икать от страха. — Ха-ха-ха! От переполнявшего его адреналина Марк разве только не подпрыгивал. Улыбался, клана зубами, хохотал. Входя в большой зал, уже успокоился. Здесь не стоило привлекать к себе лишнее внимание. Огляделся по сторонам, высмотрел себе подходящее место почти у самой сцены, и уселся на него. — Молодой человек, позвольте, это место уже… — сидевший рядом мужчина попытался было что-то пробурчать, но Марк так зло на него глянул, что тут вздрогнул и замолчал. Тем временем Большой магический смотр начинался. Ведущий, высокий представительный конферансье, в строгом смокинге был просто невероятен. На сцене он возник, словно из неоткуда. Появился, и вокруг него ореолом вспыхнуло пламя. Сильный маг стихии, как пить дать. — Ваши Императорские Величества, господа и дамы, позвольте поприветствовать вам на этом прекрасном празднике магии! — его торжественный поставленный голос разлетаются по всему залу, проникая во все его уголки. — Сегодня мы станем свидетелями… Марк почти не слушал, что торжественно вещал со сцену конферансье. Его взгляд искал «жертву», аристократа, на которого нужно было указать Орлову. Нужен был кто-нибудь по солиднее, познатней, чтобы «скандал разразился до самых небес». Чтобы вокруг гудел воздух от магии, чтобы морды друг другу били, чтобы погромче орали. Глядишь, и удастся добраться до самого главного врага и стереть с ее лицо эту ехидную ухмылку. — Да, нужен гусь пожирнее, — шептал парень, «шныряя» глазами по рядам. — Может быть вот этот — в бриллиантах, орденах, рожа спесивая, дальше некуда. Или вон тот с угрюмым лицом. Сразу видно, что отморозок и без разговоров лезет в драку. Хм… И тут его взгляд остановился на ложе для особых гостей, которую сейчас как раз и занимало императорское семейство — император, полный детина со скучающим лицом, и сама королева-мать, с виду божий одуванчик, а внутри хищница. — А если… В голове вдруг возникла совершенно дикая мысль! У Марка даже сердце так сдавило, что он начал кряхтеть. — Зачем же кого-то искать? Кто тут самый знатный? Он… Заерзав на месте, парень едва сдерживался, чтобы не заорать от возбуждения. Ведь, отличная же идея! До что там отличная, просто гениальная идея! Алексей Орлов, наследник одного из знатнейших семейств империи, нападает на ложу, где сидит императорское семейство! Это даже не скандал, это взрыв всего и вся! — Нужно лишь аккуратно направить… О, вот и начало… Первой выступала Наталья, княгиня Разумовская, если можно так выразиться, звезда гимназии. Маг воздушной стихии с поистине невероятным потенциалом. Достаточно было сказать, что она уже сейчас в столь юном возрасте уже могла запросто порхать в воздухе. Вот и для представления она выбрала (кто бы сомневался в этом) именно этот воздушный, светлый легкий, почти ангельский образ сказочной феи. Откуда-то сверху спустилась миниатюрная фея в белоснежном сверкающем одеянии. На ней тут же скрестился свет софитов. В воздух взметнулись яркие блестки, превратившиеся в крохотные звездочки. Сейчас она напоминала яркую комету, которая летела в черноте космоса, усыпанного сверкающими звездами. — Чего тут сказать, талант, — волей-неволей Марк уставился на сцену, во всей глаза следя за каждым пируэтом юной гимназистки. — А что будет, когда она подрастет… Ее сменил еще один одаренный гимназист с номером, где ему подчинялась другая стихия — вода. Зрелище получилось не менее завораживающим. На какое-то время сцена превратилась в буйство капель, которые, подчиняясь воле мага, складывались то в императорский герб, то в громадные цветы, то фигуры людей. То же талантище, чего тут спорить. — А сейчас должен быть и наш Лешенька, — кровожадно потер руки Марк, с нетерпением вглядываясь в сторону колыхавшихся кулис. — Что-то не идет… Переволновался, похоже, после моих слов… Ну, давай, давай, выходи. Наконец, занавес пошел в сторону, и на сцене появился Он. Даже со своего места Марк видел, насколько был взвинчен парень. Бледный, со сверкающими глазами, он дергал головой. Его взгляд то и дело впивался в лица тех гостей, кто сидел у самой сцены. — Ищет, точно ищет. Хорошо… Сейчас я ему и подскажу… Марк прекрасно помнил ту их драку в туалете, когда он пугал Орлова личиной его утонувшего брата. Снова «натянуть» на себя эту маску было делом одной секунды. Он тихо выдохнул, чувствуя, как его лицо заполыхало теплом. Значит, сработало. — Ого-го, — в зеркальце, которое он быстро вытащил из кармашка, отразилось синюшнее лицо мальчишки, очень похожего на самого Орлова. — А теперь поехал. Он вскочил, и Алексей тут же уставился на него. Видно было, как расширились его глаза от удивления, скривились губы, появились слезы. Марк понял, что контакт есть. Он кивнул и резко махнул рукой в сторону императорской ложи. Сделал раз, потом второй раз, чтобы не осталось никаких сомнений, на кого он показывал. И тут началось… ОСТАЛОСЬ СОВСЕМ НЕМНОГО, и враги за все заплатят, а может… и нет. Пока ждете прошу «попробовать» историю про ГНОМА, выносящего Третий Рейх почти в одну калитку ! https://author.today/reader/478055/4474686 Nota bene Книга предоставлена Цокольным этажом , где можно скачать и другие книги. Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN/прокси. У нас есть Telegram-бот, для использования которого нужно: 1) создать группу, 2) добавить в нее бота по ссылке и 3) сделать его админом с правом на «Анонимность» . * * * Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом: Следующий