#8 Печать пожирателя



Глава 1
Фэйк

Неподвижно стоя на обочине дороги, на фоне ночного неба и огромной луны, Илона вспыхнула, словно спичка.
Пламя охватило её мгновенно. Сквозь оранжевый огонь проступали очертания тела, но подруга даже не шевельнулась. Не закричала. Не попыталась бежать, скованная @#$% магией Туманоликого.
Только взгляд… Этот взгляд, полный боли и обречённости, на миг зацепил меня, и я почувствовал, как внутри что-то рвётся.
Ветер замер, словно боялся потревожить эту ужасную картину.
Но я молчать не мог.
Крича от ярости, выпил разом пару энергокристаллов, рванул вперёд, попытался сбить пламя…
Мои ноги оторвались от земли, мышцы вздулись. Воздух вокруг свистел, прорезаемый моим безумным броском.
Я был готов вырвать сердце из груди Туманоликого голыми руками, если понадобится!
Но сначала спасти, нужно спасти её…
Туманоликий без труда отбил мои водные заклинания.
Он даже не шевельнулся. Просто поднял руку, и вода рассыпалась в воздухе алмазными брызгами, которые тотчас испепелились. Лицо пожирателя скрывала плотная маска тумана, но я чувствовал его эмоции — его насмешку, глубокую, леденящую и издёвательскую.
Запах гари ударил в нос. Меня затошнило. Обугленное до костей тело простояло пару секунд — и ветер тут же подхватил пепел, которым оно рассыпалось, и разнёс его над полем…
Не останавливаясь, и не переставая кричать, я атаковал ублюдочного пожирателя.
Свет, стихии, тень, некромантия, эмоциональные удары — в ход пошло вообще всё, что было в арсенале!
Воздух вокруг меня искажался, как в сильный зной, как в пустыне. Огонь вырвался из пальцев, вода образовалась несколькими водоворотами из пустоты вокруг, земля под ногами Туманоликого взорвалась, ветер завывал, как раненый зверь, и превращался в кромсающие плоть заклинания.
Это было только начало!
Некромантский ветер, разлагающий плоть, копья света, ожившие тени, которым была полна ночь — я использовал всё, что только мог создать!
Лишь бы дотянуться до этого урода, лишь бы выиграть пару секунд и оказаться рядом…
Воздух между мной и Туманоликим заполнился заклинаниями, загудел от магического напряжения, вспыхнул, сгорел, скрутился в энергетические спирали — и по пожирателю ударила такая волна колдовства, какой я никогда не управлял!
Грянул взрыв.
Земля вокруг треснула, асфаль дороги разорвало в клочья, деревья вокруг согнулись и вспыхнули, сгорев до основания.
Казалось, что даже луна на секунду побледнела…
Буря Силы на несколько мгновений скрыла от меня противника — а затем, внезапно, свернулась в крошечную точку, и схлопнулась.
Как будто кто-то проглотил всю мощь моего колдовства.
Туманоликий стоял всё там же. Даже позы не поменял.
У него даже костюм не помялся!
Я видел его силуэт сквозь остатки магической дымки. Он был невозмутим, как скала.
Не останавливаясь, продолжая сокращать дистанцию, я на ходу выпил ещё два кристалла — и ударил снова… Кровь закипела, нервы заныли. Я чувствовал, как энергия рвёт кожу, как каждая клеточка тела хочет уничтожить эту тварь!
Я стал ураганом.
Вихрь магии, плотный и бешеный, закрутился вокруг меня, вырываясь наружу через каждую клеточку моего естества.
Каждое движение — удар.
Каждый вздох — заклинание.
Каждый взгляд — проклятие.
Я стал местью.
Не просто человеком, желающим убить за любимую. Я стал самим воплощением боли, которую Туманоликий мне причинил. Вся моя суть сжалась в один гневный импульс, готовый разорвать его, готовый разорвать саму реальность!
Вот только в этот раз противник не стал ждать и понтоваться — и разрушил мои атаки в зародыше, едва они сформировались.
Он даже не двинулся с места — но я чувствовал, как его сила давит на пространство. Как невидимые щупальца разрушают мои заклинания, пока они ещё не успели оформиться в реальный удар.
Анэтик захватил контроль над моей собственной магией. Он не позволил мне даже начать атаку. Разрушал всё на уровне намерения — на уровне мысли.
БАХ!
Взрыв произошёл прямо передо мной. Моя же магия, обезумевшая от перегрузки, ударила, словно кувалда, да так, что зубы лязгнули!
Мощный колдовствой импульс из перемешанной энергии отнёс меня в сторону, разрушив амулетную защиту восьмого уровня за одно мгновение. Если бы не «встроенный», эфирный щит — от меня точно бы отлетела пара кусков…
Я пролетел метров десять, прокатившись по земле, и на несколько секунд потерял ориентацию в пространстве, но сразу попытался встать…
Руки скользили по камням, кровь сочилась из рассечённых ладоней. Тело не слушалось, будто стало чужим.
Но я не мог позволить себе сдаться. Не сейчас.
Голова кружилась, зрение двоилось, во рту появился металлический привкус крови. Странный запах ударил в нос. Слёзы от боли смешались с потом. Я видел мир расплывчатым, но всё равно пытался сфокусироваться.
Он где-то рядом.
Где же ты, сука⁈
В следующий миг я получил мощный удар в нос!
Он хрустнул, брызнула кровь, и голову прошила вспышка боли. Словно кто-то вбил клинок прямо в череп, разбив все мысли на тысячу осколков. Я даже не понял, откуда пришёлся меня атаковали.
Ещё удар — и мир снова перевернулся, закружился — меня опять отбросило в сторону, протащило по земле… Щека вспоролась о камень, один из пальцев на правой руке сломался — хруст костей прозвучал так громко, что я вскрикнул, но мой крик заглушил свист ветра.
Я махнул левой рукой, целя страхом вслепую, пытаясь ударить по широкой дуге…
Чёрные щупальца эмоционального ужаса вырвались из моих пальцев, метнувшись в пустоту. Я не видел цели, но хотел причинить Туманоликому боль. Хотел заставить его хоть немного почувствовать то, что чувствовал я!
И тут же получил такой удар под рёбра, что они затрещали — словно кто-то вбил в меня копьё. Я задохнулся, выплюнул весь воздух из лёгких, и единственное, что мог — просто хрипеть…
Каждая клеточка тела кричала от боли. Грудь сдавило, как в стальных тисках. Я не мог дышать, не мог двигаться.
Ещё удар!
Прямиком в живот. Я согнулся, поверхность земли исчезла, и на мгновение я повис в пустоте, потеряв связь с реальностью.
Внутри что-то сломалось, тело пронзила очередная вспышка боли, и меня снова отшвырнуло…
На этот раз я пролетел над канавой, перевернувшись в воздухе. Я не чувствовал земли под ногами.
Я не чувствовал ничего, кроме боли.
Приземление было жестким. Кость в плече скрипнула, колено вывернулось, и я уже не мог сдержать крик. Он вырвался из горла — дикий, безумный, полный отчаяния.
А затем Туманоликий перевернул меня на спину и крепко схватил за горло.
Его пальцы были холодными. Даже не так. Не просто холодными — ледяными.
— Ну что, Марк… Мы снова встретились. Как я и обещал.
Его голос был ровным, почти ласковым. Он говорил, как старый, добрый учитель, который уже тысячу раз видел, как ученики проваливаются на одном и том же экзамене.
Мразь!
И всё же я добился своего — оказался вплотную к этой сволочи…
Мои энергожгуты выстрелили из тела, впились в чужую энергетику…
И сгорели в лиловом пламени, неспособные даже установить контакт!
Я заорал от дикой боли, начал извиваться на земле — но Туманоликий держал меня крепко.
Он засмеялся.
И я понял, что ничего ему не сделаю…
— Не тяни… Тварь! — прохрипел я, — Убей… Убей, как убил её! УБЕЙ!
— О, какая поэзия. Какое достоинство! — Снова засмеялся Анэтик. Не громко, но этот смех впился в меня, как игла впивается в кожу, — Это и делает тебя глупцом, Марк. Не только то, что ты решил выступить против меня. Нет. Это ещё можно было бы простить. Но то, что ты решил, будто у тебя получится меня обмануть, обыграть — и вот это уже уровень высшей степени самоубийственной глупости.
— Заткнись…
Слова вырвались через кровь в горле, через сломанный нос.
Но этот урод их услышал.
— Знаешь, раньше мне было интересно наблюдать за тем, как люди пытаются бороться. Сопротивляться. Даже если они проигрывали. Но ты… Ты даже не пытаешься понять. Ты просто повторяешь одни и те же ошибки. И цена этой твоей слепой гордыни — лежит там, в кювете. Обугленная. Пепел.
— ЗАТКНИСЬ!!!
Крик вырвался из горла, и грудь пронзила вспышка боли. Рёбра трещали при каждом движении и слове.
А он всё равно смотрел своей туманной маской, от которой веяло могильным холодом.
— Если бы ты был чуть сговорчивее… Если бы просто слушал, как положено ученику… Она была бы жива. Я дал тебе шанс. Много шансов — целых четыре! А ты выбрал путь героя. Путь дурака. Путь того, кто верит в счастливый конец.
— Убей меня… Давай… Убей меня, урод!
Мои слова были, скорее, мольбой, чем вызовом. Я хотел, чтобы он закончил это. Хотел, чтобы он прекратил эту муку.
Хотел больше не чувствовать запаха гари.
Её запаха…
Но Туманоликий опять рассмеялся. Громко.
— Интересное предложение, Марк. Но нет. Этого ты не получишь.
Хватка усилилась.
— Потому что я не такой дурак, как ты. Я не совершаю таких глупых ошибок. Я не убиваю тех, кто может стать частью чего-то большего. Особенно таких… упрямцев. Ты мне нужен, Марк. И ты станешь моим.
— Я… Никогда… Не стану… Частью… Твоего мира!
— Вот это и есть самое забавное. Ты даже не понимаешь, что уже внутри него. Ты уже стал частью моей игры. Просто пока не осознал этого.
Он наклонился ниже и шепнул:
— Завтра ты оставишь в тайнике труды Пржевальского. Место получишь на телефон. А вместе с книгами оставишь и координаты места, где обнаружил клад пожирателей. Тебе такой мощью владеть пока рано.
— Пош-шёл ты!
Удар, от которого я ослеп на некоторое время.
Пауза.
Он ждал.
Может, реакции. Может, попытки сопротивления. Но я просто лежал. Ничего не мог сделать. Ничего не хотел делать.
Туманоликий кивнул, убедившись, что у меня нет сил сопротивляться.
— Принесёшь всё туда. До заката. Иначе… следующий костёр будет не таким красивым. Он будет медленным. И ты будешь слушать, как кричит каждый человек, которого ты любишь.
— Ты… не тронешь их… Тогда… Я никогда… Не соглашусь…
— Не трону?.. Марк, Марк… Ты ещё не понял, с кем связался? Думаешь, что можешь прятать их? Скрывать? Уводить из моего поля зрения? Думаешь, что ты настолько зол и ненавидишь меня, что их смерти не позволят тебе стать моим учеником? О-о-о, как же ты ошибаешься! У меня есть огромный опыт в ломании хребтов, знаешь ли… И ты рано или поздно тоже сломаешься! Всё зависит лишь от количества ударов…
Он наклонился совсем близко. Его голос стал жестче. Холоднее.
— Ты должен начать понимать одну вещь: у пожирателей не бывает близких. Мы — не люди. Мы не любим, не ценим, не жалеем. Мы забираем и владеем.
Ухватив рубашку и пиджак за ворот, он поднял меня — легко, словно тряпичную куклу.
— Ты хочешь быть героем? Хорошо. Но герои умирают одиноко — а потом их забывают. Но мы, те, кто в тени… мы остаёмся. Пока мир не станет нашим.
— Я… Не буду… Служить тебе…
Он бросил меня на землю, как мусор.
— Будешь. Не завтра, не через месяц — но будешь. Потому что ты слишком живуч, чтобы умереть. И слишком горд, чтобы сдаться. А значит — ты идеальный материал.
Он сделал шаг назад. Его голос стал почти дружелюбным:
— Я приду снова, Марк. И мы снова поговорим об ученичестве. О том, как ты начнёшь учиться видеть мир так, как вижу его я. Без иллюзий и надежд. Я хочу, чтобы ты научился видеть только правду и силу.
— Я… Уничтожу тебя…
— Может быть, однажды. Но сегодня ты просто глупый мальчик, потерявший единственную девушку, которую любил.
Его слова впечатались в мою голову, как приговор.
— Думай об этом, Марк. Думай.
И он ушёл. Тихо, без лишних слов.
Я остался лежать. Одна рука судорожно скребла землю. Другая страшно ныла от боли. Внутри меня не осталось ничего.
Только холод, боль и пепел…
Не знаю, сколько я так провалялся на холодной земле.
Может, минуты. Может — часы. Время перестало существовать. Более того — мне уже было всё равно. Звёзды над головой мерцали, как будто издевались, подмигивая друг другу.
Когда они начали меркнуть, я кое-как встал и заковылял к мобилю, съехавшему в кювет примерно в сотне метров от места схватки.
Каждый шаг был словно по стеклу. Суставы скрипели, мышцы судорожно напрягались, пальцы немели.
Ветер гнал пыль по дороге, луна всё ещё висела в небе, словно безмолвная свидетельница моих ошибок. Она была там, когда я начал. Она была там, когда я проигрывал. Она была там, когда потерял её…
Илона.
Имя подруги не вырывалось из горла только потому, что у меня не было сил его произнести.
Я завёл двигатель. Он заскрипел, чихнул — но заработал. Сдав назад, я развернулся и рванул с места. Двигатель взревел, как раненый зверь.
Я не чувствовал боли. Или, может, просто привык к ней? Жаль, что не осталось энергокристаллов, чтобы подлечиться…
Их жадное тепло могло бы хотя бы частично заполнить эту пустоту внутри. Хоть немного затушить ад, который Туманоликий устроил в моей груди.
Целая правая рука держала руль, но левая висела плетью вдоль тела. Нервы будто оборвались. Кожа онемела. Пальцы не слушались. Каждая кочка отзывалась болью в рёбрах, в носу, в суставах.
Но это было неважно.
Главное — ехать домой. В Москву.
В мою нору.
Дорога слилась в одно сплошное пятно. Свет встречных фар, темнота ночи, тени деревьев на обочине.
Где-то за спиной оставалась Илона. Её тело, её взгляд.
Её последний вздох.
Её голос, которого я больше никогда не услышу…
Её запах, который я уже не почувствую…
Москва встретила меня утренним шумом мобилей на дорогах. Город просыпался, будто ничего не случилось. Для него — возможно. Для меня же — всё изменилось безвозвратно…
Но город был глух к моей боли.
Впрочем — чего было ещё ожидать?
Консьерж не посмел сказать ничего, когда я завалился в фойе. Он просто молча посмотрел на меня, как на призрака, вышедшего из ада, поздоровался и опустил глаза.
В лифте я посмотрел на своё отражение, и криво ухмыльнулся. Понятно, почему!
Лицо — маска крови и грязи. Глаза — два тлеющих злостью угля. Я словно не был собой. Лишь оболочкой, внутри которой бушевала буря.
Дверь в квартиру открылась легко, системы защиты просканировали меня и снова заработали на полную.
Я сбросил одежду прямо на пол, в холле. Окровавленная рубашка, порванные брюки. Магические амулеты на комоде у входа замигали, чувствуя мой уровень энергии. Точнее — моего истощения.
Один за другим я снял парочку и активировал их. Заклинания исцеления, восстановления, защиты. Пройдя в ванную, начал опустошать бутыльки с лечебными эликсирами, один за другим.
Боль не уходила полностью — она просто становилась терпимее. Превращалась в фоновый шум, который можно игнорировать. Хотя бы на время.
Я включил душ и долго стоял под горячими струями воды, смывая с себя грязь, кровь и боль. Температура почти обжигала кожу, но я не двигался. Закрыл глаза, и только сейчас позволил себе забыть обо всём.
О боли, о смерти, о злости.
Вообще — обо всём.
А потом я активировал пространственный тайник, который мы сделали с Илоной. Воздух задрожал, пространство расступилось, расширилось, открывая переход. Портал пульсировал энергией.
Я шагнул внутрь, и оказался на огромном поле высокой зелёной травы, залитом солнечным светом.
В сотне метров передо мной стоял дом. Наш с Илоной дом, спрятанный даже от времени. Здесь хранились все наши тайны, артефакты, книги, записи. Всё.
Здесь я мог быть собой — безо всяких масок.
Подойдя к дому, я толкнул дверь, ощутил знакомый запах жасмина…
И услышал шаги. Лёгкие, быстрые.
Знакомые…
Илона вышла из дальней комнаты в лёгком изумрудном сарафане. На её лице застыло выражение обеспокоенности и лёгкого испуга.
— Марк!
Она бросилась мне на шею, обняла.
Мои губы нашли её, и мы слились в долгом, страстном поцелуе.
* * *
  Друзья, не забывайте ставить лайки на произведение — это очень важно!)  



Глава 2
Не фэйк

Спустя пару часов, насытившись друг другом — не только физически, но и эмоционально (ради такого однозначно стоило научиться создавать «эмоциональный мост» во время секса!) — мы сидели на кухне, укрытой полумраком.
Сквозь окно пробивался тусклый свет предрассветного неба, окрашивая стены в розово-сизые тона. Снаружи завывал ненастоящий ветер, создавая впечатление, что мы находимся в забытой всеми богами глуши.
Чайник с отваром дымился, источая терпкий, немного горьковатый аромат — смесь редких таёжных трав, собранных лично Илоной несколько месяцев назад.
При первом глотке я поморщился, но уже через минуту почувствовал, как тепло разливается по телу, будто кто-то осторожно подлил масла в старый, скрипучий механизм.
Илона, сидя напротив меня, задумчиво накручивала один из своих рыжих локонов на палец. Её пальцы чуть дрожали — даже после моего возвращения и «разрядки» она не могла успокоиться.
Подруга смотрела куда-то в пространство между нами.
— Не могу поверить, что твой план сработал.
Я только хмыкнул.
— Был огромный шанс, что Туманоликий окажется умнее и не купится на мою актёрскую игру. Всё-таки до этого программировать собственные эмоции обратным пожиранием я не пробовал. Получилось слегка топорно и излишне пафосно, на мой взгляд, но… Видимо, получилось очень даже натурально. Проклятье, нет никакого желания повторять, если честно… Всё было так реально! В какой-то момент я действительно подумал, что ты погибла…
— Да я не об этом, Марк. В тебе я не сомневалась ни секунды. А вот в… Той, другой — ещё как.
Я понял, что она говорит о клоне.
Да, получив доступ к лаборатории Салтыкова, я сделал не только три его копии и одну свою — но и клона Илоны. В тот момент я решил просто подстраховаться, создать его на всякий случай, но позже, когда получилось создать «обманку» из Салтыкова и подсунуть её Юсупову, идея приобрела слегка другой вид.
И план по охоте на Туманоликого окончательно оформился в моей голове.
Мне нужна была очередная отсрочка — и я её получил за счёт «убийства» Илоны.
Клон был настоящим произведением искусства. Внешность — точная копия, начиная от родинки на шее, до малейших звуков, которые рыжая издаёт, когда злится. Артефакты — те самые амулеты, что она всегда носит. Искра — искусственная, но почти неотличимая от настоящей. Основная энергетика, немного памяти, эмоциональный базис, все внешние проявления магии — и вуаля, готово!
Как же охрененно сложно было её создать… Едва ли не сложнее, чем поддельного «Салтыкова». А уж запрограммировать на то, чтобы кукла говорила нужные слова и правильно реагировала…
Бр-р… До последнего боялся, что убил прорву времени впустую!
— И тем не менее — у нас получилось.
— Ты уверен?
— На девяносто процентов. Думаю, если бы Туманоликий заподозрил подвох, он бы действовал иначе. Забрал бы тебя… То есть — её. Вероятно — начал бы проверять, выпытывать какую-нибудь информацию, мучить… Но я решил, что раз с клоном Салтыкова он так и не разобрался — так что и тут ничего не поймёт.
— Но ты действовал очень быстро.
— Десять процентов на то, что поймёт, дорогая. Это овердохрена. Именно поэтому я решил провернуть всё так быстро, якобы с бухты-барахты. Чтобы не дать ему времени на лишние лишние раздумья.
— Понимаю, — подруга вздохнула и забралась с ногами на стул, — И что теперь, Марк?
— Теперь… Тебе придётся какое-то время пожить здесь, малышка.
— Это и так понятно. Но как ты обставишь моё исчезновение?
— Да никак. Туманоликий будет за мной наблюдать, само-собой. Но он понимает, что твою «смерть» афишировать я не стану. Слишком много вопросов тогда возникнет, а лишнее внимание мне ни к чему, он знает. А потому… Твоему дедушке скажем, что ты уехала на месяц в экспедицию, как и планировали. В Египетскую деспотию, на раскопки по выданному в училище гранту. У остальных и подавно не будет никаких вопросов. Если потребуется — я всегда могу сделать твой образ с помощью нейросетки и записать для Адриана несколько видео, или даже попросить Лизу составить надстройку и поговорить с ним пару раз — если потребуется «отсрочить» твоё возвращение, например.
— На случай, если Юсупов прослушивает тебя?
— Он и так прослушивает, — хмыкнул я, — Уверен, у него есть личный доступ к моей сотовой сети, и даже квартире. Лишь здесь я в безопасности, да в магической реальности.
— А запонки?
Это был один из главных элементов по «выманиванию» Юсупова. Лишь спустя несколько месяцев после того, как Инквизитор подарил их мне, я обнаружил в них едва заметное следящее и прослушивающее заклинание — столь искусно оно было вплетено в общую канву энергорисунка.
Ну как им было не воспользоваться?
— Поношу немного. Юсупов не знает, что я связал его личность с Туманоликим, а значит — верит, что я не жду подвоха от подарка Инквизитора. Пусть слушает, я буду аккуратен. Успокою его.
— Значит, месяц, — задумчиво протянула рыжая, — Не свихнуться бы тут за такой срок.
— Я буду приходить каждый день, дорогая.
— И всё равно я оказалась в полной изоляции.
— Ты же понимаешь, что это для твоей безопасности?
— Конечно, любимый. Но кто позаботится о ТВОЕЙ безопасности?
— Я сам.
— Марк, не пойми меня неправильно, — Илона вытянула руку, взяла меня за ладонь и заглянула в глаза, — Я верю в тебя, я знаю, что ты очень сильный, умный и хитрый, но… Этот Туманоликий — куда сильнее и хитрее. Он ни перед чем не остановится!
— Отрадно, что хотя бы его ум ты не упомянула.
— Марк, я серьёзно! Даже не представляю, как ты сможешь справиться с таким противником! Ты обещал рассказать о своём плане — так что давай, излагай! Хочу знать, чего ждать.
Некоторое время я молчал, собираясь с мыслями.
— Что ж… Если вкратце — ты права. Туманоликий очень силён. И хитёр. Но у него есть слабое место — самоуверенность и высокомерие. Он знает, что сильнее меня. Знает, что у него больше возможностей и ресурсов. Он думает, что полностью контролирует ситуацию. Знает, что моя магия — даже магия пожирателя — не чета его способностям. Но он не знает главного.
— Что ты владеешь Эфиром.
— Да. Об Эфире он ничего не знает. И потому — уже начал допускать ошибки.
— Какие?
— С Зеркалом, — я загнул первый палец, — Он тщательно его обследовал, и убедился, что там нет никаких следящих заклинаний, и прочего. Однако после этих терактов и всех проверок я установил на артефакт часть эфирного заклинания. Вторую часть, — я загнул ещё один палец, — Он зацепил, когда обследовал «липового» Салтыкова — и также ничего не почувствовал.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что Эфир плотно засел в его энергетике. Когда Туманоликий убивал «тебя», я не смог прочесть его силы — но часть эфирного заклинания ощутил. Она на месте, дремлет, и ждёт своего часа. Но и это не всё. Будет ещё одна, последняя, третья часть.
— Как ты собираешься подсадить её на него?
— Для этого пришлось пожертвовать дневниками Пржевальского, которые я спёр у Иловайского, — скривился я.
— Но ведь ты говорил, что совсем не уверен, что там есть что-то из доспехов пожирателя?
— Так и есть, — вздохнул я, — И хрен бы с книгами, с них я снял копию — но вот «морковку» Туманоликому подсунуть было нужно. Поэтому… Я оставил там одну из своих перчаток.
Илона ахнула, машинально посмотрев на мои руки (на которых перчаток сейчас не было).
— Ты отдал ему такой артефакт?..
— Пришлось, — снова усмехнулся я, — Потому что только так можно закончить сбор Эфирного заклинания, которое даст мне доступ к Туманоликому. К его защите. К его дому. Пока у него нет третьей части — я даже не могу подсмотреть за ним через зеркало… Но как только эфирное заклинание соберётся — возможность появится, и не только она…
— Но… как⁈ Когда ты умудрился слетать в Бурятию⁈
— Я и не летал.
— Тогда я ничего не понимаю.
— Всё просто, дорогая, — улыбнулся я, — Использовав добытый Эфир, я соорудил третью часть заклинания и вплёл её в структуру левой перчатки пожирателя. Потом вызвал деда, передал ему перчатку, велел отнести её в обсерваторию и спрятать, как следует. Где-нибудь рядом с тайником пожирателей, если он там есть.
— До сих пор не могу поверить, что ты ждал столько времени, чтобы рассказать мне о дедушке! — нахмурилась Илона, — Я ведь плакала на его похоронах!
— Знаю, дорогая, извини. Но сама понимаешь, выдавать секрет древнего вампира хоть кому-то — не лучшая затея. Если бы всё не повернулось так, как повернулось — я бы молчал и дальше.
Илона прикусила губу и посмотрела за окно, где несуществующий ветер играл с высокой зелёной травой.
— И что теперь?
— Туманоликий заберёт перчатку — не сомневаюсь, что это произойдёт в ближайшие дни. А когда все три часть моего эфирного заклинания окажутся в одном месте — там, где установлено зеркало — оно соберётся в одно целое.
— И ты сможешь убить Юсупова?
— Хотелось бы, — рассмеялся я, — Но нет, не всё так просто. У Туманоликого сильная защита — только та, которую я знаю, которую срисовал, когда он находился в образе Юсупова. А уж какие у него скрытые и «пожирательские» штучки — это и вовсе загадка.
Однако когда моё эфирное заклинание соберётся… В нём образуется кое-какой подвох.
— А именно?
— Очень медленно и незаметно восприятие мира Юсупова начнёт искажаться. Связи между энергетическими структурами станут ложными. В отношении меня, разумеется.
— То есть…
— То есть, в случае прямого столкновения, если всё сработает как надо, он не сможет в первые же секунды развеять мои заклинания. Но…
— Но?
— У меня будет только один шанс использовать эфирное заклинание. И рисковать я не хочу.
— И что ты планируешь делать?
— Какое-то время понаблюдаю. Это не разрушит эфирное заклинание, там энергообмен будет — с мышиный плевок. Соберу информацию, быть может, узнаю об этом уроде что-то интересное.
— Долго наблюдать у тебя не получится. Он или поймёт, что ты что-то замыслил, или… Придёт снова. И снова попытается кого-то убить. Или ты собираешься засунуть сюда всех своих близких?
— Это крайний вариант, — рассмеялся я, — Но даже в таком случае Туманоликий придумает, как на меня воздействовать. Он уже пообещал начать резню в столице… Так что нет, долго это наблюдение не продлится. Пару недель, месяц — не больше. И за это время мне нужно получить как можно больше силы…
— Эфир?
— Не только. Из-за того, что я всего лишь Адепт, оперировать большими потоками истинной силы я пока не могу. Одно дело — просто направить её мощный поток из существа в хранилище… Совсем другое — плести заклинание… Для создания эфирного колдовства, которое одним ударом убъёт Туманоликого, этого нужна мощная энергетика, сильная Искра.
— Ты уже почти Инициатор.
— Да. И нужно стать им как можно скорее. Хотя, подозреваю, что и этого будет мало… Но деваться некуда — стать Практиком за месяц я точно не успею. Буду исходить из того, что имею.
— Значит, твой план — резко нарастить силы, став Инициатором, собрать как можно больше Эфира, понаблюдать за Юсуповым — и в подходящий момент нанести удар?
— Мне всегда нравилось, как лаконично ты подытоживаешь, — усмехнулся я, — Что ж, если вкратце — да, всё так.
— Звучит как что-то очень ненадёжное.
— Звучит как единственное возможное.
— Ты сможешь атаковать его только когда он будет перед зеркалом? Это сильно ограничивает тебя.
— Не совсем… — на мгновение я замялся, — Когда эфирное заклинание будет собрано, я смогу создать что-то вроде «астрального двойника». Призрака, который сможет какое-то время бродить по округе и привязаться к Юсупову на короткое время. Ни магическая, ни техническая защита его не обнаружит, так что…
— С помощью Эфира можно делать и такое⁈
Изумление на лице Илоны меня позабавило.
Эх, малышка, знала бы ты, на что НА САМОМ ДЕЛЕ способна истинная сила!
Дерьмо космочервей! Как же бесит, что я не могу ей нормально пользоваться!
— Можно.
— И всё равно… Ты оказываешься в жёстких рамках — да ещё и с одним единственным шансом на атаку!
— Других вариантов всё равно нет. Этот урод каким-то образом связал нас древним словом пожирателей. Повесил метку ученика, мать его… Он не отвяжется — и что куда хуже, не даст мне как следует развиться. И…
— Что?
— Я не думаю, что нужен ему, как ученик. Хоть он и твердит об общем увеличении силы, хоть и говорит, что так «повелевают древние правила»… Я думаю, что всё это — чушь, и на самом деле у него какая-то другая цель.
— Я тоже так считаю, — серьёзно кивнула Илона, блеснув золотыми глазами, — Думаю, он просто хочет забрать все твои силы!
— Да, есть такой вариант.
— Если бы я была «снаружи», можно было бы поискать информацию, раскопать какие-нибудь архивы, пообщаться с зарубежными коллегами… Попытаться узнать, может ли один пожиратель забрать силу другого!
Азарт, с которым Илона всегда начинала рассуждать о поисках информации, развеселил меня.
— Так ли это важно, дорогая? Я — всего лишь инструмент для Туманоликого. И неважно, какой у него мотив. Важно то, что нужно убить его раньше, чем он убьёт меня — или кого-то из вас…
Илона кивнула, и мы замолчали.
— До сих пор не могу поверить, что один из Юсуповых — пожиратель! — содрогнулась Илона, — Это же просто немыслимо! Как он стал тем, кого его предок истребил⁈ Ведь именно после того, как Феликс Юсупов убил Распутина, на пожирателей открыли самую крупную за всю историю государства охоту! Истребили под корень!
— Не под корень, как видишь, — я картинно развёл руки.
— Кхм… Да, извини… Просто…
— Всякое случается. Быть может, после убийства Распутина Феликс не уничтожил всё его наследие. Припрятал пару каких-нибудь трудов, артефактов… Не стал уничтожать лабораторию или наследие древних. А Руслан, возможно, отыскал что-то из этого наследия, и пробудил в себе зов древней крови. А может — он таким родился… Трудно сказать. Лишь Эфир ведает, как люди становятся пожирателями. Нигде об этом нет никакой информации, и почему в пятом поколении стихийников неожиданно рождается абсорбер — неизвестно.
— А жаль…
— Жаль, — согласился я, — Наши предки постарались уничтожить вообще все упоминания о таких, как я. Даже во времена Распутина это было древними легендами и догадками, а сейчас и вовсе ничего не осталось.
Сказав это, я подумал о видениях, которые открыл мне морф Туманоликого. Там была часть ответов… Часть легенд, если только Анэтик не лгал напропалую.
Индия — вот, где есть ответы… И мне, не скрою, очень хотелось туда слетать чтобы покопаться в прошлом самых первых магов.
Но сейчас было не до этого.
— Значит, ты снова отправишься Урочище? — спросила Илона, соскальзывая со своего стула и устраиваясь у меня на коленях. Подруга обвила мою шею руками, прижалась, и я вновь ощутил приятный запах жасмина.
— Да, придётся.
— Второй раз Иловайский не станет выписывать тебе пропуск.
— Думаю, он мне не потребуется. Дед после Бурятии отправится к Таримскому ущелью и… Обследует его периметр в поисках слабых мест.
— Хочешь проникнуть нелегально?
— Придётся. Нельзя лезть официальными путями. Это не только привлечёт внимание самого Иловайского, Инквизиции, «Чети» и остальных императорских служб — но и, опять же, Туманоликого.
— И ты сможешь попасть туда?
— Использую немного Эфира, чтобы обойти защиту, — я поцеловал Илону в шею, — Чтобы добыть побольше, придётся чутка потратить…
— Я боюсь, Марк… — прошептала рыжая мне в ухо, обдав его горячим дыханием, — Боюсь…
— Знаю, малышка. Я тоже.
— Обманщик.
— Я честен с тобой, — чуть отстранившись, я посмотрел прямо в её золотые глаза.
— Полностью?
— Почти.
— Так я и думала… И что ты скрываешь?
— Кое-что, о чём пока рассказывать рано.
— А когда будет не рано?
— Может быть — никогда, — я подмигнул ей.
— Ты искуситель, Апостолов.
— Знаю.



Глава 3
На полпути к мести

  Чуть ранее. Апрель 2032 года, Москва. Ресторан «Арканика»  

Воздух в зале был насыщен ароматом дорогого кофе и дыма с нотками сандалового дерева. Свет ламп мягко мерцал, отражаясь в стеклянных поверхностях стен. В углу главного зала ресторана на фортепиано играл музыкант — не простой, а «звуковик», создающий колебания магического поля, успокаивающие нервы.
Львов вошёл через главный вход «Арканики» — одного из самых дорогих заведений столицы. Парень был одет просто: тёмный тренч, плотная рубашка с высоким воротником, никаких украшений. Ни намёка на родовое величие или магические амулеты.
Львов занял место в малом зале, за дальним столиком, рядом с аквариумом, в котором плавали не рыбы, а живые огоньки.
Через несколько минут появился «связной».
Точнее — появилась.
— Присаживайтесь, — произнёс Сергей, бросив на обтянутую белым платьем фигуру оценивающий взгляд.
Она опустилась на стул.
Её движения были точны, как у хищницы — которая знает, что жертва уже в ловушке. На лице — спокойствие опытного охотника.
Девушк была молода — не старше двадцати двух, двадцати четырёх лет. Каре исссиня чёрных волос обрамляло красивое лицо. Большие зелёные глаза, «соболиные» брови, полные губы.
Девушка положила ладонь на стол. Львов этого видеть не мог, но под кожей правой руки у связного были спрятаны боевые печати — вшитые в тело руны.
— Господин Львов, — начала девушка, чуть склонив голову, — Наконец-то мы встретились лично.
— Вы долго тянули со встречей. Я уже было заволновался, — Сергей поднял бокал с игристым 'Тенуаль", сделал короткий глоток, — Как мне вас называть?
— Кира.
— Зачем вы пригласили меня, Кира?
— Мы знаем, кто вы, и что умеете. Поэтому давайте не будем играть в экивоки.
— Без проблем, — Львов поставил бокал на стол и пристально посмотрел на красотку, — Вы не стали бы тратить время на встречу, если бы не хотели получить что-то от меня, верно?
Кира улыбнусь. Уверенно, холодно.
— Верно. Но мы вам нужны куда больше, господин Львов. Так что не думайте, что ведёте переговоры на равных.
Резкий тон, уверенность и сказанные слова дали Сергею понять, что всё обстоит именно так. Он и сам это понимал — но всё равно лелеял надежду не показаться уязвимым.
Слабым…
— Я здесь, потому что мне интересно, что вы предлагаете. Не более того.
— Это хорошо. Вам не нужно ни на что соглашаться сразу. Достаточно понять, что мы не собираемся вас сдавать. Хотя могли бы.
Сергей вновь сделал глоток игристого вина и медленно поставил бокал на стол. Его глаза остались холодными.
— Хотите сказать, что могли бы сообщить Инквизиции, что один из Львовых практикует чернокнижие?
— Да. Но мы не сделаем этого.
Подошёл официант, и они сделали заказ. Когда блюда принесли, и Кира с Сергеем неспешно принялись за еду, парень вдруг расслабился. Вся эта ситуация забавляла его.
Подумать только — он сидит в самом центре столицы и ведёт переговоры о вступлении в ряды мятежников! Террористов и еретиков!
Сказал бы ему кто об этом год назад — Львов бы рассмеялся этому человеку в лицо. потом разбил бы его.
— Что именно вы предлагаете? — наконец, спросил Сергей.
— Возможность действовать вне рамок закона. Без страха быть схваченным. Мы можем обеспечить безопасность, доступ к знаниям, связи, артефактам и оружию. Ты получишь то, чего не получишь в «Аркануме» или в коллекции своего отца.
— И что я должен делать взамен?
— То, что умеешь лучше других. Пользоваться своей… магией. И применять её там, где она действительно нужна.
— То есть там, где вы скажете?
— На дисциплине построено всё наше сообщество, — Кира пожала плечами и отправила в рот последний кусочек рыбы, — Но мы не заставляем людей идти на смерть. Они вызываются сами.
— Хотите использовать меня для терактов?
— Нет. От тебя такого не ждут, глупо разрасываться ценными кадрами. Мы хотим, чтобы ты помог нам сделать Москву другим городом. Более свободным. Где магия не станет оружием контроля. Где те, кто узурпировал власть, уступят место другим. Тем, кто заботится о благе народа.
Сергей смотрел на неё, не моргая.
— Красиво говорите.
— Ты уже вышел за границы дозволенного. Ты не боишься последствий. Не доверяешь никому, кроме себя. И именно поэтому ты не выживешь в одиночку, Сергей, — покачала головой Кира, — Да, порезвишься напоследок, и нам это будет даже на руку. Но потом тебя отыщут и убьют. Если только за тобой не будет стоять кто-то, кто сможет прикрыть. Кто-то, кто и сейчас имеет реальную власть.
— Ваш покровитель…
— Ты познакомишься с ним, рано или поздно. И тогда поймёшь, что всё куда глубже, чем ты представлял.
Сергей снова отпил из бокала. Начиная изучать тёмные искусства, он преследовал лишь одну цель — месть. Но чем глубже в пучины чернокнижия погружался, тем больше понимал, что есть и другие причины.
Львов не хотел служить системе. Он мечтал о силе, власти, о свободе — истинной свободе, когда никто не сможет диктовать ему, как жить и что делать.
И теперь ему предлагали другой путь — но такой похожий…
И всё же — это могло стать первой ступенькой к желаниям Сергея — и он это прекрасно понимал.
— Я согласен работать с вами, — наконец произнёс Львов, — Но на своих условиях.
Кира удовлетворённо кивнула.
— Конечно. Как я уже сказала, ценным кадрам мы не диктуем правила — а даём возможности. Ну а ты сам выберешь, как их использовать.
Девушка немного наклонилась вперёд:
— Есть одно условие. Если ты примешь наше предложение, тебе нужно будет проехать со мной. Сейчас. Мы подготовили… небольшой знак внимания. Подарок, который покажет наше расположение.
Сергей посмотрел на Киру. Он знал, что подарки обычно имеют цену.
Но сегодня он был готов рискнуть.
* * *
Представительный бизнес-мобиль остановился перед массивными воротами, украшенными вывеской: Комбинат «Красный Скот». Чуть ниже виднелась надпись: «Производство и переработка. Имперский контракт №45-А».
Мобиль пропустили без проблем — у водителя Киры имелся пропуск. Проехав по внушительной территории, у одного из дальних цехов они вновь остановились, и на этот раз покинули транспорт.
— Идём, — велела Кира, делая охране знак остаться на улице.
Внутри всё работало — мясоперерабатывающий, полностью автоматизированный цех функционировал на полную мощность.
Кира шла первой, не оборачиваясь, уверенно направляясь к боковой двери, скрытой за огромным холодильным модулем. Сергей шагал следом, чувствуя, как напряжение растёт с каждым шагом. Он не понимал, что они тут делают, но твёрдо решил пойти до конца.
Дверь была тяжёлой, железной, с замком, зачарованным на магическую блокировку. Кира нажала ладонью на печать, и дверь распахнулась. В лицо Львову ударил запах мяса и крови, заставив на секунду задержаться — но он всё же вошёл вслед за Кирой.
Внутри, в огромной мясницкой, на полу в углу сидел Пётр Заварский.
Руки связаны, а магия заблокирована «рабским» ошейником, который применяли в Инквизиции. Под припухшим правым глазом бывшего студента «Арканума» виднелся свежий синяк, рубашка порвала, волосы всклокочены.
От былого высокомерия не осталось и следа.
— Серёж… — прохрипел Заварский, поворачивая голову, — Брат… пожалуйста…
— Что он тут делает? — Львов слегка повернулся к стоящей у двери Кире.
— Месяц назад, после начала рейдов, господин Заварский написал донос. Не просто записку — подробный отчёт. О тебе. О том, какие ты покупал у него книги и артефакты. Сколько за них заплатил. Даже указал имя торговца запрещёнными артефактами, встречу с которым для тебя устроил.
Сергей стиснул зубы.
— Как понимаю, бумага так и не дошла до Инквизиции?
— Мы её перехватили. У нас есть люди в нужных местах. Иногда — в самых неожиданных. Мы убрали документ и… Скажем так, «официально» отправили Петра Заварского в дальний круиз. В Южную Америку.
Чувствуя разливающуюся внутри ярость, Львов посмотрел на Киру.
— И что теперь?
— Твоё право. Реши сам, что с ним делать.
Девушка усмехнулась, и ушла.
— Серёжа…
— Ты догадывался, что я практикую, — Львов процедил эти слова сквозь зубы, — Ты же сам продал мне первую книгу… И потом знал, что я не перепродаю их?
— Да! — Заварский задёргался, пытаясь встать, — Да, я знал! Но это было до всего этого… До того, как начались рейды! До терактов! Ты же знаешь, что потом началось! Я просто…
— Просто решил сдать меня, чтобы спасти свою шкуру?
— Я не хотел тебя губить! Я просто…
— Просто сдал меня… Идиот, я покупал артефакты твоего дяди! Ты же тоже подставлялся этим доносом! Думал, что если заложишь меня — с тебя слезут⁈ От тебя требовалось одно — молчать! И ты даже с этим не справился!
— Да! Нет! Я не знаю! Просто… Я понял, что рано или поздно будут вопросы! Я испугался.
— Ты всегда был трусом, — презрительно скривился Львов.
— Я не такой, как ты! Ты можешь смотреть в глаза запретной магии, и не дрожать. Я не могу! Я просто хотел выжить!
— Ты предал меня, чтобы спасти свою шкуру.
— Прости меня, Серёжа! — Заварский почти рыдал, — Прости, умоляю! Я никому не скажу… Клянусь, я никому и никогда больше ничего не расскажу!
Обуреваемый яростью, Сергей сделал шаг вперёд — и внутри него зашевелились голоса.
Тихие, еле слышные — но настойчивые.
«Он должен заплатить…В нём есть сила — и есть страх… Много страха… Тебе хватит надолго…»
Львов глубоко вздохнул. Подошёл совсем близко, и взял Заварского за подбородок:
— Ты предал меня. А предавший раз — предаст и второй.
— Я не хотел! Я клянусь!
Пётр рыдал, продолжал молить о пощаде. Но его слова уже не имели силы.
— Пожалуйста… — шептал он, — Пожалуйста, не надо…
На этот раз Львов не ответил. Вернулся к двери и медленно, словно давая себе время передумать, закрыл её.
А затем щёлкнул замок, и толстая сталь отрезала крики Заварского от остального мира.
* * *
  Май 2032 года. Москва, квартира на Патриарших прудах.  

Квартира находилась на верхнем этаже старого особняка, буквально, обвитого магической защитой, ложными аурами, и упакованному технологически по последнему слову техники.
Дверь открывалась только по отпечатку пальца и дополнительной биометрии — не простой, а связанной с энергетикой отдельных людей. И энергетика Львова была в базе.
Всё здесь было продумано до мелочей: звукоизоляция, невидимые щиты, скрывающие магию, даже запах воздуха — не химический ароматизатор, а смесь древесины, кожи и еле уловимый намёк на озон.
Сама же обстановка была богатой — очень богатой. «Дизайнерский хай-тек» — если охарактеризовать всё двумя словами.
Львов пришёл первым.
Вот уже десять минут он сидел в углу комнаты, в кресле, обитом чёрной кожей дракона. На столе перед ним стоял бокал с игристым вином. На лице Сергея застыла маска безмятежности — но в душе у парня что-то тлело.
Что-то тёмное, нетерпеливое. Он чувствовал, как магия шевелится под кожей, будто предвкушая новую игру.
Кира вошла без стука. Она была в длинном пальто из искусственной кожи, под которым просвечивала плотная водолазка и узкие брюки. В руках — чёрный портфель.
— Господин Львов, — произнесла она, ставя портфель на стол.
— Привет, — коротко ответил он, не вставая, — Надеюсь, ты принесла то, о чём говорила?
Она улыбнулась. Не просто красиво — с вызовом.
— Конечно. Это для тебя.
Кира открыла портфель.
Внутри лежали две книги. Толстые, потемневшие от времени переплёты, края страниц чуть обгоревшие — явно не новые. Одна была перевязана цепью из чёрного серебра, другая — обложена кожей, слишком гладкой для животного происхождения.
— «Порабощение духов» и «Искажённые печати».
Сергей взял первую книгу осторожно, словно боялся, что та закричит. Открыл наугад — страницы были написаны на неизвестном большинству людей языке, но Львов уже знал, как его читать… Странные символы вмиг улеглись в стройную вязь слов.
— Хороший выбор, — сказал он, пряча интерес, который вспыхнул внутри, — Чувствуется вкус.
— Я рада, что ты одобряешь, — Кира села напротив Сергея, — Но сам понимаешь — есть условие. Небольшое задание.
Львов откинулся на спинку кресла, насмешливо изогнув бровь.
— Какое?
— Ты должен сделать копии с документов отца. Со всех файлов, которые связаны с его сделкой полугодовой давности в Министерстве энергетики. Касаемо семей Радыгиных и Казаченко.
Сергей помолчал.
— Спрашивать, зачем вам это, полагаю, бесполезно?
Кира улыбнулась. Удовлетворённо.
— Разумеется. Но ты можешь не переживать — мы не тронем ваш род. Но некоторые люди вокруг него — с которыми работал твой отец — могут испытать последствия. Полагаю, если твой отец сориентируется — это даже поможет вам возвыситься.
Если бы Кира могла читать мысли — она бы знала, что Сергею не просто плевать на отца. Он ненавидел его — с момента их ссоры Леонид не разговаривал с сыном и вообще делал вид, что его не существует. Мама и младший брат подсознательно тоже чувствовали повисшее напряжение — и отстранились от Сергея.
— И это всё?
— Пока — да.
* * *
Через несколько дней они снова встретились в той же квартире. На этот раз позже пришёл Сергей — Кира уже ждала его, сидя на белоснежном кожаном диване, с бокалом вина в руке.
— Получилось? — спросила она, когда он появился в гостиной.
— Конечно, — Львов достал из кармана крохотную флешку и положил её на стеклянный журнальный столик, — Всё, как ты просила. Защита документа — детский сад. Отец считает себя умнее всех. Жаль, что он ошибается.
В квартире царил полумрак. За окнами шёл дождь, барабаня по окнам тихим ритмом капель.
Кира встала с дивана.
Флешка осталась лежать на столе, будто не заинтересовала девушку. Она сделала шаг вперёд, затем второй — медленно, почти театрально. Сергей сидел напротив, в кресле, обхватив подлокотники с такой силой, что костяшки побелели. Он не двигался, но его глаза внимательно следили за каждым движением девушки.
Словно хищник за добычей.
Кира остановилась перед ним, почти касаясь грудью его лица. Её дыхание было тёплым, чуть учащённым.
— Тогда пришло время награды, — прошептала она.
Её пальцы взялись за лямки платья. Оно было чёрным, облегающим, плотно обтягивающим бёдра и талию. Каждый миллиметр тела Киры казался вырезанным из мрамора.
Медленно, будто издеваясь, она потянула ткань, обнажая плечи, грудь, живот. Ни спешки, ни сомнений — только уверенность женщины, которая знает: мужчина уже потерял контроль.
Под платьем — нижнее бельё. Кружевное, чёрное, почти прозрачное, которое ничего не скрывает, а напротив — только подчёркивает соблазн.
— Это часть соглашения? — спросил Сергей хриплым голосом.
— Это бонус, — улыбнулась Кира, проводя кончиком языка по верхней губе, — За первое задание.
Его руки впились в бёдра девушки раньше, чем он успел осознать желание. Пальцы сжались так сильно, что мгновенно оставили синяки. И именно этого она хотела. Чтобы он оставил след.
Поцелуй был жестоким. Львов подхватил Киру, прижал её к стене. Его тело говорило то, что не могли выразить слова — жажду, звериную потребность, нетерпение…
Кира ответила тем же. Она вцепилась в его рубашку, рванула вниз, пуговицы со звоном отлетели, ударяясь о пол. Её ногти впились в его спину, оставляя красные полосы.
Она не просила беречь её.
Львов сошёл с ума от запаха этой девушки, от её тела и похоти, которая полностью его захватила. Кира обхватила его ногами, прижимаясь как можно ближе. Её голова откинулась назад, волосы растрепались.
Магия вырвалась из них сама собой — вспышка тьмы, и зеркало в углу разлетелось вдребезги. Они не обратили на него внимания. Никому не было дела до колдовства, когда в воздухе пахнет потом и страстью.
Когда всё закончилось, они рухнули на пол, среди разбросанной одежды. Кира прижалась к Сергею, её грудь тяжело вздымалась, дыхание было частым.
Его рука лежала на её.
— Это только первый шаг, — прошептала девушка, проводя пальцем по его груди, где ещё оставались следы её ногтей, — Быть может, в следующий раз мы придумаем что-то… Поинтереснее.
Сергей ничего не ответил и закрыл глаза.
Голоса внутри него замолчали — хотя бы на время.



Глава 4
Щелчок

  10 мая 2032 года. Москва.  

Погода стояла отличная.
Солнце разогрело воздух до приятной теплоты, а в небе не было ни единого облачка — лишь редкие следы от пролетающих над Москвой самолётов и АВИ рассекали его чистоту.
Май с самого начала решил порадовать жителей столицы жаркой погодой, и на улицах гуляли толпы людей. Из распахнутых окон кафе лилась музыка, по тротуарам прогуливались прохожие, дети бегали между фонтанами, стараясь хоть чуть охладиться. Воздух был напоён запахом цветущих каштанов, свежей выпечки и едва уловимым ароматом весенней зелени.
Центр города стоял в пробках, над некоторыми кварталами виднелось промышленное марево. Гигантские рекламные экраны на фасадах бизнес-центров мелькали яркими картинками, переливаясь в такт движению мобилей внизу.
Бетонные джунгли города, казалось, задыхались от жары, но всё равно продолжали работать: сирены скорых, клаксоны такси, голоса прохожих — всё это смешивалось в единый, никогда не утихающий звуковой фон.
Обзор отсюда был отличный — я выбрал для места встречи крышу недостроенной высотки, с которой открывался прекрасный вид на Москву. Бетонные плиты, торчащие арматура, несколько деревянных ящиков вместо мебели — «конференц-зал» с видом на Кремль и Останкинскую башню. Ветерок, поднимающийся снизу, щекотал лицо и развевал бумаги, валяющиеся среди строительного мусора.
Аня сидела в паре шагов от меня, на самом краю здания, свесив ноги с края. Её джинсы были закатаны чуть выше щиколоток, а кроссовки болтались на носах, словно готовые вот-вот упасть вниз. Тёмные волосы растрепались, но она даже не пыталась их поправить.
«Интересно, она вообще не боится высоты?» — думал я, наблюдая, как она спокойно потягивает лимонад из пластиковой бутылки, как будто сидит не на тридцатом этаже без перил, а на скамейке во дворе.
Чуть поодаль Маша зарисовывала в блокнот раскинувшийся перед нами пейзаж. Аккуратными движениями карандаша она повторяла контуры Садового кольца, силуэты домов, игру света на стекле деловых центров. На ней было лёгкое синее платье, и каждый раз, когда ветер поднимал край ткани, она машинально придерживала его свободной рукой.
Скрипнул люк, и на крышу выбрался Арс. Он выглядел немного уставшим — видимо, выходной день был не совсем выходным. Его светло-серая футболка была слегка помята.
— Извините, что опоздал, — сказал он, — в училище Духоловов проверки на входе и выходе усилили, когда всё это закрутилось. До сих пор по полчаса трачу, чтобы войти и выйти.
Он пожал мне руку, поцеловал Аню в щёку (что-то новенькое!) и помахал рукой Маше. Блондинка, увидев, что все в сборе, подошла к нам, аккуратно захлопнув блокнот и спрятав его в рюкзачок.
— Почему ты решил собрать нас без Илоны? — спросила она.
— Потому что… Илоны больше нет.
Я несколько раз репетировал эту речь — и всё же фраза вызвала мурашки.
— Не понял? — нахмурился Кабанов, — Ну она же вернётся в июне. Или что-то срочное произошло?
Аня прищурилась и сжала губы в тонкую линию. Она догадалась сразу.
— Илону убил Туманоликий. Два дня назад. Когда я попытался ночью вывезти её из страны.
— Что?
— Кто?
— Как?
Вздохнув, я принялся рассказывать.
Илоне всё я выложил уже давно — но ребята не были в курсе насчёт другого пожирателя. Так что для них история была новой — и довольно долгой. Упустил я лишь пару моментов — и в том числе, не стал рассказывать, что знаю истинную личность Туманоликого.
Спустя, наверное, полчаса, я закончил рассказ — и поймал взгляды друзей.
Они старались не показывать этого — но они были напуганы. Я чувствовал исходящие от них эмоции.
Но страх был не главным. Куда сильнее я ощущал сочувствие, сострадание, злость, ярость и решительность!
— Почему ты не рассказал нам раньше? — спросил Арс.
— Потому что думал, что смогу решить вопрос с этим уродом сам. Потому что не хотел подставлять вас. Но теперь… Всё изменилось.
— Что именно? — уточнила хмурая Аня.
— Я понял, что с ним не справиться. Он слишком силён. Останавливает время, телепортируется… И он не даст мне развиться, как следует. И поэтому… Я предлагаю вам уехать.
Мои слова были встречены гробовым молчанием.
— Я освобожу вас от «кровавого пакта». Дам денег на билеты и первое время. Амулеты, оружие — тоже не проблема. Но вам надо исчезнуть. Быстро — завтра, а лучше, сегодня.
— А ты? — спросила Маша.
— А я останусь. Сделаю всё, что смогу. Попробую аккуратно заручиться поддержкой Иловайского, Инквизиции. Выманю его. Но вы будете мне мешать. Поверьте, Туманоликий — невероятной силы маг. Он прихлопнет нас, даже не задумавшись. Но главная проблема в другом — он будет использовать вас, чтобы воздействовать на меня.
— Зачем ты ему? — уточнила Аня.
— Говорит, что это старое проклятье пожирателей — что они раскрывают силы только находясь в связке «учитель»-«ученик». Но думаю, есть шанс, что он просто хочет забрать мои силы. Но из за этого проклятья не может.
— И будет отрезать от нас по кусочку? — криво усмехнулся Арс.
— Это в лучшем случае. У ублюдка больная фантазия, он может придумать такое… В общем, я не хочу, чтобы с вами что-то произошло. Также как… с Илоной.
Врать друзьям мне было не впервой — хоть мне это и не нравилось. Но другого варианта не было — рассказать им всё было куда опаснее, да и мой план мог сработать только в том случае, если о нём буду знать только я и Илона.
Друзья переглянулись.
В повисшей тишине было слышно наше дыхание — глубокое, напряжённое.
— Знаешь, Марк, — протянул Арсений. Его голос звучал ровно, но в нём чувствовалась настороженность — как у человека, который готов к спору и знает, что будет стоять до конца, — С твоей стороны весьма оскорбительно думать, что мы сейчас согласимся с тобой.
Его глаза, серые, почти стальные, смотрели прямо, без тени колебаний.
— Согласна, — кивнула Аня, поправляя выбившуюся прядь волос — Ты предложил нам кое-что, дружок. И мы согласились, зная о всех рисках. Не думаю, что ты нас недооцениваешь настолько, чтобы считать, будто мы испугаемся первой же тени!
— И бросать тебя при первом же серьёзном препятствии — не собираемся, — добавила Маша, скрещивая руки на груди.
Признаться честно, они смогли меня удивить.
Я ожидал возражений, возможно, даже обиды или раздражения. Но не этого. Они не просто отказались от идеи отступить — они приняли моё решение как вызов на собственную битву!
Можно было, конечно, напустить на них страх, ударить эмоционально, продавить, заставить… Но в целом… Зачем? Они не будут в большей безопасности, если уедут.
А вот Туманоликого такими действиями я точно разозлю раньше времени. Он терпеть не может, когда кто-то пытается уйти от него, прячась. Для него это — оскорбление. Он воспринимает это как вызов.
Неужели с этими «прятками» я просто попытался сложить с себя ответственность за безопасность друзей?
Эта мысль поразила меня больше, чем я ожидал. Возможно, я действительно надеялся избавиться от груза, который давит мне на плечи каждый день. Ответственность за тех, кто рядом. Ответственность за то, чтобы никто не пострадал из-за меня.
Ох уж эти человеческие эмоции и психология…
Хотя скрывать не стану — огонь, горевший в душах друзей, сильно меня порадовал. Я не ошибся в своём выборе.
— Это не то же самое, — я покачал головой, решив всё же посмотреть, к чему приведут мои увещевания, — К нашему делу Туманоликий не имеет никакого отношения.
— Да и плевать, Марк, — снова заговорил Кабанов, подаваясь вперёд, — Илона была нашей подругой. Ты наш друг. Мы связаны. Мы все обязаны тебе жизнью — и не раз. И мы сделали бы такой же выбор безо всякого «пакта».
Девочки решительно кивнули, и я рассмеялся — не громко, но искренне. Смех вышел хрипловатым.
— Послала же судьба мне таких безбашенных друзей… — произнёс я, глядя в их лица, — Спасибо. Я ценю это. Более, чем могу выразить словами.
— И каков план? — уточнила Аня.
— Пока ждать. Развивайте силу, оттачивайте навыки. Думаю, месяц у нас есть — прежде чем урод начнёт действовать. Не лезьте в неприятности, держите под рукой целительные и защитные амулеты. А я… Попробую успеть и сделать для все, девчонки, артефакты, которые обещал. Арс, твой посох?..
— Как новенький. Уровень слияния больше восьмидесяти процентов, с духами всё ок. Прогресс идёт.
— До Инициатора далеко?
— Если в процентах — тридцать примерно осталось.
— Аня?
— Мне ещё около сорока нужно.
— Маша?
— Десять.
— Уф! — Лисицына начала картинно обмахивать себя ладошкой, — Наша Златовласка-то времени не теряла.
— Обращайся, подскажу что такое тайм-менеджмент.
— Ты сам-то где сейчас?
— Пятнадцать-двадцать процентов до Инициатора.
— Но судя по твоему рассказу, такого уровня развития всё равно мало? — уточнила Маша.
— Да. Поэтому вся надежда… На мою «особую» магию. Которую теперь даже в разговорах не упоминать. Забудьте о том, что я вам говорил, о том, что произошло на Заставе. Забудьте! Если Туманоликий узнает об этом…
Я сейчас даже не играл — на самом деле беспокоился об этом. Пока что во всей моей схеме это был самый слабый участок.
Если Туманоликий выйдет на Эфир и каким-то образом научится его использовать… Тогда мне с ним точно не совладать. Я был искренне удивлён, как Юсупов не догадался, что я использовал Эфир на Заставе… И надеялся, что ни о чём подобном не догадается ещё какое-то время.
— Ясно.
— И ещё одно. Если… Если кто-то из вас погибнет из-за меня… Клянусь — я отомщу за вас.
Арс серьёзно посмотрел на меня.
— И я клянусь.
— И я.
— И я.
Мы сцепили руки на краткий миг, и отошли друг от друга на шаг.
— Значит, игра началась, — прищурилась Маша.
— И ставками стали наши жизни, — закончил я.
* * *
  13 мая 2032 года. Москва-сити, офис корпорации «Маготек».  

Зал в центральном крыле лабораторного комплекса «Маготек» сегодня был полностью в нашем с Астарцевым распоряжении.
Густой от аромата озона и магического напряжения воздух вокруг дрожал. Он был живым — насыщенным энергией, готовой разрядиться в любой момент. Каждый шаг отзывался эхом в стенах из тёмного металла, покрытых рунными узором, мерцающим в такт пульсирующему свету потолочных кристаллов. Я поздоровался с профессором, и облокотился на панель управления.
Она была соединена с голограммой, зависшей в воздухе — медленно вращающейся трёхмерной проекцией энергетической матрицы.
— Взгляните сюда, профессор, — я тапнул по голограмме кода, заморозив поток данных, — Видите здесь нестабильность?
Профессор склонился над проекцией, его брови сошлись к переносью. Худой, со всклокоченной бородой, но с глазами, полными пламени учёного-фанатика. Его длинные пальцы дрожали от возбуждения, когда он начал прокручивать слои информации, просвечивая их через включенный фильтр восприятия энергопотоков.
— Это не нестабильность, — пробормотал он, проводя пальцем по трём слоям кода, — Это… реакция на внешние колебания. Мы же компенсировали их через резонансные стабилизаторы!
— Компенсировали, — согласился я, — Но только частично. Наша энергетическая матрица всё ещё улавливает фракталы второго порядка. То есть, если мы начнём внедрять в неё слепки с уровнем синхронизации выше пятнадцати процентов…
— … то получим искажение личностных проекций, — закончил за меня Астарцев, — Личность будет помнить определённые события, но не считать себя их частью. Как будто она наблюдает за собой со стороны — наблюдатель, но не участник.
— Именно. И это нас не устраивает.
Я сделал паузу, давая ему переварить информацию.
За окном, вдалеке, сверкнула молния, и до нас донёсся далёкий раскат грома.
— Значит, нужно стабилизировать базовый уровень матрицы, — сказал профессор, — Добавить в структуру дополнительный слой защитного ментального поля. Чтобы оно могло адаптироваться под изменяющиеся условия, как живая оболочка клетки.
— Не просто добавить. Нужно вплести его в существующую решётку. Чтобы она сама себя корректировала при контакте с эмоциональным фоном пользователя. Представьте себе не просто барьер, а взаимодействие — как диалог между двумя сознаниями, где одно помогает другому сохранить целостность. Только для «пользователя» этот диалог должен остаться незамеченным.
Профессор крякнул, в его глазах мелькнуло сомнение — но он кивнул. Он всегда был человеком, способным принимать трудные решения, даже если они вели в неизведанное. На его лице появилось выражение того самого старого, почти забытого страха — страх, который испытывают лишь те, кто уже однажды переступил черту и знает, что обратной дороги нет.
— Это будет сложно сделать, — повторил Астарцев, на этот раз более уверенно, — Потребуется не только техническая модификация, но и пересмотр базовой архитектуры сознания. Мы можем столкнуться с эффектом «обратного впитывания», когда личность матрицы начнёт влиять на оператора.
— Да, — ответил я, улыбнувшись уголком губ, — Но именно в этом и суть. Мы должны просто связать «сохранённые» данные из одной личности с нейронной системой другого. Не просто копирование — синтез.
— Я слышал, министерство обороны уже проявило к этой разработке интерес? — спросил Астарцев, возвращаясь к панели, где начиналась новая волна данных.
— Пока рано говорить что-то конкретное по этому поводу, — ответил я, глядя на него внимательно, — Но вы правы — они следят за нашими успехами. Особенно после демонстрации в прошлом месяце, когда мы смогли передать опыт одного из наших тестовых субъектов на чистый шаблон.
— Новый вид солдат… Синтетические дроиды, с опытом и навыками опытного воина, и сверхбыстрыми рефлексами киборга… Чувствую, вот куда пойдут наши знания! — сказал профессор, и в его голосе проскользнуло беспокойство.
— Они пойдут туда, куда мы решим, профессор. И говоря мы, я имею в виду себя — и князя Салтыкова. Быть может — Императора, если ему будет интересно, чем мы занимаемся.
Астарцев правильно понял мой намёк, и на этот раз принялся пересобирать куски магического кода молча.
Я же только вздохнул.
Используя собранные с Салтыкова данные, я накопил изрядную статистику, наблюдения и идеи относительно его дальнейшего «вызволения». Накидал несколько вариантов развития — и вуаля, одна из схем оказалась рабочей.
Она позволяла сохранять комплексную энергоматрицу человека — искру, энергополе, память, навыки — всё. Само собой, каркас матрицы был построен на основе моих знаний о магии пожирания — но всё исключительно из «разрешённой» магии.
Правда, больше пятнадцати процентов «личности» скопировать пока не получалось — но только что я объяснил Астарцеву, в каком направлении двигаться.
Используя ресурсы корпорации, я мог не сомневаться, что через пару дней и сотню тестов группа учёных и магов отыщет верное направление — и будет долбить его, пока не получит то, что мне нужно.
Ну а я…
Тесты на людях мы проводили с самого начала — но не с копированием личности, разумеется. И сейчас тоже нельзя было открывать, что я со всеми этими разработками делаю на самом деле.
Так что просто взять кого-то из лаборатории было нельзя.
Однако у меня было два кандидата, которые вот уже больше полугода спали в криокапсулах, и сейчас находились в моём пространственном тайнике.
Как только будет готова схема матрицы для «глубокого сканирования», я воспользуюсь ей — и попробую перенести сознание Авроры в специально выращенной для этой цели клона.
Он уже подготавливался на «фабрике» Салтыкова.
Иногда меня колола совесть — от того, что я отправил этих двух в бесконечный сон, и тестировал на них свои разработки. А потом вспоминал, как они чуть не убили нас с братьями — и тут же переставал жалеть Каселёвых.
Ничего, отработают свои грешки хотя бы так. А потом… Может и выпущу их на волю.
Внезапно Искру изнутри будто что-то защекотало.
Я замер, ощущая течение незаметных потоков, коснулся одного, второго… и третьего!
Да! Да, мать его!
Все три части эфирного заклинания собрались!
А это значит — что Туманоликий забрал в Бурятии перчатку, и прямо сейчас вместе с ней оказался у зеркала.
Дерьмо космочервей…
Я прямо сейчас могу создать астрального двойника и хорошенько обследовать поместье Юсупова!
И будь я проклят, если не сделаю этого!



Глава 5
Старые тайны

Покинув лаборатории, я прошёл все проверки и поднялся на пятидесятый уровень башни «Москва». Поздоровавшись с секретаршей, распечатал магическую защиту на своём кабинете, и закрылся в нём.
За окном мерцали огни столицы. Бросив короткий взгляд за стекло, я приглушил освещение, сел за рабочий стол — и закрыл глаза.
А затем, коснувшись эфирного плетения в Искре, начал вытягивать себя по нему наружу — как старую нитку из рукава.
В груди потянуло холодом в груди — и между рёбер будто вонзился ледяной штырь! Тело стало ватным, невесомым, кожа превратилась в воду, а мышцы — в воздух. Дыхание исчезло. Сердце отстукивало где-то в затылке.
Кабинет растворился.
А в следующий миг я стоял рядом с Юсуповым.
Видимо, это его загородный особняк. Мы находились в зале — просторном, светлом, с каменными стенами, увешанными портретами предков, современной техникой вдоль стен и панорамными окнами во всю восточную стену.
Граф выглядел устало — мешки под глазами, осунувшееся лицо… Он ходил по залу широкими шагами, облачённый в привычный светлый костюм, без галстука. В руках — планшет. Юсупов что-то читал, время от времени останавливался, делал пометки.
У меня получилось… Получилось!
Ха, старые навыки никуда не делись!
Я не просто наблюдал — я был здесь!
Магия держала меня на грани восприятия: практически неощутимого. И при этом я чувствовал запах полированного дерева, слышал глухие шаги охраны за стенами. А ещё — ощущал, самого Юсупова.
Его энергетику. Она отдавала нотками металла и пряностью, была ровной, собранной. И при этом — впервые настолько «открытой» для меня! Не потому, что дома Юсупов пренебрегал безопасностью, о нет!
Защиты в его особняке было столько же, сколько в поместье Иловайских. Но не для созданного из эфира астрального духа… Для земной магии мой визави оставался полностью нейтральным.
Значит, я был прав… Юсупов — Магистр, даже с запасом…
Юсупов остановился у окна, глядя на парк. Я подошёл вплотную к нему, заглянул через плечо…
На экране планшета был открыт отчёт по погибшим «подозреваемым» за последнюю неделю.
— Пятьдесят два человека… — пробормотал я.
Юсупов замер, обернулся, уставившись мне прямо в лицо… И я отступил на шаг. Не-ет… Не может он меня ощущать!
Медленно обведя взглядом зал, Юсупов выключил планшет, бросил его на мягкий диван, и потянулся. Затем коснулся наушника, что-то выслушал и кивнул:
— Пропустите его.
Через несколько минут тяжёлые двери бесшумно открылись, и в гостиную вошёл человек в строгом тёмном костюме, без опознавательных знаков. Лицо у него было неприметное, простое, но движения — скупые и точные.
— Ваше Сиятельство, — произнёс мужчина, остановившись в двух шагах от графа, — Доклад.
Юсупов повёл рукой, и по стенам помещения прошла магическая рябь.
Так-так-так… Судя по синхронизированным кристаллам и колебаниям, это что-то из военных разработок… «Янтарь», полагаю? Завязанная на самом Юсупове система магической защиты. Снаружи взломать невозможно — а вот изнутри, имея, скажем, астрального двойника, хе-хе!
— Говори, — велел Инквизитор, усаживаясь на кожаный диван. Его собеседник остался стоять.
— Цифры, которые просит Его Императорское Величество, и которые вы велели собрать, прискорбно низкие, граф. Эффективность Инквизиции и «Чети» по задержаниям и открытию новых дел упала до двадцати процентов — по всей столице. Тех, кого можно было отыскать сразу — мы нашли. Остальные же… Полагаю, после той «акции» самые умные ушли в тень, и покинули Москву.
Мужчина достал из портфеля папку и раскрыл её.
— Вот официальные цифры по всем параметрам.
Юсупов пробежался по ним глазами.
— Предсказуемо. Как насчёт провинций?
— Начинаем раскручивать одну за другой, по информации с допросов. Первые ниточки уже дали свои плоды. Курбатовы, которых мы взяли одними из первых, сломались. Один из их менеджеров с рыбной фабрики — племянник главы рода. Он признался, что вместо рыбы они отправляли магические боеприпасы и оружие в Курганскую область. Небольшое село — Воробьёво, километрах в пятидесяти от границы с Казахстанским доменом.
— Там же кругом степь и лес?
— И большое количество военных баз. А также наземные торговые маршруты между несколькими доменами. Собственно, мы по ним и работали — и выяснили, что это же оружие, которое поставляли Курбатовы, поучаствовало в нескольких налётах на конвои — самые разные. Редкие ингредиенты для лабораторий, артефакты, техника, припасы, энергоносители.
— Они там все охренели что-ли в край⁈ Местная полиция и внутрянка чем занимались⁈
— Нападения происходили в разных местах, в разное время, без периодичности и иногда даже без подтверждений. Иногда местным проще списать потери — всё равно приедет новая партия чего угодно — чем открывать полноценное расследование с инспекторами из столицы. Больше чем уверен, что там у трети людей на местах рыльце в пушку.
— Значит, Курган?
— Тихий неприметный уголок, торговый и аграрный… Отличное место, чтобы сколотить ячейку сопротивления. Особенно если в ней состоит кто-то из власть имущих…
— Конкретные наводки есть?
— Начальник полиции области… Один из директоров местного банка — а может, даже два директора, пока выясняем. Металломагнат и весь его клан — а там семья большая, татарская, в старых традициях. Под подозрением все, а их больше тридцати человек, в самых разных сферах.
— Хорошо. Разрабатываем сначала аккуратно. Отправь туда пятерых Дознавателей под прикрытием. Пусть их сопроводят два отряда боевиков, тоже незаметно.
— Сделаю.
— Что ещё?
— Всплыло интересное имя, — мужчина, имени которого Юсупов так и не назвал, выудил из портфеля ещё несколько листов бумаги, и протянул их графу, — Валерий Наумович Хрусталёв. Вы разрабатывали его в связи с каким-то делом о контрабанде, но операция была сорвана по форс-мажорным обстоятельствам. Примерно в то же время сына Хрусталёва попытались посадить, но его освободили подельники, и парень бежал из столицы. Его отец также ушёл в тень. Однако недавно Хрусталёва — Анатолий, недавно засветился. У нас есть записи его встречи в районе Текстильщиков.
— Встречи с кем?
— Один из рекрутеров мятежников. Действует аккуратно, в последние месяцы не светился — его потому и не трогали, на случай, если в Москве появится какой-нибудь 'контакт. И вот — пожалуйста.
Я про себя только хмыкнул.
Хрусталёвы. Знакомая фамилия. Это я отправил Толика на нары, когда только-только появился на Земле — но он бежал, сволочь. Чтобы потом вернуться и напасть на меня, когда я возвращался из «Тихого места». Тогда я узнал ублюдка, но он ушёл — и Инквизиция о том случае, очевидно, ничего так и не знает.
Не мог же я сказать им, что срисовал гада своими способностями пожирателя.
Юсупов медленно встал с дивана, прошёлся вдоль окон, и остановился глядя на парк, где охрана меняла караул.
— Я займусь ими лично, — произнёс граф спокойно.
— Как пожелаете, граф, — лишних вопросов у подчинённого не возникло, — Будут ли какие-то особые указания?
— Нет. Завтра утром проработаем рейд в Курган, и начинайте сворачивать столичные поиски до минимума. Через неделю соберём пресс-конференцию и расскажем об успехах — совместно с капитаном «Чети». Пусть наша и их пресс-служба разработает что-нибудь… Воодушевляющее. А с Императором я поговорю сам. Свободен.
Мужчина кивнул, развернулся и вышел. Юсупов вздохнул.
Эх, если б кому рассказать то, что я услышал! Какой инсайд — информация прямиком из защищённого логова Княжеского Инквизитора!
Даже немного жаль, что клал я с прибором на все его официальные планы.
Меня интересовало другое…
Граф дождался, когда шаги подчинённого стихнул в коридоре, затем коснулся наушника. Его голос вдруг стал монотонным, уставшим.
Более медленным.
— Егор, до утра не беспокоить. Никого не впускать на территорию. Важные звонки перенаправлять на защищённый сервер.
Дождавшись ответа, Юсупов медленно потянулся, хрустнул шеей, снял наушники и линзы, убрал их в специальные чехлы. Затем подошёл к дверям и запер их. Но не щелчком замка — граф просто касался косяков ладонью, шепча короткие заклинания. Магия отзывалась едва слышным звоном в воздухе — а я ухмылялся, не переставая.
Астральное тело имело абсолютно все мои энергетические функции — включая магию пожирателя и «магическое зрение».
Всё, что здесь происходило — я запоминал, впитывал. Особенно тщательно — то, что касается энергосистем дома, контуров защиты, и заклинаний самого Юсупова. С такой информацией вскрыть его поместье можно будет как консервную банку специальным ножом!
Быстро и просто.
Не зря, ох не зря я заморочился с эфирным заклинанием! Не зря рискнул и начала игру против Туманоликого!
Теперь я куда лучше знаю, как защищён Юсупов и как к нему можно подобраться.
Между тем, Юсупов продолжал свои неторопливые приготовления. Взмахом руки опустил электронные жалюзи, скрываясь от внешнего мира. Он также приглушил свет, включил ещё один уровень защиты, на краткий миг покрывшей стены бледно-голубым мерцанием, выложил из кармана смартфон, снял с себя все украшения — даже родовой перстень! — и оставил всё это на столе у окна.
А затем достал из ящика того же стола мою перчатку пожирателя — и простое платиновое кольцо и надев его на палец, граф вышел в центр гостиной.
Кольцо на его пальце вспыхнуло — не светом, а внутренним движением, точно в нём проснулось что-то живое.
Пол под ногами Юсупова засветился. Сквозь паркет и ковры просвечивали линии ритуального знака — древнего, сложного, с узорами, которые не просто видишь, но ощущаешь.
Я понял, что это — и потому сразу подошёл к Инквизитору вплотную, тоже встав в пределы знака. Прикасаться к графу было необязательно — мы и так были связаны.
Свет усилился. Воздух задрожал, потрескивая в пределах знака, как во время грозы.
А затем всё исчезло в темноте.
Астральное тело не имеет мышц, но я почувствовал, как меня бросило куда-то вниз. Будто пришлось прыгнуть в воду с высоты — холод, давление, миг потери ориентации в пространстве…
И вот я уже внутри.
Это было то, что я проворачивал несколько раз сам.
Мы оказались в Убежище родового существа — вот только у Юсуповых, насколько было известно всем официальным источникам, имелось одно родовое существо.
Снежный барс, чей перстень граф снял минуту назад. А это… Это что-то другое.
Что-то неучтённое, а учитывая защиту, которую только что накрутил Юсупов — кажется, я сорвал джек-пот!
Само по себе Убежище родового существа доступно только тем, с кем связана его кровь. Это отсекает любой вид магической слежки — жёстко и надёжно. Однако я находился в астральной проекции — магии другого порядка, другого вида — и потому перенёсся вслед за Юсуповым, будучи привязанным к нему двумя частями эфирного заклинания.
Впрочем, мне бы хватило и одной.
Я с интересом разглядывал огромное пространство без стен и потолка. Над головой — чернильная тьма непроглядного космоса. Под ногами — пол из чёрного стекла, в котором отражались несуществующие звёзды.
Юсупов стоял посреди этой бесконечности, расправив плечи. Я чувствовал, что он расслабился. Я читал его эмоции.
Он думал, что здесь его никто не услышит…
И какие-же секреты ты тут хранишь, двуличная сволочь?
Юсупов постоял неподвижно ещё немного. Затем вытянул руку с моей перчаткой — и под ней тут же сформировалась небольшая закрытая коробка чёрного дерева. Граф опустил в неё перчатку, крышка захлопнулась, и я едва успел запомнить запирающий символ.
Так… Через него можно будет попробовать взломать общую систему «хранения», которая тут у Юсупова устроена. Никогда не поверю, что здесь не хранится изрядно трофеев!
Дурацкий каламбур, но то, что перчатка спрятана тут, было мне даже на руку.
Эфирное заклинание уже собрано. А астральную проекцию можно активировать любым из трёх управляющих узлов, в трёх частях заклинания — зеркало, сам Юсупов, и перчатка.
Так что ХА! — выкуси три раза, урод! — ты сам дал мне доступ в своё тайное убежище!
По идее, появившись рядом с перчаткой, я просто расхреначу хранящее её заклинание. И её освобожу, и сам окажусь в тайнике.
Вот только вопрос — смогу ли я провернуть подобное разок, или парочку?..
Надо будет хорошенько над этим подумать.
Тишина в Убежище стояла недолго.
Юсупов медленно оглядел безграничную пустоту вокруг. Затем вытянул руку — и воздух перед ним заколебался, как горячее марево.
Сначала в воздухе появилось одна фигура. Потом вторая. Третья.
Всего их было Шестеро.
Шесть магических проекций зависли перед графом, облачённые в тенистые одеяния, с масками карикатурных демонов на лицах — острые черты, звериные оскалы, глазницы, полные тьмы.
Юсупов стоял спокойно, расслабленно.
Первой заговорила крайняя правая проекция. Её голос был женским — старым, но глубоким с мягким индийским акцентом:
— Как обстоят дела в Империи, Анэтик? Мы слышали… тревожные вести.
— Всё под контролем, — ответил Юсупов. Его звучал мягко, но в нём проскользнула холодная уверенность, — Проблемы локальны. Никаких серьёзных утечек.
— Интересно. А что ты скажешь о том, что над перевалами Гиндукуша, кружат стаи «Соколов»? Торговые маршруты, по которым мы получаем человечину, не могут простаивать долго, Восходящий. Ты это прекрасно знаешь.
— Знаю. Иногда приходится жертвовать мелочью, чтобы отвести глаза от серьёзного.
— Ты не поставил нас в известность.
— Не думаете же вы, что такие мелочи способны сорвать мои поставки навсегда? Также, как и я не думал, что нужно утрясать все эти мелочи каждый раз лично. Я тут слегка занят — а потому на бесконечный трёп времени остаётся маловато.
Две проекции переглянулись, и мне почудилось, что я услышал под масками смешки.
Двое других, напротив, аж затряслись от гнева.
— Не забывайся, Анэтик! Ты — всего лишь Восходящий!
— Который достиг большего, чем ты, Знающий! — едва ли не выплюнул Юсупов, — Когда ты в последний раз покидал свой дворец? Когда охотился? Что будешь делать, если я, Сибилла и Ориаль перестанут поставлять тебе свежее мясо? Сколько ты протянешь? Пять лет? Десять?
— Ты смеешь мне угрожать⁈
— Замолчи, Юсир! — велел первый голос, — Анэтик прав — мы здесь собрались не за тем.
— Вот именно.
— Ты гарантируешь, что долгой задержки поставок не будет?
— Гарантирую.
— В таком случае, мы не видим причин менять договорённости. Возьми…
Воздух между проекцией и Юсуповым треснул, будто стекло — и сквозь него просочился серый свет. Он превратился в нить, которая обвила шею Юсупова, исчезла внутри, и граф едва заметно прикрыл глаза.
Проклятье, а я и не успел понять, что это было… Но наверняка что-то важное. Что-то, что его действительно волнует.
Информация? Магия?
Дерьмо космочервей!
— Помните, Восходящий… — прошелестел голос, — Даже самые прочные цепи когда-нибудь рвутся.
Проекции начали меркнуть. Сначала одна, потом другая. Последний демон задержал взгляд на Юсупове…
…И они исчезли.
В тот же миг где-то глубоко во мне, пробежала волна холода. Я почувствовал сигнал — время истекает. Астральное тело не рассчитано на долгое использование, и начинает «рваться»
Надо было уходить.
Я посмотрел на Юсупова — и его лицо вдруг дернулось. Не выражение, а сама плоть — будто под кожей завозились черви!
Он вскрикнул, не громко, но коротко и резко — и упал на колени.
Тело выгнуло дугой. Мышцы будто тянулись наружу, переплетались, меняли рисунок. Суставы щёлкали, кости трещали, как лёд под ногами.
Кожа на лице начала расползаться, «обгорать», как бумага в огне, обнажая что-то более древнее, чем просто плоть… И всё это — без единого звука боли. Только глаза… эти глаза! Они горели. Не светом — внутренним пламенем, тусклым, но живым.
Словно угли в пепле…
Из-под разваливающегося облика Юсупова выползло нечто другое. Нечто, что было спрятано глубоко внутри, под слоями маскировки, заклинаний и лжи…
Он упал на колени и корчился. Медленно, мучительно, словно тысячи игл протыкали каждый орган внутри него.
Я не мог отвести взгляда от этой метаморфозы — и ждал, стараясь удержаться в астральном теле, чтобы увидеть, что вообще происходит?
Наконец, Юсупов перестал биться на полу. Он поднялся с колен и выпрямился — совершенно другим человеком. Граф выглядел так, словно его только что вытащили из могилы, где он пролежал целое столетие.
Лицо — смесь усталости и безумия, борода с проседью, длинные, запутанные чёрные с проседью волосы. Одежда — потёртый полуразложившийся кафтан, в котором, несмотря на вид, чувствовалась власть, почти церемониальная значимость.
Кожа мужчины была сероватой, покрытой сетью тонких шрамов — или, может быть, тончайшей вязью рун? Его глаза — глубокие, как колодцы, в которых нет дна.
И в них не было ничего человеческого. Только холодная, беспощадная воля.
Это был Распутин. Тот самый «последний пожиратель», чьи портреты и фото напечатаны во всех учебниках истории…
Тот самый, которого убил предок Юсупова.
Распутин потянулся до хруста в костях — и хищно улыбнулся, глядя почти на меня.
— Как же хорошо, — произнёс он сипло — и с наслаждением, — хоть иногда побыть собой!
* * *
 Друзья, не забудьте поставить лайк, если ещё этого не сделали! 



Глава 6
Итоги учебного года

  26 мая 2032 года. Москва.  

Я вышел из ворот «Арканума» и глубоко вдохнул свежий майский воздух. Сегодня я сдал последний экзамен за второй курс — монстрологию — и закрыл очередной год обучения в Академии.
На «отлично», само собой — даже Онегина, пытающаяся завалить меня дополнительными вопросами, после дополнительного часа махнула рукой и не нашла, к чему прикопаться.
Ещё бы — на текущий момент я разбирался в магии землян куда лучше их самих.
Солнце висело высоко в зените, окрашивая Москву в мягкие золотые тона. Башня «Москва» вдалеке мерцала стеклом, как будто подмигивала мне, напоминая, что жизнь только начинается, и дел у меня куда больше, чем можно было представить, поступая в «Арканум». Легкий ветер пролетал по улицам, играл с листьями на тротуарах. Беспечные люди прогуливались по тротуарам и скверам, радуясь наступающему лету.
Я усмехнулся, и направился к гравибайку.
Он ждал меня на парковке — хищный, перекрашенный после аварии в чёрный, с серебряными полосами цвет. Устроившись на сиденье, я надел шлем, активировал магические контуры защиты и запустил двигатель.
«Стикс» тут же отозвался на мою магию знакомым вибрирующим гудением. Воздушные стабилизаторы развернулись, турбины оторвались от асфальта — и я взмыл над парковкой, рванув по Ломоносовскому проспекту в сторону улицы Вавилова. А оттуда до дома — рукой подать.
Дорога петляла между парками и высотками, мимо которых пролетали другой гравитранспорт — студенты на байках и каршеринговых мобилях, бизнесмены, маги, просто любители скорости.
Следя за обстановкой, я размышлял — о жизни, о перспективах, о своём противостоянии с Юсуповым.
В первую очередь, конечно, о последнем — но прямо сейчас мысли крутились вокруг «Арканума».
Академия дала мне достаточно, чтобы понять: в ней больше нет нужды. За два года и так многое изменилось — и если на первом курсе я ещё только вникал в перипетии местного мира и магии, то к концу второго…
Что ж, без ложной скромности можно сказать, что я «неофициально» превзошёл всех своих преподавателей по знаниям. Да, из-за невысокого уровня магии я как бы всё-ещё считался слабачком — но по факту опыта и умений у меня было больше, чем у всех остальных магов Империи. Да и темпы моего магического роста превышали все разумные показатели — поступал я даже не Учеником, а сейчас — без пары процентов Инициатор. Ни один дворянский отпрыск за последние сто лет не мог похвастаться таким скоростным набором силы.
И останавливаться я не собирался — вот только теперь, получается, «Арканум» стал мне в этом мешать.
В самом деле — тратить по семь-восемь часов ежедневно, на то, что я и так знаю, или могу сымпровизировать?
Глупость несусветная. Я уже взял от академии всё, что мог.
Во-первых — связи. Я нашёл здесь тех, кому можно доверить спину. Подобрал сторонников, которые пригодятся в будущем. Трое — Арс, Маша, Аня — даже знали мои секреты. Андрей Иловайский и ещё несколько студентов с факультетов артефакторики и целительства — были детьми весьма влиятельных родов. И чуть ли не половина этих ребят либо была у меня в долгу по тем или иным причинам — либо просто уважала меня как сильную личность.
Во-вторых — Кубок Синего Пламени. Я забрал из него Эфир, и чаробол остался для меня всего лишь неплохим развлечением.
В-третьих — медийность. Благодаря всё тому же чароболу и своим «выходкам» я получил какую-никакую известность в столице. И известность эта была не скандальной, какой обладала «золотая молодёжь», а весьма и весьма положительной. Спортсмен, талантливый и подающий надежды маг, честный бизнесмен, гордость отечества, сторонник Императора…
Журналисты писали обо мне, многие знатные семьи благоволили, силовики следили за моими успехами и ждали, какой путь я выберу, а некоторые старшие маги уже начали коситься с опаской.
Не так уж и плохо для парня, которому через пару месяцев только-только исполнится двадцать лет.
Вот и получается, что «Арканум» больше не мог мне ничего дать.
Разве что Архивы… Но тратить кучу времени на бесполезную учёбу ради знани, которые я и так могу попытаться отыскать… Ради знаний, к которым ещё нужно выбить пропуск… Ради знаний, в которых я и сам не был уверен…
В конце-концов, у меня были ресурсы Салтыкова и знакомства с влиятельнейшими людьми государства — а с этим можно было не переживать о закрытом доступе к библиотеке «Арканума».
Так что, умом я понимал, что в следующем году, скорее всего, в академию уже не вернусь. Потому что либо проиграю схватку с Туманоликим, и мне будет всё равно, либо напротив — я выиграю, и для меня откроются гораздо большие возможности.
Пронесясь по жарким улицам столицы под такие мысли, я доехал до дома на Малой Ордынке, очутился на подземной парковке и оставил байк на своём месте, а затем на лифте поднялся прямо ко входу в квартиру.
Привычно снял защитные печати, вошёл внутрь, скинул стоптанные кроссовки, бросил сумку в угол гостиной, и плюхнулся на диван, вызвав виртуальную помощницу.
— Лиза, отчёты по моим запросам готовы?
— Данные собраны на девяносто восемь процентов, Марк.
— Через сколько закончишь?
— В пределах пяти часов.
— Когда информация будет собрана — заархивируй её и закачай на флэшку.
— Сделаю.
Смахнув с линз мелькающие там старые фотографии, отрывки газетных статей, фрагменты дневников и переписки, я заложил руки за голову и вздохнул.
С тех пор, как я узнал правду о Юсупове, прошло две недели.
Две недели, полные напряжённого мышления, бессонных ночей, анализа записей, вопросов, поисков, подготовки и личных наблюдений. Каждый день был насыщен информацией, тревогой, страхом и, одновременно — решимостью. Я перечитывал старые отчёты, пересматривал фотографии, сличал энергетические следы, собирал кусочки головоломки, которые никто до меня не мог соединить.
Тогда, в первый миг, я не поверил — не мог поверить.
Это было слишком безумно. Распутин — жив? И не просто жив, а существует под видом потомка своей жертвы⁈
Сначала я думал, что ошибся, что это совпадение. Но чем больше копал, тем больше совпадений, странных деталей и нестыковок — всё указывало на одну безумную, но страшно реальную истину.
Руслан Юсупов — это на самом деле Распутин.
Не прямой потомок.
А сам он.
И Распутин не просто скрывался, не просто маскировался! Он находился на виду, в самом центре логова своих врагов, в самом сердце Инквизиции, которую сам же и создал! Он не просто выжил — он победил. Победил время, историю, закон природы.
Стал легендой, воплощённой в чужую плоть.
Когда всё реальное становится ложью — можно предположить самый безумный вариант — и он, скорее всего, окажется правдой.
И какое безумное предположение я мог допустить, узнав правду?
Распутин не погиб в ту декабрьскую ночь тысяча девятьсот шестнадцатого года.
Каким-то образом он занял тело Феликса Юсупова после того, как тот его убил!
Как?
Я не знал.
Но предположения были.
Распутин был пожирателем — сильнейшим, какой только появлялся в начале двадцатого века, это было документально подтверждено многочисленными исследованиями, научными работами и показаниями очевидцев.
А значит… Он мог использовать силу, чтобы переместить своё сознание в чужое тело!
Не зря мы с Салтыковым работали над этим проектом.
Подобное было невозможно для обычных магов — но, очевидно не для опытного пожирателя. Не для того, кто уже давно перешагнул границы человеческого.
И это внушало надежду. Это значило, что теоретически, я тоже могу совершить нечто подобное! Даже без своей МР 2.0…
Как бы там ни было, Распутин оставил свой труп в крови и снегу, а взамен стал новым человеком. Использовал ритуала перехода и… Пожрал плоть другого человека?..
И скорее всего, он не ограничился одним переходом.
Думаю, он перерождался уже четыре или пять раз, меняя поколения семьи Юсуповых, как люди меняют одежду.
Это объясняло некоторые странности в поведении Туманоликого и временную нестыковку в рассказе о нём Морфа. Раз Инквизитор на самом деле Распутин, который жил более ста лет назад — и если он перерождается уже в четвёртом или даже пятом представителе семьи Юсуповых — нет ничего удивительного, что он был в Индии в теле взрослого человека, когда Руслану было всего пять лет!
Потому что немного покопавшись в сети, я узнал, что родной дядя Юсупова — Булат — в девяносто девятом году находился в Индии и провёл там несколько месяцев.
Вероятно, до Руслана именно он был Туманоликим….
Но как именно Анэтик всё это проворачивал — оставалось для меня загадкой.
А ведь это было, пожалуй, важнее всего, даже если отбросить моё желание завладеть этой «технологией»!
Почему только эта семья, в которой он перерождался? Какова механика процесса? Смогу ли я воспользоваться этим, чтобы убить Руслана, и что в этом случае произойдёт? Смогу ли вообще это сделать — или Распутин останется бесплотным духом, пока не найдёт новое вместилище?
Ответов у меня не было. Именно поэтому я заставил виртуальную ассистентку Лизу две недели собирать всё имеющуюся по Распутину информацию в сети, архивах и со сканов бумажных носителей.
Осторожно, с массой «ненужной» информации, чтобы Туманоликий, который наверняка за мной следил, не вычленил из этого главного.
В конце-концов — я и сам был пожирателем, и он об этом прекрасно знал. А значит не удивился, если бы увидел, как я собираю информацию о подобных себе.
Разумеется, я рассказал об узнанной тайне Юсупова-Распутина Илоне. Подруга, скучающая в пространственном тайнике, и не выбирающаяся из него, попросила вагон информации, чтобы хоть чем-то себя развлечь — так то как только архивация файлов закончится, я принесу ей пищу для исследований и размышлений.
М-да…
Туманоликий, Распутин, Юсупов, Анэтик — сколько же у этой твари имён, и какое из них настоящее? Уж не скрывается ли под шкурой Распутина ещё кто-то, ещё один слой луковицы, который удастся обнажить?…
А, неважно!
Теперь у меня был доступ к информации — практической информации о жизни Туманоликого. Но что тоже важно — я стал куда лучше понимать, почему Туманоликий так уверен в себе.
Он жил полтора века. Убивал людей, которых я даже не застал в этом мире. Противостоял магам, которые давно стали прахом. Он видел, как мир меняется. Как технологии пришли на смену магии. Он наблюдал, и вынашивал свой план — очень долго.
Он был не просто врагом.
Он был эпохой.
И очень жаль, что за это «эпохой» я не мог наблюдать, как следует — разве что подглядывать в замочную скважину…
Из-за ограниченности астрального тела мне приходилось действовать аккуратно. Полчаса — вот сколько я могу находиться вне своего тела. Потом эфирному заклинанию было нужно восстанавливаться неделю!
Это было серьёзное ограничение, но я старался использовать его по максимуму.
Первый раз я следил за Юсуповым в его особняке, и тайнике второго родового существа (что само по себе было открытием).
Второй — несколько дней назад — я снова рискнул, и выбрал появиться рядом с Русланом. Он оказался «на работе», в штабе Инквизиции — проводил допросы.
И именно там я увидел, что творится в самом сердце власти.
Чёрные камеры без света, крики, сломанные тела, кровь, пламя и слёзы.
Люди, привязанные к стульям, с отсутствующими глазами, истощённые, окружённые кругами магической блокировки. Еретики, чернокнижники, мятежники, анархисты — говорить заставляли всех. Методы были разными: от болевых заклинаний до ментальной вытяжки, где память вытягивали насильно, оставляя жертву безумной.
Инквизиция была жестока — но я не ожидал, что настолько. Сказки и сплетни вдруг подтвердились — а Юсупов руководил всем этим спокойно, почти равнодушно. Он задавал вопросы, слушал ответы, а если не получал нужного — кивал одному из своих людей в сторону, и допрос продолжался.
Безжалостно. Без паузы. Без сострадания.
Палачи Инквизиции, здоровенные, широкоплечие, затянутые в белые кожаные плащи и чёрные треугольные колпаки, выполняли свою работу на совесть…
Я стоял рядом с ними, невидимый, нематериальный. Смотрел на это адово представление и чувствовал, как внутри меня зреет решимость уничтожить Юсупова.
Такому человеку нельзя править государством.
Такому человеку вообще нельзя получать власть.
К сожалению, ничего особо полезного из «визита» в пыточные Инквизиции я не почерпнул. И хорошенько задумался о том, сколько ещё раз удастся воспользоваться астральной проекцией?
Один раз нужно будет исследовать особняк Юсупова — это точно. И побывать в его тайнике, пошариться по закромам, или подготовить ловушку… Возможности есть — но как их реализовать — пока неясно, слишком мало информации, слишком мало сил…
Да и сколько ещё Туманоликий будет тянуть перед нашей следующей встречей? Вряд-ли больше месяца, а то и того меньше…
В итоге всё упиралось в моё магическое развитие.
С Искрой проблем не было.
Собранные во время последнего визита в Урочище (по протекции Иловайского) грибочки я вывез контрабандой. Последние недели как раз каждое утро выпивал вытяжку из них, приготовленную собственноручно.
Рецепт составила Илона на основе заметок Вильгельма Пеля. Через братьев я достал парочку других ингредиентов, через знакомых аптекарей — всё остальное, «вне очереди» (деньги открывают любые замки, ха-ха!).
Как итог — получил коктейль, который смело можно было бы продавать за пять-десять миллионов. А то и больше.
В общем, до уровня Инициатора мне осталась выпить всего парочку флаконов. А дальше… До столкновения с Туманоликим до Практика дотянуть не успею точно… и это значит, что придётся обходиться тем, что есть.
Помощь друзей (для которых нужно изготовить специальне артефакты), Искра и энергетика Инициатора, хитрость, родовое существо, перчатки пожирателя (когда верну вторую)…
Хватит ли этого?
— Нет, конечно! — фыркнул я вслух, не удержавшись от смешка.
Вообще, у меня в запасе имелась и корона Иерарха, которую я потихоньку шлифовал в тайнике… Её я тоже однозначно использую, не зря в неё ментальный щит вшит…
Но в конечном счёте всё упиралось в Эфир.
Именно на него я ставил основную ставку. Именно он будет тем козырем, который отправит Туманоликого за грань. Да так, что вернуться он уже не сможет.
В найденную мной в Урочище игральную кость поместится достаточное количество истинной силы, чтобы проломить защиту Юсупова — то я понял, когда смог «прочитать» его и его окружение в особняке.
Но чтобы накопить такой объём… Нужно отыскать в Урочище поистине сильное существо — и не одно. Мало того — его надо быстро грохнуть, желательно, не попортив собственной шкуры.
Мало того — туда надо как-то попасть!
А эти загадочные собеседники Юсупова? Проекции в балахонах и масках демонов. Дешёвый театр, честно говоря… Но сам факт этого разговора и неких «компаньонов» (про себя я решил называть их так) говорили о многом.
И то, что они обсуждали — поставки людей…
У меня были догадки, что это — другие пожиратели, живущие в других странах. По-крайней мере, такой вывод я сделал из услышанного.
Стоит ли мне их опасаться?
Сейчас — нет. Сейчас моя главная проблема — Юсупов, и её надо решить…
Мои размышления прервал входящий вызов.
— Слушаю.
— Марк Григорьевич, добрый день, — поздоровался со мной роботизированный женский голос, — Сообщаю, что в постомате тридцать два-двенадцать (геолокация отправлена сообщением) вас ожидает посылка от Антохи. Спасибо за внимание!
Звонок оборвался, а я улыбнулся.
На ловца и зверь бежит — так, кажется, говорили раньше?
Сообщение, которое ждало меня в постомате, было от деда, после моих дел в Бурятии изучающего Таримское Урочище.
На предмет, так скажем, «незаконного проникновения»…



Глава 7
Планы, планы…

  1 июня 2032 года. Недалеко от Ярославля.  

Передо мной из тумана медленно появлялась старая, полуразрушенная церковь, спрятанная посреди болота. Со всех сторон её окружали огромные водные пространства, заросшие тиной, ряской, камышами, кочками.
В воздухе стоял сильный запах стоячей воды, и было тихо — лишь иногда в небе разносились крики пролетающих уток.
Ступая по всё тем же сгнившим деревянным мосткам, я усмехался. Надо же… Я был тут в последний (и единственный) раз полтора года назад — и ничего не изменилось.
Стены и купол церкви облупились, часть крыши обвалилась. За аркой входа по прежнему не было никаких дверей — только пустое, заросшее бурьяном пространство с висевшим запахом гнилого дерева.
Впрочем, именно внутри обнаружилось единственное отличие от прошлого раза. Исчезло скрученное в спираль трёхметровое дерево с такими же закрученными ветками и пожелтевшими листьями. Малый Источник, что мы нашли с дедом, когда искали останки купца Чарышникова по просьбе призрака, правительство области вывезло куда-то.
В своих интересах.
Вспомнив о том нашем с дедом приключении, я хмыкнул. Вот времена были… Никаких Туманоликих пожирателей, мятежников, вампиров, смертей и интриг… Просто приключение на двоих и сражение с вурдалаком.
— Опаздываешь, внук, — раздался голос из тени.
Я обернулся. Дед стоял за колонной, которую когда-то украшали фрески, которые теперь потрескались и осыпались. Высокий, в классических брюках, белой рубашке и серой жилетке, с зачёсанными набок волосами.
Пожилой стиляга с сущностью древнего вампира…
— Это ты приехал раньше.
Дед усмехнулся, подошёл ближе и обнял меня.
— Как ты, внук? Давно не виделись.
— Всё в порядке… На данный момент.
— А в целом?
— Полная задница, — честно признался я, усаживаясь на обломки другой колонны.
Следующие полчаса я детально рассказывал деду о Туманоликом — всё, что только знал, включая его истинную сущность (даже две). Дмитрий слушал, не перебивая, лишь иногда кивал. Когда я закончил, он крякнул:
— Охренеть, конечно… Умеешь ты развлекаться, внучок.
— Не по своему желанию.
— Значит, Распутин? Не верится, честно говоря. Но в целом… Наш мир безумен и неизведан до конца. Я сам стал лишним подтверждением этому. Так что… Не верить тебе смысла нет. И что собираешься делать?
— А сам как думаешь? Грохну его… Попытаюсь, по-крайней мере.
— Помощь нужна? А то смотри, я могу помочь… Подкараулю сволочь у особняка и…
— Нет уж, — я остановил деда взмахом руки, — Не лезь к Юсупову в одиночку. Ты, конечно, крутой кровопийца, но поверь — с магией Туманоликого тебе не тягаться. Он умеет телепортироваться и даже время останавливать! И он всё время настороже… Подобраться незаметно не получится.
— Тогда как ты собрался действовать?
— Я воздал «особое» заклинание, которое разделено на три части, и каждая из этих частей теперь привязана к Юсупову. И теперь я могу следить за ним, время от времени.И через это же заклинание нанесу удар. Когда придёт время и… Когда будет достаточное количество сил.
— Тебе для этого понадобилось пробраться в Урочище?
— Да.
— Зачем?
Вопрос простой, но… Ответить на него сложно.
Но решение я уже принял — и рассказал деду и об Эфире. Не всё, конечно — только то, что «узнал» со стороны Салтыкова.
Но и это была новость, которая удивила Дмитрия.
— Ты, Марк, как шкатулка с секретом и Нефритовой Империи, — произнёс он, выслушав мои объяснения, — Только вскроешь одну тайну — как тут же появляется вторая. Эфир, значит?
— Особый вид магической энергии, — кивнул я, — С помощью которой можно делать невероятные вещи. И которую, самое главное, не отследить другим магам. Только тем, кто может этой хренью оперировать.
— И много таких?
— Насколько знаю — только я и Салтыков.
— Дела-а-а… Вообще, конечно, понимаю, почему ты ничего не рассказал об этом… Такие знания нужно хранить исключительно для себя…
— Читаешь мои мысли, — усмехнулся я, — А то мало мне проблем с Туманоликим…
— Значит, Эфир… — Повторил дед, — Значит, поэтому тебе нужно в Урочище… Чтобы грохнуть какую-нибудь сильную тварь и забрать эту энергию?
— Не «какую-нибудь», а вполне конкретную. И я даже примерно представляю, как её искать, как выманить и как убить. Но вопрос в другом — как «неофициально» попасть в Урочище? Ты нашёл что-то?
По моей просьбе после Бурятии дед отправился к Таримской впадине — крупнейшему и старейшему Урочищу в мире. Именно там, если верить записям Салтыковых, водились твари с самым большим запасом Эфира. И последнюю пару недель Дмитрий исследовал ту местность на предмет…
Скажем так — «уязвимостей».
Дед кивнул, усаживаясь рядом со мной.
— Есть тропа, — сказал он, — В пещерах под Тянь-Шанем. Сеть подземных ходов, заброшенных хрен знает сколько лет.
— Имперские патрули их контролируют?
— Частично. Главные и самые крупные входы и выходы укреплены мощным крепостями, их пять. Но внутри никого.
— Ты всё-таки побывал там?
— Тот район дикий. И огромный. Это я на своих скоростях мог исследовать его быстро, а так по горам можно лазить месяцами — и ничего не обнаружить, если не знаешь, где искать. Там и стен, как в меньших Урочищах, нет — всё ограждается естественным барьером. Да, в северных предгорьях Тянь-Шаня хватает и патрулей, и баз, и «Соколов», контролирующих небо. Но горы сами по себе тяжелы для преодоления тварей — живущие там создания не любят холод, местность для пересечения тяжёлая — плюс цепочки башен с небольшими Источниками, которые прекрасно справляются с созданием защитного периметра. Плюс каждые двадцать километров — контрольно-пропускной пункт. Воздушное пространство перекрыто радарами и летающими дронами-сенсорами в том числе.
— Тогда как вообще можно проникнуть в эти пещеры?
— Через пару малых проходов. Слишком мелких для тварей, слишком незаметных для людей. Я нашёл путь, который ведёт от одного из заброшенных монастырей до самой границы Урочища. Правда, там слегка… Небезопасно.
— А конкретнее?
— В пещерах — подозреваю, что на остаточном дыхании Урочища — тоже водятся магические твари. Большинство — создания камня, медлительные и глуповатые. Но есть и более опасные. Я встретил двух «каменных псов» — сущностей, которые реагируют на движение и тепло. У них нет глаз, но они чувствуют кровь и страх. Я уничтожил обоих, но подозреваю, что их может быть больше.
— Кто ещё?
— В одной из галерей обнаружил следы «чёрного мха». Странная хрень — кажется, что это живой организм, который попробовал подчинить мой разум через прикосновение.
— Охренеть.
— Мне повезло — вампирская ментальная резистентность. Но тебе… Надо что-то придумать.
— У меня с этим тоже полный порядок.
Дед понимающе усмехнулся.
— Ну-ну… Если что — я подстрахую.
Я кивнул. Взять с собой в подобное путешествие Варг’Шада — разумная идея. Тем более, что он уже отыскал путь, и сможет провести меня по нему.
— Также в пещерах встречаются бестелесные «тени-воры». Эдакие энергетические сгустки.
— У тебя все названия такие говорящие?
— Цыц, охальник! Я хрен его знает, как все эти твари официально называются, а так хоть понятно, что они собой представляют!
— Надо думать, что-то крадут?
— Энергию. Я пометил их логова специальными знаками, так что обойдём стороной.
— Ещё кто-то?
— Да. Кто-то здоровенный. Я слышал его в глубине пещер, видел следы — словно по камню мощнейшим резаком водили… Но что это за тварь — не знаю. Но точно знаю, что она обитает чуть глубже, чем пролегает наш путь.
— И как он пролегает?
— Как я говорил, вход через развалины монастыря, в паре сотен километров от озера Иссык-куль. Затем — сеть пещер, по которым надо двигаться на юг.
— Насколько длинный путь?
— Около сотни километров, прежде чем начнётся граница Урочища. Выход из-под земли уже за ней.
— Сотня километров⁈ И сколько мы их будем преодолевать⁈ Неделю, две⁈
— Во-первых — ты сам просил найти «неофициальный» путь в Урочище — я его нашёл, другого нет. Во-вторых — я то могу пробежать по уже известному маршруту часа за три-четыре. А вот тебе… Не скажу, что там прям сложный маршрут — каверны, переходы и галереи, в основном, достаточно просторные для человека, подземных ручьёв и озёр немного, скользких участков или мест, где надо спускаться и подниматься — тоже. Думаю… Твоя средняя скорость движения будет около двух-трёх километров в час. Это примерно…
— Тридцать пять-пятьдесят часов движения. Два-три дня, примерно.
— Это лучшее, что я могу предложить, внук.
— Что ж, в таком случае… Мне нужно хорошенько подготовиться.
* * *
  3 июня 2032 года. Москва.  

Я стоял посреди подземной лаборатории проекта «Альтер-эго», окутанной синеватым светом магических рун и мерцающих дисплеев. Воздух вибрировал от напряжения, а температура из-за «раскочегаренного» Источника — здоровенного светящегося кристалла, установленного прямо между капсул погружения — была повышена.
Тридцать человек работали вокруг — кто-то у терминалов, кто-то возле капсул, кто-то у «железа» и Источника.
Я не обращал на них внимания. Всё оно было сосредоточено на загрузке в портативный артефакт-когитор магических программ, доработанных Астарцевом и его группой исследователей — а затем и мной.
Устройство, которое мы собирали полтора последних месяца, получилось именно таким, каким я его проектировал — небольшой артефакт в виде двух широких напульсников. С помощью этих штук штуки, напрямую соединённых с Источником лаборатории и под завязку забитых сложнейшими колдовскими программами, я собирался провернуть то, что пока не удавалось никому (кроме долбаного Распутина).
Полноценный перенос личности.
Риски, разумеется были.
Что-то запросто могло пойти не так — личность человека сущность сложная, и я понятия не имел, как она себя поведёт. Однако «на шару» я, само собой, не действовал, а провёл первичные тесты на Авроре и её клоне.
Это случилось неделю назад, и все семь дней, продержав порочную рыжую колдунью в специально оборудованном помещении в своём пространственном тайнике, я наблюдал за её показателями.
И не просто наблюдал — я общался с ней. Объяснил ситуацию. Проверил всеми возможными методами диагностики, программами, артефактами и оборудованием, на время реквизированным из «Маготека».
Копия была полноценной Авророй — с её магией, характером, воспоминаниями — со всем, что составляло её личность! Она была точно той девушкой, которая едва не убила нас с братьями, и которую я знал.
Был ли шанс, что это просто копия, которая подхватила мою игру? Нет, судя по эмоциональным откликам и отсутствию тайн в просканированном пожиранием памяти мозге — ничего подобного.
Если бы кто-то мог, он бы наверняка осудил меня за неэтические эксперименты с опасным исходом. Но на деле мне было плевать. Аврора и Эммерих были моими пленниками, моей собственностью — и расплачивались за то, что хотели сделать.
А то, что «оригинал» Авроры стал пустой оболочкой без памяти, магии и сознания… Что ж, тут уж ничего не поделаешь, две недобродушно настроенные колдуньи мне были не нужны. Да и сам процесс был не «копированием», когда оригинал остаётся нетронутым, а «переносом».
Честно признаться, это был самый сложный протокол из всех, что мне доводилось реализовывать на Земле.
Слияние магической реальности с биоэнергетическим шаблоном клона и перенос магически скопированной личности Салтыкова в искусственно выращенное тело, созданное специально для этого момента.
Закончив настройку «программы», я ещё раз проверил все показатели, и повернулся к Неклюеву, нервно наблюдающему за моими манипуляциями.
— Все готовы?
— Да, господин Апостолов… Жд-дём т-только вашего п-приказа.
Он накатившего возбуждения Вячеслав начал заикаться.
— Спокойней, Вячеслав, — я чуть улыбнулся и послал в сторону Неклюева волну эмоционального спокойствия, — У нас всё получится.
— Да… Да, надеюсь… Ребята, мы начинаем! Готовность — три минуты! Проверьте всё ещё раз!
Дождавшись подтверждений, я хрустнул пальцами, велел Неклюеву нацепить на тело «оригинального» Салтыкова браслет, а второй — на его клона.
Затем встал между их капсулами погружения, и вытянул руки в стороны.
— Ну… Поехали.
Источник начал «стравливать» огромный поток магической энергии — и я сразу «подхватил». Магия хлынула через меня, как река сквозь прорвавшуюся плотину. Я чувствовал, как пот лился по спине, как мышцы судорожно подрагивали от нагрузки.
Теперь главное — запустить протокол переноса, его вшить в артефакт было нельзя — да и не собирался я этого делать. Сложный каскад заклинаний был моей секретной разработкой, и предназначался только для Салтыкова.
Но для его активации — и самое главное, поддержания — требовалась прорва магической энергии.
Именно поэтому мне и был нужен собственный Источник.
Вспышка! Яркая, бело-голубая, будто разряд молнии. Я ощутил, как протокол переноса насытился нужным количеством силы — и направляемая моими руками она потекла в браслеты Салтыкова и его клона.
Время исчезло — пространство тоже. Не знаю, насколько, но я потерялся в бесконечных вспышках энергии и потоках силы, которые наблюдал магическим зрением. Помещение лаборатории размазалось, растворилось — и всё, что я мог видеть — это энергия Источника и то, как я поддерживаю с её помощью перенос князя…
А потом всё закончилось. Зрение и звуки вернулись, во рту появился металлический привкус крови.
Кристалл Источника погас, на меня обрушился доносящийся со всех сторон гул возбуждённых голосов.
Я проморгался.
— Господин Апостолов, вы в порядке? — позади послышался чей-то вопрос.
— Да…
Крышка одной из капсул с гудением отъехала в сторону. Изнутри повалил пар, а затем показались руки. Потом голова. Пётр Салтыков выбрался из капсулы, шатаясь, словно новорождённый оленёнок.
Его подхватили двое магов. Один помог держаться на ногах, другой уже проверял пульс. Ещё один человек тут же принёс одежду.
Пётр ошалело смотрел по сторонам — пока не увидел меня.
— Получилось… — прохрипел он одними губами, — У тебя получилось, Марк! Мать моя женщина…
— Сердцебиение в норме, — усадив Салтыкова в кресло и убирая сканирующий артефакт, заявил один из магов.
— Искра на уровне Инициатора, горит ровно, — подтвердил второй.
— Реакции в пределах допустимого… Князь, пожалуйста, ответьте на вопрос — вы знаете, кто вы?
И в этот момент я ощутил неладное.
Энергопотоки клона. Они были… неправильными. Нестабильными. Как будто тело не могло удержать в себе то, что мы перенесли. Но почему⁈
Ответить я не успел — как не успел отвтетить на поставленный вопрос и Салтыков.
Связь между его новой плотью и сознанием начала рваться. Магическая структура клона распадалась, буквально рассыпалась на глазах.
— Что происходит? — выкрикнул Неклюев, чей сканирующий артефакт разлетелся на куски прямо в руках.
Они не понимали. А вот я догадался
Эфир… Неожиданно пробудившийся в Салтыкове (и непонятно откуда вязвшийся!) Эфир разваливал и энергетическая оболочку князя, и физическую. Новая кожа, которая не знала никакого воздействия начала гнить и расползаться. Изо рта Петра с кашлем выпало несколько зубов, густые чёрные волосы мгновенно осыпались, он застонал.
Медики закричали. Где-то рядом раздался звук падающего оборудования.
Дерьмо космочервей… Еще несколько секунд — и князь исчезнет!
Навсегда.
Не раздумывая, я метнулся к Салтыкову. Оттолкнул ничего не понимающего колдуна-учёного, вцепился в плечо Петра — и с усилием, которое далось мне болью во всём теле, заморозил всё тело до состояния статуи.
— Быстро, в капсулу крионики его! БЫСТРО, @#$%!
Маги, не понимающие, что происходит, кинулись исполнять указание.
Несколько человек тут же распечатали капсулу жизнеобеспечения, двое других аккуратно подхватили превращённого в лёд Салтыкова потоками воздуха и перенесли его.
А я стоял, тяжело дыша, и с трясущимися пальцами. Только что я снова спас Салтыкову жизнь. Запер его в разваливающимся на куски теле, не способном принять жар Эфира…
Откуда он в нём вообще взя…
Не закончив даже думать эту мысль, я вдруг понял, что во мне самом Эфира не хватает! Его было чуть меньше, чем ещё пару часов назад! Но как?..
Мой взгляд упал на браслет-когитор, закреплённый на руке «оригинального» тела Салтыкова.
Да ну не-ет… Не может быть!



Глава 8
Эфирная охота. Часть 1

Всю дорогу до аэропорта Каракол, расположенного неподалёку от озера Иссык-куль, я работал.
Исправлял недостаток браслетов-когиторов, из-за которого Салтыков не отправился в иной мир раньше времени.
Надо же было так опростоволоситься! Столько времени на придумывание, разработку, тесты, отладку — а в итоге всё не полетело к чертям из-за того, что я слишком привык к Эфиру в своём теле!
За последние месяцы он появлялся во мне регулярно — и я и подумать не мог, что наличие истинной силы повлияет на магические «программы» переноса сознания!
Однако нет, вот оно — вся разработка, которая была мной придумана, оказалась с изъяном — работала только с Эфиром. Причём, истинная энергия не просто использовалась для активации заклинания — но неосознанно и перенослась в тело клона вместе с личностью Салтыкова!
А клон на такое рассчитан не был.
Само собой, я сразу просчитал корректировки для лаборатории «кукол», и теперь знал — следующее тело будет выращено с необходимым «стабилизатором», удерживающим его от распада.
Как только я добуду немного Эфира, чтобы реализовать это.
Да и передачу Эфира я «пофиксил» — чтобы не утекал от меня, во-первых. Во-вторых — потому что Салтыкову придётся заново учиться обращению с ним в новом теле. Даже с учётом «стабилизатора».
Другое дело, что процесс всего этого оказался довольно простым, и я быстро смог разобрать его на составные части. В качестве эксперимента попробовал переложить некоторые заклинания в другую систему контроля, одно за другим…
Короче, в итоге я сделал копии когиторов — только с другим эффектом.
Один из них был при мне. Второй надевался на жертву — без разницы, на какую часть тела, смысл был в энергетическом соединении. И когда я активировал оба браслета — Эфир начинал высасываться из жертвы совершенно дикими темпами.
Такое вот «пожирание» Эфира, которое весьма и весьма пригодится мне в Урочище и изрядно облегчит «охоту».
Но сначала, сразу после эксперимента, я здорово струхнул, надо признаться. Не потому, что Салтыков мог погибнуть — а потому, что я чуть не допустил этого. Потому, что совершил оплошность, проглядел очевидное.
И сказать, что сам Пётр был зол — не сказать ничего.
Князь, который почувствовал настоящую жизнь лишь на краткий миг, вкусил её, так сказать…
Слегка обезумел от этого. Поначалу я вообще подумал, что с его личностью что-то всё-таки произошло — так рьяно он бушевал в своём уютном выдуманном мирке, так крушил то, что строил несколько месяцев…
Но дождавшись, пока он успокоится, поговорив, а затем (уже вернувшись в реальность) и обследовав его, убедился — с Петром всё в порядке. Просто он впервые за долгое время ощутил себя по-настоящему живым. И никак не мог — не хотел! — отделаться от этого ощущения.
Пришлось заверить его, что мы попробуем снова — сразу, как только вырастет подходящий клон со «стабилизатором». А пока… придётся ему потерпеть и пожить в голове замороженного и полусгнившего тела…
* * *
  8 июня 2032 года. Окрестности хребта Тянь-Шань.  
Автобус остановился с характерным шипением пневматических тормозов.
— Приехали, хан. Конечная.
Я подхватил свой здоровенный рюкзак и вышел из колёсного (!) автобуса. В столице такое разве что в музее можно было встретить — а тут, на глухой южной границе Империи, они всё ещё катались по дорогам.
Ну прямо как в начале века…
Улыбчивый водитель махнул мне рукой. Подняв кучу пыли, он развернул нелепый и неповоротливый транспорт, и поехал обратно.
Я огляделся.
На юге вздымались горы — высоченные, словно до неба. На севере — тоже горы, только сильно дальше. Между ними — огромная долина.
Моей остановкой было небольшое село под названием Кайнар. Водитель автобуса оставил меня на его южная окраине, где вместо асфальта на дороге лежали утрамбованные камни, а вместо фонарей только-только зажигались магические лампы, мерцающие при приближении.
Небо наливалось оттенком индиго, а лицо обжигал горячий воздух, смешанный с запахом нагретой стали и полыни. При первом же вдохе в нос попала пыль.
Тьфу! Деревня, блин…
Над головой пролетел дрон-курьер, принадлежащий, судя по раскраске, местной станции связи. На секунду он завис, просканировав меня, и полетел дальше.
Ничего-ничего…
У меня, между прочим, официальная поездка — выбранная самостоятельно практика по добыванию редких трав, растущих только в определённых местах хребта Тянь-Шань.
Озаботился алиби, так сказать — хотя последняя проверка была в аэропорту Каракол. Но вообще, моя поездка получалась самое то по времени. Непонятно, сколько мне придётся шататься по Урочищу — а в горах я спокойно могу хоть месяц провести.
Долго, конечно, и вызовет вопросы… Да и с Илоной и друзьями я не увижусь, не смогу в случае чего их… Защитить.
Но приходилось идти на риск — ведь другим вариантом было просто лечь и задрать лапки кверху.
А на такое я был категорически не согласен.
Кайнар выглядел очень странно. Старые деревянные дома соседствовали с постройками из пластика и бетонных блоков, покрытых защитной плёнкой от песка и ветра. Кое-где на стенах виднелись старые колдовские знаки: руны на стенах — обереги, которые соседствовали с видеокамерами и электрическими изгородями, обрамляющими луга с овечьими отарами.
Дикость, если честно — обычная пастушья деревня как из учебника истории, но технологии тут были повсюду: уличные терминалы с голосовым интерфейсом, солнечные панели на крышах, современные роботы…
Задерживаться под пристальными взглядами местных жителей я не стал. Кивнув нескольким женщинам в платках и длинных платьях, сверился с картой, вышел на самый край деревни, и направился по узкой тропе наверх, по склону ближайшей невысокой горы.
Судя по геолокации, надо было обойти её и подняться ещё чуть выше…
Путь я закончил часа через три, когда вокруг окончательно стемнело — и понял, что добрался, заранее по шуму падающей откуда-то сверху воды.
За здоровенными валунами открылось небольшое озерцо, в которое сверху, со скалистого склона, устремлялся водопад.
На берегу сидел дед.
— А, внук пожаловал! — улыбнулся он, вставая, — Долго же тебя пришлось ждать!
— Не все умеют бегать под двести кэмэ в час, — я обнял его, — Так бы и мне не нужны были самолёты и автобусы. Кстати, представь — я ехал сюда на КОЛЁСНОМ автобусе! Старом, лет сорок назад выпущеном! А может и полвека!
— Я с тебя удивляюсь, Марк, — рассмеялся дед, — Владеешь магией, перемещаешься на летающем мотоцикле, ищешь силу, которой не владеет ни один из колдунов мира — и удивляешься колёсному траснпорту?
— А что такого?
Дед снова рассмеялся.
— М-да… Ладно, это всё лирика. Как прошла дорога?
— Спокойно. В деревне меня срисовал дрон, но это нормально, у меня в путеводных документах этот населённый пункт и указан.
— Хорошо. Тогда предлагаю выдвигаться — утром, сам понимаешь, мне придётся где-то спрятаться. Не будем терять время.
Я согласно кивнул — отосплюсь, как доберёмся до входа в пещеры.
Мы двинулись наверх, по тропе между скал, покрытых мхом и лишайниками. Чем выше поднимались, тем чаще встречались следы магии: капли воды, парящие в воздухе, дорожки из светящихся камней, ведущие к напитавшимся магией деревьям.
— Странно, что так недалеко от Урочища нет серьёзной защиты.
— Есть, — отозвался дед, карабкаясь впереди меня, — Я же говорил. Базы каждые тридцать километров, патрули «Соколов», дроны, магическое сканирование. Но от Урочища нас отделяет сотня километров непроходимых гор с кучей малых Источников, понатыканных на поверхности и составляющих защитный периметр. Да и вопрос подлёта групп быстрого реагирования — не больше десяти минут. Просто тут всегда было спокойно — вот никто и не переживает.
— Ночью нас не заметят?
— Патрули пролетают произвольно, но над этими тропами я их ни разу не видел. А даже если и появятся — я успею спрятаться, а у тебя есть официльное разрешение.
— Рад, что ты не предлагаешь осушить солдат Империи.
— А зачем? — искренне удивился дед, — Я успел сварить кучу высокоплотного кровавого заменителя, и у меня есть запас, — Он похлопал по плоской поясной сумке, — Да и потом — сработает какой-нибудь сигнал чрезвычайной ситуации, и сюда слетится весь контингент местных вояк. Нет, внук, ты просто собираешь травы.
Мы продолжили путь, и пробирались пересекающимися и петляющими горными тропами всё дальше и дальше на юг, взбираясь всё выше и выше. В какой-то момент воздух стал разреженным, и температура ощутимо упала.
Деду было всё равно — он так и пёр вперёд в своих джинсах и кожаной куртке. А вот мне пришлось потратить чуть энергии, чтобы создать вокруг себя контур тепла.
В какой-то момент тропа, по которой мы шли уже час с небольшим, сузилась. Вскоре на пути начали появляться, завалы, здоровенные валуны, обрывы, которые пришлось преодолевать с помощью магии воздуха.
Затем дед свернул влево, туда, где между скал пролегала едва заметная щель — и пройдя через неё, мы оказались на месте.
Монастырь встретил нас тишиной и холодом. Его разрушенные купола были покрыты инеем, хотя настолько холодно не было.
— В камнях хватает старой магии, — заметил я.
— Тут был старый Источник, — в тон мне ответил дед, — Но его увезли. Очень давно. А небольшие частички остались.
Монастырь был большой — высокий, с мощными каменными сводами (хоть и большей частью — разрушенными), оградой (от которой остался только фундамент), и со всех сторон ограждённый скалами.
Кругом стояла мёртвая тишина.
— Светает, — я бросил взгляд на небо, и зевнул, — Тебе нужно скрыться от солнца, а мне — поспать. Где твой вход?
— Рядом.
Дед прошёл через все развалины монастыря и сдвинул здоровенный каменный валун, закрывающий вход в подвал. Спустившись по широкой каменной лестнице, я увидел большое, заваленное камнями помещения. У его южной стены стоял ещё один гигантский валун. Уперевшись плечом в его край, Дмитрий без труда сдвинул и его, обнажая узкий лаз, в который можно было протиснуться только ползком.
— Ну… Вот. Считай, что первый пункт пути мы преодолели.
— Ага, — кивнул я, — Подозреваю, он был самым лёгким…
* * *
  9 июня 2032 года. Сеть пещер под хребтом Тянь-Шань.  
— Спасибо, что мотался по всей Империи ради моих дел.
Мои слова отразились эхом от влажных сводов полузатопленной пещеры, по которой мы пробирались последние полчаса.
— Да брось, — отмахнулся дед, идущий впереди. Свет ему не требовался — вампирское зрение и без того позволяло видеть в кромешной тьме, — Мне только в радость, на самом деле. Косточки поразмять… Как в старые добрые, когда мы с тобой упокаивали призрака Чарышникова.
— Когда ты не был вампиром?
— И когда не знал, что мой внук — пожиратель, на которого охотится другой пожиратель. Вот благословенные были времена, никаких забот!
— За это и благодарю.
— Да брось. Без тебя я был бы просто мёртв. А так…
— Как ты свыкся со своей новой сущностью? Привык?
— Привык, после того, как организовал лабораторию с заменителем крови. Отличная вещь, скажу тебе — и вкус вина ничуть не оттеняет!
— А обычную еду ты вообще ешь?
— Да если бы… Нет, съесть-то могу, конечно, но удовольствия не получу. Просто проскакивает, как камень…
— Давай без подробностей, пожалуйста.
— Сам спросил. Хм… Забавно, что с алкоголем не так. Вкус прекрасно ощущается.
Я не ответил — перелезал через груду камней, которая преграждала путь.
Мы брели по пещерам уже десять часов — и прошли почти двадцать пять километров. Пещеры сменялись коридорами, холодными подземными озёрами, склонами и спусками, скалами, на которые приходилось забираться, используя захваченное с собой альпинистское снаряжение — слишком узко было, чтобы пользоваться «воздушными» прыжками.
Я рассчитывал пройти за сегодня ещё километров пять, однако быть уверенным в этом было нельзя. Пещеры есть пещеры — кривые, косые, заклыдвающие петли и заставляющие постоянно возвращаться — или ползти на животе со скоростью улитки.
Когда-то в прошлой жизни мне уже довелось целый месяц бродить по подземному миру тёмных эльфов, и это… Были не самые приятные воспоминания.
Преодолев проход, мы оказались на краю огромной пещеры.
Здесь что-то было не так…
— Чувствуешь? — настороженно спросил дед, тоже замерев.
Я тут же подумал о том, что за целый день путешествия не встретили ни одной твари…
— Воздух слишком плотный… Будто чем-то насыщен, — произнёс я, обводя пещеру магическим взглядом.
Своды уходили ввысь, теряясь в темноте, а по стенам, словно древние шрамы, тянулись трещины, из которых сочился газ. Иногда он вспыхивал синими языками пламени, освещая сталактиты и сталагмиты, торчащие из пола и потолка, словно зубы чудовища.
Никакой чужой энергетики не было, но…
Вдруг из темноты раздался скрежет. Каменный, тяжёлый — как если бы застонала сама гора. Затем пол пещеры задрожал, взорвался вихрем каменных осколков…
Я защитился от нескольких внушительных булыжников магическим щитом, а затем увидел, как из тьмы появляется исполинский силуэт.
Не просто большой — гигантский!
Хитиновый панцирь покрыт наслоениями камня. Лапы — острые, как кинжалы. Хвост — длинный, мощный, с жалом, размером с человека.
Каменный скорпион… Я о таких и упоминаний не встречал.
— Ого, — только и успел сказать дед, прежде чем тварь рванула в нашу сторону.
Монстр бросился на нас с невероятной для такого размера скоростью. Я бросился влево, дед — вправо. Хвост ударил в то место, где мы стояли секунду назад, с грохотом пробив камень.
Я ударил мощными воздушными лезвиями — один раз, другой, третий!
И увидев, что они не оставляют на каменном панцире твари и следа, жахнул льдом и землёй…
Бесполезно — колдовство просто отскочило от скорпиона!
— Магия не работает! — зло крикнул я, уже прикидывая, что придётся воспользоваться Эфиром, — Защита почему-то блокирует заклинания!
Скорпион развернулся на месте, увидел, кто его атакует — и снова бросился на меня. Я подкинул себя потоком воздуха, едва не влетев в поток газа — и с разворота, пролетая прямо над тварью, жахнул её волнами «пожирания», которые должны были высосать силу из противника.
Вот только они развеялись, как дым на ветру! Никакого эффекта.
Ещё поптыка…
Бесполезно! Ни эмоции, ни боль — ничего не брало эту сволочь! Всё равно, что пытаться сломать скалу взглядом!
Только сейчас я понял, что совершенно не ощущаю энергетику монстра!
Значит, остаётся только Эфир…
Пока я метался по пещере, уклоняясь от стремительных рывков скорпиона, дед тоже не терял времени. Выбрав момент, он рванул вперёд. В его руках сформировались клинки из крови — алые, сверкающие.
Удар, второй, третий, ворох искр — и никаких повреждений!
— Как об стенку горох! — рявкнул Дмитрий, перекатываясь под новым ударом хвоста.
Выбрав позицию, я «вырвал» из Искры немного Эфира, сформировал копьё…
Мир вокруг замедлился. Скорпион, словно почувствовав опасность, рванул в сторону с невероятной скоростью.
Хвост снова полетел в меня. Я оттолкнулся от земли магией воздуха, взлетел вверх и ударил прямо в центр скорпиона!
И на этот раз сработало! Серебристый луч прошил тварь насквозь, но…
Не убил!
Она взвыла протяжным визгом, от боли и злости. Ещё рывок — и я снова уклонился, но в этот раз не смог сориентироваться — и влетел в облако газа.
БАХ!
Мощный взрыв сгорел в моём щите, но отнёс меня в сторону и больно впечатал в стену. Боль пронзила спину.
А затем я увидел, как стремительно приближается хвост скорпиона…
Уклониться успел в последний момент — и удар пришёлся в пол.
Камень треснул.
Внизу что-то глухо бумкнуло, а затем я потерял опору и оказался в воздухе — падая в туче каменных осколков в иссиня-чёрную темноту…
Над головой мелькнул исчезающий проём пещеры, и послышался голос деда:
— Марк!!!
Но он остался наверху.
Я же летел вниз… вместе с монстром, который, кажется, не собирался сдаваться.



Глава 9
Эфирная охота. Часть 2

Я оказался в воздухе — падая в туче каменных осколков в иссиня-чёрную темноту.
Мгновение казалось, что время растянулось — а затем у в ушах засвистел воздух. Рядом летели камни, некоторые сгорали в моём магическом щите.
Я почувствовал холод, который резко сменился жаром — БАХ! — взрыв газа швырнул меня ещё глубже в бездну.
Каменный скорпион падал со мной.
Он был огромным, массивным, покрытым наслоениями минералов — словно родился в недрах гор и только что вырвался наружу после тысячелетнего сна. Впрочем — скорее всего, так и было.
Его панцирь блестел даже в темноте, отражая какие-то невидимые мне источники света. Лапы судорожно дергались, хвост вращался, пытаясь зацепиться хоть за что-то.
Вокруг не было практически ничего видно, и я вызвал три светильника. Они разлетелись, осветив невероятно огромную шахту, вдоль одно из стен которой мы падали.
Направив светляков ниже и ускорив их, я увидел, как приближается дно.
Дерьмо космочервей!
В последний момент я успел потратить процентов десять резерва Искры и активировал мощнейший воздушный щит.
Попытался смягчить падение, ага…
Скорпион рухнул раньше на несколько мгновений.
Огромный шип, торчащий из пола пещеры, встретил его как копьё, пробив броню с громким треском. Хитин треснул, камень разлетелся в стороны, и чудовище завизжало.
И сразу после этого рядом рухнул я.
Удар о землю был жестоким. Я приземлился на колени, умудрился даже перекатиться — но руки и ноги заныли так, что едва не отпали, а спина вспыхнула огнём.
Я рухнул на живот и несколько секунд просто лежал, часто дыша, ощущая, как каждая мышца протестует против движения. Голова кружилась. Каменная пыль заполняла лёгкие, и я закашлял, отплёвываясь. Руки дрожали.
Я жив. Это хорошо, очень хорошо…
Поднявшись на ноги, я почувствовал, КАК болят ребра и колени.
Та-ак, пара шагов вперёд, осторожно, не поскользнись на мелких камнях, Маркелий…
Целительная энергия, на которую я потратил ещё десять процентов энергии Искры, излечила тело, и я почувствовал лёгкость.
А затем подошёл к телу скорпиона.
Тварь уже не двигалась, но я всё равно спешил — потому что чувствовал, как из скорпиона вытекает Эфир.
Теперь, когда грудь твари была пробита огромным каменным клыком, я это ощущал.
Хм, странно… Почему же он был закрыт от меня раньше?
Эфир медленно испарялся из тела скорпиона. Тонкая, серебристая дымка поднималась вверх, словно облако пара над водой. Она была едва видна.
Я протянул ладонь с игральной костью — и энергия начала стягиваться в неё. Воздух вокруг завибрировал, и с гулким звуком остатки истинной силы впитались в моё хранилище.
Часть я сразу перелил в Искру.
А то мало-ли…
Только теперь я сподобился оглядеться.
Вокруг царила почти абсолютная тишина, если не считать далёкого капания воды где-то в темноте. Пещера была гигантской, намного больше, чем я мог рассмотреть сразу. Своды терялись во мраке, а воздух был плотным, насыщенным чем-то странным. Чем-то…
Гнилым?
Я посмотрел вверх, откуда мы упали.
Светильники даже не долетят до верха…
Дед остался там. Я не слышал никаких звуков, не чувствовал его магии. Скорее всего, спуститься он не сможет…
— И что теперь делать? — произнёс я вслух.
Остаться здесь и надеяться, что дед найдёт спуск — бессмысленно. Вернуться обратно?
Я прикинул, сколько энергии потребуется, чтобы взлететь на нужную высоту.
Много. Чересчур много.
Если попробую, то потрачу половину своих энергокристаллов. А о Урочища и дармовой энергии ещё далековато,нужно беречь силы.
— Особенно если внизу есть ещё такие твари, как этот скорпион.
Призвав заклинания-светляки, я начал осматриваться. Пещера действительно была гигантской, но спустя несколько минут блужданий вдоль её стены, обнаружился проход.
Он был узким, почти незаметным между скал, и я бы его не заметил — если бы не едва различимые руны, которые можно было увидеть только магическим зрением. Они явно были древними, и формат мне не был знаком — но в них оставалась сила.
— Кто их тут оставил?
Разумеется, ответа у меня тут не было — но стало немного спокойнее.
По-крайней мере, я не первый человек, побывавший тут.
Чем дальше я шёл по туннелю, тем сильнее меня охватывало чувство, будто я к чему-то приближаюсь…
К чему-то, отзывающемуся в моей Искре…
Туннель был проложен в камне — плотном, покрытом мхом и лишайниками, но… Он был именно «проложен» — не образовался естественным образом. Своды были слишком ровными, стены — идеально прямыми. Это было сделано руками или магией, а не временем.
Воздух стал влажным, нотки гнили ощущались отчётливее. И я чувствовал что-то ещё — сладковато-кислое, как… испорченный мед, который однажды валькирия Дейра подсунула мне на пиру.
Сволочь, я потом три дня по древу мира скакал, не понимая, что творю…
Я чувствовал, как пока ещё «разреженная», но уже ощутимая магия, которой не ощущалось всё наше с дедом путешествие по пещерам, колеблется вокруг меня. Она то усиливалась, то пропадала — будто пульсировала в такт невидимому сердцу глубин.
Я шел довольно долго — тоннель тянулся безо всяких ответвлений, прямой как палка. А затем до ушей донёсся странный звук — словно кто-то шуршит бумагой. Шорох становился громче, и вскоре я увидел отблески света на стенах тоннеля — и вышел из него.
— Ох-ре-неть…
Передо мной раскинулось болото.
Огромное, тёмное, мерцающее от светящихся грибов и кристаллов, вросших в торфяную почву. Воздух над болотом дрожал, будто нагретый до точки кипения, но вместо жара нес собой леденящее ощущение чужого присутствия…
Каждый вдох давался с трудом — влажный, затхлый воздух был насыщен запахами гнили и сладковатой тухлятины. Тени среди грибовидных растений и кустистых схов колыхались, как живые, и между ними что-то летало.
Невидимое, но… Многочисленное.
Я едва замечал движения — быстрые, почти неуловимые. Но рассмотреть, кто там обитает, не мог — слишком далеко было для моего магического зрения.
— То ли крылатые создания, то ли просто вихри магии…
Но что бы это ни было — оно чувствовало меня. Я это знал — спину щекотало ощущение тысяч взглядов.
Именно из-за этого ощущения я не спешил лезть вперёд.
Болото…
Просто посреди подземелья? Это противоестественно. Подземелья — это камень, вода, возможно, древние руины или застывшая лава. Но не болото. Не это разложение жизни, переплетённое с чем-то потусторонним.
Выглядело оно совершенно инородно — как кусочек другого мира, который невесть как перенесли сюда. Возможно, когда-то здесь произошёл разлом реальности, и этот уголок был вырван из Урочища?
Или… Если вспомнить руны на проходе — скорее, это сотворено руками…
Как что? Как тайник? Или…
Как полигон?
Магия здесь была — куда более осязаемая, чем в прежних частях подземелья. Она была в каждом кристалле, каждом грибе…
Вдали двигались источники света — они медленно ползли по поверхности болота.
Но куда сильнее меня заинтересовало, что вдали, в паре сотен метров, на другой стороне пещеры, располагалась светящаяся арка, напоминающая древнюю дверь.
Она возвышалась над всей этой гнилью, будто маяк. Контуры арки были сделаны из того же материала, что и кристаллы, растущие в болоте — только обработанные.
Арка пульсировала, будто дышала, и каждый её вздох отзывалось эхом в моей Искре…
В который раз я пожалел, что не взял с собой Мунина… Лететь в Тянь-Шань ему бы пришлось долго, а у меня поджимало время, так что… Обойдёмся тем, что есть — тем более, для Бунгамы такие места дом родной, в случае чего подсобит.
Спрыгнув с уступа на торчащий посреди трясины валун, я снова осмотрелся — затем слез в вонючую воду и осторожно двинулся вперёд.
Всё вокруг дышало тьмой и влагой. Здоровенные грибы мерцали, как будто внутри них бились крошечные сердца, а кристаллы, в изобилии торчащие из воды, ритмично пульсировали. Маслянистая и вонючая жидкость (язык не поворачивался называть её водой) то и дело вздувалась лопающимися пузырями.
Каждый шаг давался тяжело. Под ногами то и дело образовывались ямы, и приходилось «выдёргивать» себя из болота магией.
Но хуже всего было то, что я слышал противный звук. Тонкий, жужжащий, почти музыкальный — но при этом наполненный угрозой.
Как если бы комар захотел стать скрипачом.
Точнее — пара десятков комаров…
Они появились, когда я выбрался на небольшой скалистый участок, чуть возвышающийся над болотом — примерно на полпути к загадочной мерцающей арке.
Летающие хитиновые твари, размером с крупную собаку, но похожие на стрекоз — со множеством конечностей, длинными хвостами и огромными глазами с десятками зрачков, наполненными холодным свечением.
Вынырнув из темноты со всех сторон, они двигались быстро, почти хаотично, но при этом как бы следовали некоему общему «рисунку»…
Я не спешил атаковать — хотя и не надеялся на хороший исход этой встречи.
Одна из тварей зависла передо мной, взмахнув перепончатыми крыльями, и в тот же момент из её задней части, увенчанной жалом, как у осы, вырвалось облачко пыли — тонкой, серовато-зелёной, с явно вредным запахом.
Мне не нужно было пробовать эту дрянь на вкус, чтобы понять — это яд.
Из тьмы появлялись всё новые и новые твари, окружая меня плотным кольцом…
— Ну что ж, — я повёл руками вокруг себя, — Давайте поговорим…
На пальцах вспыхнули языки пламени — и я тут же качнул в них прорву стихийной энергии, закольцевал…
Пламя рвануло в стороны ровно в тот момент, когда десятки тел «стрекоз» устремились ко мне.
Воздух мгновенно наполнился запахом палёного мяса и хитина.
Твари завизжали — высоким, противным звуком, который резанул по ушам. Но атаковать не прекратили — даже те, что горели, всё равно пытались добраться до меня, стремясь вцепиться в кожу или выбросить ещё порцию ядовитой пыли!
— Какие вы решительные…
Я взмыл в воздух, постаравшись не потерять контроль над пространством — и ударил ещё одной огненной волной, услышав приближение новых противников.
Вспыхнуло!
Удар получился мощнее, сожрав процентов пять резерва Искры. Вокруг меня расцвела огненная сфера — и стремительно расширяясь, сожгла очередной вал тварей, и хорошенько высветила окрестности.
— Дерьмо космочервей…
В темноте над болотом были тысячи этих тварей — и превлечённые яркими вспышками, устремились ко мне…
— Проклятье!
Ругнувшись, я подкинул себя в воздух и направился в сторону светящейся арки. Чтобы сжечь этих сволочей мне придётся всё потратить!
Однако свалить было не так просто — уже на втором прыжке в меня врезался рой «стрекоз». Твари снесли меня с заданного курса, сгорели в магической защите — но уронили в воду.
РЫВОК!
Мощный поток воздуха протащил меня по тине и швырнул вперёд и вверх.
В последний момент увидев перед собой накатывающую волну «стрекоз» я снова жахнул огнём — и, буквально, «прожёг» себе путь, приземлившись на небольшой каменный осколок.
Сотни, тысяч тварей за моей спиной перестроились и рванули следом.
Я подкинул себя снова — и снова попытался уйти.
Эти существа действовали не хаотично. Кожу ощутимо показывало от магии, когда рой оказывался рядом — но у тварей не было собственной магии…
Значит, кто-то контролировал их?
Во время следующей атаки я не стал убивать всех тварей (хоть и снова сжёг пять процентов резерва) — и послал в «перестраивающихся» монстров волну ментального сканирования.
Оно должно было помочь мне определить наличие разума — или хотя бы намёк на него.
Ответ был быстрым — и неожиданным.
Краткая вспышка сознания — неясная, раздробленная, но такая реальная. Жажда, голод, возбуждение и радость… Всё это передавалось сотням, тысячам «стрекоз» и исходило от одного существа, которое где-то дальше…
Прыгнув снова, я скорректировал курс, на этот раз ориентируясь на ментальный отклик — и с криком врезался в стену тварей, запустив вокруг себя вихрь воздушных клинков. Он жрал меньше энергии, нежели огонь, а действовал не менее эффективно.
Воздух наполнился чавканьем и хрустом перемалываемых хитиновых тел. Следом — ещё одна волна огня, чтобы расчистить пространство — твари пёрли со всех сторон, перекрывая обзор…
Вон он! Сидит на каменном выступе, сволочь…
Предводитель, мать его…
В отличие от своих сородичей, этот был не просто крупнее.
Он был… другим. Тело твари покрывал темно-изумрудный панцирь, плотный, словно сделанный не природой, а кем-то разумным. На спине у него были широкие крылья — не просто кожистые перепонки, а сложная конструкция из множества сегментов, переливающихся ядовитым светом. Он парил, не двигая ими, будто сам воздух поддерживал его вес.
Лапы «вожака» были длинными, изогнутыми, с когтями, которые, казалось, могли прорвать камень. Голова — устрашающая смесь насекомого и полуразложившегося черепа: глубоко запавшие глазницы, вытянутая челюсть, усеянная мелкими зубами. И один глаз…
Этот глаз был явно не его.
Он светился голубым светом, вращался внутри металлической оправы.
— Ну ты и страшила, — пробормотал я.
«Вожак» будто услышал меня. Он повернул свою уродливую голову, замер на секунду — а затем взмахнул крыльями, посылая ментальный приказ — и рой обрушился на меня.
Твари летели со всех сторон, щёлкая челюстями, выпуская ядовитую пыль, целясь в лицо и шею. Я вкачал в щит больше энергии, выпил кристалл, ударил огнём по кругу отбрасывая первых несколько рядов, но большинство всё равно проскочили сквозь защиту.
Один прорвался сквозь щит, впившись когтями прямо в грудь. Я сбил его усиленным кулаком, рванул вперёд, вытянув руку и направив поток огня в небольшой радиус перед собой.
Огненная стена рассеяла часть роя, заставив их рассеяться в разные стороны.
А я ударил ещё раз — на этот раз решив не жадничать и закончить всё одним махом, влив в серию огненных стрел немного Эфира.
Они пронеслись над вонючей водой и ударили прямо в «вожака».
Уклониться он не успел.
Две стрелы врезались в его грудь и пламя тут же охватило тело. Тварь завыла — звук был таким, будто разрывалась сталь — задёргалась в воздухе, но…
Не упал! Только развернулся и — и с одного из крыльев ударило ответное заклинание! Да такой силы, что выбило у меня из ног опору — и я рухнул в воду.
Закашлявшись, попытался встать, но какая-то змея вцепилась в руку и попыталась утянуть на дно.
— Да отвали ты! — прохрипел я, и жахнул волной некротики.
Она прокатилась по воде, взбивая её, и поглотила сразу нескольких плывущих в мою сторону существ. Фыркая, я выпрямился и снова подкинул себя воздухом, возвращаясь на островок.
«Вожак» был ещё жив! Сильно ранен, с пробитой грудью, без хвоста и одного крыла — но жив!
Я не стал терял мешкать. Прицелившись, собрал из Искры немного Эфира, сформировал из него клинок — и метнул его в цель.
Серебряный луч пронзил воздух, врезался в тело чудовища и прошёл насквозь, разваливая тварь надвое. Главарь дернулся, его глаз вспыхнул ярче, и он рухнул в разные стороны.
Рой сразу замер. Все существа, которые оставались в живых и возвращались к месту сражения, остановились, как вкопанные. Пару секунд они глазели на меня своими фасеточными глазами — а затем начали разворачиваться и исчезать в темноте.
— Победа, блин, — выдохнул я.
Но прежде, чем удалось перевести дыхание, в голове раздался голос:
 — Ты убил последнего достойного носителя за тысячу лет! Сволочь! 
Я замер. Сердце забилось быстрее.
Мне не показалось… Это было осознанное обращение. Чей-то разум.
И он говорил со мной.
 — О-о-о, какой ты умный! 
Я мягко послал во все стороны сканирующие ментальные волны и переключился на магическое зрение. Увидев, что однозначная яркая нить голоса тянется ко мне от вожака стрекоз, медленно подошёл к его телу…
Оказавшись рядом, я пригляделся к правой половинке. Глаз — тот самый, искусственный, голубого цвета — всё ещё светился. Свет был тусклым, но живым.
— Неужели?..
Я аккуратно провёл пальцами по поверхности глаза. Он точно не был частью этого существа.
Слишком чужеродно для такого мутанта… Но при этом следов «установки» видно не было — глаз смотрелся, как родной…
Аккуратно, используя немного магии, я извлёк его. Глаз отделился легко, как будто и не был прикреплён к плоти. В моей ладони он продолжал светиться, хотя и чуть слабее.
 — Осторожнее, идиот! — в голове вновь раздался чужой голос, — Осторожнее, я тебе говорю! 
— Что ты такое?



Глава 10
Эфирная охота. Часть 3

— Имя мне — Хугин, — прошелестел в голове голос, полный гордости, — Так меня звали когда-то.
— Хугин, — я поморщился, пытаясь вспомнить, но ничего на ум не пришло, — И кто ты, Хугин?
— Для начала поведай, как мне называть тебя, вестник Хельхейма?
— Э-э-э… Марк. Этого будет достаточно.
Не то, чтобы я не был рад встретить кого-то разумного в таком месте, но… Рассказывать непонятному «глазу» о себе подробно, вот так сходу… Как-то это неправильно, мне кажется.
— Марк… Я слышал такие имена. Какое из них твоё?
— Ты что, думаешь Марков по всему миру с десяток? — удивился я, — И кстати, ты так и не ответил — кто ты?
— Я слуга своего хозяина.
— Да? И как его зовут?
— Его имя забыто временем… И мной… Он давно ушел из этого мира, не оставил даже памяти о том, как его зовут… Но я помню его… Помню, как он был велик — велик до того, что даже боги трепетали перед ним!
— Занятный, должно быть, был человек?
— Он хотел вернуть себе силу, которую потерял, — продолжил Хугин, будто и не услышав моих комментариев, — И для этого ему нужен был ключ — древний, скрытый в самом сердце Урочища. А я…
— Ты должен был найти этот ключ? — сообразил я, заинтересовавшись бормотанием «Глаза».
— Это была не простая задача. Проклятое дело… Я шёл через огни, через лед, через мрак, где время замерзало. Я преодолел горы, которые пели, и долины, которые рыдали. Я видел города, упавшие в вечную ночь, и реки, текущие вспять. И я открыл путь… Для него.
— Звучит, как отрывок старой саги, — я вдруг ощутил сильную усталость, и сел прямо на пол пещеры, — Значит, ты стал порталом?
— Да. Так велел хозяин… Ему нужно было войти. Чтобы мог обрести то, чего лишился. Но он исчез. Просто… исчез. Без следа. Без объяснений. А я остался один. В месте, которое стало для меня ловушкой.
— Ты говоришь об Урочище?
— Я говорю про шрамы на теле мира… Те, сквозь которые пришла Сила…
— Ну точно Урочища… Слушай, Хугин, а почему ты не ушёл отсюда, когда твой хозяин исчез? Кем бы он ни был…
— Потому что я был связан с этим местом. Связан магией, которую сам же и создал. Я стал частью врат, запирающих храм. И мой хозяин… Он не вернулся, и я остался их частью. И не смог уйти. Ни тогда, ни позже… Я погибал. Меня едва не поглотила сама магия, которую я использовал. Но я… сохранил свой разум, свою суть… в этом глазе. В подарке хозяина, давшем мне жизнь в своё время… А затем… Я бежал из храма… И стал ждать.
— Ждать чего?
— Спасения. Выхода. Возможности найти путь отсюда… Подходящего носителя… Но прошло много времени, прежде чем я смог создать себе хоть какое-то тело. Из тварей, из магии, из болотной тьмы. Я создал и несколько сотен лет взращивал то тело… Я его контролировал. Он был моим оружием, моими глазами, моим голосом. Он должен был помочь мне выбраться. Но ты его уничтожил!
— М-да, извини за это… Не знал, что лишаю тебя спасения. Но эй! — я «щелкнул» ментальный голос по носу, — Твои «стрекозы» сами на меня напали! Я защищался вообще-то! Так что с тебя ещё и причитается.
— Мне нечего тебе предложить, юный маг…
— А я думаю, есть, — продолжая говорить, я исследовал Хугина магическим зрением и своим энергожгутами.
Опасности в нём не было — он не мог «присосаться» ко мне, захватить контроль, да и сил у него было мало — по сравнению со мной, мышиный плевок.
Но заинтересовало меня другое.
Он не был духом, призраком, или магическим существом, созданным силами Урочища — слишком сильно уж различались энергетические сигнатуры… Его «суть», если можно так выразиться, была «искусственной», но разумной. Чем-то…
Похожей на Мунина?
Блин, сколько же этот глаз тут проторчал?
— Что последнее и важное случилось в мире, прежде чем ты сюда отправился? — не держав любопытство, спросил я.
— Хм… Пожалуй, самым важным стала новость о том, что царь Суппилулиум Первый вышел из Хаттуса и разбил объединённое войско Митанни и Египта, захватив всё Восточное Средиземье. А на завоёванных территориях создал вассальные княжества, правителями которых назначил своих младших сыновей.
Несколько секунд я пытался осознать услышанное. А затем, не таясь, присвистнул.
Сети, чтобы проверить информацию, тут не было, по понятным причинам — однако память услужливо подкинула фрагмент скучнейшей лекции Вяземского. На ней он рассказывал про Хеттское царство — одно из крупнейших (недолгое, правда, время) в мире. Во время его расцвета правил как раз Суппилулиум Первый… И было это…
Примерно три тысячи четыреста лет назад.
— Охренеть, — только и произнёс я, — Сочувствую, друг. Ты тут проторчал немало. И как только не свихнулся?
— Что есть «свихнулся», юный маг?
Я только хмыкнул. Всё же я оказался прав — и этот Хугин — не человек…
— Кто ты, Хугин?
— Слуга своего хозяина.
— Опять двадцать-пять… Какова твоя суть?
— Энергетическая.
— Ты сказал, что глаз — «подарок хозяина, давший мне жизнь в своё время». Что это значит? Кем ты был до того, как хозяин сделал тебе подарок.
Повисло молчание. Ментально я ощущал нерешительность собеседника — и его опаску. Он явно размышлял, стоит ли мне вообще доверять.
— Ну?
— Я был маледиктом…
— Это что, итальянский язык?
— Что?
Ругнувшись про себя, я подумал о временх, в которые существовал этот Хугин, и том, что в то время предками итальянцев были римляне. Которые очень даже говорили на латыни.
Маледикт — проклятый?
Всё встало на свои места. Вот почему энергоформа этого Хугина показалась мне похожей на Мунина! Потому что он был, по сути, тем же самым — овеществлённым (или, скорее — одушевлённым) проклятьем! Которое, правда, было сильно провинутее моего питомца…
Наверное потому, что существовало в теле куда дольше, чем мой ворон. Да и плюс вся предыдущая жизнь в работе на этого загадочного «хозяина»…
— Ты размышляешь, не убить ли меня?
Вопрос на несколько секунд поставил меня в тупик.
— Нет, не совсем. Думаю, стоит ли забрать тебя, или оставить.
— Забери, — тут же прошелестел голос в голове, и его тон в этот раз был просящий — даже умоляющий! — Забери, и не пожалеешь! Я чую твою силу, юный маг — такую же, как у моего хозяина… Я могу вспомнить его секреты! Могу рассказать о местах Силы… Могу…
— Можешь набраться силы и попытаться получить свободу, — оборвал я его, — Об этом я тоже думаю.
— Ты мудр… Это ещё одна причина стать твоим слугой… Да и наша встреча… Она явно не случайна — линии вероятностей сплелись в узел, в котором оказались мы оба — это знак, юный маг!
— Значит, забрать тебя?
— Да!
Кажется, сейчас планы, которые я строил на этот «рейд», стремительно поменялись…
— При одном условии.
— Говори, юный маг.
— Ты проведёшь меня к храму, в котором побывал твой хозяин.
Несколько мгновений во тьме, рассеиваемой моими светильниками, слышалось только бульканье болотных пузырей.
— Я не думаю, что ты достаточно силён, чтобы попасть туда…
— Тебе не надо думать, — оборвал я его, — Если ты был частью врат, запирающих Храм, сможешь его открыть?
— Да.
— Вот и договорились. А пока мы будем выбираться из подземелья… Отсюда вообще есть путь наверх?
— Есть.
— Прекрасно. Так вот пока мы выбираемся на поверхность — поведаешь, что помнишь о Храме, какая там защита, кто вокруг водится — ну и всё в таком духе.
— Это займёт немало времени, юный маг…
— Зови меня Марк.
— Как скажешь, Марк. Но то, что ты хочешь знать… Даже та малая часть, которую я помню — это долгий рассказ.
— Думаю, времени у нас хватит — я повернулся к дальней части пещеры, в которой маячила кристальная арка, — Да и начнём мы с малого. Куда ведёт эта дверь?
* * *
  11 июня 2032 года. Пещеры под окраиной Таримского Урочища.  
Кристальная арка (хрен знает, откуда тут вообще взявшаяся) оказалась порталом, который мог запустить только пожиратель. И привела она меня не на поверхность, как наивно я думал пару секунд. О нет — меня выкинуло куда-то в другую часть гигантского подземелья. И следующие пару суток я бродил по нему в обществе странного глаза и трёх блуждающих огоньков.
Хугин оказался странным собеседником. Он быстро подстроился под мою манеру общения, задавал вопросы, отвечал на мои, и в целом, поведал немало интересного. первую очередь, конечно, о храме Пожирателей.
Судя по всему, это была одна из тех построек, о которых Туманоликий рассказывал своему морфу в их первую встречу…
И защищала её сильная магия — которая, впрочем, меня не пугала. В конец-концов — я всегда мог положиться на Эфир, моё магическое зрение и опыт прошлой жизни, недоступный никому из этого мира… Да и потом — храм строили пожиратели, а значит, для таких же, как я!
А значит — для пожирателей предусмотрены скидки, хе-хе!
Что же касается монстров — так этот вопрос меня и вовсе волновал исключительно с одной точки зрения — пришёл сюда за Эфиром, и я его добуду.
Так что кроме чисто «технической» информации мне было интересно послушать и историю «выживания» Хугина в пещерах. И это, если честно, был тихий ужас. Бедолага веками копил энергию, чтобы захватить контроль над каким-то слизнем — и это было его первое тело после того, как хозяин оставил Хугина вмурованным во врата храма.
Правда, долго слизень не прожил — его сожрала какая-то змея, и глаз снова остался не у дел — да ещё и в вонючей толще гнилого болота. Но тут было больше живности — а значит, и больше возможностей.
Хугин пробовал разные варианты — пока не оказался в здоровенной рыбине…
Которую подбила стая напавших на меня «стрекоз», и коллективно полакомилась море…эээ… Болотопродуктами.
Но Хугин не растерялся — оказавшись в желудке одной из стрекоз, смог встроиться в её тело и энергетику — и превратил в своего носителя.
А уже через несколько сотен поколений, заставляя тела носителей мутировать всё сильнее и сильнее, создал того «вожака», которого я грохнул. Хугин признался, что по его расчётам лет через триста при такой же динамике он смог бы изменить дыхательную систему носителя, завязанную на ядовитых парах болота, и покинуть пещеры.
Услышав про ядовитые пары я, само собой, тут же обследовал организм, и вытравил из лёгких действительно скопившийся там яд.
Во время схватки и не заметил…
Короче говоря — мы ещё двое суток бродили по подземельям, пока не стали подниматься всё выше, и выше — и напоролись на несколько световых колодцев.
Рядом с ними обнаружился и дед, хвала Эфиру.
Он сидел у одной из колонн, привалившись к ней спиной, и задумчиво смотрел на падающие лучи света.
Услышав шорох, с которым я пробирался по узкому лазу, он вскочил — а когда увидев, как я выбираюсь из ниши, округлил глаза до состояния старых пятирублёвых монет.
— Охренеть! — выпалил Дмитрий, помогая мне встать — а затем крепко стиснул в объятиях, — Охренеть… Я уж думал ты всё! Двое суток прочёсываю каверны, а ты…
В голосе деда слышалось, одновременно, и раздражение — и радость.
— Рация разбилась при падении, — поморщился я, — А высота была такой, что у меня бы никакой энергии не осталось после взбирания. Решил найти другой подъём.
— И как тебе это удалось⁈ Тут же лабиринт, размером с город!
— Помог кое-кто, — я вытянул на ладони Хугина, и дед с подозрением уставился на глаз.
— Это ещё что за хрень⁈
Пришлось вкратце пересказать ему случившееся — после чего дед долго смеялся.
— Только с тобой могло приключиться подобное! Ну надо же! Хугин, значит?.. И что будешь с ним делать?
— Для начала — наведаюсь в Храм пожирателей, раз уж появилась такая возможность, — пожал я плечами, — Кто знает, когда в следующий раз получится вернуться?
— Очередные развалины…
— Где могут быть полезные для моего выживания знания! Артефакты, заклинания, секреты!
— Да я не против… Только… Не затянется ли наш поход?
— Может быть и так — но оно того стоит.
— Поверю тебе на слово…
— К тому же, с тобой здесь куда безопаснее.
— Что правда, то правда… — дед оскалил клыки, — Есть преимущество в бытии древнего монстра…
* * *
  Позднее ночью. Поверхность.  
Горячий ветер ударил в лицо, когда я, наконец, выбрался из узкого лаза последней пещеры.
Мы очутились на краю Таримской впадины. Несмотря на ночь, воздух здесь был густым, словно расплавленное стекло — каждый вдох обжигал лёгкие, а на языке оставался привкус пепла и чего-то металлического.
Перед нами, насколько хватало взгляда, расстилался пустынный каньон, похожий на живой лабиринт.
Занесённые песком скалы вздымались волнами, но не хаотично — они складывались в узоры, словно чьи-то гигантские пальцы водили по песку, рисуя дорожки, тупики, спирали. Между ними торчали островки чахлого леса — деревья с чёрными, потрескавшимися стволами, ветви которых извивались, как скрюченные пальцы. Их листья (если это вообще были листья) шевелились без ветра.
Словно перешёптываясь на языке, которого я не понимал, но от которого по спине бежали мурашки…
Но больше всего меня поразило небо — ультрамариновое, бирюзовое, фиолетовое, красное, синие, с россыпью крупных, ярких словно алмазы, звёзд. Они будто были ближе, чем в «нормальном» мире.
Хм… На дальнем востоке, у Салтыкова, и в Тобольском Урочище я такого не замечал…
— Это место древнее любого другого шрама, — прозвучал в голове голос Хугина, — И потому ближе к Изнанке, чем прочие…
— К Изнанке?
— Другая сторона… Материя между мирами, по которой можно странствовать…
Не ответив, я остановил взгляд на плавающих в воздухе камнях.
Огромные глыбы, некоторые размером с дом, медленно вращались в воздухе, будто подвешенные невидимыми нитями. Время от времени некоторые из них сталкивались друг с другом с глухим звуком, рассыпая град щебня — но при этом не падали. Просто меняли траекторию, будто подчиняясь неведомым законам.
Одна такая глыба, плоская, как стол, пролетела в паре десятков метров от меня, и я почувствовал, насколько вокруг неё искривлённая энергетика — волосы встали дыбом, а кожа заныла, будто получив статический заряд электричества.
— Идём, пока ночь не закончилась.
— Нам нужно на запад.
Мы спустились по склону горы и я осторожно ступил вперёд.
… И в тот же миг под ногами зашипел песок!
Не просто осыпался — часть его отпрянула, как живая — и остановилась.
— Это что ещё за хрень? — нахмурился дед.
— Песчаные ловушки, — ответил нам Хугин, — Шагнешь — тебя засосет как муху в паутину. Они… Привлекают внимание… Смотрите под ноги.
Первые часы пути прошли в напряжённой тишине. Я шёл, стараясь внимательно смотреть на песчаные узоры. Они менялись — линии расползались, перестраивались, будто кто-то перерисовывал карту прямо у меня под ногами.
Иногда приходилось закладывать неслабые петли, иногда — шугать песок земляной магией, когда он становился совсем уж наглым, и подбирался к самым ногам.
А потом я увидел следы.
Не свои.
Чьи-то босые ступни, слишком широкие, с длинными пальцами, отпечатались в песке и вели в сторону одного из лесных островков. Я наклонился, потрогал отпечаток — песок был холодным, будто след оставило не живое существо, а что-то вылезшее из могилы.
И в тот же момент услышал за спиной дыхание.
Медленное.
Влажное.
Я рванулся в сторону, едва увернувшись от чего-то, что метнулось из-за дюны. Это была не тень, не зверь — а клубящаяся масса песка, сгустившегося в подобие человеческой фигуры, но с слишком длинными руками и лицом, как воронка.
— Песчаный призрак! — едва ли не выкрикнул Хугин, — Не дайте ему дотронуться до вас — выпьет всю влагу из тела за секунду!
Тварь широко раскрыла рот — и издала звук, от которого у меня по спине пробежали мурашки.
 «Тссссссссссссссссой…» 
Оно прыгнуло вперёд — резко, и при этом плавно, словно перетекая с одного места, на другое.
Я рубанул сформированным за секунду ледяным клинком. Лезвие прошло сквозь песчаное тело, не причинив вреда, но существо взвыло и рассыпалось. Однако через секунду песок снова начал собираться.
— Чёрт! Как его одолеть⁈
— Низвергнуть до атомов.
Раздумывать было некогда. Я бросился прочь, петляя между дюн, а за спиной уже поднимался рой — десятки таких же песчаных тварей формировались в воздухе.
Бежать в открытую было безумием — они бы меня настигли. Но и магией пользоваться было не с руки! Пока я сконструирую подходящее плетение, пока оптимизирую расход энергии…
Меня уже десять раз высушат…
— Твои родственнички, блин! — выкрикнул я деду, проносясь между здоровенных скальных колонн.
— Чё ж они на меня тогда облизываются⁈
Пробежав ещё немного, я заметил впереди одну из тех летающих глыб — она медленно вращалась, почти касаясь земли.
Глупая идея.
Но лучшей не было.
— Туда!
Дед взлетел на летающую глыбу первый, одним слитным движением.
Я прыгнул следом, ухватившись за выступ камня, и едва успел втянуть ноги, когда глыба дёрнулась и начала подниматься. Песчаные твари метались внизу, тянулись ко мне — но не могли достать. Их вотчиной были дюны.
— Ха! — я хрипло рассмеялся, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, — Съели, @#$%!
Глыба поднималась выше. Метр. Два. Пять.
А потом качнулась, и поплыла в сторону — очень быстро, удаляясь от песчаных людей и их дюн. Глыба кренилась, будто что-то невидимое толкало её. Или тянуло…
И тогда я увидел их.
Фигуры, стоящие на соседних летающих камнях.
Силуэты людей, но… неправильных. Слишком худых, с вытянутыми конечностями. Они смотрели на меня пустыми глазницами.
Один из них зашипел и указал на меня костлявым пальцем.
А в следующий миг глыба подо мной дёрнулась — и понеслась вниз.
Я едва успел спрыгнуть, кувыркнулся по песку и вскочил, готовый драться. Но камни снова плыли в небе, а фигуры исчезли.
Только песок вокруг вдруг прошептал:
 «Ты не уйдёшь…» 



Глава 11
Эфирная охота. Часть 4

Песчаные призраки остались позади, но расслабляться было рано.
В горле стоял привкус пепла, на зубах скрипел долбаный песок. Я оглянулся на бескрайнюю пустыню, где в лунном свете колыхались барханы, и мысленно попрощался с этим проклятым местом.
Мы шли вдоль каньона, где в воздухе парили всё те же гигантские каменные глыбы, будто брошенные рукой какого-то древнего исполина. Некоторые были размером с дом, другие — не больше мобиля, но все они медленно вращались, сталкивались и отскакивали друг от друга с глухим стуком.
— Не подходи близко, — голос Хугина звучал у меня в голове, словно шорох сухих листьев, — Эти скалы другие… Это одна из линий защиты… Они реагируют Искру.
Я кивнул и осторожно обошел одну из глыб, которая как раз приближалась к нам. Её поверхность была покрыта трещинами, из которых сочился слабый синеватый свет. При ближайшем рассмотрении я заметил, что это не просто трещины — они образовывали сложные узоры, напоминающие руны.
Моя Искра дрогнула в ответ, и камень слегка качнулся.
— Эй! — Дед схватил меня за плечо и оттащил назад, — Ты что, решил проверить, насколько быстро они падают?
— Просто изучал, — проворчал я.
— И что выяснил? Что произойдёт, если задеть её? — спросил дед, оскалив клыки в усмешке.
— Тогда она упадёт. Или взорвётся. Или притянет к себе все остальные, — ответил вместо меня Хугин, — Я видел, как это произошло с одним шаманом. Он был лучшим в своём клане… Сильейшим в своём государстве.
— И что с ним стало?
— Остались только ошмётки. Это же не просто камни.
— Весело, — проворчал я, ускоряя шаг.
Чем дальше мы продвигались, тем чаще глыбы начинали дрожать, будто замечая наше присутствие. Одна даже развернулась и поплыла за нами, словно акула, выслеживающая добычу. Её тень скользила по земле, и я почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
— Может, обойдём это «поле»? — предложил я.
— Никакой возможности, — ответил Хугин, — Их россыпь становится только плотнее. У нас один путь.
Слабым ментальным импульсом он указал путь.
Я и сам уже ощущал, что долбаные летающие камни стекаются к нам со всех сторон, и выбраться из них просто некуда. Путь был один — через узкий проход между маячивших впереди высоченных скал.
Камни здесь были покрыты странной слизью, которая пульсировала в такт моему дыханию. Я намеренно замедлил шаг, стараясь не прикасаться к стенам.
— Это что, живое? — спросил я, показывая на слизь.
— В Урочище всё живое, — ворчливо ответил дед, — Просто не всё дружелюбное.
Через пару часов мы вышли к опушке леса — но не совсем обычного.
Деревья (похожие на сосны) стояли чёрные, словно обугленные. Их стволы покрывали глубокие трещины, из которых сочилась липкая смола. Ветви извивались, как скрюченные пальцы, а хвоя — если это вообще была хвоя — шевелилась без ветра.
Словно перешёптываясь на языке, которого я не понимал…
Я протянул руку, и ближайшая ветка дёрнулась, потянулась ко мне, а на концах игл заблестел яд.
— Охренеть, — пробормотал дед, — И нам туда? Через эту дрянь?
— Да, — ответил Хугин, — Через этот лес лежит путь к храму. Выставьте щиты. Яд убьёт даже Вестника…
— Вестника?
— Верхняя ступень градации колдовства…
— Полагаю, в древности это был кто-то вроде Архимага? — предположил дед.
Я глубоко вдохнул. Воздух здесь пах гнилью и чем-то металлическим, как будто в нём витали частички расплавленного железа. Моя Искра отозвалась слабым трепетом — будто предупреждала об опасности.
— Всё равно деваться некуда. Пошли, только осторожно.
Первый шаг в чащу — и лес словно вздохнул. Ветви над нами сомкнулись плотнее, перекрывая лунный свет. Теперь мы шли в почти полной темноте, освещаемые лишь слабым свечением грибов, растущих у корней деревьев.
Спустя ещё полчаса откуда-то из глубины леса донёсся странный скрежет…
… Или рык?
— Ты слышал? — шёпотом спросил я.
Дед кивнул, его глаза с изменившимия, «кошачьими» зрачками, сверкнули в темноте.
— Хугин, кто здесь водится?
— Носитель Эфира…
— Ну, за что боролся, на то и напоролся, — заметил я философски, — Идём, но будем наготове.
Мы углубились в чащу, и с каждым шагом звук, который насторожил меня, становился громче.
Через пару километров я остановился.
— Тише…
Дед мгновенно замер, его вампирские зрачки расширились в полумраке. Хугин в моём кармане слегка дрогнул.
— Ты что-то чувствуешь? — тихо спросил Дмитрий, обнажая клыки.
Я закрыл глаза, позволив Искре расширить восприятие. Где-то позади пульсировал слабый, но неоспоримый след — знакомое серебристое мерцание Эфира.
— Нас преследуют, — прошептал я, открывая глаза, — Кто-то… или что-то, в ком есть Эфир.
Дед нахмурился:
— Монстр?
— Определённо.
Хугин снова зашептал в моей голове:
— В Урочище много сильных существ, впитавших суть той стороны. Но немногие осмеливаются преследовать пожирателя…
Я огляделся, оценивая местность. Впереди виднелся участок с особенно густыми тенями между деревьями, и вросшими посреди леса высокими скальными колоннами — идеальное место для засады. Мысленно я уже начал прокручивать варианты возможных ловушек.
— Раз уж карта сама идёт в руку… — дед тоже осмотрелся и быстро понял ход моих мыслей, — В конце-концов, ты припёрся сюда именно за этим, внук.
— Мы устроим ему западню, — кивнул я.
Темнота между деревьями ощущалась густой, чёрной, как дёготь. Воздух был таким же густым от запаха смолы и железа.
Дед пошёл от одной скальной колонны к другой, от одного дерева к соседнему, вырезая когтями трансформированной руки серию кровавых рун. Его длинные, чуть изогнутые когти оставляли на древесине и камне глубокие, дымящиеся борозды. Каждый символ пульсировал тусклым багровым светом.
Я работал отдельно, плетя между деревьями невидимую паутину магических нитей. Мои пальцы скользили по воздуху, оставляя за собой мерцающие следы, а тончайшие энергетические потоки шипели, как раскалённая проволока, погружённая в воду.
— Интересно, — голос деда, бесшумно оказавшегося рядом, прозвучал неожиданно мягко, — Если бы ты знал наверняка, что погибнешь в этом храме… пошёл бы туда добровольно?
Я не отрывался от работы, натягивая очередную магическую петлю так, чтобы она почти касалась земли.
— Немного в тебе оптимизма сегодня.
— Я серьёзно. Ты… Упёртый, как баран, Марк. Не воспринимай это как оскорбление, но… Тебе не кажется, что отправляться в такое место прямо сейчас — лишь приблизить свою смерть?
— Я её приближу, если не отправлюсь туда.
— Ты пришёл за Эфиром. Не за древними тайнами, которые могут тебя убить.
— И я заберу столько истинной силы, сколько смогу. Но не зря же я нашёл Хугина? Не зря же он оказался тем ключом, кто может отпереть храм! не воспользоваться этим будет глупо!
— Значит, ты веришь в судьбу?
— Нет. Я верю, что способен делать выбор и выбирать свой путь сам.
Дед хрипло рассмеялся, и звук этот был похож на треск ломающихся веток.
— А вот я думаю, что всё уже решено, внук. Мы лишь актёры, повторяющие слова, написанные до нашего рождения.
— Чушь, — Я резко дёрнул нить, и где-то в темноте что-то звонко щёлкнуло, готовое разорвать любого, кто коснётся невидимой ловушки, — Тогда зачем всё это? Зачем мы тратим силы, если исход предопределён?
Дед оскалился, и в его улыбке не было ни капли тепла.
— Потому что так прописано в сценарии, — Он медленно облизнул торчащий клык, — Ты должен верить, что у тебя есть выбор. Иначе игра теряет смысл.
Над нами зашелестели листья, будто лес смеялся над его словами.
— У тебя какое-то странное фатальное настроение сегодня.
— Просто мы никогда не говорили об этом раньше.
Я лишь посмеялся с его слов. Особенно учитывая, КЕМ я был на самом деле, и как именно поворачивал свою жизнь.
— Хочешь сказать, мне было предначертано родиться пожирателем? А тебе — умереть в Баку и стать Варг’Шадом?
— Именно.
— Княжна Долгорукая бы с тобой не согласилась. Я дважды избежал её предсказаний.
— Все допускают ошибки.
— Хм… Что ж, если так, если всё предрешено, скажи — что будет через пять минут?
— Мы будем сражаться.
— С кем?
— С тем, кого уже ведёт к нам тропа судьбы, — Дед лениво махнул рукой в сторону ловушек, — И все эти приготовления… просто декорации.
Я сжал кулаки, ощущая, как магия бурлит в жилах, готовясь вырваться наружу.
— Почему ты завёл этот разговор?
— Не знаю, — дед слегка сжал моё плечо, — Просто… Чувствую, что нить моей судьбы подходит к концу.
— Хрена с два, — сплюнул я, — Однажды ты так уже думал — но я обыграл Мойр! Так что если собрался помереть здесь — прошу, повремени. Ты мне ещё нужен.
Дед хрипло рассмеялся, а Хугин в моём кармане дёрнулся.
— Он здесь. Готовьтесь.
Где-то в темноте раздался хруст ветки.
Мы замерли, скрытые тенями и маскировочными чарами. Дед растворился в тени огромного дерева, а я прижался к холодной скальной колонне, сжимая в руке заряженную Эфиром игральную кость. Придётся чуть потратиться, но как показала практика — в Урочище лучше не жадничать.
Воздастся сторицей…
Лес вокруг затих, будто затаив дыхание.
— Он близко, — прошелестел в моей голове голос Хугина.
Я сузил глаза, активировав магическое зрение. Впереди, сквозь частокол черных стволов, мелькнуло движение — нечто огромное и бесформенное пробиралось между деревьями. Земля под ним слегка вздувалась и пульсировала, словно живая.
А затем тварь вышла на поляну.
Она была… отвратительной. Двухметровый слизкий комок плоти с шестью тонкими паучьими ногами, которые неестественно изгибались под его весом. Тело монстра переливалось всеми оттенками гнилостно-зеленого, местами просвечивая, обнажая пульсирующие внутренности. Вместо головы — лишь складка кожи с десятком хаотично разбросанных глаз, каждый из которых смотрел в разном направлении.
— Какой красавчик, — прошипел дед где-то справа.
Тварь замерла, несколько глаз разом повернулись в нашу сторону. Из её брюшка вырвался странный звук — нечто среднее между бульканьем и щелчком.
— Сейчас, — мысленно отсчитывал я, следя, как монстр делает первый шаг к нашим ловушкам.
Его передняя нога коснулась почти невидимой нити моего заклятия.
БАХ!
Воздух рвануло серией взрывов. Тварь взвыла, когда сформировавшиеся за доли секунды воздушные клинки впились в её слизистое тело, разрывая складки кожи.
Из ран хлынула густая фиолетовая жидкость.
— Работает! — крикнул я, выскакивая из укрытия.
Дед уже мчался вперед, его руки превратились в кровавые клинки. Но монстр не собирался сдаваться — вздыбившись, он выплюнул струю липкой субстанции. Дмитрий едва увернулся, но плевок достиг цели — он пробил магическую защиту и левый рукав рубашки деда зашипел, ткань вместе с плотью мгновенно разъела кислотой.
— С-сука! — дед всё же попытался полоснуть когтями по ноге твари — но они оказались настолько защищёнными, что даже удар Варг’Шада отскочил от них!
Да и колыхающаяся кожа твари регенерировала весьма стремительно…
Я уже готовил следующий удар, когда Хугин внезапно крикнул в моей голове:
— Сзади!
Я рванулся в сторону — и в тот же миг вторая такая же тварь вынырнула из-за деревьев, выстрелила из брюха клейкими щупальцами!
Мы попали в засаду внутри засады.
Синхронные плевки…
Кислотная слизь брызнула во все стороны. Она прожгл мою защиту и сняла с правой руки слой кожи и мяса почти до самых костей.
Я стиснул зубы, запуская регенеративные процессы и втягивая в себя прорву энергии, откатился в сторону.
Вторая тварь с булькающим рыком разворачивалась ко мне. Её тело колыхалось, как желе, а глаза — все пару десятков — следили за каждым моим движением…
— Дед, отвлекай первую! — крикнул я, чувствуя, как по изувеченной руке разливается жгучая боль.
@#$%! Эта дрянь с сильным ядом!
Дмитрий рванул вперёд, кровавые клинки, появившиеся у него в руках, сверкнули в тусклом свете луны. Первый монстр взвыл, когда удары рассекли его слизистую оболочку, но раны снова начали затягиваться!
Дерьмо космочервей!
Я сосредоточился на втором.
Магическое зрение…
Мир вспыхнул сетью энергетических потоков. Тело твари представляло собой клубок ядовитых нитей, сплетённых в хаотичный узор. Но меня это не волновало — я искал другое.
Источник её силы.
— Покажи мне слабое место, сволочь… — пробормотал, уклонившись от очередного плевка.
Монстр внезапно подался вперёд, и из его раздувшегося брюшка вырвался сгусток магически заряженной слизи.
И в тот самый момент, когда энергия сконцентрировалась для выстрела, я увидел.
Там, в глубине его тела, пульсировало эфирное ядро!
— Нашёл!
Я едва увернулся от очередного кислотного плевка, чувствуя, как едкий пар обжигает лицо. Теперь нужно было заставить эту тварь атаковать снова.
— Эй, урод! — я швырнул в него сгусток льда, целясь в скопление глаз.
Тварь взревела, её тело содрогнулось, и она снова зарядила атаку.
Сейчас!
Я рванул вперёд, вытянув руку. Меж пальцев вспыхнуло серебристое сияние — копьё из Эфира образовалось за доли секунды — и я метнул его прямо в ядро.
Точное попадание!
Монстр вздрогнул, его тело на мгновение замерло — а затем взорвалось изнутри. Фиолетовая слизь брызнула во все стороны, а из разорванной плоти вырвался бирюзовый туман — чистый Эфир.
Я уже достал игральную кость и бросил её в клубящийся поток, когда первая тварь, увидев гибель сородича, взвыла и бросилась на меня.
— Не так быстро! — проревел дед.
Он совершил умопомрачительный прыжок, приземлился на спину твари и вонзил в неё когти — и принялся с неистовой яростью разрывать слизистую оболочку.
Я уклонился от выстреливших в меня из брюха твари щупалец, ускорился до предела, подхватил игральную кость, впитавшую в себя Эфир, и с разворота выставил купольный щит, влив в него толику истинной силы.
Щупальца ударились в него и я связал их, а затем пустил по ним эфирный заряд. Он пролетел как стрела, врезался в плоть чудовища и отбросил его на десяток метров. Дед успел соскочить с монстра, и тот, отлетев, повалил несколько скальных колонн и деревьев.
Я ухмыльнулся, чувствуя, как Искра внутри меня отзывается на свежий Эфир.
— Ну сейчас поиграем, сволочь!
Тварь поднялась. Её студенистое тело колыхнулось, принимая более агрессивную форму — шесть паучьих ног удлинились, покрылись хитиновыми шипами, а из брюшка вылезли новые щупальца.
— Марк! У этой явно больше опыта! — крикнул дед, уворачиваясь от кислотного плевка.
Я активировал магическое зрение. Если у первой твари эфирное ядро было размером с кулак, то эта, потеряв сородича, «сжала» его до размеров грецкого ореха.
Однако Эфира в ней было раз в десять больше…
Я видел, как источник силы монстра прячется глубоко внутри его тела и защищается слоями пульсирующей плоти.
— Учится на ошибке сородича, — пробормотал я, уворачиваясь от удара покрытого слизью щупальца, — Нам надо вскрыть её брюхо!
— Сделаем!
Тварь не спешила атаковать магией, предпочитая физические удары. Она методично загоняла меня к группе чёрных деревьев, чьи ветви начали тянуться к моей шее.
— Плохой план, — прошипел я и создал взрывную волну воздуха, отшвырнувшего меня в сторону.
В этот момент дед нанёс ещё один удар по отвлёкшейся твари — с разбега, в падении, прокатившись меж ног, его кровавые клинки вскрыли брюхо. Фиолетовая слизь хлынула фонтаном, окатив деда, и я снова ударил копьём из Эфира…
И промахнулся.
Тварь, оставляя за собой след потрохов, резко прыгнула к погибшему сородичу, её щупальца впились в истекающую слизью плоть.
— Что за… Она же…
— Поглощает её плоть! — «закричал» Хугин в моей голове.
Монстра от нас отделил магический купол, невосприимчивый к обычной магии. Тварь начала мутировать на глазах. Конечности удлинились, слизь загустела в хитиновую броню, а на спине выросли три новых глаза на щупальцах.
— Вот чёрт, — прошептал дед.
Тварь издала победный рык, больше напоминающий звук лопающихся пузырей — и магический купол вокруг неё лопнул, разлетевшись сверхскоростными снарядами. Они посекли деревья, колонны, землю — и взорвались.
Не знаю, как я успел вкачать в защиту максиму энергии — на это ушёл весь резевр Искры. И даже несмотря на это, меня долбануло так, что несколько секунд я, отброшенный на добрых пятьдесят метров, не понимал, что происходит.
Помотав головой, я поднялся на колени…
— В сторону!
Дед успел снести меня ещё на десяток метров, и земля на том месте, где мы находились, взорвалась. А тварь рванула к нам…
Четыре щупальца понеслись к деду, ещё два — ко мне. На теле монстра появилось два клыкастых рта — и из них вырвался тройной плевок кислоты.
Я едва успел поставить ледяной барьер. Кислота прожгла его за секунду, но этого хватило, чтобы увернуться. Дед не был так удачлив — одно щупальце впилось ему в плечо, оставляя дымящуюся рану.
— Дед!
— Не отвлекайся! — проревел он, отрубая щупальце когтями.
— Нужно заставить её использовать магию!
Развернув ладонь, я выпустил серию огненных игл. Тварь отреагировала мгновенно — создала защитный барьер.
На долю секунды я увидел её ядро.
— Дед! Правая нижняя часть брюха!
Дмитрий, отрубив ещё одно щупальце, кивнул и ринулся вперёд, отвлекая тварь. А я начал плетение трёхслойного заклинания. Первый слой — ледяные оковы, сковывающие ноги. Второй — электрический разряд, сокращающий плоть… Третий…
Тварь взревела и выпустила магический импульс, разрывая первые два слоя. Именно то, что мне было нужно!
— Сейчас!
Я выпустил заранее подготовленное копьё из Эфира — в тот момент, когда дед ускорился, создал здоровенный кровавый двуручник и одним махом вскрыл нужную часть тела монстра.
Копьё пронзило тварь точно в цель. На мгновение воцарилась тишина, а затем…
БАХ!
Тело монстра разорвалось изнутри. Фиолетовые куски плоти разлетелись по поляне, а в воздухе закружился бирюзовый туман — чистый Эфир.
Я еле стоял на ногах, но торжествующе посмотрел на деда:
— Вот что значит выбор. Она выбрала поглотить сородича… и это её погубило. Могла бы просто убежать…
Дед, тяжело дыша, лишь покачал головой:
— Или это было предопределено с самого начала.
Достав игральную кость, я только посмеялся — и принялся начал собирать Эфир.
Улов был богатый…



Глава 12
Храм

Игральная кость в моей ладони пульсировала, переливаясь бирюзовыми всполохами. Эфир — чистый, незамутнённый, мощный (мощнее, чем всё, что я добывал раньше!) — наполнял талисман до краёв.
Я сжал кубик в кулаке, ощущая, как энергия волнами расходится по руке и впитывается в Искру, будто живая. Десятую часть из добытого я сразу же перелил в себя.
— Ну наконец-то.
Губы сами растянулись в ухмылке. После схватки с тварями я не чувствовал усталости — только жгучее возбуждение. Столько Эфира… С таким количеством я мог бы сравнять с землёй пару районов Москвы.
Или спасти их…
И опыт, и интуиция подсказывали, что я УЖЕ добыл нужное количество истинной силы — для убийства Юсупова.
В тот же миг в голову заползла вкрадчивая мысль — «А не вернуться ли обратно?» — но я тут же отогнал её.
Нет.
У меня появился шанс добыть то, о чём даже не смеют мечтать ни правители, ни Туманоликий, ни кто-либо ещё! И упускать этот шанс я совсем не хотел…
— Ты прямо светишься, внук, — Дед стоял в паре шагов. Его раны уже затянулись, когти исчезли, но на лице появилась усталая бледность. Сплюнув, он выудил из кармана пробирку с искусственной кровью и с удовольствием выпил её, — Как фонарь в ночи. Надеюсь, эта победа не сделает нас мишенью для чего-то ещё более мерзкого?
— Если сделает — тем лучше, — Я сунул кость в карман, всё ещё ощущая исходящее от неё тепло Эфира, — Чем больше монстров — тем больше добычи.
— Ты ненасытный сучий потрох, — хрипло рассмеялся дед, — Я тебя, конечно, понимаю, но…
— Но что?
— Знаешь, как говорили в моей молодости? «Жадность фраера сгубила».
Я тоже тихо рассмеялся.
— Не переживай. Теперь у нас есть конкретная защита от любой твари. Даже от Годзиллы, думаю.
— Надеюсь, проверять не придётся.
Хугин в моём кармане дёрнулся. Его голос прозвучал в голове, как шелест ветхих страниц:
— Не стоит оставаться на одном месте долго. Скоро другие создания почуют освободившуюся территорию и придут. И пусть ты уверен в своих силах — помни, Урочище умеет удивлять…
Я кивнул, вспомнив, как те твари из Тобольского Урочища закрутили вокруг меня временной кокон, и как я заколебался из него выбираться. В словах маледикта был смысл, и как бы мне не хотелось подманить ещё монстров — не стоило делать это сразу после тяжёлого боя.
Я бросил последний взгляд на поляну, усеянную обрывками слизистой плоти. Лес вокруг затих, но в этой тишине не было покоя — только затаившееся ожидание. Деревья с их чёрными, скрюченными ветвями казались наблюдателями или… Аудиторами, которые оценивают меня.
— Ты прав, Хугин. Пошли.
* * *
  17 июня 2032 года. Таримское Урочище.  
Пять следующих ночей мы шли через пустоши, где даже воздух казался враждебным. Песок под ногами то превращался в зыбучие топи, то рассыпался, словно пепел. Небо над Урочищем не менялось — после заката всё те же неестественно яркие звёзды, будто кто-то проткнул полотно ночи иглами. Днём — палящее солнце без единого облачка.
А потом мы увидели его.
Храм.
Он возвышался на краю пропасти, будто выросший из самой тьмы. Стены, сложенные из чёрного камня с прожилками серебра, поглощали свет — но при этом от них исходило слабое мерцание, как от тлеющих углей.
— Охренеть… — Дед прищурился и замер.
Я не ответил. Горло внезапно пересохло.
Храм не был похож на обычные руины. Он казался живым. Башни изгибались, как рёбра какого-то колоссального зверя, а между ними тянулись мосты, сплетённые из теней. Над центральным входом висел огромный символ — три переплетённых кольца, вырезанных в камне. Они светились тусклым синим, и при взгляде на них в висках начинала пульсировать боль.
— Это… врата? — спросил я, обращаясь к Хугину.
Глаз в моей руке дрогнул.
— Да. И печать. Только пожиратель может открыть их, — Он помолчал, — Если, конечно, знает, как это сделать.
Я медленно выдохнул. В груди что-то сжалось — не страх, нет.
Жажда.
— Ну что ж… — Я сделал шаг вперёд, чувствуя, как что-то внутри меня отзывается на зов храма, — Похоже, мы на месте.
Дед хрипло рассмеялся:
— Ты только посмотри на это, внук! Даже мне, старому мертвецу, не по себе! Аж мурашки по коже…
Я не ответил. Вместо этого сосредоточился на глухом гуле, который исходил от стен.
Будто где-то внутри что-то дышало.
Спустившись с барханов, мы подошли к воротам ближе. С каждым шагом я всё сильнее и сильнее ощущал, как по спине пробегают мурашки. Песок остался позади — вокруг колоссальной постройки был лишь антрацитово чёрный камень.
И он был тёплым — словно в глубине храма пылал гигантский очаг. Ворота, покрытые паутиной трещин, напоминали челюсти древнего чудовища — высокие, массивные, с выщербленными краями.
Но больше всего меня поразило то, что было вмуровано в них.
Тело.
Оно висело в центре левой створки, будто распятое. Кости, обтянутые высохшей кожей, вросли в камень, словно храм сам поглотил его когда-то давно. Одежда истлела, оставив лишь клочья, но поза говорила сама за себя — руки раскинуты в стороны, голова запрокинута, словно в последний миг этот человек кричал.
— Это… ты? — спросил я, доставая Хугина из кармана.
Глаз дрогнул в моей ладони.
— Да, — Его голос прозвучал тише обычного, — Я был тем, кто открыл врата для хозяина. Но не смог уйти, потому что… Пожертвовал собой.
Дед присвистнул, подойдя ближе:
— Значит, ты не просто артефакт. Не просто проклятье, которое использовал твой… Кем он там был? Ты — живой человек! Точнее… Был им.
— Да… Мой хозяин дал мне тело… Дал мне жизнь… Но потом… Тот, с кем вы общаетесь — лишь часть того, что осталось. Верни меня на место… Чтобы открыть врата…
Я не стал комментировать эти слова. Вместо этого активировал магическое зрение, заставив мир вспыхнуть сетью энергетических потоков.
Ворота были пронизаны заклинаниями, сплетёнными в такой сложный и быстродвижущийся узор, что даже моё восприятие едва успевало за ним. Нити магии сходились к телу Хугина, словно к замку. А в центре — пустота. Место, где должен был быть глаз.
Я перевёл взгляд на тот самый «подарок», который держал в руке. Его энергетическая структура идеально совпадала с узором врат.
И никакой ловушки…
Разумеется, я прикидывал варианты, что так удачно подвернувшийся маледикт выкинет что-то… Необычное, если я верну его на место. Но всё выглядело так, что он не сможет сделать… Что-то.
Слишком слаб — и я это видел.
Он всего лишь ключ к замочной скважине.
— Ну что ж… — Закончив анализ, я медленно поднял руку, — Давай посмотрим, что тут накопилось за три тысячи лет…
Глазница в черепе была пустой, чёрной, как бездонный колодец. Когда я вставил туда Хугина, раздался щелчок — будто что-то встало на место.
И тогда храм проснулся.
Серебристые прожилки в камне вспыхнули, как молнии. Трещины на воротах заполнились синим светом, и по ним побежали руны — древние, угловатые, не похожие ни что, что я видел раньше — но они показались мне до боли знакомыми…
Воздух затрепетал, и я почувствовал, как что-то щёлкнуло в самой глубине храма — будто сдвинулся гигантский механизм.
— Давай-ка отойдём… — сказал я деду, делая несколько шагов назад.
Ворота вздрогнули.
Сначала раздался скрежет, будто камень тёрся о камень. Потом — грохот, от которого задрожала земля. Створки медленно поползли в стороны, и между ними появилась тьма — густая, плотная…
Осязаемая…
А потом она задышала.
— Ну вот и приехали… — пробормотал дед, щурясь.
Я не ответил. Вместо этого сжал кулак, чувствуя, как пожиратель внутри меня отвечает на зов храма.
Врата были открыты.
Теперь оставалось только войти.
Но прежде, чем войти, я выдернул Хугина из глазницы. Высохший череп рассыпался под пальцами, но сам глаз — холодный и живой — легко отделился, оставив на костяных обломках лишь следы древней магии.
— Не думаю, что тебе стоит оставаться здесь, — Я сжал остаток маледикта в кулаке, чувствуя слабую пульсацию, — Ты же хотел выбраться?
— Да… — Его голос звучал приглушенно, словно эхо, — Но я не знаю, что там теперь. Внутри…
— Ну, сейчас и проверим.
Дед фыркнул, окидывая черный провал врат оценивающим взглядом.
— Если там какая-нибудь костедробилка, внук, я тебя придушу.
Я только усмехнулся и шагнул внутрь.
И реальность сломалась в тот же миг.
Первое, что я понял — пола под ногами больше нет. Вернее, он был, но… не совсем.
Мы стояли на небольшой каменной плитке, парящей в пустоте. Вокруг, куда ни глянь, простиралась бездна, усыпанная мерцающими точками далеких звезд. Холодный, безвоздушный мрак обволакивал всё вокруг.
— Охренеть… — Дед осторожно постучал каблуком по плитке, — Это что такое?
— Нет, — Хугин зашелестел в моей голове, — Это граница. Здесь реальность тоньше.
Я обошёл площадку, заглядывая вниз. Где-то в глубине, сквозь слои тьмы, угадывались очертания других помещений — обломки коридоров, арки, ведущие в залы с неестественным освещением, даже что-то похожее на сад с деревьями, растущими вверх ногами.
— Храм строили последние из первых пожирателей, — Я обратился к Хугину, — Они что, специально так его исковеркали?
— Нет. Он… изменился, — Глаз дрогнул, — Со временем.
Дед хмыкнул, указывая на только что появившийся из ниоткуда узкий мост, перекинутый через пропасть к следующему фрагменту храма.
— Ну что, идем?
Внутри храма была не только бездна — но и выстроенные прямо посреди неё без стен помещения.
И каждый зал был другим.
Мы прошли через библиотеку, где книги парили в воздухе. Их страницы шелестели без ветра, а буквы на них постоянно менялись, будто пытаясь что-то сказать. Вот только прочесть ничего не получилось — каждый том не спешил оказаться в моих руках и улетал подальше в бездну.
Затем на пути попался зал зеркал — десятки, сотни отражающих поверхностей, в которых наши силуэты искажались, превращаясь то в монстров, то в древних магов, то в кого-то совсем чужого.
Комната с часами, где время текло вспять, песок в стеклянных сосудах, парящих вокруг, поднимался вверх, а тени от стрелок механических часов крутились в противоположную сторону.
И везде — печати.
Сложные, многослойные барьеры, сплетенные из магии, которой я не видел никогда. Они перекрывали доступ ко всему ценному: к артефактам, лежащим на постаментах, к дверям, ведущим неизвестно куда, к свиткам с заклинаниями, светящимся в воздухе.
— Дерьмо космочервей… — Я остановился перед очередным щитом, сканируя его структуру, — Это не просто защита. Это… тест.
— Какой @#$% тест? — Дед склонил голову.
— Они проверяют, достоин ли ты, — Я коснулся барьера, ощущая, как магия отвечает на моё естество пожирателя, — Это не замки. Это вызов. Испытания, которые нужно пройти, чтобы открыть их…
Хугин молчал, но я чувствовал его напряжение.
— Значит, если ты прав… — Дед оскалился, — То где-то здесь есть что-то, что может тебя убить.
Я медленно кивнул.
— Или сделать сильнее. Вот только я не… Не уверен, что у меня хватит знаний и сил пройти что-то из этого. Сейчас, по-крайней мере. Да и кто его знает, сколько времени это займёт…
Желание вскрыть парочку тайников первых пожирателей было невероятно сильным — и всё же…
Я нашёл «пусковой крючок» испытания возле постамента, на котором лежал какой-то амулет — и попытался прочитать схему ведущих в никуда энергонитей…
Энергия неподконтрольно взорвалась в моей Искре, серебристые волны энергии сконцентрировались в ладони и выплеснулись в заклинание!
— Дерьмо!
Это не я активировал заклинание — оно само вырвалось из меня! Но печать лишь вздрогнула — и осталась нетронутой.
— Проклятье!
Я отпрянул, стиснув зубы. Рука горела, будто я сунул её в пламя! Передо мной мерцал тот же проклятый щит — сложный, многослойный.
@#$% насмешливый в своей неуязвимости!
— Какого хрена он САМ пытался вытянуть из меня магию.
Дед стоял в стороне, скрестив руки. Его лицо было невозмутимым, но в глазах читалось «я же говорил».
— Может, ты просто недостаточно силён?
— Я пожиратель, блин! — Я резко развернулся к следующему барьеру, загораживающему вход в узкий коридор с плавающими в воздухе кристаллами, — Этот храм создан для таких, как я!
Во мне проснулось желание, которое я даже контролировать не мог!
Новый заряд магии — на этот раз, полностью контролируемый.
Новый удар по барьеру.
Тот же результат.
Печать даже не дрогнула.
Я ощутил, как в груди закипает ярость. Это было неправильно. Я прошел через ад, чтобы добраться сюда, убил тварей, которые должны были меня сожрать, накопил столько силы — а теперь какой-то древний щит решает, что я недостоин⁈
— Марк…
Голос Хугина прозвучал тихо, но я вздрогнул от его внезапности — и ярость тут же пропала, схлынула, словно приливная волна.
— Что?
— Ты не понимаешь, — Глаз в моей руке пульсировал, — Это не просто замки. Храм… испытывает тебя.
— Испытыет⁈ — Я сжал кулаки так, что кости затрещали, — Я не просил устраивать мне экзамен!
— Но ты пришёл за его знаниями, — Хугин говорил медленно, словно объясняя прописные истины ребёнку, — Создатели храма не просто так оставили это место. Они хотели, чтобы только достойные получили их силу.
Я замер.
Достойные.
Так вот почему я впал в ярость. Вот почему появилось долбаное неподконтрольное мне желание вскрывать всё подряд! Вспышки чужих эмоций… Это не моё. Это храма.
— И что, я должен что-то… доказать?
— Да.
Я закрыл глаза, чувствуя, как гнев медленно сменяется холодным расчётом.
Хорошо.
Хорошо. Но не сейчас.
— Идём дальше. Кажется, сюда мне придётся вернуться попозже.
— Как скажешь.
Мы шли по бесконечным коридорам, и каждый шаг отдавался эхом в пустоте. Храм не подчинялся обычным законам пространства — появляющиеся из ниоткуда лестницы вели вниз, но через несколько пролётов мы оказывались выше, чем были. Двери открывались в залы, которых не должно было существовать. Воздух гудел от древней магии, и я чувствовал её вкус на языке — металлический, как кровь, и сладковатый, как испорченный мёд.
Дед шёл рядом, его вампирские зрачки сузились в полумраке.
— Слушай, внук, я вот о чём думаю… — Он бросил взгляд наверх, где мерцало звёздное небо, — Как этот храм до сих пор не разграбили? У Империи тысячи магов, артефактоведов, учёных. Они бы давно сюда вломились, если бы знали.
Я усмехнулся.
— А кто сказал, что не знают?
— Думаешь, они просто не смогли войти?
— Возможно, — Я провёл пальцами по появившейся рядом стене с непонятными фресками, ощущая под кожей лёгкий толчок энергии, — Но я больше склоняюсь к тому, что кто-то уже пробовал. И не смог.
— Юсупов? — Дед хмыкнул, — Думаешь, он тут был? Тогда почему не забрал всё себе?
— Может, и забрал, — Я остановился перед очередным поворотом, — Будучи в прошлом теле… Может, именно что-то отсюда и сделало его тем, кто он есть…
Мысль о том, что Распутин оказался «достоин» отчего-то мне не понравилась.
— Или не смог.
Голос Хугина прозвучал внезапно.
— Что?
Глаз в моей руке пульсировал.
— Храм открывается не просто пожирателю, — Его слова звучали тихо, но чётко. — Я ведь уже говорил. Нужен ключ. Слуга, который умеет отпирать двери.
Я замер.
— Ты.
— Да. И создать меня может не каждый… До моего хозяина храм открывали всего раз…
— В мире полно пожирателей. Да, не в Империи, но они есть! Индия вообще их вотчина! И если кому-то понадобится этот храм — его найдут. Да что там — я уверен, что о нём прекрасно знают! А уж талантливых магов в мире хватает… Думаю, нет сложности вырастить такого слугу, как ты. Украсть его. Создать. Чёрт, даже я сделал что-то подобное в начале первого курса академии! Да и пробраться сюда можно без особых проблем — опять же, я живой пример!
— Ты ошибаешься, — Хугин говорил тихо, но его голос вдруг стал тяжёлым, — Храм создали, когда первых Великих Пожирателей начали истреблять. Тех, кто по силе был равен богам…
— Это всего лишь образы, мнения тех, кто не знал, что такое настоящая магия!
— Это неважно. Важно то, что я знаю.
— И что ты знаешь?
— То, что до моего хозяина в Храм попал всего один пожиратель.
— Кто это был?
— Египетская царица Хатшепсут. Она прошла путём смертных теней… Не тем, которым пришли мы, а ещё более опасным…
— О ней почти ничего не известно.
— Неудивительно, — фыркнул дед, — Из учебников истории вымарывают любую информацию о пожирателях.
— Я знаю о ней… Я видел её…
— ВИДЕЛ⁈
— Я… — Хугин чуть замялся, — Я помню обрывки вещей, событий, чувств… Я знаю о ней…
— И что она получила здесь?
— Силу… Силу, которая позволила Хатшепсут захватить власть в Египте почти на три сотни лет. Пока её не убили собственные дети и не забрали её силу.
— После чего вроде бы устроили резню, — Дед снова фыркнул, — Классика.
Мы шли дальше, глубже — в самое сердце храма.
Каждый новый зал был безумием, воплощённым в камне, магии и изломанной реальности.
Зал голосов — где стены шептали на мёртвых языках, а тени повторяли наши движения с опозданием в несколько секунд.
Чертог зеркального пламени — где огонь горел, не сжигая, а отражения в нём показывали не нас, а кого-то другого…
Галерея снов — где потолок был усыпан глазами, а пол состоял из прозрачных плит, под которыми клубился туман, наполненный силуэтами.
А когда мы пересекали очередной мост — всё изменилось.
Воздух вздрогнул.
Я почувствовал, как кожа загорелась — и в тот же миг вокруг меня вспыхнул золотой купол.
— Что за?..
Дед отпрыгнул в сторону, его когти заблестели, готовые к бою. Но он не успел ничего сделать — его кожа вспыхнула лиловым огнём.
Дед взвыл, и я дёрнул его на себя, надеясь вылечить магией — но стоило ему оказаться под куполом, как пламя спало.
— @#$%^!@#$%!@#^%!!! Да чтоб тебя!
А потом появились они.
Из тьмы, из трещин в полу, из самого воздуха, из бездны космоса выползли твари.
Гротескные. Непохожие ни на что.
Одни — с телами, сплетёнными из теней и ртов, растущих прямо из груди.
Другие — похожие на искажённых птиц, с крыльями из костей и глазами, горящими зелёным огнём.
Третьи вообще без формы — просто клубящаяся масса, которая шипела, как раскалённый металл в воде.
Они бросились на купол.
Ударили.
Зашипели.
Отскочили.
И снова ударили!
Я уже поднял руку, собирая Эфир для удара, но Хугин резко остановил меня:
— Не атакуй!
— Почему⁈ — прошипел я, чувствуя, как купол дрожит под напором тварей.
— Они нацелены не на тебя! — Хугин говорил быстро, — Это защитники храма. Они нападают только на того, кто не пожиратель!
Я резко обернулся к деду.
— Они следуют правилам, — продолжил Хугин, — Ты — пожиратель. Ты можешь войти. Дмитрий — нет… Но пока он рядом с тобой, они не смогут его тронуть.
Дед, оскалившись, медленно втянул когти.
— Значит, я в безопасности, пока не отойду от Марка?
— Да.
Я сжал кулаки, глядя на безумных существ, бьющихся в золотой барьер.
Значит… храм всё ещё проверяет меня.
До последнего.
— Тогда идём, — Я шагнул вперёд, и купол двинулся со мной, — Пока они не передумали.
Храм оказался бесконечным.
Мы снова шли через залы, где время текло вспять, через галереи, где статуи шептали проклятия на забытых языках, через мосты, перекинутые над бездной, в которой будто плавали обломки каких-то миров…
Каждый шаг раскрывал новую аномалию, новое нарушение законов реальности.
— Мы можем бродить здесь годами, — пробормотал я, глядя на очередную спиральную лестницу, уходящую вверх в искривлённое пространство.
Дед, шагавший рядом, хрипло рассмеялся:
— Если не сдохнем от старости раньше. Хотя мне это не грозит.
Хугин в моей руке дрогнул.
— Нет смысла исследовать всё.
Я остановился.
— Тогда что имеет смысл?
— Центральная башня, — Его голос стал тише, но твёрже, — Самый верх. Именно туда стремился мой хозяин.
— И оттуда исчез, — Я закончил за него.
Дед склонил голову, его вампирские зрачки сузились.
— И что там?
— Сердце храма, — Хугин говорил так, будто каждое слово обжигало его, — И то, ради чего всё это построили.
Я посмотрел вверх.
Где-то там, за десятками этажей, за лабиринтами переходов, за печатями и ловушками, было место, куда стремился древний маг.
Место, которое, возможно, поглотило его.
— Тогда нам туда.
И в тот же миг справа появилась очередная платформа с коробкой по окружности — лифт.
Не похожий ни на что, что я видел раньше.
Кабина, вырезанная из цельного куска чёрного камня, не имела ни верёвок, ни механизмов — только круглую платформу, покрытую рунами, которые светились тусклым синим светом.
— Храм слышит тебя… И он не против.
Ну наконец-то! Хоть что-то…
Когда мы ступили на платформу, пространство вокруг сжалось, и лифт рванул вверх с такой скоростью, что у меня на мгновение потемнело в глазах.
А вот Дмитрий прислонился к стенке, скрестив руки на груди, как ни в чём не бывало.
— Надеюсь, наверху будет что-то стоящее. А то я уже устал от этой бесконечной…
Он не закончил.
Потому что в тот же миг вокруг него сгустилась живая тьма.
— Дед⁈
Я протянул руку, но было уже поздно. Чёрные клубы обвили его, сжались — и исчезли, унеся с собой его фигуру.
— Что за хрень⁈
Я тут же активировал магическое зрение, пытаясь поймать энергослед деда. И — нашёл.
Но он не вёл вниз.
Он уходил наружу, за пределы пространства храма. Будто… Его выбросили за ненадобностью.
— Хугин, что это было⁈ — я поднял глаз к лицу.
— Храм… изгоняет его, — Голос Хугина звучал всё тише, словно его уносило ветром, — Он не пожиратель. Я говорил… Ему нельзя знать то, что ты сейчас увидишь.
— Но он в порядке?
— Да. Думаю… Да… Его просто выбросили наружу.
Я сжал кулаки. Логично. Но всё равно неприятно. Как-то я упустил этот момент из виду… Нехорошо… Это могло обернуться серьёзными проблемами.
— А ты?
— Я тоже уйду, — Хугин дрогнул в моей руке, — Я… не должен видеть это. Вернусь к воротам. Буду ждать тебя там.
— Подожди, что значит…
Но он уже исчез.
Не в клубах тьмы, нет. Просто растворился в воздухе, будто его и не было.
И я остался один.
В лифте, который всё ещё нёсся вверх.
А в следующий миг всё изменилось.
Каменная платформа под ногами растворилась — не рассыпалась, не треснула, а исчезла, будто её стёрли из реальности.
Я провалился в пустоту.
Но это была не тьма.
Это был водоворот.
Чистой, неразбавленной магии, которая пронзала меня насквозь, заполняя каждую клетку, каждый нерв, каждый уголок сознания.
Я не мог дышать.
Не мог думать.
Только чувствовать.
Она жгла.
Как расплавленный металл, влитый прямо в вены.
Как молнии, бьющие по обнажённому мозгу.
Как огонь и лёд одновременно.
Я хотел закричать — но звук застрял где-то в горле, раздавленный этим безумием.
Потому что это была не просто магия.
Это было знание.
Истина.
Она текла сквозь меня, как река, вымывая всё лишнее, всё ненужное, оставляя только суть.
И вдруг…
Я увидел.



Глава 13
Пожиратель. Часть 1

Я не упал.
Не провалился в бездну.
Просто… переключился.
Только что я стоял в лифте храма, ощущая, как реальность распадается на молекулы, а в следующее мгновение моё сознание оказалось втянуло в чужое тело.
Горячий ветер, пахнущий пылью, потом и кровью ударил в лицо. Я моргнул — и увидел Ур.
Город, которого не существует уже тысячи лет.
Я сидел на спине слона — исполинского зверя, чьи бока покрывала броня из бронзовых пластин, а хобот был обвит серебряными кольцами с выгравированными заклятиями. Подо мной покачивалось роскошное седло, украшенное лазуритом и золотом. В ушах звенело от гула толпы, от топота сотен ног, от рёва верблюдов, тянувших за собой повозки с дарами.
Процессия.
Моя процессия.
Я был не Марком. Не Маркелием.
Я был Ур-Намму.
Правителем. Магом. Пожирателем. Одним из первых.
Охренеть…
Город раскинулся передо мной, как выжженный солнцем ковёр, бескрайний и дымящийся зноем. Ур, величественный и древний, поднимался из раскалённых песков, его стены из обожжённого кирпича отливали медью в лучах слепящего полуденного солнца.
Узкие улицы, извилистые, как змеиные тропы, петляли между домами из глиняных кирпичей, слепленных из ила Евфрата. Плоские крыши, словно ступени гигантской террасы, поднимались ярусами к небу, и на них толпились люди, закутанные в светлые одежды, спасаясь от жары в теньках навесов.
Воздух дрожал от зноя. Дым от жаровен, на которых пекли лепёшки и жарили баранину, смешивался с тяжёлым ароматом кунжутного масла и тмина. Где-то вдали, за глинобитными стенами, слышался плеск речной воды — это Евфрат, живая кровь Ура, омывал городские стены, наполняя каналы, что рассекали город, словно вены. По их мутным водам скользили тростниковые лодки, гружённые зерном, финиками и глиняными кувшинами с вином.
Вокруг кипела жизнь: торговцы с побережья Персидского залива выкрикивали цены на раковины и лазурит, писцы под навесами вели учёт товаров, а по главной процессионной дороге, вымощенной обожжённым кирпичом, медленно двигалась вереница рабов, тащащих камень для нового храма.
Город гудел, как гигантский улей. В тени финиковых пальм, росших вдоль каналов, сидели старики, играя в кости, а женщины, склонившись над корзинами, отбирали зерно для помола. Где-то за стеной кричал осёл, недовольный тяжестью поклажи, а с базарной площади доносились звуки лиры и глухой рокот барабана — там плясали под песни странствующих музыкантов.
Но главное — зиккурат.
Исполинская ступенчатая пирамида. Его террасы, выкрашенные в лазурный и киноварный цвета, сверкали в солнечных лучах, а на вершине, в святилище, курился жертвенный дым. Там, на самой вершине, располагался храм, где горел неугасимый огонь.
Мой храм.
А между тем, завидев процессию, толпа на улицах переставала радоваться жизни.
Они бушевали…
Женщины в длинных одеждах, мужчины с обнажёнными до локтей руками, дети, застывшие на плечах у отцов — все они смотрели на меня. Но не с благоговением.
С ненавистью.
— Довольно крови! — кричал какой-то старик, потрясая кулаком.
— Нам не нужна новая война! — визжала женщина, держа на руках исхудавшего ребёнка, — Не нужна новая смерть!
— Нам не нужны твои жертвы!
— Нам не нужен проклятый правитель!
Я повернул голову, ощущая в ушах тяжесть золотых серег. Мои — нет, его губы — сами собой изогнулись в усмешке.
Справа к слону подошёл капитан стражи. Высокий, с кожей, почерневшей от солнца, в доспехах из чешуйчатой бронзы. Его лицо было напряжённым.
— Повелитель… — он понизил голос, но я услышал каждое слово сквозь гул толпы, — Твой сын… Это он подстрекал народ выйти сегодня. И это…
Он замолчал, глядя на меня с опаской.
Я знал, что он хочет сказать.
— … Это отвлекающий манёвр, — закончил я за него. Голос Ур-Намму звучал спокойно, почти лениво, но в нём чувствовалась сталь, — Он готовит что-то. Да?
Капитан кивнул, сжав рукоять меча.
— Он собрал жрецов Энки в Нижнем храме. Говорят, они…
— … пытаются разбудить то, что не должно просыпаться, — я закончил фразу, и капитан вздрогнул.
Он боялся.
Но не толпы.
Не моего сына.
А того, что этот идиот мог выпустить наружу.
Я посмотрел на зиккурат. На его вершину, где горел священный огонь, и произнёс:
— Мне нечего бояться.
В следующий миг земля дрогнула — но не от землетрясения.
От шагов.
Толпа на площади, к которой мы подъезжали, внезапно пришла в движение.
Сперва я подумал, что люди бросились врассыпную, испугавшись моего взгляда. Но нет — они расходились, как вода перед носом корабля. И из этих разрывов хлынули убийцы.
Они появились отовсюду.
Торговец, только что кричавший о неурожае, выхватил из-под плаща кривой нож. Старуха, ещё секунду назад корчившаяся в мнимой немощи, вскинула руки — и из её пальцев вырвались чёрные молнии. Солдат в потрёпанной форме стражи сорвал шлем — и под ним оказалось лицо мага с выжженными на щеках рунами.
Предательство.
Но я — Ур-Намму — не удивился.
Я ждал этого.
Первая атака пришла слева — три копья, заряженных смертельной магией, со свистом рассекли воздух, нацеленные в мою грудь.
Я даже не пошевелился.
Щит.
Воздух передо мной сложился, как бумага, и копья ударили в невидимую преграду. Деревянные древки рассыпались в труху, а бронзовые наконечники расплавились, брызнув жидким металлом в лицо нападающим.
Один из них закричал — но его голос тут же оборвался.
Потому что я сжал пальцы, и его сердце разорвалось в груди.
Толпа взревела.
Те, кто секунду назад притворялся простолюдинами, начали рвать с себя лохмотья — под ними оказались доспехи, татуировки боевых колдунов, амулеты. Они бросились вперёд, но моя стража уже развернулась, закрывая фланги.
Я знал, что им не справиться — потому что среди нападающих есть сильные маги.
Женщина в рваном плаще вскинула руки — и мои воины грохнулись замертво в песок, из их ртов вырвались клубы чёрного дыма.
Старик бросил под ноги слона горсть песка — и он ожила, превращаясь в рой острых, как бритва, насекомых.
А потом земля под нами начала проваливаться.
Я лишь усмехнулся, отпустил поводья, поднял руку — и весь мир взорвался.
Магия вырвалась из меня, как дыхание дракона — серебристо-бирюзовый вихрь, который не просто убивал — он стирал.
Дома вдоль площади вздыбились, как бумажные, и рассыпались в пыль.
Маги, только что готовившие заклятья, испарились — от них остались лишь тени на стенах.
Насекомые из песка превратились в стекло и осыпались дождём осколков.
А земля…
Земля горела.
Когда дым рассеялся, от целого квартала Ура осталась только выжженная пустошь.
Глиняные стены — сплавлены в стеклянные потёки.
Люди — исчезли, будто их и не было.
Даже кровь испарилась.
Тишина.
Только треск пожаров где-то вдалеке.
Мой слон фыркнул и продолжил идти вперёд, будто ничего не произошло.
Процессия двинулась дальше.
Я видел, что капитан моей стражи бледен — но он молчал.
— Теперь ты понимаешь, почему мне нечего бояться?
Зиккурат вздымался перед нами, словно гора. Его террасы, облицованные глазурованным кирпичом цвета бирюзы и лазурита, пылали в лучах заката. Воздух у подножия дрожал от магии — густой и древней.
Моя процессия остановилась у массивных бронзовых ворот, украшенных ликами богов с глазами из чёрного обсидиана. Стража рассыпалась по периметру.
Я сошёл со слона, и в тот же миг тени у подножия зиккурата сдвинулись.
Первый вышел из воздуха.
Без звука, без вспышки — просто материализовался, будто всегда стоял там.
Небхепетра Ментухотеп II, фараон Египта.
Он был высок, словно вытесан из чёрного базальта — кожа темнее ночи, гладкая, будто отполированная тысячами рук. На голове — двойная корона пшент, сплетённая из золота и серебра, но вместо украшений на ней были… глаза. Десятки крошечных, живых глаз, встроенных в металл, следящих за каждым движением вокруг.
Его одеяние — не льняное, как у смертных правителей, а соткано из теней. Они клубились вокруг него, то принимая форму плаща, то рассыпаясь в дым.
Но больше всего поражали руки.
Покрытые иероглифами, которые не были вырезаны на плоти, или выжжены — они двигались под кожей, как черви, переписывая себя заново с каждым его шагом.
— Ур-Намму, — его голос звучал, как скрип саркофага, открываемого после тысячелетий покоя, — Твой город шумит, как гиена перед смертью.
— Также, как и твой, полагаю?
Второй появился из земли.
В нескольких метрах от нас она просто разошлась, и из трещины поднялся Юй Великий.
Правитель Ся, укротитель Потопа.
Если Ментухотеп был ночью, то Юй — самой землёй. Его кожа — бронзовая, потрескавшаяся, словно высохшее русло реки. Вместо волос — спутанные корни, проросшие сквозь золотую диадему. На плечах — плащ из шкуры дракона, чешуйки которого всё ещё шевелились, пытаясь впиться в его шею.
Но страннее всего было его лицо.
Оно менялось.
То морщинистое, как у старика, то юное, то снова древнее — будто в нём текли не кровь, а песок времени.
— Шум? — Юй усмехнулся, и его голос звучал как грохот оползня, — Это не шум. Это предсмертный хрип. Ты чувствуешь, Ур-Намму? Даже твой зиккурат дрожит.
Я посмотрел на них — этих королей, этих богов в обличье людей — и ощутил, как Эфир внутри меня натягивается, словно тетива лука.
— Вы пришли злорадствовать? — спросил я.
Ментухотеп медленно повернул голову, и глаза на его короне все разом уставились на меня.
— Мы пришли говорить.
Юй скрестил руки, и из-под его ног потянулись трещины, заполненные жидкой тенью.
— Твой сын уже у входа в Нижний Храм. Он принёс жертву.
— Знаю. Но это мало что значит. У нас ещё есть время. Идём, поговорим там, где нас никто не услышит.
Я поднял руку, и мир содрогнулся.
Эфир хлынул из моих пальцев, как река, вырвавшаяся из плотины. Он ударил в землю, в стены, в само небо — и запечатал зиккурат.
Серебристые руны вспыхнули вдоль всего периметра, сплетаясь в паутину из древних символов. Воздух загустел, став плотнее стали. Даже звук умер — теперь снаружи не проникало ничего. Ни крики мятежников, ни рёв пожаров.
Ни одна душа не войдет. Ни одна — не выйдет.
Ментухотеп наблюдал за этим с холодным интересом. Его тенистый плащ колыхался, будто пробуя на прочность мои барьеры.
— Опасаешься предательства? — спросил он, и глаза на его короне сузились.
— Опасаюсь свидетелей, — я повернулся к вратам зиккурата.
Юй Великий уже стоял у входа. Его корнеподобные пальцы впились в каменные плиты, и трещины побежали вверх по стенам, обнажая черноту внутри.
— Входим, — просто сказал он.
И тьма поглотила нас.
Внутри зиккурат был другим.
Не храмом — чревом.
Гигантский зал, уходящий ввысь, к дымному отверстию в потолке, откуда лился багровый свет. Стены покрывали фрески, но они двигались — сцены битв, жертвоприношений, падений империй сменяли друг друга, будто кто-то перелистывал страницы истории.
А в центре — чаша.
Огромная, высеченная из чёрного камня, наполненная не водой, а… чем-то, что пульсировало, как живое.
Мы встали вокруг неё.
— Начнём, — прошипел Ментухотеп.
И правда вырвалась наружу.
Юй ударил кулаком по краю чаши, и её содержимое вздыбилось, приняв форму карты мира.
Континенты. Царства. Их царства.
Но вместо городов и дорог — кровавые пятна.
— Моя империя, — Ментухотеп провёл рукой над Египтом, и тени с его пальцев оживили изображение, — Мой собственный сын поднял жрецов Гелиополиса. Они вырезали весь мой двор, пока я был в Нубии. Теперь на троне сидит марионетка, а мои имена стирают со стел.
Я кивнул.
— А мой наследник заключил договор с эламитами. Он дал им клятву на крови — моей крови!
Юй скрипяще рассмеялся.
— А мои «верные» советники три дня назад попытались задушить меня во сне. Их кости теперь удобряют рисовые поля.
Тень пробежала по его лицу — буквально. Кожа на мгновение потемнела, обнажив нечто под ней — не мышцы, не кости, а… плывущие иероглифы.
— Но всё это цветочки, — прошелестел он, — Мы пришли не только ответить на твой зов, но и сообщить новость.
— Какую?
— Минос пал.
Тишина.
Даже фрески на стенах замерли.
— … Как? — наконец спросил я.
Ментухотеп повернул голову, и все глаза на его короне закрылись.
— Его убили в самом сердце лабиринта. Не просто убили — разорвали. Тело сожгли в пепле вулкана. Душу — распылили в море. Даже имя стёрли. Его убили «по настоящему», Ур-Намму… Отобрали бессмертие, и он… уже не сможет вернуться.
— Кто?
— Также, как и в нашем случае… Его собственные дети. Вот только если наши просто боятся, просто хотят свергнуть нас, то…
— Говори!
— Минос сам вложил оружие в руки своих убийц. Он раскрыл наши тайны. Нашу главную тайну…
— Проклятье!
Мой голос ударил в стены зиккурата, как таран. Каменные плиты под ногами треснули, а фрески с изображением богов осыпались, словно испуганные птицы.
Я не мог поверить.
Минос — один из первых, один из сильнейших, один из четырёх, что пришли в этот мир извне — раскрыл тайны? Добровольно?
— Он счёл, что его дети достойны, — Ментухотеп произнёс это с таким холодным спокойствием, будто обсуждал погоду, а не предательство, способное перечеркнуть тысячелетия власти, — Он верил, что кровная связь сильнее инстинкта власти.
Юй Великий хрипло рассмеялся, и его голос напоминал скрип древних жерновов.
— И теперь его кости кормят рыб в Эгейском море.
Эфир внутри меня вскипел.
Секреты.
Те самые, что давали нам силу «из-за грани» — из той тьмы, что лежит за пределами миров. Те, что позволяли возвращаться, даже когда смерть должна была быть окончательной. Те, что позволили нам преодолеть глубины космоса и построить здесь новый мир.
И теперь о них знали.
— Ты уверен? — я повернулся к Ментухотепу, и мои глаза горели, — Он рассказал им всё?
Фараон медленно кивнул.
— Достаточно, чтобы они нашли слабое место.
— А ты? — я резко шагнул к Юю, — Ты тоже болтаешь со своими детьми у очага, как старый дед?
Его лицо исказилось, кожа на щеках порвалась, обнажив на мгновение не плоть, а текучие письмена, выгравированные на самой сути его существа.
— Мои дети давно в земле. Я сам положил их туда — когда они впервые спросили «как».
Тишина.
А потом я взорвался.
Эфир рванул из меня, как буря.
Серебристо-бирюзовые молнии ударили в своды зиккурата, срывая каменные блоки, плавя их в лаву. Пол под ногами взорвался, и трещины побежали к центру зала.
— БЕЗУМЕЦ! — я не кричал. Я рычал, — Он предал нас! Предал всё, что мы строили!
Ментухотеп не шелохнулся. Его тенистый плащ поглотил осколки камней, не дав им долететь.
— Он думал, что контролирует их.
— Он умер! — я вскинул руку, и очередная волна энергии снесла половину колонн, — И теперь они придут за нами! За всеми!
Юй наблюдал за этим, скрестив руки. Его корни-волосы шевелились, будто чувствуя гнев земли.
— Уже идут, — просто сказал он.
Я сжал кулаки.
Гнев выгорал, оставляя после себя холод.
Холод и понимание.
— Значит, война? — спросил Ментухотеп.
Его глаза-украшения раскрылись, все до одного.
— Не война, — ответил я.
— Тогда что?
— Охота? — проскрипел Юй, — Мы найдём каждого, кто знает. И сотрём.
Он хлопнул ладонью по полу, и трещины срослись в мгновение ока.
— А детей… — правитель Ся улыбнулся, и в этой улыбке не было ничего человеческого, — … Им нужно напомнить, почему отцы становятся богами.
Тишина повисла в воздухе, густая, как смола.
Даже фрески на стенах замерли. Даже тени перестали шевелиться.
Они не понимали. Они думали, что ещё можно всё исправить — но это было не так. Секреты уже не являлись таковыми — и загнать джинна обратно в бутылку уже не получится.
Наступил конец эпохи.
Я смотрел на своих… союзников? Нет. На последних, кто ещё помнил каким этот мир был до того, как мы сделали его своим. На тех, кто пришёл извне вместе…
— Четверо, — мои слова упали в тишину, как камни в бездонный колодец, — Всего четверо знали. Теперь знают десятки. Завтра их будут сотни.
Ментухотеп стоял неподвижно, но глаза на его короне моргали — быстро, нервно.
— Убежище, — прошипел он.
— Уже нет, — я повернулся к Юю, — Ты чувствуешь это? Земля дрожит. Реки меняют русло. Даже звёзды… — Я указал вверх, в пролом потолка, где мерцали чужие созвездия, — … они уже не те, что были при нас. Дети Миноса начали движение. И уже не остановятся.
Юй склонил голову, соглашаясь с моими словами.
— Что ты предлагаешь? — спросил он наконец.
Я улыбнулся.
Без радости.
— У меня есть идея. Но она вам не понравится.
Ментухотеп замер.
— Говори.
Я сделал шаг вперёд.
— Мы уходим.
Тишина.
— Ты предлагаешь бежать⁈ — тени фараона вздыбились, как змеи, — От собственных детей? От этих… «Людей»⁈
Юй не закричал. Он засмеялся — низко, хрипло.
— Они уже отравили колодцы в моих городах. Перебили стражу. Сожгли храмы. И ты хочешь просто… уйти?
— Нет, — я поднял руку, и Эфир запел в моих пальцах, — Я хочу начать заново.



Глава 14
Пожиратель. Часть 2

Я стоял на вершине черной базальтовой плиты, ощущая под ногами холод древнего камня, пронизанного тысячелетней магией.
Отполированная свирепыми ветрами, завывающими здесь со времён, когда мир был еще молод, она была гладкой, как зеркало, и в ее мрачной глубине отражались последние кровавые всполохи заката — словно сама земля впитывала угасающий свет, чтобы потом изрыгнуть его обратно в виде кошмаров.
Передо мной вздымался Храм — моё творение, моё проклятие, моё спасение. Его стены, высеченные из камня, который был старше самой смерти, поглощали свет закатного солнца, превращая его в багровое сияние. Казалось, будто сквозь толщу породы просачивалась кровь забытых богов — тех, чьи имена стерты из памяти даже вечности, но тех, кого я когда-то знал.
Каждый блок, каждый шов между каменными гигантами был идеален — не рукотворный, а выращенный магией, на которую я потратил почти двадцать лет жизни.
Двадцать лет безумия, двадцать лет кровавых жертвоприношений…
Башни храма, закрученные в спирали, напоминающие рога падшего архонта из забытых миров Тангородрима, вонзались в небо. Они разрывали облака, оставляя после себя рваные шрамы в тканях реальности, и гудели на ветру, словно живые существа, наполненные до краев древней силой. Воздух вокруг них дрожал, искривляясь под тяжестью заклинаний, которые я вплел в саму структуру камня.
А вокруг… Ничего.
Абсолютная пустота.
Ни деревца, ни травинки, ни даже жалкого скорпиона, ползущего по песку. Только раскаленный ад Тарима — золотые волны дюн, колышущиеся под ветром, который выл, как призрак, оплакивающий собственную погибель. Песок здесь был не просто песком — он впитывал магию, как губка, и каждый шаг по нему оставлял после себя мертвые пятна, где уже никогда не сможет прорасти даже сорняк.
Именно так и должно было быть.
— Повелитель…
Голос за спиной был хриплым, прерывистым — словно его обладатель уже наполовину умер, и лишь последние остатки воли удерживали его тело от распада.
Я обернулся.
Колдун.
Один из тех, кого я лично отбирал, чьи души проверил на прочность, чьи страхи измерил и нашел достаточными. Сгорбленный, он стоял передо мной — пальцы сведены судорогой, будто невидимые крючья впились в плоть и выворачивали суставы. Кожа, некогда смуглая, теперь была серой, как пепел, а вены под ней пульсировали черным, словно по ним текла не кровь, а сама тьма.
А глаза… Ах, эти глаза.
Они были полны ужаса, но не перед смертью — о нет.
Он знал. Догадывался, по крайней мере, что его ждет не просто гибель, а нечто гораздо худшее.
— Всё готово… — прошептал он, и в его голосе слышалось последнее отчаянное колебание, последняя попытка услышать, что все это — ошибка, что я передумал.
Я не ответил. Не стал тратить последние секунды его жизни на ложное утешение. Просто шагнул на ковер-самолет, сотканный из теней и застывшего дыма. Он дрогнул под моей ступнёй, ожил, затрепетал, словно черное знамя, поднятое над полем грядущей битвы — и взмыл вверх, вознося меня над пустыней.
С высоты открывалась весьма жуткая картина.
Тысячи магов.
Десятки тысяч.
Все, кого я собирал и взращивал последние годы, все, кого обучал, кого обманывал, кого вел к этой минуте, зная заранее, что их судьба уже решена.
Они стояли в идеальных кругах, вычерченных на песке кровью и ртутью. Руки вскинуты к небу, рты раскрыты в беззвучных молитвах, глаза закатились так, что видны только белки, испещренные лопнувшими сосудами. От них исходило марево — густое, дрожащее, переливающееся всеми оттенками синего и чёрного, как нефть, смешанная с молниями.
Они выполняли мою волю, сплетая свои заклинания в единую паутину, в гигантскую сеть, опутывающую храм, сжимающую его, как удав душит жертву перед тем, как проглотить.
Они думали, что создают мне новый зиккурат. Думали, что возводят новый барьер, который должен был отрезать храм от Урочища, запереть древнее зло, что дремало в его стенах.
Они думали, что запечатывают меня здесь, что я ухожу по собственной воле, отдав им свою силу, что всё это — великая жертва ради спасения мира…
Наивные насекомые.
Я наблюдал, как магия сгущается, как нити энергии вплетаются в камни, как само пространство вокруг храма начинает дрожать, словно тонкая пленка, вот-вот готовая лопнуть. Воздух звенел, словно натянутая струна, а песок под ногами колдунов начал плавиться, превращаясь в чёрное стекло.
А когда настал момент — я щёлкнул пальцами, вливая в этот щелчок практически всё, что у меня было. Всю силу, всю ярость, все темные обеты, данные в глубине ночи.
Всю свою силу
Тишина.
На мгновение — абсолютная, мертвая тишина. Даже ветер исчез из мира, пропали все звуки, а время замерло, пытаясь сопротивляться моей воле.
А потом…
БАХ!
Тело одного из магов разорвалось, как перезревший плод, и кровь брызнула во все стороны. Алая жидкость застыла в воздухе, превращаясь в рубиновые капли, каждая из которых отражала искаженное лицо умирающего.
БАХ! БАХ! БАХ!
Один за другим, впавшие в транс колдуны взрывались.
Они погибали один за другим, их плоть разлеталась кровавым дождем, их кости — белыми осколками, их внутренности — багровыми лентами, развевающимися на невидимом ветру.
Крики?
Нет.
Они даже крикнуть не успели.
А их кровь…
Она не падала на песок.
О нет!
Каждая капля, каждый брызг тянулся к храму — как железные опилки к магниту. Кровь стекала по стенам, впитывалась в трещины, заполняла руны — и те загорались.
Сначала — слабо, как тлеющие угли.
Потом — ярче, как факелы.
А затем, впитав в себя кровь десяти тысяч жертв, камни Храма полыхнули — и алый свет затопил пустыню, окрашивая дюны в цвет свежего мяса.
Я чувствовал, как где-то далеко, за горами, за морями, они делают то же самое.
Ментухотеп.
Его тени впитывали кровь египетских жрецов, а их души кричали в немом ужасе, пока их втягивало в черные стены его пирамиды.
Юй.
Его земля пила жизненную силу подданных, а их кости превращались в удобрения для рисовых полей, которые никогда больше не дадут урожая.
Мы трое.
Мы последние.
И этот храм — наша страховка.
Я сжал кулак, ощущая, как Эфир внутри меня отзывается на крики погибших, как их боль становится моей силой, как их страх превращается в топливо для того, что должно произойти.
И тогда я засмеялся.
Потому что всё шло по плану.
* * *
Тени в огромном зале храма шевелились, будто живые.
Они не просто скользили по стенам — они липли к камням, как чёрная смола, обволакивая массивные колонны, покрытые письменами, которые Ур-Намму принёс из другого мира. Эти письмена дышали — их линии то расширялись, то сужались, словно вены на теле древнего исполина.
Тени стекали вниз, сливаясь в единую пульсирующую массу у подножия жертвенного алтаря — чёрного, как самая темная ночь, отполированного до зеркального блеска, в глубине которого раздавался потусторонний шёпот.
От алтаря веяло ладаном — густым, удушающим, пропитавшим камень насквозь. Но под этим запахом чудилось что-то другое. Металлическое, резкое.
Как привкус крови на языке, как медный звон в ушах перед смертью.
На алтаре лежал парень.
Молодой — лет восемнадцати, не больше. Кожа, обожженная солнцем пустыни, волосы, спутанные от ветра, руки, привыкшие к посоху пастуха, а не к мечу. Его запястья и лодыжки были скованы серебряными цепями — но не потому, что он мог сбежать.
Нет.
Просто так было правильнее.
Так — ритуальнее. А у Ур-Наммы (я чувствовал это) была слабость к ритуалам еще с тех времен, когда он жил за пределами Земли, в тех мирах, где боги ходят среди смертных, а законы реальности пишутся кровью.
Парень дрожал.
Не просто от страха — от чего-то глубокого, инстинктивного, как звериный ужас перед огнем. Его карие глаза метались — по сводам зала, по мерцающим фрескам, изображавшим богов, чьи имена стерло время, по моей фигуре, застывшей в полумраке.
— П-почему я здесь? — его голос сорвался на хриплый шёпот, будто язык отказывался повиноваться.
Я медленно подошел ближе. Мои шаги — тяжелые, мерные — эхом разнеслись под сводами, будто сам храм вздыхал при каждом моем движении. С каждым шагом парень напрягался сильнее, его пальцы впивались в камень алтаря, ногти царапали черный базальт, не оставляя на нём следов.
— Потому что ты особенный, — произнёс я.
Тишина — густая, давящая.
— Ч-что?
Я протянул руку — длинные, узловатые пальцы, покрытые шрамами от древних заклятий — и коснулся его лба. Холодного, липкого от пота.
— В тебе есть сила. Та, что спит в крови, передаваясь из поколения в поколение, как тлеющий уголек в пепле. Ты даже не подозреваешь, на что способен…
Он рванулся, инстинктивно пытаясь отстраниться, но цепи звонко загремели, удерживая его на месте. Серебро оставило красные полосы на коже парня, и капли крови упали на алтарь, мгновенно впитываясь в камень, как будто он жаждал их.
— Я… я ничего не умею, п-повелитель! — его голос сорвался на крик, — Я простой пастух!
Я усмехнулся.
— И всё же ты здесь. Потому что я нашёл тебя. Потому что мы оказались связаны… Ты — один из тех, кто несёт мою кровь. Кровь первых магов. Кровь тех, кто правил до нас — и должен править после.
Дыхание несчастного пленника участилось, грудь поднималась и опадала, как у зверя в капкане. Глаза блестели в полумраке — влажные, дикие.
Полные страха.
— Ч-что вы со мной сделаете?
— Ничего плохого, — я провел пальцами по его виску, и он вздрогнул, как от удара током, — Я предлагаю тебе выбор.
— Какой… выбор?
— Стать моим учеником.
Густая, как смола, тишина снова накрыла зал.
— Вашим… учеником?
— Да. Я научу тебя тому, что знаю. Покажу тебе мир за гранью этого жалкого существования. Ты будешь сильным. Сильнее царей. Сильнее богов.
Он замер. В его глазах мелькнуло что-то — не то надежда, не то страх, не то…
Понимание, что назад дороги нет.
— А если… если я откажусь?
Я наклонился ближе. Мое холодное дыхание коснулось его лица.
— Тогда ты останешься тем, кем был. Пастухом. Никем.
Он сглотнул.
— А если соглашусь…
— Ты изменишься навсегда.
Его пальцы сжались в кулаки, под кожей вздулись вены.
— Я… Я буду таким же, как ты, повелитель?
— Даже сильнее… Наша связь… Наша кровь даст нам обоим силы, которые и не снятся простым смертным. Тебе выпала редкая удача, сын мой…
Парень судорожно сглотнул.
— Я… я согласен.
В тот же миг мир взорвался.
Мое тело рассыпалось. Плоть, кости, даже одежда — всё превратилось в миллионы частиц магии, серебристо-бирюзовой, как Эфир, из которого я был соткан. Они завихрились в воздухе, сгустились вокруг парня, впитываясь в его кожу, в его кровь, в его душу.
Он закричал.
Не от страха — от боли.
Настоящей. Глубинной. Той, что разрывает человека на части и собирает заново.
А я смотрел за этим уже не глазами рухнувшего тела Ур-Намму, а будучи бестелесным призраком, наблюдающим за тем, как чужое сознание перетекает в новую оболочку.
Тело парня выгнулось, сухожилия натянулись, кожа покрылась трещинами, из которых сочился свет — ослепительный, неземной… Он рванулся, цепи лопнули, как нитки, и он рухнул на каменный пол, корчась в муках преображения.
А потом — обмяк.
Тишина.
Только его прерывистое дыхание нарушало мертвую тишину зала.
И затем…
Он встал.
Медленно, плавно — совсем не так, как двигался раньше.
Парень поднял руку, разглядывая ее, сжал кулак — и усмехнулся.
— Кажется, — сказал он, и его голос звучал уже совсем иначе — глубже, старше, как эхо из глубины веков, — Всё получилось.
Этот голос принадлежал Ур-Намму.
И теперь это тело — тоже его.
* * *
Мир вокруг меня разорвался в клочья.
Одно мгновение я был им — таким же как я, древним, всесильным пришельцем, с кровью десятков тысяч на руках. Я чувствовал их последние вздохи, их страх, их отчаяние — всё это вплелось в мою суть, как нити в паутину.
В следующее мгновение меня вышвырнуло назад, в настоящее, словно волной прибоя, смывающей сон.
Воздух ударил в лёгкие ледяным ножом. Я рухнул на колени, впившись пальцами в каменную плиту под собой. Ногти треснули, но я даже не почувствовал боли — только жгучую пустоту, оставшуюся после видения. Реальность плыла перед глазами, смешиваясь с остатками растворившегося прошлого.
— Где я?..
Голос звучал чужим, хриплым, словно я не говорил, а выковыривал слова из горла ножом.
Я медленно поднял голову.
Ветер.
Первое, что я ощутил — ветер. Горячий, сухой, пахнущий пеплом и древней пылью. Он рвал на мне одежду, хлестал по лицу, заставляя щуриться, пытался ослепить меня, вырвать последние остатки чужой памяти.
Это была вершина храма.
Небольшая площадка, окруженная черными, как ночь, балюстрадами — отполированными до зеркального блеска руками безымянных рабов. А за ней простиралось Урочище.
С высоты оно напоминало гигантскую рану на теле земли. Искаженные ландшафты, перекрученные, как кошмарный сон: леса из кристаллов, пронзающих небо, реки, текущие вверх, скалы, парящие в воздухе, словно осколки разбитого мира. И над всем этим — марево. Густое, переливающееся, словно масляная плёнка на воде, мерцающая всеми оттенками запретных цветов.
Но теперь…
Теперь я чувствовал его.
Не просто видел — ощущал каждой клеткой своего тела.
Храм дышал подо мной. Его камни, его древние стены, его суть — всё это пульсировало в такт моему сердцу, будто я держал руку на груди спящего дракона.
И заклинание…
Оно висело в воздухе, невидимое для обычного глаза, но для меня — теперь — осязаемое.
Сложное. Многослойное.
Ур-Намму создал это.
Я протянул руку, и магия отозвалась — тонкой дрожью, едва уловимой вибрацией, словно струна, задетая невидимым пальцем.
Встав, я подошёл к краю площадки, сжал каменные балюстрады так, что пальцы заныли от боли. Ветер продолжал рвать волосы и одежду, но я даже не моргнул.
Это заклинание…
Оно было повсюду.
Не просто в храме. Не только в Урочище.
Оно пронизывало мир.
Весь мир!
Тончайшие нити магии тянулись сквозь землю, сквозь воздух, сквозь саму ткань реальности. Они уходили за горизонт, за пределы океанов, за границы Империи — и дальше. Глубже.
За пределы Земли.
— Охренеть… Просто охренеть…
Я закрыл глаза, позволив Искре расширить восприятие.
Оно рвануло так далеко, как никогда прежде — и я увидел.
Не просто заклинание — правило.
Древнее, нерушимое — как закон тяготения. Как смена дня и ночи.
  «Ты будешь моим учеником?»  
Голос Туманоликого в моей голове прозвучал так отчетливо, будто он стоял рядом.
Я стиснул зубы.
— Ученичество, да, сука? Какая ложь!
Всё встало на свои места. Сомнения, которые сжирали меня каждый раз, когда я слышал этот вопрос, оправдались — и я усмехнулся, довольный своей интуицией.
Интуицией, которая, мать её, спасла меня от страшной участи!
Туманоликий не хотел учить меня. Он не хотел делиться силой. Все его слова насчёт «возросшей парной мощи» и прочей чепухни были ложью.
Ему нужно было мое согласие — добровольное, осознанное.
Теперь, получив «одобрение» храма, увидев заклинание, пронизывающее само мироздание, я всё понял.
Только с моего разрешения Туманоликий мог занять моё тело.
Стать мной.
Так же, как Ур-Намму стал тем пастухом.
Я закрыл глаза.
Но это было не самое страшное. Я и так не верил Туманоликому, и всплывшая правда не поменяла это.
Однако…
Было кое-что куда хуже.
Знания храма были во мне — неосязаемые, неосознанные. Однако я чувствовал древнюю магию, ЗНАЛ, как она работает. И это знание кое-что раскрыло для меня…
Теперь я понимал, что действительно связан с долбаным Распутиным. Каким-то образом магический закон, созданный Ур-Намму, сделал это, как делал сотни и тысячи лет до этого — соединил нас.
Мы были частями одного механизма.
И если я убью его…
То умру сам.



Глава 15
Тет-а-тет

  28 июня 2032 года. Москва.  

Магическая защита спала со входной двери, повинуясь моему жесту. Достав из кармана ключ, я отпёр замок с небольшим секретом — и щёлкнул он с той особенной усталостью, с какой поворачивается только после долгого отсутствия.
Я переступил порог, и запах квартиры — ионизированный воздух, цветы в холле, нагретое солнцем дерево — ударил в нос.
— Ну… Вот я и дома.
Рюкзак грохнулся на пол. Я провёл рукой по лицу, сбрасывая остатки воспоминаний об Урочище, скинул куртку и пошёл на кухню. Достал из холодильника банку ледяного лимонада и с огромным удовольствием выпил её залпом.
Ух, хорошо!
Одежда быстро отправилась в стиралку, Лиза запустила программы по уборке дома и заказала еду в ближайшем ресторане, а я отправился в ванную, под прохладный душ.
Приведя себя в порядок, открыл пространственный тайник — и шагнул в него, с жаждой увидеть Илону…
— МАРК!
Рыжая будто ждала меня у входа — чуть не сбила с ног, налетела, словно ураган, повалила в траву и…
Уже позже, отдышавшись, лёжа в траве совершенно голыми, мы обнимались под невероятно голубым небом, а я рассказывал о своём путешествии в Урочище.
Илона то и дело прикусывала губу, щурилась, задавала уточняющие вопросы — а когда я закончил, легла на меня и пристально посмотрела в глаза.
— И что теперь?
— Честно говоря я… В лёгком замешательстве. Придётся подумать, как можно избавить мир от Туманоликого… Иным способом. Не разрывая его на части.
— Летаргический сон?
— Может быть, может быть… Правда, для поддержания такого долгого — ВЕЧНОГО — заклинания потребуется отдельный источник…
— Уверена, Салтыков тебе с этим поможет.
— Даже не сомневаюсь, это в его интересах, — усмехнулся, — Вот только сначала его надо вернуть…
— Займёшься этим?
— Первым делом, — кивнул я, — Надо заканчивать технологию. Хотя прежде всего меня заботит Юсупов… Но довольно об этом, я устал постоянно думать о надвигающейся смерти. Как ты тут?
— Чуть не умерла со скуки, — фыркнула Илона, — И… Если честно, очень переживала за тебя… Пару раз выходила в квартиру, пользовалась левыми аккаунтами в сети, чтобы убедиться, что дедушка в порядке.
— А мои отложенные письма?
— Отправлены. Я не стала ничего редактировать, на случай, если Юсупов и правда установил на тебя прослушку. Пусть и дальше думает, что ты скрываешь мою «смерть» от дедушки.
— Умница. Вижу, ты и тут навела порядок?
Я сел в высокой траве и огляделся — наш пространственный тайник изрядно изменился. Два склада, в которых было установлено моё и дедовское оборудование, остались на месте — как и наш с Илоной небольшой домик. А вот вокруг…
Теперь «на западе» (если тут такое понятие вообще применимо) вырос здоровенный лес. Южнее виднелись холмы, перерастающие в скалистые отроги гор. Напротив дома появилось озеро, за которым виднелись какие-то загоны, вольеры, а ещё чуть дальше маячили другие постройки.
— Так и не скажешь, что ты здесь скучала.
— Ты оставил изрядно энергокристаллов, чтобы я могла развлекаться, — снова фыркнула рыжая, и поцеловала меня, — Но для всех моих задумок этого маловато. Нам с тобой не помешал бы собственный Источник.
— Добуду, когда разберёмся с Туманоликим. А пока… Устроишь экскурсию?
— Конечно. Только сначала сходи за вином.
Хмыкнув, я вызвал выход из тайника, снова оказался в ванной моей квартиры — и тут же на соединившихся с сетью линзах замигала иконка входящего вызова.
  «Граф Юсупов».  
— Чтоб тебя космочерви сожрали, урод… — прорычал я, и ответил, — Граф? Слушаю.
— Марк, рад тебя слышать! — Голос Инквизитора был мягким, почти дружелюбным — но слегка хриплым.
— Взаимно, ваше сиятельство, — ответил я ровно.
— Я так полагаю, что ты уже вернулся в столицу? — в голосе Юсупова проскользнула лёгкая улыбка. Конечно, он знал о моём возвращении, — Как твоя практика?
— Пыльно и грязно, если честно.
Он рассмеялся — искренне, будто я сказал что-то смешное.
— Ну что ж, зато ты цел, и снова в столице. Не будем тратить время на светские беседы, я тут слегка занят, так что… Через час за тобой прилетит мой АВИ, — Пауза, — Нам с тобой нужно серьёзно поговорить.
Тишина.
— Я слушаю.
— Не по телефону, — голос Юсупова стал чуть теплее, почти отеческим, — Ничего такого, что ты бы уже не знал. Просто старые друзья должны иногда встречаться. Иначе… как же без этого?
И он отключился.
Я глубоко вздохнул, выругался, вышел из ванной и подошёл к окну гостиной. Москва гудела внизу, жила своей жизнью.
Подняв с пола джинсы, я достал из кармана игральную кость и покрутил в пальцах. Эфир внутри неё пульсировал, как живой.
 «Он не знает. Ещё не знает.» 
Не знает — но чувствует. И если зовёт меня сейчас — после храма, после эфирной охоты — значит, уже что-то пронюхал.
Я бросил кость на стол.
Она подпрыгнула, замерла на грани.
Шестёрка.
Я усмехнулся.
Неужели он снова потребует, чтобы я стал его учеником?
Дерьмо космочервей!
Я не готов к этому… Даже несмотря на то, что узнал в храме, несмотря на то, что вынес из Урочища массу Эфира…
Убить Юсупова, не погибнув самому — не получится…
Но и отказаться от встречи нельзя — тон Княжеского Инквизитора этого просто не подразумевал.
Вздохнув, я принялся одеваться.
Илоне снова придётся подождать — ещё немного…
* * *
АВИ ждал на посадочной площадке на крыше здания, ровно в то время, которое указал Юсупов. Сверкая полированным корпусом под тусклым московским солнцем, чёрный, как вороново крыло, с матовыми символами Инквизиции по бортам — не машина, а, мать её, предупреждение.
Дверь открылась беззвучно. Внутри пахло кожей, дорогим коньяком и слабым запахом озона — признак работающих маскировочных чар. В салоне никого не было, и пилот даже не обратился ко мне по связи — просто закрыл дверь и поднял летательный аппарат в воздух.
Я устроился в кресле, и налил себе шампанского из выехавшей из микро-бара бутылки. Кажется, в первую нашу встречу с Юсуповым, когда я подумал, что он вычислил во мне пожирателя, в голове мелькнула мысль «Помирать — так с песней».
Что-ж… Сейчас всё повторяется — только ситуация куда опаснее.
— С корабля на бал, @#$%, — вздохнул я, и осушил бокал прекрасного персикового напитка.
Нет, всё же, если останусь жив — надо будет узнать, где граф добывает этот некрар. Положительно, пара бутылок была бы мне не лишней…
Раскалённая от жары Москва проплывала внизу, прошитая нитями магистралей.
 «Что он знает?» 
Пальцы сами собой сжали подлокотники. Интересно, почему Юсупов вызвал меня именно сейчас, после храма и Урочища? Потому что я где-то оплошал, и он знает — или причина в чём-то ином?
В голове всплывали обрывки видений — Ур-Намму, его спутники, их разговоры.
Я покачал головой. Значит, вот как всё было… Первые пожиратели, первые маги — они не просто владели магией. Они знали и об Эфире. Они принесли его с собой. Из других миров.
Прямо как я…
Четверо первых. Пришельцы.
Охренеть, конечно… Интересно, кем они были? И кем стали? Живы ли ещё, продолжают перерождаться — или давно сдохли, оставив потомкам лишь жалкие крохи старых знаний и сил?
АВИ мягко качнулся, уходя в облако. За стеклом замелькали статичные разряды — защитное поле летательного аппарата пробивало общегородские чары.
 «Как выкрутиться?» 
Варианты прокручивались в голове, как патроны в барабане револьвера.
Револьвера, с очень, сука, малым количеством боеприпасов…
Можно открыто врать. Но Юсупов чует ложь лучше, чем голодный волк — кровь. Он не увидит то, что я захочу скрыть — но узнает об этом…
Молчать? Бесполезно — инквизитор вытянет из меня всё, что захочет.
Говорить полуправду? Этот вариант выглядел самым разумным — ведь именно так я до сих пор и делал, именно так протянул против куда более сильного соперника.
Но… Какую полуправду?
Всё зависит от того, что Юсупов знает наверняка. От того, что сейчас мне скажет…
АВИ резко снизился, и в окне мелькнула серая громада здания на Лубянке. Стальные балконы, зеркальные стёкла, и — чуть заметное для моего зрения — мерцание охранных чар.
Мы плавно приземлились на посадочную площадку закрытого двора, и дверь открылась. За ней меня уже ждал молодой инквизитор в чёрном мундире.
— Господин Апостолов? Следуйте за мной.
Что ж… Мой визит явно не тайный — и это уже хорошо…
Инквизитор провёл меня через посты, через лифты с руническими панелями, через коридоры, где воздух густел от подавленной магии.
И вот — тяжёлая дверь с табличкой «Р. Юсупов».
Инквизитор постучал, толкнул створку — и отступил.
— Проходите.
Я переступил порог.
Кабинет Юсупова был погружён в полумрак — тяжёлые шторы пропускали лишь узкие полосы света, которые ложились на стол, заваленный бумагами, кристаллами и странными приборами, чьё назначение я не сразу мог определить. Воздух был густым, пропитанным запахом старых книг, дорогого коньяка и чем-то ещё — резким, почти медицинским.
Юсупов сидел за столом, откинувшись в кресле. И первое, что бросилось мне в глаза — он выглядел измотанным. Не просто уставшим, а истощённым. Лицо, обычно безупречно гладкое, будто выточенное из слоновой кости, теперь было покрыто лёгкой сеточкой морщин, тени под глазами отливали синевой, а пальцы, сложенные перед собой, слегка подрагивали.
Он заметил мой взгляд и усмехнулся.
— Здравствуй, Марк. Знаю, выгляжу не лучшим образом, — голос его был спокойным, но в нём слышалась усталость, словно он говорил уже слишком долго и теперь каждое слово давалось с усилием, — Работы в последнее время… больше, чем хотелось бы.
— Понимаю.
— А потому сегодня никаких церемоний, — продолжил Юсупов, жестом приглашая меня сесть, — Надеюсь, ты поймёшь, но расшаркиваться у меня ни времени, ни сил.
Я медленно опустился в кресло, мысленно готовясь к худшему.
 «Сейчас спросит про ученичество… @#$%!» 
Но Юсупов лишь провёл рукой по лицу, словно стирая с него остатки усталости, и взглянул на меня.
— Я пытался связаться с тобой последние две недели, — сказал он, — Безуспешно.
— Уверен, после первой же попытки вы узнали, что я был на практике, — ответил я ровно, и чуть усмехнулся, — В этот раз мне разрешили разделаться с ней не в конце лета, а в начале.
— Тянь-Шань.
— Именно. Но, как выяснилось, там весьма туго со связью.
Он пристально смотрел на меня. Не просто вглядывался — сканировал. Я почувствовал лёгкое давление в висках — попытку ментального зондирования. Давай-давай, @#$%, я давно научился ставить барьеры… И показывать только то, что надо.
В памяти мелькнули образы автобуса, той деревушки, долины, горных склонов — и всего, что я «смонтировал» как раз на такой случай.
Так что через пару секунд Юсупов отступил, отчего-то не желая углубляться…
Вместо этого он медленно постучал пальцами по столу. Каждый удар отдавался в тишине кабинета, как счет метронома.
— Практика в Тянь-Шане, — повторил он, растягивая слова. Глаза Инквизитора сузились, будто пытаясь уловить малейшую дрожь в моем голосе, малейшее несоответствие в словах — а я вдруг подумал, что, возможно, он не «не захотел» углублять ментальное сканирование. Что если… Он просто не смог⁈ — И чем же конкретно ты там занимался?
— Собирал идиотские травы.
— Идиотские? — удивился моей резкости Юсупов.
— Экзамены я сдал прекрасно, но в академии кое-кто из преподавателй до сих пор меня терпеть не может. Так что… Пользуются возможностью запихнуть меня в задницу мира или насолить прочим образом.
— Кажется, я догадываюсь, о ком речь.
Ещё бы ты не догадывался… Мне стоил огромного труда устроить всё так, будто Ванесса Онегина сама отправила меня в эту жопу мира!
— И что же ты там собирал?
— Астрагал тяньшанский, в основном. И полынь ледниковую. Они растут на высоте выше трёх тысяч метров, в зоне вечной мерзлоты.
Юсупов приподнял бровь.
— Любопытно. И сколько ты успел собрать за две недели?
— Четырнадцать образцов астрагала и около килограмма полыни, — Я пожал плечами, — Местные пастухи помогли отыскать нужные места. Правда, пришлось объяснять, зачем мне трава, которая, по их мнению, годится разве что на корм скоту.
Юсупов хрипло рассмеялся.
— Госпожа Онегина и впрямь тебя не любит, Марк. Забавно, что тебя отправили туда без напарника, даже без дрона-регистратора.
ДЗЫНЬ!
Тревожный колокольчик тренькнул в голове ещё до того, как Инквизитор завершил фразу.
— Чистая правда, — Я рассмеялся, будто его замечание и впрямь меня развеселило, — Полагаю, она расчитывала, что все мои знания стоят на пользовании сетью и архивами. Даже слегка жаль, что не получится её разочаровать.
Юсупов откинулся в кресле, изучая меня. Я чувствовал, как его взгляд скользит по моему лицу, ища трещину во лжи. Но я давно научился врать так, чтобы в это верили даже те, кто знает правду.
— Ладно, — наконец сказал он, будто делая мне одолжение, — Оставим эту тему, Марк. Но в следующий раз предупреждай, если исчезаешь. Столица без тебя — как часы без стрелки.
Я кивнул, изображая покорность, но внутри лихорадочно соображал — почему он так настойчиво копает? Что-то знает? Или просто проверяет? Пытается «взять на понт»?
Юсупов тем временем потянулся к графину, налил себе воды. Рука его дрогнула, и капля упала на стол.
— Кстати, — добавил он небрежно, — Если эти твои травы такие ценные, передай их в лабораторию Инквизиции. Мы… проверим их свойства. Ты ведь ещё не успел сдать их в «Арканум»?
Я сохранил лицо каменным. Не будучи идиотом, травы я собрал и в самом деле.
— Конечно.
— А теперь давай-ка поговорим о том, что действительно заслуживает внимания. Пока тебя не было, ситуация в столице изменилась.
Он потянулся к стопке бумаг, перелистал несколько страниц, затем отложил их в сторону.
— Не буду ходить вокруг да около, Марк. Мне нужен твой проект — полный доступ к разработкам по магической реальности. Твоим и Салтыкова.
Я почувствовал, как в груди что-то сжалось.
— Для чего?
Юсупов улыбнулся, но в его глазах не было ни капли тепла.
— Для экспериментов. На людях.
В кабинете повисла густая тишина.
— Не торопись отказываться, — продолжил Инквизитор, складывая руки перед собой, — Я готов финансировать. Щедро. Обеспечить ресурсами, испытуемыми, защитой. Всем, чем нужно.
Я смотрел на него, пытаясь понять, что скрывается за этими словами.
 «Почему сейчас? Почему так резко?» 
И тут меня осенило!
Юсупов выглядел больным.
И теперь ему срочно понадобилось то, что мы создали.
Возможно, пока я не соглашался стать его учеником, что-то изменилось? Что-то произошло? Тело не выдерживает дух Распутина, или что-то подобное? И эта магическая реальность — как страховка от очередного моего отказа⁈
От этих мыслей у меня по коже пробежали мурашки.
Если от ученичества я могу отказаться, и он не сделает с этим ничего — то МР Юсупов может попытаться просто отобрать…
Я медленно выдохнул, сцепив пальцы перед собой.
— Ваше Сиятельство, мы ведь уже говорили об этом. Я готов помогать вам всей душой, но… Не могу просто так передать разработки, — Мой голос звучал ровно, но внутри всё сжалось в ледяной ком, — Я связан дворянским словом.
Юсупов усмехнулся, словно я произнёс что-то забавное, и провёл рукой по столу. На полированной поверхности вспыхнул голографический проектор — передо мной возникла императорская печать, а под ней сухой бюрократический текст:
  «Распоряжение о передаче всех исследований в области магической реальности под контроль Имперской Инквизиции».  
— Я уже обо всём позаботился, — мягко произнёс Инквизитор, — На аудиенции с Императором. Его Величество согласился, что подобные технологии слишком важны, чтобы оставаться в частных руках.
Я стиснул зубы.
— Конечно, я не смею идти против воли Императора, — произнёс, тщательно подбирая слова, — Но вы и сами знаете, что дворянское слово — это не просто клятва. Это древняя магия. Если я нарушу условия, даже по приказу Императора, то…
Я не стал уточнять, что именно случится. Юсупов и так знал. Дворянские обеты не нарушались не из-за благородства — а потому что за этим следовала мгновенная смерть. Магия, заложенная ещё при основании Империи, не делала скидок даже для императорских указов.
Но Юсупов лишь откинулся в кресле, и в его глазах вспыхнуло что-то похожее на удовольствие.
— Всё так, — согласился он, — Если бы не один нюанс.
Он щёлкнул пальцами, и голограмма сменилась. Теперь передо мной висел указ, подписанный тем же твёрдым почерком, но с дополнительной строкой:
  «С приложением снятия магических обетов с нижеперечисленных лиц…»  
И в списке было одно-единственное имя.
Моё.
— Его Величество возвращается через неделю с переговоров с ацтеками, — продолжил Юсупов, — Первое, что он сделает — снимет с тебя это слово. Лично.
В кабинете стало тихо. Даже часы на стене, старинные, с маятником, будто замерли.
Я смотрел на голограмму, чувствуя, как почва уходит из-под ног.
 «Он всё просчитал. До последней точки. Долбаный Распутин…» 
— Я… понимаю, — наконец выдавил я, — И если всё так — не смею противиться, само собой.
Юсупов улыбнулся.
— Рад, что мы нашли взаимопонимание. И Марк — подготовь все материалы по вашей с Салтыковым работе заранее. Техническую документацию, спецификации, оборудование и так далее.
Дверь кабинета закрылась за мной с тихим щелчком, будто захлопнулась ловушка. В коридоре меня ждал всё тот же инквизитор — бесстрастный, как статуя, его глаза скользнули по мне, оценивающе, но без интереса.
— Прошу, господин Апостолов, следуйте за мной, — коротко бросил он и развернулся, даже не убедившись, иду ли я следом.
Мы шли обратно тем же путём: лифты с мерцающими рунами, коридоры, пропитанные запахом магических реагентов, посты охраны, чьи взгляды скользили по мне, как по вещи, уже не представляющей угрозы.
АВИ ждал на той же площадке. Дверь открылась беззвучно, и я шагнул внутрь, чувствуя, как холодный воздух салона обволакивает кожу.
 «Зачем?» 
Мысль билась в голове, как пойманная птица.
Зачем Юсупову всё это?
Машина плавно оторвалась от земли, и Москва поплыла за стеклом — огни, дым, движение. А я смотрел сквозь них, пытаясь понять.
У Юсупова была власть. Настоящая. Инквизиция, влияние при дворе, перчатка пожирателя — моя, сука, перчатка, которую пришлось отдать! Юсупов уже не раз менял тела, и магическая реальность ему для этого была не нужна! Но даже если МР нужна ему, чтобы получить новое тело…
Я чувствовал, что было ещё что-то.
Зачем ему наши исследования?
Ответ пришёл сам собой:
Эфир.
Юсупову был нужен Эфир — он подозревал, что Салтыков что-то от него скрывает… И хотел докопаться до этого. Хотел ещё больше силы! Я видел пожирателей — старых и новых.
Я понимал, что мощь, сила, власть — всё это для них как наркотик, от которого невозможно отказаться.
Проклятье, да я и сам был таким — просто… Более адекватным и принципиальным.
А с другой стороны… Имело ли всё это хоть какое-то значение? Причины и следствия?
Нет, не имело.
Любые действия Юсупова принесут мне вред — я знал это наверняка…
АВИ мягко приземлился на крыше моего дома. Дверь открылась, выпуская меня на посадочную площадку, и стоило отойти на пару метров, как летательный аппарат снова взмыл в воздух.
Квартира встретила меня тишиной.
Я закрыл дверь и прислонился к ней, чувствуя, как адреналин наконец отпускает.
Ловушка.
Юсупов загнал меня в угол. Через неделю дворянское слово будет снято, и я не смогу отказаться. Он получит всё: исследования, оборудование, доступ к Салтыкову.
Если я позволю.
Я провёл рукой по лицу, стирая остатки усталости.
Нужен новый план.
А значит, Салтыкова, всё ещё запертого в магической реальности, надо возвращать.
И чем быстрее, тем лучше.



Глава 16
Месть близко

  29 июня 2032 года. Особняк Львовых, Крылатское.  

Хрустальные люстры пылали, как зачарованные солнца, заливая золотым светом мраморные колонны и шелковые гобелены с фамильным гербом Львовых. В воздухе витал густой аромат жасмина и дорогого табака, смешанный с едва уловимым запахом магических ароматизаторов — чтобы ни один гость не почувствовал даже намёка на усталость до самого конца вечера.
Леонид Андреевич Львов стоял у парадной лестницы, безупречный в своём чёрно-золотом камзоле, с лицом, застывшим в вежливой полуулыбке. Каждый его мускул был под контролем, каждый жест — отточен годами светских баталий и подковёрных интриг. Но если бы кто-то осмелился заглянуть в его глаза — заглянуть по настоящему! — то увидел бы там лишь холодную сталь.
И тень.
Тень позора, который принёс ему собственный сын.
— Граф Львов! — раздался бархатный голос Артёма Иловайского, младшего брата министра иностранных дел, приближающегося с бокалом вина в руке, — Поздравляю с таким… оживлённым собранием.
Леонид повернулся, слегка склонив голову, но не позволил ни единой морщине выдать напряжение.
— Всегда рад гостям, дорогой Артём Петрович. Особенно тем, кто ценит старые связи.
Иловайский усмехнулся, едва заметно сузив глаза.
— Связи, говорите? Интересно, сколько из присутствующих сегодня действительно вернут вам доверие после того… неловкого инцидента с дуэлью?
Удар был точен. Дуэль. Больше полугода это слово висело над родом Львовых, как проклятие. Весь высший свет знал, как Сергей позорно проиграл Апостолову, как его родовой лев был разгромлен какой-то склизкой жабой, и как Леониду пришлось унижаться, затыкая рты золотом и угрозами.
— Подобные вещи забываются, — тихо, но чётко ответил граф, — А интересы — нет.
Он сделал шаг вперёд, слегка наклонившись к Иловайскому, и добавил уже шёпотом:
— Кстати, насчёт тех акций в сибирских рудниках… Я слышал, у вас внезапно возникли сложности с лицензиями. Странное совпадение, не правда ли?
Иловайский замер, и в его взгляде мелькнуло что-то, отдалённо напоминающее страх.
Леонид отступил, снова надевая маску гостеприимного хозяина.
— Но не будем о грустном. Сегодня не время для бизнеса! Прошу, наслаждайтесь вечером.
Он двинулся дальше, оставляя Иловайского с недопитым бокалом.
Народу было много. Члены Дворянской думы, магнаты, послы — даже пара осторожных представителей Императорского двора. Все они наблюдали, оценивали, взвешивали: стоит ли ещё иметь дело с Львовыми?
И Леонид знал, что один неверный шаг — и его род окончательно скатится в глазах общества до уровня неудачников.
Внезапно его взгляд упал на дальний угол зала, где стояла Варвара Долгорукая, бывшая невеста Сергея. Она была ослепительна в платье цвета ночи, но её холодные глаза скользнули по Леониду с таким презрением, что у того сжались кулаки.
Она тоже здесь. Чтобы напомнить всем, что Львовы потеряли.
Но граф лишь поднял бокал в её сторону, как ни в чём не бывало.
— Дорогие гости! — его голос раскатился по залу, заставив умолкнуть даже оркестр, — Благодарю вас за честь, оказанную нашему дому. Пусть этот вечер станет началом новых союзов… и возрождения старых.
Слушая это, Сергей Львов стоял у массивного камина, затянутого в строгий черно-серебряный фрак. Его пальцы сжимали бокал так крепко, что хрусталь мог треснуть в любую секунду.
  «Улыбайся. Кивай. Будь примерным сыном».  
Голос Киры и сказанные ей накануне слова звучали у него в голове чётче, чем болтовня окружающих.
— Сергей! — к парню подошла пожилая графиня Орлова, вся в жемчугах и искрящейся бриллиантами накидке, — Как приятно видеть вас таким… собранным. После всех этих… неприятностей.
Сергей заставил уголки губ дрогнуть в подобии улыбки.
— Благодарю, ваше сиятельство. Времена меняются.
— И слава богу! — она фамильярно похлопала его по руке, — Ваш отец так старается вернуть семье доброе имя. И вам, конечно, стоит его поддержать.
  «Поддержать».  
Сергей почувствовал, как что-то тёмное и острое шевелится у него под рёбрами.
Голод.
— Разумеется, — он сделал глоток вина, ощущая, как алкоголь обжигает горло, — Семья прежде всего.
— Серёжа! — чей-то хлопок по плечу заставил его обернуться.
Перед ним стоял Никита Калинин — один из многочисленных наследников ещё одного влиятельного рода. Бывший дружок, с которым Сергей в своё время «отжигал» по всей столице.
Теперь эти воспоминания казались Львову чем-то бессмысленным.
— Ты выглядишь… бледным, — Никита ехидно оглядел его, — Небось, отец заставил играть в приличного человека?
Сергей медленно выдохнул.
— А тебя что сюда привело? Кроме желания поязвить?
— Любопытство, — Никита ухмыльнулся, — Хотел посмотреть, как вы будете выкручиваться. Ведь после того, как твой папаша потерял контракт с Казаченко…
— Если тебе нужны сплетни, иди к фрейлинам, Никитос. Мне это неинтересно.
Возле одного из покерных столов ему преградил путь отец, и на мгновение они стояли, глядя друг на друга тяжёлыми взглядами. Отец первым нарушил молчание:
— Ты хотя бы попытаешься не опозорить меня сегодня?
Сергей ощутил, как за его спиной сгущаются тени.
— Я здесь, не так ли? И веду себя прилично.
— Да. И пока это единственное, за что я могу тебя похвалить. Надеюсь, ты продолжишь в том же духе.
Сергей кивнул, глядя, как Варвара Долгорукая смеётся с кем-то из гостей. В голове парня снова пронеслись воспоминания о вчерашнем разговоре с Кирой.
  — Что я должен делать?  
  — Танцуй. Общайся. Будь очарователен. Пусть все думают, что ты исправился. Пусть видят в тебе льва…  
  — Хорошо.  
Два месяца.
Всего два месяца с тех пор, как он впервые услышал голос Киры. И за это время он успел сделать многое…
Взгляд Львова заволокло очередным воспоминанием.
Темнота. Запах ржавого металла и озона после недавнего разряда магии. Под ногами хрустело разбитое стекло.
— Ты уверен, что здесь никого нет? — Сергей ощутил, как холодный ветер бьёт в лицо через разбитые окна цеха.
Кира лишь усмехнулась, поправляя перчатки.
— Рабочие ушли. Охрана… перегружена.
Она кивнула на тёмный угол, где лежали два тела в униформе. Их лица были покрыты инеем — результат её работы.
— Нам нужны чертежи из сейфа директора, — сказала она, протягивая ему амулет с тёмным камнем, — Это отключит защитные руны. Но только на три минуты.
Сергей сжал артефакт в кулаке, почувствовав, как по руке пробежали мурашки.
— А если сработает сигнализация?
— Тогда у нас будет пять минут, чтобы скрыться. Или… — она посмотрела на него с вызовом, — Ты можешь повеселиться.
Через десять минут они уже выходили из здания, а в кармане Киры лежали не только чертежи новых магических реакторов, но и кристалл с записью последнего совещания руководства.
А в цеху остались двое охранников с пустыми, застывшими глазами — и вытянутыми из тел душами.
Ещё воспоминание.
Дождь. Лужи, в которых отражались тусклые фонари. Сергей стоял под крышей заброшенного склада, наблюдая, как по улице идёт мужчина в дорогом плаще.
— Это он? — спросил он у тени за спиной.
— Да, — ответил голос Киры, — Магистр Терновский. Тот, кто передаёт отчёты Инквизиции о наших операциях в районе.
Сергей почувствовал, как в груди зашевелилось что-то тёмное.
— И что мне с ним сделать?
— Просто убедись, что он больше никому ничего не передаст.
Терновский свернул в переулок. Сергей последовал за ним, не спеша, как будто просто гулял.
Магистр заметил его слишком поздно.
— Ты… — его глаза расширились. Он узнал Львова.
Сергей не стал говорить. Просто прикоснулся к его груди — и выпустил ту самую нить тьмы, которую освоил за последние недели.
Терновский даже не успел закричать. Его зрачки сузились, рот открылся — но вместо звука вырвался лишь чёрный пар.
Через три секунды он рухнул на землю.
Кира вышла из тени, осматривая тело.
— Быстро… Что скажут целители, когда он попадёт к ним на стол?
— Инсульт.
Она одобрительно кивнула.
— Хорошая работа.
Чей-то смех вырвал Сергея из воспоминаний. Он вздрогнул.
  «Хорошая работа».  
Теперь эти слова звучали в его голове как приговор.
Каждое задание связывало его с мятежниками крепче. Каждое убийство, каждая кража оставляли след — не в мире, а в нём самом.
И теперь, глядя на гостей, смеющихся и пьющих вино его отца, он понимал: назад дороги нет.
Мысли Сергея упрямо возвращались к ней.
Интересно, где она?
Кира исчезла сразу после их коротких встреч. Обычно она появлялась как тень — внезапно, без предупреждения, оставляя после себя лишь шепот обещаний и запах черной амбры. Но сейчас её не было.
И это бесило.
Сергей хотел её — всегда, каждую секунду своей новой жизни.
Её губы, обжигающие, как яд, когда она кусала его за нижнюю губу, оставляя капельки крови.
Её ногти, впивающиеся в его спину.
Её смех — хриплый, почти звериный, когда он прижимал её к стене в очередной конспиративной квартире.
Он резко тряхнул головой, отгоняя наваждение, и посмотрел на своё отражение в огромном зеркале бального зала.
Глаза — слишком тёмные, почти без белка. Пальцы — слегка дрожат. Губы — растянуты в оскале, который сложно назвать улыбкой.
 «Ты становишься зависимым, Львов»,         — внезапно прошептало отражение.      
Он едва не ударил по зеркалу кулаком, но в последний момент сдержался. Нужно было продолжать играть свою роль.
Вызов пришёл на линзы в тот момент, когда Сергей раскланялся с очередными престарелыми дворянами, пытающимися научить его жизни.
Отойдя в сторону, он ответил.
— Говори.
— Ну и тон, Львов, — голос Киры прозвучал насмешливо, будто она видела его напряжение, — Расслабься. У меня для тебя подарок.
Сергей стиснул зубы, чувствуя, как по спине пробежали мурашки.
— Если это очередная твоя игра…
— О, это куда интереснее, дорогой, — она прервала его, и в трубке послышался мягкий смешок, — Ты так старался последние месяцы… И кое-кто, наконец, решил с тобой познакомиться.
Сердце Сергея застучало быстрее.
— Сейчас?
— Да. И не вздумай задерживаться.
— Я выезжаю немедленно. Где встреча?
Кира рассмеялась — звонко, почти по-девичьи.
— Глупый… Никуда ехать не надо.
Пауза.
— Что?
Сергей замер. Взгляд автоматически метнулся к окнам бального зала, где за стеклами мелькали силуэты гостей.
— Ты шутишь?
— Ни капли, дорогой. Иди в парк. Один. К дальней беседке.
И она сбросила вызов.
Не теряя времени, Сергей поставил бокал с вином на поднос проходящего официанта, и направился к выходу в парк.
Фонари, освещавшие дорожки, горели тускло, будто кто-то специально приглушил их магию. Воздух пахнул мокрой листвой и чем-то ещё — резким, электрическим, как перед грозой.
Сергей шёл быстро, думая лишь об одном — кто? Кто из них?
Луна, пробиваясь сквозь рваные облака, серебрила мраморные ступени полуразрушенной ротонды. Сергей замедлил шаг, заметив впереди две фигуры.
 «Чёрт!» 
Генерал-лейтенант, князь Владимир Долгорукий и его сын Василий стояли спиной к нему, о чем-то тихо беседуя.
Сергей сжал кулаки. Вот уж с кем он хотел пересекаться меньше всего.
 «Не могли найти другого места, чтобы поболтать?» 
Он уже развернулся, чтобы уйти, как вдруг услышал:
— Сергей Львович! — голос князя Долгорукого прозвучал неестественно громко в ночной тишине, — Мы вас ждем.
Сергей замер.
Василий Долгорукий — высокий, угловатый юноша с бледным, как у покойника, лицом, повернулся и улыбнулся. Не светской улыбкой, а чем-то куда более неприятным: будто видел Сергея насквозь. Будто видел все те темные дела, что он совершал по приказу Киры.
— Вы… меня ждёте? — Сергей медленно приблизился, чувствуя, как под кожей шевелятся тени.
Князь Долгорукий сделал шаг вперед. В лунном свете его лицо казалось вырезанным из желтого мрамора — жёсткие складки, холодные глаза, тонкие губы, сложенные в подобие улыбки.
— Конечно. Разве не для этого вы пришли? — Он протянул руку, и Сергей машинально пожал её. Ладонь князя была сухой и горячей, как уголь под пеплом, — Благодарю вас, кстати. За всё, что вы сделали для нашей организации.
Сергей почувствовал, как что-то внутри него замирает.
Они.
Это они — лидеры мятежников!
Василий засмеялся.
— Выглядишь потрясенным, Серёга. Неужели думал, что обнаружишь здесь какого-то оборванца из подполья?
Князь поднял руку, останавливая сына.
— Сергей доказал свою преданность. Он заслужил правду.
Львов резко выдохнул.
— Так это… вы отдали приказ убить Терновского? Вы украли чертежи с завода?
— Мы? — Князь покачал головой, — Нет, Сергей. Ты. Но — по нашей просьбе.
Он положил руку Сергею на плечо.
— Добро пожаловать в настоящую игру.
Лунный свет пробивался сквозь листву, рисуя на земле узоры, похожие на магические руны. Князь Долгорукий остановился под древним дубом, положил ладонь на его кору и обернулся к Сергею:
— Месяцы подготовки. Сотни жизней. Тысячи тонких нитей, которые мы плели… И всё ради одного момента.
Василий, стоявший чуть поодаль, нервно постукивал пальцами по эфесу церемониального кинжала.
— Отец скромничает. Мы уже в шаге от того, чтобы перевернуть Москву с ног на голову.
Сергей почувствовал, как в груди зашевелилось что-то тёмное и жадное.
— И что же мешает?
— Ты наверняка помнишь, как мы разорвали помолвку Варвары с тобой? — начал князь неожиданно мягким тоном.
Сергей почувствовал, как в висках застучала кровь. Образ Варвары — высокомерной, холодной, бросившей его с презрительным письмом — вспыхнул перед глазами.
— Прекрасно помню, — ответил он ровным голосом, — И прекрасно понимаю ваши мотивы.
Князь покачал головой, и в его глазах мелькнуло что-то, отдаленно напоминающее искренность.
— Прошу прощения за эту… необходимую жестокость. Это было политическое решение — после твоего поражения на дуэли нам пришлось демонстративно отстраниться, — Он сделал паузу, — Но мы никогда не отказывались от этого союза по-настоящему.
Василий, стоявший рядом, кивнул:
— Особенно теперь, когда ты доказал свою ценность для нашего дела.
Сергей ощутил, как что-то холодное и скользкое заползает ему в грудь. Он представил Варвару — её надменную улыбку, презрительный взгляд… И понял, что хочет не жениться на ней, а задушить.
Убить — жестоко и хладнокровно.
— Вы слишком добры, — произнес он, заставляя губы растянуться в подобии улыбки, — Но разве Варвара согласится?
Князь махнул рукой:
— Дочь послушается моего решения. Тем более… — Его взгляд стал проницательным, — … ты ведь всё ещё любишь её, не так ли?
Перед глазами Сергея всплыли другие губы — жадные, насмешливые, пахнущие дорогими духами и кровью.
Губы Киры.
— Конечно, — солгал он, — Вашу дочь сможет забыть только слепой.
— Тогда все решено, — заключил князь. — После успеха операции мы объявим о возобновлении помолвки.
Сергей кивнул, тщательно скрывая ярость. В голове уже складывался план: сначала использовать Долгоруких, добиться власти… А потом…
— Я тронут вашим доверием, князь, — произнес он, делая глубокий поклон, — И готов оправдать его. Но скажите честно — вы всерьез готовы отдать дочь в жены чернокнижнику?
Тишина. Даже ветер будто замер.
Василий напрягся, пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
А князь Долгорукий… рассмеялся.
Громко, искренне, как будто услышал лучшую шутку в жизни.
— Ох, Сергей, — он вытер слезу с морщинистой щеки, — Неужели ты думаешь, что тёмные искусства практикуют только в подворотнях?
Сергей даже не моргнул.
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, — князь внезапно перестал смеяться, и его голос стал низким, словно доносящимся из-под земли, — что во многих семьях всегда были свои… специалисты.
Он медленно поднял руку, и между пальцами вспыхнул свет — но не золотой, не благородный, а гнилостно-зеленый, мерцающий, как болотный огонёк.
Сергей почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
— Вы…
— Мы, — поправил его Долгорукий, — Ты не первый, кто пошёл этим путем в нашем кругу.
Василий, до этого молчавший, ехидно ухмыльнулся:
— Мой прадед лично разработал ритуал, который использовали мятежники в тридцатых годах прошлого века. Целая деревня, занятая солдатами Императора высохла за ночь. Без единого следа.
Луна, пробиваясь сквозь листву, освещала лица троих мужчин холодным серебристым светом. Сергей стоял, скрестив руки на груди, чувствуя, как в висках пульсирует ярость.
— Вы ведь неспроста заговорили о своей дочери, князь?
Князь Долгорукий обменялся взглядом с сыном, затем медленно провел рукой по резной колонне беседки.
— Моя дочь — провидица, Сергей. Её видения… были одним из наших преимуществ.
Сергей нахмурился.
— Были?
— Именно так, — Князь сжал кулак, и в его глазах вспыхнуло что-то тёмное, — Видения Варвары позволяли нам предугадывать действия врагов, избегать ловушек, находить слабые места в их защите. Но теперь…
— Теперь они стали ненадёжными, — резко вступил Василий, нервно постукивая пальцами по эфесу кинжала, — И всё из-за одного человека.
Сергей почувствовал, как холодная волна пробежала по его спине.
— Кто?
Князь улыбнулся — без тени тепла.
— Ты знаешь его. Более того, — он сделал паузу, — Ты ненавидишь его.
Сергей замер. В голове уже всплыло имя, но он не произносил его вслух, будто боялся дать ему силу.
— Марк Апостолов, — наконец сказал князь Долгорукий.
Сергей ощутил, как что-то внутри него вскипает.
— Он… блокирует ее видения?
— Мы не знаем наверняка. Быть может, он делает ненамеренно, а может… Но одно мы знаем точно. Он — аномалия. Варвара дважды предрекла ему смерть — и оба раза он избежал этого. И после второго случая её дар стал… сбоить.
Василий шагнул вперед.
— Если убрать его — всё вернется на круги своя.
Тишина. Даже ночные птицы замолчали, будто почувствовав напряжение.
Сергей медленно выдохнул.
— И вы хотите, чтобы его убрал я?
— Да.



Глава 17
Последняя тайна Юсупова

  30 июня 2032 года. Квартира Марка.  

Два дня. Сорок восемь часов с того момента, как Юсупов улыбнулся мне своей ледяной улыбкой и приказал подготовить материалы. Сорок восемь часов, за которые я успел проверить каждый запасной план, каждый аварийный выход — и понять, что их попросту нет.
Мои друзья сидели в гостиной, словно приговорённые перед казнью. Аня щелкала ногтями по подлокотнику кресла, Арс молча пил кофе, а Маша нервно перебирала края свитера.
Они ждали объяснений. Но сегодня я собирался дать им больше, чем просто слова.
— Ладно, Апостолов, — Аня первая не выдержала сгустившейся тишины, — Ты собрал нас не для того, чтобы пялиться в стену. Юсупов что, уже послал за тобой инквизиторов, и это прощальный вечер? Если так — давай хотя бы напьёмся ради приличия.
— Нет, — я провёл рукой по лицу, — Но у нас… У меня осталось пять дней.
— До чего? — Арс поставил кружку на столик так резко, что расплескал кофе.
— До того, как он получит всё, что я создал. Разработки по магической реальности. А потом… Потом этого урода будет уже не остановить.
Я встал, и направился в ванную.
— Идите за мной.
Они переглянулись, но встали.
А когда я провёл рукой рядом с зеркалом, и воздух дрогнул, пространство сжалось, и перед нами раскрылся портал — ахнули.
— Это что⁈ — изумилась Аня.
— Проще показать.
Трава под ногами была мягкой. Солнце светило ярче, чем в Москве, а воздух пах жасмином и свежестью.
— Где мы? — Маша ахнула, озираясь по сторонам.
— В моём пространственном тайнике, построенном по утерянным чертежам Вильгельма Пеля. Вернее… в нашем тайнике.
И тут из дома вышла Илона.
Рыжие волосы, золотистые глаза, лёгкая улыбка — живая, настоящая. Она замерла, увидев гостей, но лишь на секунду.
— Ну наконец-то, — сказала она, закатив глаза, — А то я уже думала, ты решил держать меня здесь вечно.
Аня аж подпрыгнула.
— Ты… ТЫ⁈
— В смысле, «ты»? — Илона скрестила руки, — Кто, я?
— Но ты же… Сгорела! — Арс выдавил из себя это слово, широко раскрыв глаза.
— Нет, — я перехватил взгляд Илоны и кивнул, — Это был клон.
Тишина.
Потом Маша резко развернулась ко мне, и в её глазах вспыхнуло что-то между обидой и яростью.
— Ты… Ты нас даже в ЭТО не посвятил?
— Если бы я сказал вам, что Илона жива, вы бы не поверили в её смерть. А Туманоликий мог почуять подвох.
— Мы твои друзья, чёрт возьми! — Аня пнула ногой камень, и тот отлетел в озеро, — Или ты думал, мы не сможем сыграть так же хорошо, как ты?
— Я думал, что если он вас схватит и начнёт выворачивать душу наизнанку, вы не сможете скрыть правду! — Голос мой звучал жёстче, чем я планировал, — И тогда он убил бы вас по-настоящему!
Арс сжал кулаки, но не стал спорить. Он понимал. Они все понимали — просто не хотели признавать.
— Ладно, — Маша выдохнула, — Допустим, ты прав. Но… Что теперь? Юсупов — это… Распутин? И ему нужны твои разработки? И ты сам?
— Да, — Я сел на траву, чувствуя, как земля слегка пружинит подо мной, — Он меняет тела, как перчатки. И моя магическая реальность ему нужна не просто так. Он явно хочет Эфир. А получив его… Страшно представить, что тогда случится с Империей.
— А что насчёт пяти дней? — Илона присела рядом, её пальцы коснулись моей руки.
— Через пять дней Император вернётся и снимет с меня дворянское слово, данное Салтыкову. И тогда Юсупов получит доступ ко всем нашим исследованиям.
— Тогда мы все умрём, — тихо закончила Аня.
— Есть такой шанс. Отобрав у меня последний, как он думает, козырь, Юсупов совершенно точно возьмёт вас в плен и продолжит шантажировать меня.
— Проигрыш-проигрыш… — пробормотал Арс, — Согласишься отдать ему тело — и погибнешь, а он провернёт какой-нибудь переворот. Откажешься…
— И он убьёт вас. И всё равно с помощью моих разработок найдёт себе новое тело.
Тишина повисла между нами. Даже ветер в этом искусственном мире будто замер.
Аня первой нарушила молчание.
— Ладно, гений. Ты нас заманил сюда, показал живую Илону, напугал историей про Распутина… Что дальше?
Она скрестила руки на груди, но я видел, что её пальцы слегка дрожали. Арс стоял неподвижно, как статуя, только глаза выдавали напряжение. Маша прикусила губу, а Илона… Илона смотрела на меня так, будто уже знала ответ.
— Дальше — план, — я вытащил из кармана игральную кость. Она была тёплой, почти живой, и пульсировала в моей ладони слабым лиловым светом.
— О, чёрт, — прошептал Арс, — Это же…
— Эфир. Да. За ним я гонял на свою «практику».
— Ещё одна история, о которой невозможно рассказать, — нервно фыркнула Аня.
— Расскажу, когда закончим с Туманоликим.
Я сжал кость в кулаке, и из неё вырвалась сияющая, переливающаяся звёздная пыль.
— Тебе не кажется, что ты заходишь слишком далеко? — Маша отступила на шаг, — Мы не умеем…
— Пока, — я перебил её, — Пока — не умеете. Но я не прошу вас использовать Эфир. Только хранить.
— Для чего? — Аня прищурилась.
— Для момента, когда он понадобится. А он наступит очень скоро, поверь, Лисицына.
Я подошёл к ней. Аня не отстранилась, но её плечи напряглись.
— Доверяешь? — спросил я.
— Чёрт возьми, ненавижу, когда ты так говоришь, — проворчала она, но кивнула.
Я поднёс руку к её груди, туда, где пульсировала Искра. Пыль Эфира втянулась в неё, как вода в песок. Аня ахнула, глаза её расширились, но она устояла.
— Чёрт… Это как…
— Как ощутить, что ты прыгнул с Адепта до Архимага? — я усмехнулся.
— Хотела сказать — как сотня оргразмов одновременно…
Арс тихо фыркнул.
— Если тебе такая аналогия ближе — пожалуйста. Только повторюсь — не пытайся его использовать. Пока.
Аня кивнул, и я, всё также удерживая на ладони кость с вырывающимся из неё Эфиром, подошёл к Арсу. Он принял дар молча, лишь стиснув зубы, когда Эфир вошёл в него. Маша дрожала, но не сопротивлялась. Илона же…
— Ты уверен, что это сработает? — она прошептала, когда я коснулся её лба.
— Нет.
Она рассмеялась.
— Хотя бы честен.
Когда последняя крупинка Эфира исчезла в её Искре, я отступил.
— Теперь — «Кровавый пакт».
— Опять? — Аня закатила глаза.
— Обновлённая версия. Всего на несколько дней, не переживай. После смерти Юсупова он растворится.
Я достал из кармана небольшой нож и провёл им по ладони. Кровь, тёмная и густая, капнула на траву. Друзья, не колеблясь, сделали то же самое.
— Клянёмся, — начал я, — Защищать друг друга — и молчать об Эфире.
Упавшие на землю капли крови вспыхнули алым светом. Затем тонкие нити из наших ладоней поднялись в воздух, смешалась, впиталась в кожу, оставив лишь лёгкое жжение.
— Всё? — спросил Арс.
— Всё.
Я посмотрел на них — на этих безумцев, которые всё ещё верили мне, несмотря на все обманы. И понял — я готов убить за них. Или умереть.
Но только не потерять.
— Когда придёт время, — сказал я, — Эфир позовёт вас — даже если меня не будет рядом. И вы поймёте, что делать. Просто… Доверьтесь ему. И мне.
— А пока?
— А пока — ждём.
Друзья уходили по одному, стараясь не привлекать внимания. Сначала Арс, потом Маша, и наконец Аня — она на прощание сжала мою руку так сильно, что кости хрустнули.
— Не вздумай сдохнуть, Апостолов, — бросила она, исчезая за дверью.
Я закрыл за ней вход, ощущая, как магические защиты снова смыкаются вокруг квартиры.
Илона ждала меня в пространственном тайнике. Она стояла у озера, её рыжие волосы трепал лёгкий ветерок.
— Ты снова уходишь? — спросила она, не оборачиваясь.
Я подошёл сзади, обнял её за плечи, вдохнул знакомый запах жасмина.
— Да. Мне нужно…
— Знаю. Спасти мир, разобраться с Юсуповым, устроить революцию, — Она повернулась ко мне, и в её золотистых глазах читалась тревога, — Обещай, что будешь осторожен!
Я притянул её к себе и поцеловал.
— Обещаю.
Пространственный разлом закрылся за спиной с тихим шелестом, и квартира встретила меня привычной тишиной.
Я достал телефон — не обычный смарт, а старый, кнопочный, с двойным шифрованием. Набрал номер, который знал наизусть.
Трубку взяли после первого же гудка.
— Образец? — спросил я без предисловий.
Голос в трубке был механическим, искажённым вокодером:
— Три дня.
Я закрыл глаза, ощущая, как камень тревоги скатывается с плеч.
— Меня это устраивает.
Линия отключилась.
Я бросил телефон на диван и подошёл к окну. Москва жила своей жизнью — летающие над дорогами мобили, огни рекламы, люди. Никто из них не знал, что через пять дней всё может измениться.
Или закончиться.
Я щёлкнул пальцами, и через мгновение уже смотрел на мир глазами Мунина. Бедолага проклятожор все последние дни сутками следил за Юсуповым, не выпуская его из поля зрения ни на секунду.
Насколько это возможно, конечно.
Картинка была размытой, будто подёрнутой дымкой — столько вокруг особняка Юсупова было защитных чар. Я «подключился» вовремя (не зря знал расписание Княжеского Инквизитора) — граф выходил из чёрного АВИ, его движения были резкими, угловатыми… Совсем не такими плавными и отточенными, как обычно.
Он что-то крикнул охране, взмахнул рукой. Солдаты по периметру посадочной площадки замерли, потом медленно разошлись, оставив его одного.
Юсупов направился ко входу в особняк, и уже у самой двери вдруг схватился за голову — его тело дёрнулось в странном спазме… На секунду мне даже показалось, что черты его лица поплыли, как воск под огнём.
Потом он резко выпрямился и зашагал к дому, хлопнув дверью так, что стеклянная вставка треснула.
Я моргнул, возвращаясь в своё тело.
«Спасибо, дружище,» — поблагодарил Мунина, — «Скоро у меня для тебя будет подарок».
Оглядевшись, я провёл рукой по воздуху, активируя защитные чары один за другим.
«Кольчуга» — невидимая броня из сплетённых световых нитей. «Туман» — искажающий заклинание, сбивающий любые попытки сканирования. «Тишина» — гасящая любые звуки вокруг меня — даже те, которые можно перехватить от исходящих заклинаний слежки.
И ещё десяток других, более мелких, но не менее важных.
Теперь я был готов.
Эфирное заклинание, настроенное на Юсупова, пульсировало у меня в груди, как второе сердце. Я закрыл глаза и отпустил сознание в этот поток.
С момента последней встречи с Юсуповым я каждый день, каждую ночь следил за ним — и изрядно ослабил заклинание, но… Деваться было некуда.
Мне было необходимо найти слабое место ублюдского Туманоликого, было крайне важно понять, КАК нанести Распутину удар…
Но пока — все выстрелы были мимо цели…
Может, хоть сегодня повезёт — ибо у меня остался всего один заряд на такую «слежку». И ещё один — на то, чтобы перенестись в тайник Юсупова.
Больше подглядывать не получится.
Последний раз, — подумал я. Предпоследний шанс.
Тьма сомкнулась надо мной…
Мир вокруг поплыл, цвета смешались в калейдоскопе, а сознание вырвалось из тела, как пуля из ствола.
Миг — и я оказался в особняке Юсупова.
Кабинет.
Тяжёлые шторы задернуты, воздух густой от запаха ладана и чего-то ещё — резкого, химического. Юсупов стоял посреди комнаты, согнувшись пополам, его пальцы впились в дорогую древесину стола так, что ногти побелели.
— Довольно! — его голос прозвучал неестественно низко, почти звериным рыком.
И тут же, тем же ртом, но уже тонким, скрипучим шёпотом:
— Ты слаб. Ты всегда был слаб.
Тело Юсупова дёрнулось. Он упал на колени, его позвоночник выгнулся неестественной дугой. Костюм лопнул по швам, обнажив кожу — она шевелилась, будто под ней копошились черви.
Нихрена себе я вовремя!
— Я верну себя! Верну, сука!
— Не сможешь… Лучше отдайся… Полностью… Забудь о боли… Я дам тебе избавление… Власть… Радость…
Я замер, наблюдая. Это было… Раздвоение личности⁈
Юсупов схватился за голову, его пальцы впились в волосы.
— Я найду способ! Найду! Я уже… Понимаю… Что ты… Делаешь… Я СЛЫШУ ТЕБЯ!!!
— Оттого, что развязка уже близко, Руслан… Ещё немного…
Лицо Юсупова исказилось. Левая половина — благородные, чёткие черты аристократа. Правая — нечто расплывчатое, старое, с жёлтым глазом и оскалом.
— Нет!
— Да!
Тело дёрнулось в последний раз — и замерло. Юсупов рухнул на ковёр.
Он лежал на полу кабинета, его грудь тяжело вздымалась, пальцы судорожно скребли о ворс. Постепенно дыхание Инквизитора выровнялось. Он поднялся, поправил порванный воротник рубашки и провёл рукой по лицу — будто стирая следы безумия.
Так вот в чём дело…
Юсупов и Туманоликий — не один человек.
Два.
Инквизитор шагнул к книжному шкафу, нащупал скрытый механизм. С лёгким щелчком открылся потайной отсек. Оттуда Юсупов извлёк продолговатый кристалл, мерцающий тусклым синим светом.
Я узнал его сразу — голографический диктофон.
Юсупов нажал на кристалл, и тот вспыхнул. Запись началась.
— Тридцатое июня, — голос был хриплым, измождённым, — Контроль теряется всё чаще. Вчера я очнулся в подземельях Инквизиции… в крови.
Он замолчал, сжав кулаки.
— Я уже точно знаю, что он творит, когда забирает тело. Но не могу ничего доказать. Не могу остановить. И что самое поганое — не могу никого попросить о помощи…
Юсупов подошёл к зеркалу, вглядываясь в своё отражение.
— Проклятие моего рода… — он усмехнулся, но в глазах была только горечь, — Феликс думал, что убил Распутина. А тот лишь перешёл в нас. Как вирус. Как тень.
Кристалл дрожал в его руке.
— Приступы участились. В последний раз я «заснул» на три дня. Три дня, которых не помню. И чем дальше, тем… Хуже. За последний год я не помню и двух третей своей жизни…
Голос сорвался.
— Он почти победил. Скоро я исчезну навсегда.
Юсупов резко развернулся, подошёл к столу и сел в кресло.
— У меня осталась всего одна ниточка. Один шанс. Апостолов… Его магическая реальность. Если я смогу вырвать Распутина из себя, перенести в искусственное тело…
Он замолчал, словно боясь сказать вслух последнее.
— … и уничтожить. Мне противно, что Распутин узнаёт всё больше и больше моих тайн… Всё больше и больше завладевает памятью… И если я не успею… Все мои действия он аннулирует… Найдёт эти записи… Но если они каким-то чудом сохранятся… Прошу того, кто их найдёт — не позволяйте моему роду продолжаться… Если я умру — это будет единственным шансом остановить Распутина…
Голос Юсупова становился всё тише и тише. Он откинулся в кресле, его веки тяжело сомкнулись. Через несколько секунд его дыхание стало ровным — он заснул, обессиленный, а кристалл потух и выпал из его руки.
Я резко дёрнулся, словно меня выдернули из глубины океана. Сознание врезалось в тело с такой силой, что я чуть не рухнул на пол. Ладонь инстинктивно схватилась за грудь — там, где эфирное заклинание ещё пульсировало, словно раскалённый уголёк.
Комната вокруг медленно перестала плыть перед глазами. Я сидел на полу, прислонившись к дивану, и пытался перевести дух.
Теперь все элементы мозаики сложились.
Юсупов не просто так охотился за Салтыковым и нашими разработками. Он знал — или догадывался — что магическая реальность может стать для него спасением. Последним шансом вырвать из себя Распутина, как занозу. Либо это, либо — Эфир.
И ведь совершенно непонятно, когда кто из них общался со мной…
Туманоликий…
Я засмеялся. Горько, зло.
Долбаный хитрец… Обман в обмане… А я ведь думал, что никакого Руслана на самом деле не существует… Ан нет — он ещё пытается бултыхаться…
Капец…
И как ему удавалось на протяжении многих лет скрывать свою вторую сущность? Хотя… Туманоликий не идиот — и наверняка не творил дичь просто так. Перенимал повадки Юсупова, изучал его память, судя по сегодняшнему откровению…
И Распутин явно неспроста так настаивал на «древних правилах», на добровольном согласии. У Руслана не было наследников… И других пожирателей у них в роду, видимо, тоже не имелось… А тут так удачно подвернулся я — универсальная оболочка, за счёт связи с Эфиром и энергетическим конструктом, чуть отличающимся от обычных магов…
Достаточно сильный, чтобы выдержать его сущность.
И достаточно наивный, чтобы согласиться.
Я поднялся, подошёл к окну. Москва горела огнями, слепящими и равнодушными.
Юсупов — жертва.
Туманоликий — паразит.
А я…
Я теперь стоял на перекрёстке.



Глава 18
@#$% перенос!

  1 июля 2032 года. Тайная лаборатория проекта «Альтер-Эго».  

Я стоял в центре подземной лаборатории, окруженный мерцающими голографическими экранами и гулом работающих маго-серверов. Воздух был плотным от магического напряжения — почти как перед грозой, когда небо вот-вот разорвётся молнией.
Впрочем, между отдельными кристаллами с энергией разряды проскакивали и так.
— Готово, — произнёс я, проводя пальцем по последней строке кода. Руны на экране вспыхнули зелёным, подтверждая синхронизацию.
Вячеслав Неклюев вытер пот со лба и кивнул:
— Все системы в норме. Источник стабилен, каналы передачи открыты. Осталось только…
— Запустить, — закончил я за него, — Занимайте места.
На этот раз всё было иначе. Не та спешка, не тот страх, что тело клона рассыплется в прах под напором эфирной энергии. Мы — точнее, Я! — доработали систему. Добавили «предохранители» — магические буферы из редкого металла, добытого в Урочище, которые должны были гасить избыточные колебания Эфира.
А сам клон… Да, этот был другим. Не просто копией — улучшенной версией, с усиленными нейросвязями, модифицированной энергосетью и вживлёнными в тело органическими имплантами.
Честно говоря, я бы и сам от такого не отказался.
Я подошёл к капсуле, где лежало новое тело Петра. Бледное, пока «неодушевлённое», но уже дышащее — лёгкая дымка пара оседала на стекле от ровного дыхания. Можно было бы подумать, что он просто спит.
— Господин Апостолов, — Неклюев нервно сглотнул, — Вы уверены, что эти… «стабилизаторы» выдержат?
— Выдержат, — спокойно ответил я, а затем повернулся к капсуле, сжимая в руке кристалл-контроллер.
— Начинаем.
Когда все заняли свои места, я получил подтверждения — и сжал кристалл-контроллер до хруста.
Мир взорвался светом.
Эфир хлынул через меня, как раскалённая лава. Каждая клетка тела горела, каждый нерв звенел под этим напором. Я чувствовал, как древняя энергия впитывается в систему, пронизывая каналы передачи, сплетаясь с магическими матрицами, которые мы так долго настраивали.
— Первая фаза… стабильна! — донёсся голос Неклюева сквозь гул в ушах.
На экранах передо мной заплясали руны — сначала хаотично, потом всё чётче, выстраиваясь в идеальные последовательности. Я видел, как энергетические потоки сгущаются вокруг «старого» тела клона, вытягивая из него серебристые нити сознания Салтыкова. Они вились в воздухе, как дым от костра, постепенно формируя знакомый силуэт — профиль Петра, его характерный жест рукой, даже ту самую ухмылку.
— Господин Апостолов, как вы?
— Полный порядок, — сквозь зубы процедил я, чувствуя, как эфирные стабилизаторы дрожат под нагрузкой.
Но держат сознание Петра…
Серебристый поток устремился к новому телу, вливаясь в него через темя. Мгновение — и капсула затряслась. Стекло покрылось паутиной трещин, из-под крышки вырвался клубящийся пар.
— Показатели зашкаливают! — закричал кто-то сзади.
Я не отводил от капсулы глаз. Рука с кристаллом дрожала, но я знал — нельзя прерваться сейчас.
— Держись, Пётр…
Взрыв.
Ослепительная вспышка разметала по лаборатории бумаги и инструменты. Кто-то вскрикнул, я едва устоял на ногах…
А затем капсула раскрылась с шипящим звуком.
— Ну что, Марк, — раздался хриплый голос из облака пара, — На этот раз ты меня точно добил?
Я расхохотался, чувствуя, как напряжение наконец отпускает плечи.
Салтыков сидел в капсуле, жив-здоров, обхватив руками колени. Его новое тело — целое, без трещин, без распада — уже порозовело, наполняясь кровью.
— Если бы я хотел тебя добить, — ухмыльнулся я, вытирая пот со лба, — то сделал бы это гораздо раньше. Добро пожаловать домой.
С помощью подскочивших учёных Пётр медленно вылез из капсулы, потянулся, проверяя суставы, затем постучал кулаком по груди. Звук был глухим, плотным — плоть, кости, ничего лишнего.
— Чёрт возьми, — он рассмеялся, — Я даже потеть могу. Настоящий человек.
Лаборатория в мгновение ока превратилась в муравейник. Десяток магов в белых халатах облепили Салтыкова — как мясники дорогой кусок говядины.
— Дышите глубже, ваша светлость, — бормотал круглолицый целитель, прикладывая к груди князя хрустальный резонатор.
— О, простите, я забыл, как это делается, — огрызнулся Пётр, но подчинился. Резонатор завизжал, выдавая радужный спектр.
В углу две артефакторши что-то горячо обсуждали, тыкая пальцами в голограмму его энергопотоков.
— Видите этот всплеск? — шептала одна.
— Это не всплеск, это он, похоже, просто злится, — фыркнула вторая.
Салтыков поймал мой взгляд и закатил глаза:
— Марк, может, хватит? Я уже чувствую себя лабораторной крысой, которую готовят к вскрытию.
— В прошлый раз поначалу тоже всё было гладко. Однако не дать тебе развалиться окончательно удалось лишь чудом. Ещё пару тестов, — невозмутимо ответил я, наблюдая, как Неклюев водит сканером вдоль позвоночника Петра. Прибор гудел, как разъярённый шершень.
— О-о, интересно! — просиял Вячеслав, — Ваша светлость, вы откатились на уровень Инициатора, но теперь у вас идеальная проводимость энергоканалов! На уровне Архимага!
— Рад, что мои новые потроха вас впечатляют, — проворчал Пётр, но тут же замер, когда к его виску приложили ледяной электрод.
Через двадцать минут, когда маги наконец отступили, кивая и бормоча что-то о «революционном прорыве», я попросил их покинуть помещение и дождался, пока за последним сотрудником закроется дверь.
— Ну что, гений? — Салтыков потянулся, хрустнув позвонками, — Где мои поздравления? Или… — он замолчал, увидев мое выражение лица.
Я провёл рукой по панели управления. Стены зашипели, включая дополнительные уровни защиты.
— У нас проблема, — просто сказал я.
— В чём дело, Марк? — Пётр прищурился, его пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Он напрягся, — Если это шутка, то несмешная.
— Это не шутка. И проблема — точнее, создавший её человек, всё тот же.
— Юсупов? Что он задумал?
Я провёл рукой по экрану когитора, вызывая голографическую запись. Над столом всплыло изображение Юсупова.
— Это не Юсупов, — я переключил запись. Кадры сменились архивными снимками: Феликс Юсупов в 1916 году, затем его сын в 50-х, внук в 90-х… — а затем изображение высокого длинноволосого мужчины со «злым» лицом, — Это Распутин. Он не умер. Умудрился проклясть род Юсуповых и переходил из тела в тело, захватывая подходящего представителя рода.
Салтыков медленно опустился на стул.
— Чёрт… — прошептал он, — Ты серьёзно?
— Да. И теперь он хочет нашу технологию. Через три дня Император подпишет указ о передаче всех разработок «Маготека» под контроль инквизиции. Официально — потому что «слишком опасно оставлять в частных руках».
— Какого хрена⁈ — Пётр вскочил, стукнув кулаком по столу. Металл прогнулся, — Я не отдам ему эту технологию! Ни за что! Воспользуемся моими связями, я сегодня же начну…
— Всё не так просто, — я перебил его, сжимая когитор в руке.
— Что ты…
— Пётр, прошу, пойми меня правильно — и оставайся спокойным. То, что я предлагаю — единственный вариант.
Я резко нажал на сенсорную панель устройства. Руны вспыхнули алым, и Салтыков застыл на месте, его глаза остекленели. Тело медленно осело на пол, как марионетка с перерезанными нитями, и я едва успел подхватить его.
— Прости, друг, — пробормотал я, поудобнее перехватывая его под руки, — Но тебе придётся ещё какое-то время пробыть там.
Устроив Салтыкова обратно в капсулу, я распахнул дверь лаборатории, заставив вздрогнуть группу магов, столпившихся у мониторов. Они уже достали несколько бутылок шампанского и разливали его по пластиковым фужерам.
— Всё в порядке, — сказал я, отряхивая рукав, — Князь стабилен, но ещё на несколько дней уходит в МР для финальных тестов.
Неклюев вытаращил глаза:
— Но… мы же только что завершили все проверки! И почему так срочно?
Я усмехнулся, делая вид, что поправляю настройки на терминале.
— Вы же сами видели аномалии в его энергопотоке. Если мы сейчас не стабилизируем связь сознания с телом, через месяц он может начать… — я сделал многозначительную паузу, — … терять воспоминания.
Артефакторша с синими волосами ахнула:
— Боже! Вы хотите сказать, что возможен регресс нейросвязей?
— Именно, — Я кивнул, — Поэтому мы не должны рисковать. Нужны кое-какие корректировки. Нет повода переживать — они займут от трёх до пяти дней, не более.
В комнате повисло молчание. Они переглядывались, но никто не спорил. Кто они такие, чтобы сомневаться в создателе системы?
— Хорошо, — наконец вздохнул Неклюев, — Какие параметры мониторинга вам нужны?
— Обычный набор. Но усильте контроль за Источником — при таких нагрузках он может давать сбои.
Я отвернулся к панели управления, скрывая довольную ухмылку. Они купились. Эти гении магии и технологий даже представить не могли, что их блестящий руководитель только что солгал им в лицо.
Но что поделать — иногда, чтобы спасти королевство, нужно сначала обмануть своих же пешек.
Отправив всех на липовую работу, я забрался в личную капсулу погружения. Она захлопнулась за мной с тихим шипящим звуком. Перед глазами поплыли знакомые золотистые узоры загрузки.
Последнее, что я услышал перед погружением — донёсшийся из динамика обеспокоенный голос Неклюева:
— Марк Григорьевич, вы уверены, что хотите лично…
В тот же миг мир растворился.
Я материализовался в магической реальности посреди белоснежного зала — библиотеки Салтыкова в его «виртуальном» поместье. Только вместо книг стены были усеяны мерцающими голубыми кристаллами данных.
Пётр стоял у огромного окна, спиной ко мне, сжимая в руке бокал вина, который тут же разлетелся вдребезги, когда он обернулся.
— Ты! — Его голос гремел, сотрясая виртуальные стены. Картины на стенах затрепетали, а с потолка посыпалась цифровая пыль, — РЕШИЛ ОСТАВИТЬ МЕНЯ ЗДЕСЬ⁈ КАК ТЫ ПОСМЕЛ⁈
Он рванулся ко мне, и я едва успел поднять руку — пространство между нами сгустилось, став непроницаемой стеной. Салтыков ударил по ней кулаком, отчего по барьеру побежали трещины.
— Успокойся, Пётр. Ты тут хозяин — но ведь знаешь, что я сильнее.
— Заткнись! — он отступил на шаг, и вдруг вокруг него начали материализоваться боевые заклятья — десятки огненных клинков, нацеленных в мою сторону, — Я ВЫРВУ ТЕБЯ ИЗ ЭТОЙ СИСТЕМЫ! Я ТЕБЕ КИШКИ ВЫПУЩУ, ТВАРЬ!
Я вздохнул.
— Я пожиратель.
Клинки замерли.
— … что?
— Я — пожиратель, — повторил я, опуская защитный барьер, — Как Распутин. Только я… немного другой. Адекватный и добрый.
Салтыков стоял, широко раскрыв глаза. Его губы дрожали, будто он пытался что-то сказать, но не мог подобрать слов.
— Ты… — наконец выдавил он, затем сделал шаг назад, и его лицо внезапно побледнело, — Хочешь забрать мою душу⁈
Я рассмеялся — резко, без особого веселья.
— Пётр, да когда же ты наконец поймёшь! Я бы мог очень давно сделать с тобой всё, что хочу! Переписать все активы, получить контроль над твоими тайнами, людьми. Отдать тебя Юсупову, убить. Мне даже стараться для этого бы не пришлось!
Тишина.
Пётр медленно опустился в материализовавшееся за ним кресло, не сводя с меня глаз.
— Тогда… зачем ты мне это говоришь?
Я подошёл к нему, глядя прямо в эти знакомые, полные недоверия глаза.
— Потому что хочу, чтобы между нами не было недомолвок… Брат.
— Брат! — фыркнул Салтыков, — Я тебе выдал тайну Эфира!
— После того как я несколько раз спас твою жизнь, — я пожал плечами и тоже материализовал для себя кресло, — И ты делал это частями, потому что опасался.
— И не зря, как выяснилось!
— Да брось, — вздохнул я, — Думаешь, я стал бы говорить с тобой, если бы хотел навредить? Я тебя не шантажировать пришёл, а просить о помощи.
Салтыков прищурился.
— И поэтому без предупреждения сунул обратно в МР⁈
— Ты после прошлой попытки переноса пробыл в теле меньше пары минут — и тебе крышу снесло от ощущений. Сейчас, когда всё сработало как надо, я бы просто не смог уговорить тебя сюда вернуться.
— Резонно…
— Я не шучу, Пётр. Ты нужен мне — и нужен здесь!
— Почему?
Я вздохнул. Дерьмо космочервей, ну вот почему иногда так сложно объяснять простые вещи⁈
— Юсупов — не просто пожиратель. Он — Распутин, застрявший в череде тел Юсуповых уже больше века. Личности хозяев тел борются, но… Это двоякая вещь — тело Руслана сейчас разрушается из-за этого противостояния. Именно поэтому ему нужна наша технология. Он хочет избавиться от Распутина. Но Распутин узнает о плане Юсупова — если уже не узнал. С каждым днём он становится всё сильнее. Но в этом и проблема — сам Руслан уже не удерживает сущность пожирателя, и ему нужно новое тело.
Пётр медленно кивнул, переваривая информацию. Его пальцы нервно барабанили по подлокотнику.
— Догадываюсь, что этот… труп теперь охотится за тобой?
— Да, — Я провёл рукой по лицу, — Ему нужно моё тело. Молодое. Сильное. Наполненное магией. Подходящее по энергоструктуре. Но пожиратель не может просто захватить другого пожирателя — нужен добровольный переход. Не спрашивай, как именно — это долбаная древняя магия, и объяснение процессов займёт пару дней. А у нас их нет.
— Добровольно, значит?
— Он уже предлагал мне это несколько раз. Проверял, прощупывал… Сначала я не был в курсе, и отказывал интуитивно. А потом правда всплыла наружу. Он об этом не знает — но уже перешёл к активным действиям. Нападение на Илону было предупреждением.
— Значит, он…
— Да. Он придёт снова. И на этот раз я не смогу отказать. Просто потому, что больше не смогу защищать своих близких. Но и соглашаться, как ты понимаешь — не стану.
Тишина повисла тяжёлой пеленой. Даже искусственный ветер за окном затих, будто сама магическая реальность затаила дыхание.
Салтыков поднялся из кресла и вновь подошёл к окну, глядя на цифровой закат.
— Сколько у нас есть?
— Три дня.
— Только не говори, что ты хочешь предложить Юсупову сделку!
— Разумеется нет! Даже если передать все разработки Юсупову чтобы он вырвал из себя эту дрянь, даже если он каким-то образом пойдёт нам навстречу и не законопатит тебя в дальнюю нору а меня не прибьёт, потому что я тоже пожиратель… Мы всё равно не успеем разработать протокол, чтобы вытащить из него Распутина. Никто не успеет — слишком мало времени. А Распутин, уж поверь, узнает об этом — и придёт за мной. За моей семьёй, друзьями… Или вовсе, как обещал — начнёт убивать сотни и тысячи людей по всей Империи. Поверь, сил для этого у него хватит. А я… Я же пока слишком слаб, чтобы противостоять ему в открытую.
Пётр резко обернулся, и в его глазах горело то самое знакомое пламя — смесь ярости и расчёта.
— Хорошо, допустим. Ты — пожиратель. Юсупов — пожиратель. Всё это очень трогательно, — Он резко взмахнул рукой, — Но какое, чёрт возьми, отношение я имею ко всему этому⁈
Я медленно выдохнул, собираясь с мыслями.
— Никакого.
— Не понял?
— Абсолютно никакого, — повторил я, — Но как я уже говорил — мне нужна твоя помощь. У меня есть план, и чтобы он сработал, тебе придётся остаться здесь ещё на несколько дней.
Салтыков закатил глаза.
— Опять? Марк, я уже почти десяток лет как цифровой узник в этом…
— В реальном мире твоя магия откатилась до уровня Инициатора, — резко перебил я, — Ты не сможешь даже элементарные щиты поставить, не говоря уже о серьёзных заклинаниях. А твои связи и власть? — Я усмехнулся, — Ты же сам знаешь, как быстро забывают «умерших» князей и обязательства к ним! Пока ты поднимешь нужные контакты, пока со всеми переговоришь… К тому же — я ведь тебе рассказывал — в столице сейчас чёрте-что творится. Долбаные мятежники затаились — но их не истребили до конца, я уверен. И кому можно доверять — неизвестно.
Пётр сжал кулаки, но не стал спорить — он знал, что я прав.
— А здесь? — он развёл руками, указывая на виртуальный мир вокруг.
— Здесь ты почти бог, — усмехнулся я, — Твои силы здесь почти не ограничены.
Салтыков задумался, его пальцы нервно барабанили по ручке кресла.
— Ты так и не сказал — какой у тебя план?



Глава 19
Последний шаг к мести

  30 июня 2032 года. Окраина Москвы.  

Очередная конспиративная явка, на которую пригласили Сергея, пахла старыми книгами и влажной плесенью, пропитавшей стены особняка на окраине Москвы.
Львов поморщился, когда его ботинок скрипнул по рассохшемуся паркету — звук, слишком громкий для такого места. В воздухе висела пыль, кружащаяся золотистыми крупицами в лучах тусклого света от единственной магической лампы.
Старая гостиная, в которой, очевидно, долгие годы никого не принимали.
Князь Долгорукий сидел в кресле с высоким дубовым подголовьем. Его пальцы, украшенные перстнями с тёмными камнями, медленно барабанили по подлокотнику. Василий стоял у окна, зашторенного плотным бархатом, и в его глазах читалось привычное презрение.
— Садись, Сергей, — князь кивнул на кресло напротив.
Львов не спешил. Он провёл ладонью по спинке, ощущая шершавую ткань, и только потом опустился, сохраняя спину прямой. В его горле вдруг запершило — то ли от пыли, то ли от напряжения.
— Ты знаешь, зачем мы тебя вызвали, — начал Долгорукий.
— Предполагаю, — Сергей ухмыльнулся, и внутри него что-то сжалось.
— Апостолов. Ты устранишь его в течение недели. Мы следим за парнем, и ряд его перемещений вызывает вопросы… Но это не особо важно. Куда интереснее, что тебе даже ничего планировать особо не придётся — мы уже проанализировали его маршруты и наметили места, где можно устроить покушение.
Тишина. Где-то за стеной капала вода — медленно, словно отсчитывая секунды. Сергей почувствовал, как по спине пробежал холодок.
— Почему так срочно? — он нарочно сделал голос спокойным, — Я думал, вы предоставите это дело мне… Полностью.
Василий фыркнул:
— Не твоё дело — думать, Серёжа. За тебя это сделаем мы!
Князь поднял руку, останавливая сына. В его глазах, тёмных и бездонных, сверкнуло отражение магической лампы.
— Поверь, Сергей, есть на то причины. Наши планы не терпят… Как это говорят простолюдины — «рассусоливания». И планы эти весьма и весьма масштабные, как ты понимаешь. В них включены десятки, сотни людей — и всё должно работать как часы. А выжидать, когда у тебя будет настроение выкрутить свою месть на максимум у нас нет. Марк Апостолов — помеха. И его нужно убрать.
Сергею вдруг стало жарко.
Что-то шевельнулось у него внутри. Не страх — нет, он давно перестал бояться. Осознание.
Тьма, которая дремала, но в самые важные моменты просыпалась — чтобы подсказать, или…
Посмеяться.
Эта тьма зашептала — тихо, как шелест старых страниц:
  «Ты напрасно веришь этим людям… Они убьют тебя — следом за твоим врагом… Свидетели не нужны. Все эти разговоры, все эти намёки на доверие — лишь игра. Ты для них инструмент. Оружие. И когда дело будет сделано, тебя выбросят, как использованный платок. Никто не отдаст тебе почестей… Власти… И уж точно никто не отдаст тебе свою дочь… Ты получишь тёмный клинок в сердце — и исчезнешь, как миллионы безымянных…»  
Сергей моргнул, отгоняя чужой голос в своей голове, и медленно выдохнул.
— Хорошо, — сказал он, глядя Долгорукому прямо в глаза, — Как прикажете, князь. Я сделаю это. Но Марк… Как бы больно мне ни было это признавать, но… — Сергей скрипнул зубами, — Он опытный боевой маг. Боюсь, собственных сил мне может не хватить, даже с учётом тех «подарков», которые я получил от вас. Мне понадобится кое-что ещё. Парочка… Артефактов, которые окажутся для него тёмным сюрпризом…
* * *
Дождь хлестал по крышам. Холодные капли стекали за воротник кожаного пальто Сергея, но он не ускорял шаг. Выйдя из старого особняка, он не вызвал такси, не пошёл к метро — а решил прогуляться.
Подумать.
И его мысли работали чётко, как механизм безупречного боевого артефакта.
 «Они хотят сделать меня орудием. Но хрен там — я сам стану тем, кто держит нож!» 
Сергей свернул в переулок, где тусклые фонари мерцали, словно догорающие угли. Здесь, в подворотне старого доходного дома, пахло помоями и озоном — будто кто-то недавно использовал боевую магию. Сергей осмотрелся и, не увидев ни людей, ни камер, достал из внутреннего кармана телефон — старую модель без биометрии, купленную на чёрном рынке.
А затем набрал номер, который помнил еще со времен первых «дел» в подворотнях. Номер, который помнил ещё со времён, когда только-только поступил в «Арканум».
— Алло?
— Хруст, — сказал он, услышав ответ, — Это я.
В ответ раздался хриплый смех:
— Ну надо же! Давно не слышал, ваше…
— Осторожнее, Хруст. Не нужно лишних уточнений.
— Понял.
— Есть работа. Нужны два человека.
— Какие требования? — голос Хруста сразу стал деловым.
— Тех, кого не жалко.
Пауза. Где-то вдали просигналила машина, а собеседник Сергея снова рассмеялся.
— Понимаю. В таких у меня недостатка нет, но… Сейчас тяжёлые времена, сами понимаете. Двести тысяч за каждого. Половина сейчас, половина после.
Сергей усмехнулся. Толик Хрусталёв не изменился — всё та же алчность в голосе. И всё та же безмозглость. Это было Львову на руку.
— Ты знаешь, что я не люблю торговаться… Сто семьдесят пять за каждого.
— Замётано, — буркнул Толик, — Когда?
— Завтра. Точное время скину ночью. Как и список оборудования. И не парься, его я предоставлю сам, твоим человечкам надо будет его просто забрать.
— Окей.
Львов отключился и положил трубку в карман, ощущая, как в его душе снова зашевелилась тень.
  «Настоящая сила в контроле… Теперь ты это понимаешь…»  
Сергей усмехнулся. В кармане его пальто лежал еще один предмет — древний плёночный диктофон с записью сегодняшнего разговора с Долгорукими. Страховка.
* * *
  1 июля 2032 года. Москва, офис компании «Львов инкорпорейтед»  

Такси плавно остановилось перед зеркальным небоскребом на пересечении Новоостаповской и первой Дубровской улиц. Сергей вышел, не дожидаясь, когда шофёр откроет ему дверь. Горячий ветер ударил ему в лицо, но парень даже не поморщился. В кармане пальто тяжело лежал один из артефактов, переданных ему Кирой сегодня утром.
Вдохнув поглубже, Сергей окружил артефакт чернокнижным коконом магии, недоступным установленным здесь сканерам — новое заклятье из арсенала книг, принесённых в последний раз Кирой.
Лобби офиса поражало холодной роскошью: мраморные колонны, мерцающие хрустальные люстры, запах дорогой кожи и свежесрезанных лилий в напольных вазах. Охранники у лифта узнали его сразу — слишком похожим было это лицо на лицо их работодателя.
— Сергей Леонидович, — засуетился старший охраны, — Нас не предупредили о вашем визите. У вашего отца через полчаса важная…
— Знаю, — перебил Сергей, проходя мимо, даже не взглянув на человека, — У меня для него срочные новости.
— Но он просил… — попыталась было остановить Сергея девушка-администратор, но он только махнул рукой, веля оставаться на месте.
Лифт поднимался слишком медленно. Сергей разглядывал свое отражение в зеркальных стенках: бледное лицо, тени под глазами, сжатые губы. Он поправил галстук — чёрный, как и весь его костюм.
Лифо поднялся на самую вершину башни — прямо в кабинет Леонида Львова.
Помещение было залито дневным светом, падающим сквозь панорамные окна. Леонид стоял у карты энергетических объектов Империи, обсуждая что-то с двумя мужчинами в строгих костюмах — их Сергей не знал.
Услышав, что двери лифта открылись, Леонид резко обернулся, и Сергей увидел в его глазах знакомую смесь раздражения и разочарования.
— Ты что здесь делаешь? — голос отца прозвучал как удар хлыста.
Собеседники Леонида переглянулись. Сергей уловил в их взглядах то самое презрение, которое видел у всех после той дуэли с Марком — «неудачник», «позор семьи», «слабое звено»…
— Нам нужно поговорить.
— Не сейчас. Ты что,не видишь, что я занят?
— Это срочно! — Сергей сделал шаг вперед и кивнул мужчинам, — Оставьте нас.
Те переглянулись — но что-то во взгляде Сергея заставило их выйти без лишних споров.
Сергей проводил их взглядом, и лишь когда лифт отправился вниз, повернулся к отцу.
— Тебе угрожает опасность.
Леонид фыркнул:
— Опять твои идиотские фантазии? Ты всегда…
В этот момент раздался грохот.
Сначала — треск магических щитов на окнах, будто кто-то разорвал плотную ткань. Потом — громовой удар, и звон, когда стёкла рассыпались на тысячи осколков.
Сергей инстинктивно пригнулся. Осколки брызнули во все стороны, сверкая в солнечном свете, как алмазная пыль.
Из дыры в окне, словно пауки по нитям, спустились двое людей в черных тактических комбинезонах. Маски скрывали их лица, оставляя видимыми только холодные, пустые глаза.
Первый выстрел прожужжал мимо уха Сергея.
— Отец! — крикнул Сергей, но Леонид уже действовал.
Он взмахнул рукой — и между ним и нападающими вспыхнула огненная стена. Жара волной прокатилась по кабинету, и разбилась о выставленные щиты. Зазвенела сигнализация.
— Сюда, суки!!! — рыкнул Леонид.
Сергей, укрывшись за перевёрнутым креслом, видел, как его отец снова стал тем могущественным магом, каким запомнился парню из детства.
Сильным, решительным…
Злым.
Яростным.
Укрывшись за магическими полусферами щитов, нападавшие расстреливали в Леонида обоймы магических пуль. Они жужжали и трещали, врезаясь в защиту Львова-старшего.
В следующий миг огненный вихрь, выпущенный Леонидом, с воем втянул в себя первого нападавшего — вместе с частью дорогого стола. Человек в черном комбинезоне даже не успел закричать — его тело вспыхнуло, как сухая бумага, рассыпаясь пеплом. Запах горелой плоти ударил в нос Сергея, смешавшись с ароматом дорогого паркета, плавящегося под жаром пламени.
В тот момент, когда Леонид атаковал второго нападавшего, бросившегося в сторону, в руке Сергея ожил «Кровавый клинок».
        А тень в его душе шепнула:          «Сейчас»         .      
Сергей встал и шагнул вперед.
Черное с алыми прожилками лезвие пульсировало, будто жаждало смерти. Сергей вонзил клинок отцу в спину точно между лопаток…
Леонид вздрогнул. Его могучая спина напряглась, пальцы, только что испускавшие пламя, судорожно сжались. Магия схлопнулась, и отец медленно обернуться к сыну, всё ещё удерживающему «Кровавый клинок».
В его глазах Сергею открылось нечто страшнее боли — понимание.
— Я… всегда… знал… — парень едва слышал шёпот отца сквозь шум в ушах. На губах Львова-старшего пузырилась кровь, — … что ты… @#$%… чудовище…
Колени леонида подогнулись, и Сергей рванул на себя кровавое оружие. Тело его отца рухнуло на обгорелый паркет с глухим стуком, заставив вздрогнуть даже второго нападавшего.
— Время на исходе, — резко произнёс Сергей, развоплощая клинок, — Сейф за картиной. Быстро.
Наемник кивнул и бросился к стене, где висел портрет основателя рода Львовых.
Как только он обернулся, Сергей поднял руку.
«Огненная игла» — простое заклинание, которое преподавали на первом курсе «Арканума» — пронзила горло наемника. Тот захрипел, упав на колени, и забился, как рыба, выброшенная на берег.
— Никаких свидетелей, — пробормотал Сергей, ослабляя галстук. Сирена продолжала звенеть, а индикатор лифта показывал, что отряд охраны уже поднимается.
Он действовал быстро.
Надел на только что убитого человека кольцо — артефакт, который попросил у Долгоруких, в котором были спрятаны кровавые лезвия. Затем разорвал себе рукав, провел снова сформировавшимся «Кровавым клинком» по предплечью — достаточно глубоко, чтобы кровь хлынула ручьем, но не задев артерии. Затем упал на колени рядом с телом отца, намеренно испачкав руки в его крови, и обнял родителя, положив его голову себе на колени.
Через десяток секунд в кабинет ворвались охранники.
— Парни, срочно запускайте дронов! Проверьте периметр! Господин Львов! О Боже…
Сергей поднял к ним лицо, искаженное «горем». Его голос дрожал от «ярости»:
— ЭТИ ТВАРИ! Они… Они убили отца! ОНИ УБИЛИ ЕГО!
Он ударил кулаком по полу, чувствуя, как осколки стекла впиваются в кожу. Настоящая боль смешалась с притворной.
— Они убили его!
— Сергей Леонидович, вы ранены? Целителя сюда, срочно!
— Клянусь родом Львовых! — закричал Сергей так, чтобы слышали все, — Я найду тех, кто нанял этих тварей! Я найду каждого! И ЛИЧНО УБЬЮ ИХ!!!
А тень в его душе громко смеялась…
* * *
  3 июля 2032 года. Москва.  

Кабинет отца теперь принадлежал ему.
Сергей сидел за массивным дубовым столом, пальцы медленно водили по резной кромке. На экране плазмы транслировали новости:
 — «Трагедия рода Львовых: граф Леонид Андреевич пал от рук мятежников! Его сын, Сергей Львов, героически пытался защитить отца, однако…» 
 — «Наследник одной из известнейших и влиятельнейших семей столицы вступил в права наследования ещё до похорон отца. Не совсем обычная практика обусловлена вновь активизировавшимися мятежниками, которых, как сообщала ранее Инквизиция, практически полностью истребили. Что это — преступная халатность, или хорошо продуманная комбинация? Очередной удар по сторонникам Императора оказался…» 
Голоса диктора звучали фальшиво, как и цветы, заполонившие приемную — лилии, розы, белые хризантемы. Их сладкий запах смешивался с ароматом воска для мебели, создавая удушливый коктейль.
В дверь постучали.
— Войдите.
Долгорукие.
Василий ворвался в кабинет, как ураган. Его лицо пылало, а пальцы сжимались в кулаки.
— Ты сумасшедший! — он даже не пытался понизить голос, и Сергей едва успел активировать защиту от прослушки, — ТЫ!.. Кто тебе дал право менять планы⁈ Кто надоумил сотворить ТАКОЕ⁈
— Повежливее, — спокойно отозвался Сергей, — Теперь я — глава рода. А ты всего лишь наследник.
Василий побраговел, но его отец поднял руку, заставляя сына замолчать. Пальто князя было покрыто каплями дождя, а лицо выглядело неестественно гладким, как лёд — будто он контролировал каждый свой мускул.
— Василий, — Владимир Долгорукий произнес одно слово, и сын замолчал, скрипя зубами.
Сергей даже не встал. Он откинулся в кресле, позволив солнечному свету из окна осветить свои бинты — театральные, но убедительные.
— Выглядишь хорошо, для человека, потерявшего отца, — заметил князь, усаживаясь в кресло напротив.
— Практика, — Сергей улыбнулся, — А вы выглядите взволнованно, для тех, кто «не имеет отношения» к мятежникам.
Василий дернулся, но князь снова остановил его жестом.
— Зачем? — спросил он просто.
Сергей потянулся к шкафу, где стояли отцовские коньяки. Налил себе, не предлагая гостям.
— Во-первых, теперь у меня есть алиби. Весь свет видел, как я «сражался» с убийцами отца, — Он сделал глоток, — Точнее, они так думают. Во-вторых — теперь вы не сможете меня просто… убрать.
Он поставил бокал и открыл ящик стола. Там лежал диктофон с записью их последнего разговора.
— И в-третьих, — Сергей нажал на кнопку воспроизведения, и дал Долгоруким несколько секунд, чтобы они поняли — что это такое, — Как вы понимаете, это копия.
— Умно… Плёночная хрень…
— Именно. Если я «неожиданно» погибну — это попадет прямо к Императору. Через Инквизицию, само собой. Вместе с парочкой артефактов, которые вы мне передали — и именами всех ваших агентов. Я за последние месяцы успел узнать довольно много…
В кабинете повисла тишина.
Василий побледнел. Князь же лишь прикрыл глаза, и сосчитал до десяти, чтобы успокоиться.
— Ты играешь с огнем, мальчик, — наконец сказал он.
— Нет, — Сергей поднял бокал в тост, — Я и есть огонь.
Князь тихо рассмеялся.
— Ну-ну… Твоя выходка… Может дорого всем нам стоить.
— Мы в одной лодке — так что и платить будем вместе. В случае чего… Я всего лишь подстраховался.
— И тем не менее — это не отменяет твоего задания, — Владимир встал из кресла, — Выполни то, что обещал. У тебя на это пять дней.
Дверь захлопнулась за Долгорукими с глухим стуком. Сергей остался один в кабинете, где ещё витал запах отцовского одеколона — терпкий, с нотами дубового мха.
— Ну и представление… — знакомый голос заставил его вздрогнуть.
Кира стояла у книжных шкафов, будто материализовалась из воздуха. Её пальцы скользили по корешкам старинных фолиантов, оставляя следы на пыли.
— Как ты… — удивлённо начал Сергей.
— Ты же знаешь, у меня есть ключи от всех дверей, — девушка улыбнулась, и в этом выражении было что-то хищное.
Лёгкий щелчок — и замок на двери кабинета повернулся. Кира медленно подошла к Сергею, стуча каблуками по паркету.
— Пять дней на убийство Апостолова? — Она засмеялась, запрокинув голову, — Князь совсем озверел.
Сергей почувствовал, как по спине побежали мурашки. Кира пахла черной амброй и чем-то ещё… Опасным.
— Знаешь, мне иногда кажется, что это не ты работаешь на него — а наоборот.
— Может быть, может быть, — промурлыкала Кира, — наклоняясь над Сергеем и проводя языком по мочке его уха.
— Они в ярости, — произнёс парень, откидываясь в кресле.
— О, не только! — Кира облокотилась о стол, наклоняясь так близко, что Сергей увидел золотые искорки в её зелёных глазах, — Они напуганы. Впервые за двадцать лет кто-то поставил их в угол. Ты рисковал, но… выиграл. На этот раз. Долгорукие теперь связаны с тобой, и связаны крепко. Мне нравится твоя решительность.
Её пальцы коснулись его бинтов — лёгкое, почти невесомое прикосновение.
Однако оно обожгло Сергея, как раскаленный клинок. В следующий миг пальцы девушки впились в плечи Львова, оставляя багровые следы, а губы прижались к его губам с таким давлением, что боль смешалась с невыносимым наслаждением.
Сергей схватил её за волосы, откинув голову назад, и впился зубами в шею, чувствуя, как под кожей бьется жилка. Кира застонала, но не от боли — от восторга.
Он подхватил её под бёдра и усадил на отцовский стол. Бумаги разлетелись, хрустальная чернильница со звоном разбилась о пол, расплескав черные капли, похожие на кровь. Сергей чувствовал всё: холод дерева под ладонями, запах ее духов, смешавшийся с потом, хруст дорогого костюма, который он рвал на ней в клочья.
Это не было любовью. Это было сражением — яростным, беспощадным, где каждый укус, каждый стон, каждый вздох были и поражением, и победой.
Когда все закончилось, Кира осталась лежать на столе. Её грудь тяжело вздымалась, а на губах блестела капля крови.
* * *
Глубокой ночью Сергей проснулся от того, что в комнате было слишком тихо. А потом он услышал…
Что-то звало его в кабинет.
Сергей встал с кровати, не обращая внимания на спящую Киру. Ему было плевать, что подумает убитая горем мать — Сергей не был уверен, что она даже заметила, что у него осталась какая-то неизвестная девушка.
Паркет под босыми ногами был ледяным. Львов шёл по темному коридору, и с каждым шагом тревога сжимала горло все сильнее.
Кабинет встретил его тишиной. Лунный свет падал на зеркало в резной раме — то самое, в котором Леонид проверял свой вид перед важными встречами.
Сергей подошел ближе — и вздрогнул.
Вместо собственного отражения он увидел отца — Леонид Львов стоял будто за тонкой пеленой. Его лицо было бледным, как у покойника, но глаза горели холодным огнем.
— Ты переживёшь меня ненадолго, сын, — прошептал он.
Сергей резко отпрянул и схватился за грудь — сердце бешено колотилось, как птица в клетке.
Но когда он снова посмотрел в зеркало, там был только он сам — бледный, с темными кругами под глазами, с губами, на которых еще остался след укуса Киры.
Но…
На паркете у его ног лежал окурок отцовской сигары.
И он ещё дымился.



Глава 20
Проникновение

  5 июля 2032 года. Офис корпорации «Маготек», Москва-Сити.  

Я сидел в своём кабинете, в кресле, расслабленно закинув ногу на ногу. Хотя мне сейчас полагалось нервничать — как человеку, у которого забирают дело всей его жизни.
С другой стороны, причин для беспокойства было куда больше. Настоящих причин, само собой.
За стеклянной стеной, пропускающей мягкий голубоватый свет кристаллов-стабилизаторов, сновали люди — одни в чёрных мундирах без опознавательных знаков — агенты Тайной канцелярии — и другие, с пурпурными нашивками — Инквизиторы.
Они выносили оборудование: резонаторы, кристаллические матрицы, целые блоки серверов, опутанные мерцающими руническими цепями. Флэшки, диски, мониторы, персональные компьютеры и ноутбуки, артефакты, папки с документами и заметками…
Каждый ящик, каждый прибор, над которым мы в «Маготеке» корпели месяцами, каждый, сука, провод! — всё это теперь грузили на антигравитационные платформы под присмотром вооружённых бойцов и мрачноватого вида магов.
Воздух гудел от подавленного колдовства — Инквизиция использовала глушители, чтобы никто не смог активировать защитные чары на аппаратуре, или попытаться «стереть» данные дистанционно.
— Не стоит так переживать, Марк Григорьевич, — раздался спокойный (и весьма самодовольный) голос справа.
Я не сразу оторвал взгляд от этого «разграбления».
С непринуждённостью человека, впервые по-настоящему почувствовавшим себя хозяином положения, на диване у аквариума развалился граф Дмитрий Павлович Лобанов-Ростовский.
Двоюродный брат Императора, тридцати с небольшим лет, занимающий какой-то невысокий пост в Тайной канцелярии, насколько я знал. Поговаривали, что Лобанов-Ростовский был «паршивой овцой» в огромной императорской семье.
Не пришей кобыле хвост — кажется, есть такая поговорка?
Уж не знаю, почему Император назначил именно его руководить перевозкой всего нашего офиса…
Я-то расчитывал, что Юсупов сам заявится сюда — и это очень даже соответствовало моим планам. По-крайней мере, можно было бы понять, кто сейчас управляет телом — он, или Распутин.
Но… Инквизитор был занят чем-то другим, и ко мне прислали какого-то высокородного придурка — и теперь приходилось терпеть его компанию.
Дмитрий Павлович поднял бокал с коньяком — моим коньяком, кстати! — выдержанным «Романовский резервом» и, причмокнув, сделал небольшой глоток.
— Восхитительный напиток! Вы определённо знаете толк в удовольствиях, господин Апостолов! Или это тоже… «наследство» Салтыкова?
Я едва сдержал желание швырнуть ему в лицо свою чашку с недопитым кофе. Этот франт меня раздражал.
Однако вместо этого я разжал пальцы и медленно провёл пальцами по краю кружки.
— Нет, это мои личные запасы.
— Ой, да бросьте, Марк! — усмехнулся Дмитрий, увидев моё недовольное лицо и переходя на более фамильярный тон, — Вы выглядите так, будто вот-вот взорвётесь!
Мне не нужно было притворяться, что вся ситуация бесит — хотя причина была отнюдь не в том, что у меня, по факту, забирают корпорацию…
— Ваше сиятельство, — начал я, тщательно подбирая слова, — При всём уважении, если бы вас лишили плодов огромного труда под предлогом «проверки», вы бы тоже вряд-ли ликовали.
Лобанов-Ростовский усмехнулся. Его лицо, гладкое и ухоженное, будто выточенное из слоновой кости, не отражало ни капли злости или раздражения.
— О, разумеется! Но, кажется, вы неправильно понимаете ситуацию. Никто ничего у вас не отнимает.
Он ленивым жестом указал бокалом в сторону коридора, где двое агентов аккуратно упаковывали в защитный кейс кристалл с полной копией ядра одной из секций МР-системы.
— Его Величество просто хочет убедиться, что ваши разработки не представляют угрозы. Вы же сами понимаете — магическая реальность открывает много возможностей… Шпионаж, слежка, — этот идиот даже не понял, что эти слова синонимы, — Ускоренное обучение… Это слишком серьёзные вещи, чтобы оставлять их в частных руках.
Я едва не рассмеялся.
«Частные руки».
Как будто Салтыков — один из самых влиятельных князей Империи — был каким-то авантюристом-одиночкой! Как будто он сам не был родственником Императора!
— А если технология всё-же… Покажется вашему ведомству или Инквизиции «опасной»? — спросил я.
Лобанов-Ростовский откинулся назад, заложив руки за голову.
— Тогда её доработают. И, разумеется, вас с господином Салтыковым допустят к процессу — кто, как не создатели, знают систему лучше всех?
Он улыбнулся.
— Конечно, если мой дорогой родственник выйдет из комы… А за неудобства, нанесённые вам, само-собой, будет выплачена компенсация. Щедрая, господин Апостолов, не сомневайтесь. Но только после того, как Инквизиция и мои люди завершат проверку.
Я медленно кивнул, делая вид, что обдумываю его слова.
В целом, если я останусь жив, то происходящее будет мне даже на руку. Государственное финансирование, государственное прикрытие, компенсации, известность, доступ к людям и возможностям, к которым сейчас не подобраться… А в этих разработках из офиса и «официальных» лабораторий Инквизиция и императорские ищейки всё равно нихрена не найдут.
Ведь самое важное — проект «Альтер-Эго» — спрятано глубоко в тоннелях метро. И там и останется — даже если мой план провалится, и я умру.
Но Лобанов-Ростовский не должен был этого знать.
— Надеюсь, проверка не затянется, — сказал я, снова наливая себе кофе.
Граф усмехнулся.
— О, Марк Григорьевич… Разве когда-нибудь что-то в нашей Империи происходило быстро? Нет, думаю, вам придётся набраться терпения. Но вы, как я слышал, человек деятельный, и наверняка найдёте, чем заняться.
За окном кабинета последний сервер погрузили на платформу.
Я дождался, когда все прочие покинут опен-спэйс, и лишь после этого развернул перед Лобановым-Ростовским голографический проектор. В воздухе вспыхнули страницы моих личных заметок — формулы синхронизации, схемы энергетических матриц, черновые расчёты по стабилизации магической нейросети.
— Полный комплект документации, которую не нужно видеть рядовым сотрудникам, — сказал я, наблюдая, как глаза Дмитрия жадно скользят по мерцающим символам, — Всё, что касается магической реальности. Даже экспериментальные наработки, которые мы не успели запатентовать.
Лобанов протянул руку, и проекция автоматически скопировалась на его персональный кристалл-накопитель. На губах графа заиграла тонкая улыбка.
— Очень сознательно с вашей стороны, Марк Григорьевич. Его Величество оценит такое сотрудничество.
Ну ещё бы!
Я прикрыл глаза, делая вид, что протираю усталые веки, чтобы скрыть вспышку едкой иронии. Пусть забирают. Пусть изучают хоть до скончания веков.
Но вместе с холодным удовлетворением в груди кольнуло и беспокойство.
Очень скоро Юсупов узнает о том, что тут для него нет ничего полезного. А Распутин — о том, что от него попытаются избавиться.
Туманоликий уже наверняка чувствовал, что что-то происходит — его связь с Юсуповым стала слишком глубокой.
Но это ничего… Финальный раунд моего противостояния с этой тварью начался — и теперь осталось только спровоцировать Распутина…
Я нащупал в кармане портативный когитор. Устройство было размером с колоду карт, но внутри него билось нечто куда более ценное, чем простые вычисления. Эфирный процессор, созданный по моим личным чертежам и опробованный на Салтыкове.
А «образец» только и ждёт, чтобы я активировал его…
Хм… Ждал бы, если бы мог, точнее…
— Кажется, мы закончили, — Лобанов-Ростовский поднялся, застегивая мундир, — У вас остались какие-то вопросы, Марк Григорьевич?
Я покачал головой.
Дмитрий кивнул, попрощался, и вышел, оставив за собой шлейф дорогого парфюма.
Дверь закрылась.
Я остался один. Вздохнул, налил себе немного коньяка и залпом выпил его.
— Ну всё… Пора начинать.
Подождав немного, я вышел из офиса и спустился на парковку. «Стикс» встретил меня знакомым низким гулом, когда я активировал его двигатель. Проведя ладонью по полированному корпусу, я ощутил под пальцами вибрацию работающих двигателей.
М-да… После сегодняшнего дня пути назад уже не будет…
* * *
Обшарпанная пятиэтажка на окраине столицы встретила меня скрипом ржавых петель. Я снял эту квартиру через липовый аккаунт в сети, и заплатил криптой. Вероятно, даже моя виртуальная помощница Лиза не знала об этом месте…
Голая лампочка мигнула, освещая пустую комнату с единственным стулом и нарисованным на полу мелом магическим кругом — не для ритуала, а просто как ориентир.
Я сбросил кожаную куртку на спинку стула, ощущая, как адреналин начинает разгоняться по венам. Ладони были слегка влажными — странное ощущение для того, кто обычно держал себя в железном спокойствии.
— Ну что ж, Григорий Анэтикович Распутин, — прошептал я, — Или как там тебя по-настоящему зовут… Давай посмотрим, как ты любишь неожиданные сюрпризы.
Эфирное заклинание в груди отозвалось пульсацией — будто второе сердце. Три узла — сам Юсупов, зеркало в его особняке, перчатка в тайнике. Месяцы подготовки…
— Надеюсь, всё получится…
Я глубоко вдохнул и разжал внутренний захват заклинания.
Оно разорвалось с такой силой, что я едва удержался на ногах. Боль пронзила грудную клетку, будто кто-то вогнал между ребер раскаленный клинок. Воздух вокруг затрещал, наполняясь бирюзовыми всполохами Эфира. Я застонал, чувствуя, как энергия вырывается наружу, но не сопротивлялся — это было необходимо.
Тьма перед глазами сгустилась, затем взорвалась миллиардом искр. Пространство сжалось в точку, вытянулось в нить…
И меня рвануло вперёд. А уже через пару мгновений я почувствовал, как пробиваюсь сквозь сотню энергетических барьеров, и…
Оказался в подпространственном тайнике Юсупова.
Черное стеклянное поле под ногами отражало не настоящие звезды. Воздух был густым, словно наполненным жидким металлом. Каждый мой вдох отдавался эхом в этом странном не-месте.
— Так, — я провел рукой по лицу, стирая выступивший пот, — Надо поторапливаться…
Я сделал первый шаг, и звук моих ботинок по черному стеклу разнесся гулким эхом. Здесь не было стен, не было потолка — только бесконечное пространство.
Моё сердце бешено колотилось, но разум оставался холодным. Я знал, что с этого момента пути назад нет — либо я найду способ уничтожить Туманоликого, либо он сотрет меня с лица земли.
Но что странно — вместо страха я чувствовал лишь странное облегчение. Наконец-то все карты будут на столе.
— Пора заканчивать эту игру, — пробормотал я, следуя за тонкой вязью чужой энергетики и направляясь вглубь тайника.
Тишина давила на уши, словно я погрузился на дно океана. Воздух был густым, насыщенным древней магией, и каждый мой вдох оставлял на языке привкус меди.
Я закрыл глаза, вспоминая те заклинания, которые видел, когда подглядывал за Юсуповым в прошлый раз. Его движения, жесты, последовательность активации защит — всё это отпечаталось в моей памяти с кристальной четкостью.
— Разомкнуть. Обнажить. Явить.
Взяв из Искры чистой силы, я начал выписывать в воздухе сложный узор, повторяя движения Юсупова. Магия отозвалась мгновенно — фиолетовые искры побежали по невидимым линиям защиты, растворяя их, как паутину, на которую плеснули кислотой.
Раздался едва слышный щелчок — и пространство передо мной раскрылось.
Постаменты, которых секунду назад не было, материализовались из пустоты. Они появлялись и появлялись, заполоняя пространство вокруг — и я, не удержавшись, расхохотался.
Здесь хранилось то, что Распутин так тщательно скрывал.
Моя перчатка — черная, холодная, но я чувствовал её пульсацию. Улыбнувшись, я натянул её на руку и облегчённо вздохнул. А затем вызвал Бунгаму.
— Ква⁈
  Чего тебе снова⁈  
— Ты и так долго отдыхала, — усмехнулся я, — Давай-ка снова поработай перевозчиком.
— Ква-ква! Ква!
  Я тебе не чемодан, чтобы бесконечно таскать чужие артефакты!  
— Цыц! У нас взаимовыгодное сотрудничество, помнишь? Быть может, я скормлю тебе что-то из этого. Позже…
Жаба перестала возмущаться, заинтересованно посмотрев по сторона. А я пошёл вдоль постаментов, сгребая с них всё, что только под руку подвернётся, и кидая это Бунгаме.
Предметы вспыхивали, не долетая до жабы, и исчезали в её убежище.
Книги в кожаном переплете с застежками из человеческих зубов. Артефакты — кинжал с рукоятью, обернутой высохшей кожей, небольшое зеркальце в раме из сплавленных костей, шкатулка, источающая тихий стон. Кольца с незнакомыми гербами — вероятно, чужие родовые существа, украденные или выкупленные. Карты с пометками, на которых были обозначены места, о которых я никогда не слышал. Сосуды из тёмного стекла, внутри которых клубился туман — кажется, это были чьи-то души…
Я продолжал идти, и с каждым шагом волосы на затылке шевелились всё сильнее. Здесь было гораздо больше предметов, чем я рассчитывал — десятки, сотни артефактов, разложенных с педантичной аккуратностью. Каждый излучал мощь, каждый мог быть смертельно опасен.
Но, к сожалению, забрать их все я не мог — время было ограничено.
Закинув в хранилище Бунгамы очередную книгу, я почувствовал толчок.
Далекий, но невероятно мощный. Будто кто-то ударил в гигантский колокол, и звуковая волна прокатилась через все слои реальности.
Распутин почувствовал вторжение.
Пора уносить ноги.
Стоило только подумать об этом, как пространство тайника начало рушиться — стены, которых никогда не было, трескались, как тонкий лёд, чёрное стекло пола крошилось под ногами, обнажая пустоту бесконечности.
Я рванул Эфир — остатки своего заклинания, чтобы пробить обратный путь, выскочить по нему из астрального тела и оказаться в реальности.
Воздух вокруг сгустился, сжался, меня рвануло вперёд и вверх…
Но что-то пошло не так.
Уже в полёте, едва стартанув, я ощутил, будто кто-то перерезал невидимую нить.
Дерьмо космочервей!
Эфирный канал, по которому я пришёл, вспыхнул ослепительным фиолетовым светом — и разорвался.
Я не успел даже вскрикнуть.
Боль ударила в грудь, как молот — и меня вышвырнуло в реальность с такой силой, что я кубарем прокатился по земле, прежде чем врезался в ствол старого дуба. Воздух вырвался из лёгких, и я на секунду ослеп от боли.
А когда зрение вернулось, первое, что я увидел — высокий забор из кованого железа, за которым виднелись крыши особняка Юсупова.
— Проклятье… Недалеко же я ушёл… Ладно хоть за пределы поместья удалось убраться…
Но осознав, что произошло, я аж задохнулся.
КАК моё тело оказалось перенесено сюда⁈ Неужели…
Вскочив на ноги, я тут же проверил свой резерв — мгновенно похолодел.
Обычная магия присутствовала — а вот Эфира не было… Что-то случилось с моим заклинанием — оно оказалось разрушено. И, вероятно, чтобы не разорвать связь тела и сознания навсегда, весь хранящийся во мне Эфир предпринял единственное возможное решение для сохранения своего носителя.
Разнёс моё тело на атомы и собрал его в месте, куда вышвырнуло сознание.
— Ну охренеть теперь…
Я провёл рукой по груди, где ещё секунду назад пульсировала истинная сила. Ничего. Ни капли… Хорошо хоть, что в игральной кости осталось довольно много Эфира…
Но размышлять было некогда.
Я понимал, что нужно убираться отсюда — если Распутин прямо сейчас владеет телом Юсупова — он наверняка уже знает о то, что в его тайник кто-то забрался. И если так… Времени у меня немного.
Я развернулся, намереваясь бежать через лес — и застыл.
В трёх шагах от меня стоял морф.
Тот самый ублюдок, который похитил Илону. Который напал на меня под новый год пару лет назад. Который преследовал нас в тайнике Пеля, и тот, с которым мы вместе сражались с грифоном.
Артур — тот, кого Распутин спас в Индии в девяностые годы. Тот, кого он превратил в чудовище…
Его худое тело, закутанное в серый плащ, казалось, колыхалось на ветру, словно дым. Лицо, скрытое в тени капюшона, было неразличимо — только бледный рот, растянутый в улыбке, в которой не было ничего человеческого.
— Здравствуй, Марк… — его голос звучал, как шелест сухих листьев, — Хозяин будет рад твоему визиту…
Я стиснул зубы.
Отлично, Маркелий, просто отлично!
С самого начала всё пошло наперекосяк…



Глава 21
Долгожданная месть

  5 июля 2032 года. Москва.  

Вокруг царила гнетущая тишина — мёртвая, и… Слишком неестественная…
Даже ветер застыл, словно само пространство сжалось в ожидании кровавого спектакля.
Морф стоял передо мной, как кошмар, вырвавшийся из глубин подсознания. Его силуэт дрожал, колебался на грани реальности, сотканный из дыма и теней. Глубокий капюшон скрывал лицо, но я чувствовал его ухмылку — ту самую, что уже видел раньше.
— Хозяин ждёт, Марк.
Его голос был не одним, а многими — десятки, сотни шёпотов сливались воедино, царапая сознание.
Ублюдок сразу решил воздействовать на меня ментально?
Ну-ну… С нашей прошлой встречи многое изменилось, козёл.
Я не стал отвечать. Вместо этого рванул в сторону, едва успев увернуться от алого вихря, вырвавшегося из ладони существа. Пламя ударило в землю, и почва вскипела, превратившись в бурлящую массу.
— Не убежишь!
Я жахнул в ответ — огнём и воздухом, но Морф поплыл, стал дымкой — и мои заклинания прошли сквозь него, не причинив вреда.
Проклятье!
Тело твари дёрнулось, и в следующий миг он изменился.
Кожа почернела, покрылась блестящей чешуёй, руки вытянулись в гибкие, как бичи, щупальца, усеянные крючковатыми шипами. Он бросился вперёд с неестественной скоростью, и я едва успел выставить зеркальный щит, выгравированный рунами отражения. Удар сотряс воздух и отбросил меня к ближайшему дубу. Кора впилась в спину, но боль тут же растворилась в море адреналина.
Рванув из себя магию, я заставил землю под ногами сволочи обратиться огромной челюстью.
КЛАЦ!
Комья полетели во все стороны, но через секунду мой капкан разлетелся во все стороны.
Морф рассмеялся.
— Мы это уже проходили, Марк. Ты слишком слаб.
Его тело снова заколебалось — и вдруг разорвалось на сотни чёрных нитей, которые тут же сплелись в новую форму. Теперь передо мной стояло существо с кожей, покрытой хитиновыми пластинами, с тремя парами суставчатых конечностей, оканчивающихся когтями.
Первый удар пришёл справа. Я едва успел рвануть в сторону, и дуб за моей спиной со стоном рухнул, срубленный нечеловеческим ударом.
Отразить следующую атаку я успел — когти скрежетнули по энергетическому полю, высекая искры. А вот второй удар — уже слева — пробил защиту. Я почувствовал, как острые как бритва когти рассекают кожу на боку и впиваются в руку.
Морф поднял меня в воздух и рассмеялся.
— Ты пойдёшь со мной.
— Хрен… С два!
Рванув чужую, грязную и изменчивую магию, я тут же «поджёг» её — и конечности Морфа вспыхнули лиловым пламенем. Зашипев, он отбросил меня в сторону.
Чуть прокатившись по прошлогодней листве, я не успел даже встать — сверху тут же навалилась какая-то энергетическая сеть, и Морф куда-то потащил меня.
И тут я вдруг осознал — окончательно, не поддаваясь бурлящему в крови адреналину — он не пытается меня убить! Ему нельзя это делать! Всё, что требуется твари — захватить меня и притащить хозяину!
И потому он не сражается в полную силу.
И это был мой единственный шанс.
Вот только энергетика этой твари была бездонной — и очень пластичной. Даже если бы я смог «выкачать» всю его силу за раз — пришлось бы постоянно переключаться между изменчивой природой Морфа…
Нет, тут нужно что-то другое… Мне нужно оглушить его — хотя бы на пару секунд… И подобраться к его Искре.
А сделать это можно только…
Я впитал в себя энергию сети, и импульсом выбросил её обратно.
КРР-РАК!
По воздуху пронеслась волна магии, сметая деревца и выворачивая землю. Она ударила Морфа в спину и откинула на несколько шагов — вполне достаточно, чтобы дать мне времени подняться на ноги.,
Морф обернулся и снова трансформировался — теперь передо мной стоял высокий мужчина в чёрном мундире, с лицом… моего отца.
— Сдавайся, сын.
Голос был точь-в-точь его. Грязный приём.
Я плюнул на землю, чувствуя, как в груди сгущается гнев.
— Ага, разбежался… Бунгама!
Воздух взорвался от магии, и из ниоткуда выпрыгнула гигантская жаба с перепончатыми лапами и глазами, полными ядовитой радуги. Её кожа пульсировала, испуская облако психоделического тумана.
— КВА-А-А!
Мир сдвинулся.
Деревья заплясали в безумном вальсе, земля под ногами превратилась в зыбкое болото, а Морф на секунду замер — его форма поплыла, как чернила в воде.
Сейчас!
Я полоснул тонким воздушным заклинанием ладонь, чувствуя, как горячая кровь стекает по пальцам.
— Кровь к крови, Сила к силе… Урод.
Капли зависли в воздухе, превратившись в тонкие алые нити — в которые я вложил всю энергию, которая во мне оставалась. Они рванули вперёд, впиваясь в расплывающийся силуэт Морфа, проникая сквозь слои его бесчисленных форм.
Он зашипел, снова меняясь — теперь это был сам Распутин, с горящими жёлтыми глазами и оскалом, полным гнилых зубов. Но стало уже поздно.
Кровь, полная моей собственной энергии, нашла чужую Искру. Она оплела её, вгрызлась в чужое ядро, заставляя Морфа взвыть от боли.
Я сжал кулак.
Внутри Артура что-то хрустнуло, будто ломались кости.
А затем тело Морфа взорвалось чёрным туманом, который на мгновение принял форму десятка разных лиц — старых, молодых, красивых, уродливых — а затем рассыпался, как пепел на ветру.
Я рухнул на колени, чувствуя, как последние капли магии вытекают из меня. Голова гудела, перед глазами стояла красная пелена, а в ушах звенело, будто кто-то бил в колокола прямо в моём черепе.
Но медлить было нельзя. Надо убираться… Надо убираться отсюда, пока Распутин не узнал о смерти своей любимой собачки…
* * *
  Час спустя…  

Фургон с затемнёнными стёклами медленно двигался в потоке мобилей, его электродвигатель почти не издавал звука. В салоне пахло маслом, оружием и свежей плазмой от перегретых сканеров.
— Он повернул направо, на Новый Арбат, — пробормотал рыжий парень, не отрываясь от экрана. Его пальцы быстро скользили по голограмме, увеличивая карту, — Такси едет без отклонений. До квартиры минут десять.
Второй мужчина, коренастый, со шрамом через бровь, прижал к уху ком-линк.
— Слышал, господин? Десять минут.
В динамике раздался голос, искажённый вокодером:
— Хорошо. Я буду ждать его там.
Рыжий переглянулся с напарником.
— А если он почует засаду?
— Тогда вы его остановите. Сбейте, расстреляйте, отвлеките. Мне всё равно. Но убить его должен я!
Шрам фыркнул, проверяя обойму в пистолете.
— Один к одному — он нас размажет по асфальту.
— Не вам с ним драться. Только в крайнем случае. Следите, но не приближайтесь. К дому уже выдвигается усиленный отряд.
Рыжий щёлкнул переключателем, и на экране появились новые метки — шесть точек, быстро сближающихся с маршрутом такси Марка.
— Бойцы в трёх минутах.
— Отлично.
Голос в ком-линке стал резче:
— Если он поменяет маршрут — врежьтесь в такси. Задержите его.
— Понял.
Фургон прибавил скорость, сливаясь с потоком машин. Впереди, через два ряда, виднелось жёлтое такси.
* * *
Голова гудела, магии в Искре почти не осталось. А меня в последнее время сильно бесило, когда резерв приближался к нулю.
Почти все долбаные артефактные мастерские, которые попались мне на пути, были закрыты — и взять энергокристаллы, чтобы «подпитаться», было неоткуда.
Лишь в одной крохотной лавке удалось купить несколько штук со стихийной энергией — и то, их не хватило, чтобы заполнить Искру даже на двадцать процентов.
Ненавижу чувствовать себя беззащитным…
А в голове, меж тем, крутились и крутились мысли о том, что я только что сделал.
Обчистил тайник Распутина — и убил его Морфа. М-да… Не совсем на такую провокацию я рассчитывал — и хвала Эфиру, что хватило ума и удачи грохнуть этого Артура и уйти через лес…
Впрочем, а что это меняет? По большому счёту — ничего. Сейчас остаётся только подождать очередного визита Юсупова и…
Я едва успел среагировать, когда выходил из такси, как воздух взорвался магическим разрядом.
БА-БАХ!
Инстинкт сработал быстрее мысли — я рванулся в сторону, и огненный шар прожег асфальт там, где я только что стоял. А жёлтый мобиль с шашечками отшвырнуло на десяток метров, превратив в покорёженную груду металла.
Где-то завопила сигналка, послышался чей-то крик…
Из подъезда высыпали трое в чёрных масках — и их руки уже светились заряженными заклятиями.
Я не дал им напасть снова — да и размышлять о том, кто это был, времени не было. Резкий взмах рукой — и первый убийца взвыл, когда его собственная магия вырвалась из-под контроля и ударила в него же. Его тело дернулось, как на виселице, когда я пожрал его энергию, перекачав её в себя.
Второй успел выпустить ледяные шипы. Я поймал их на щит, ощущая, как мороз обжигает кожу, и тут же развернул их против третьего. Тот не успел вскрикнуть — острые как бритва осколки пробили его щит и горло.
Энергии снова осталось «на донышке» — а тело ныло от перегрузки.
— Ох не рассчитывал я на такое…
Из ближайшего переулка выскочили новые фигуры в масках. Среди них был один выделяющийся — высокий, в кожаном плаще, маке демона, сжимающий в руке магический клинок.
Чёрный, с алыми прожилками.
Кровавая магия? Интересно…
Несколько спутников этого чернокнижника попытались опутать меня воздушными сетями, но я снова обратил их заклинания против них, заставив спеленать своих владельцев — и «поднести» их ко мне.
Миг, другой, третий — и вся энергия из четырёх человек влилась в меня, заполняя Искру наполовину.
— Теперь можно и поговорить, — хмыкнул я, лёгким движением ладони сворачивая нападающим шеи.
Чернокнижник с клинком с интересом посмотрел на меня. Его глаза были пустыми. Бездонными, как у мертвеца.
— Любопытно, Апостолов, — произнёс он. Голос звучал хрипло, будто сквозь зубы, — Всё-таки я был прав, и ты оказался не так прост, а? Пожирание?
Признаться честно, в этот момент у меня чуть челюсть оземь не грохнулась.
— Львов⁈
Он расхохотался.
— Неожиданно, да?
Я поднял окровавленные ладони:
— Сергей, одумайся! Что ты творишь⁈ Тёмная магия, серьёзно⁈
Он рассмеялся — и этот смех был похож на трескающееся стекло.
— Она дала мне силу, которая и не снилась тебе.
Клинок взметнулся — и мир взорвался болью.
Я едва успел отпрыгнуть, но сорвавшиеся с лезвия заклинания всё равно достали меня — пробили щиты, рассекло плечо. Кровь хлынула горячей струёй. Я попытался контратаковать, жахнув по Львову сплетёнными клубками стихийной энергии, но он лишь взмахнул рукой — и тень, выскочившая из-за его спины, просто…
Поглотила моё колдовство!
— Слабо, Марк. Очень слабо.
Дерьмо космочервей! Ну неужели придётся использовать Эфир⁈ Нет-нет, и ещё раз нет! Он нужен, чтобы одолеть Распутина!
Мысли метались в голове, пока я отбивался от неожиданно сильных ударов чёрной магии Львова.
Быстро же он развился… Сволочь, и откуда только понабрался этой грязи?..
И где, @#$%, полиция, когда она так нужна⁈
Как же всё это не вовремя…
— Какого хрена ты не мог подождать со своей вендеттой ещё пару дней, козёл⁈ — рявкнул я, уклоняясь от кровавых щупалец, выросших из плеч Львова — и нанося по ним мощный удар огнём.
Сергей зашипел и отпрыгнул, когда одно из щупалец обгорело дотла и повисло за его спиной. Оскалившись, Львов выкрикнул:
— Давайте!
… И из переулка за его спиной выскочило ещё десятка два человек.
Одного из них я узнал — высокий, широкоплечий, облачённый в чёрно-серебристые экзо-доспехи, покрытые сложной рунной вязью. На металлических ходулях, с металлическим щупальцем вместо одной руки и маской из полированного сплава, похожего на череп. Из щели для глаз лился холодный голубой свет.
Во второй руке это… создание держало топор, который светился зловещим зелёным светом.
Дровосек… Командир группы мятежников, с которым я бился в библиотеке Иловайского.
— И ты тут…
Всё встало на свои места. Львов спутался с мятежниками.
Идиот…
Я отбил мощнейший синхронный удар чужого колдовства, вложив в щит остатки магии и отступил к стене, понимая — них всех мне не вытянуть. Не в таком состоянии… Не смогу я перехватить все их заклятия разом…
Львов сделал шаг вперёд, поведя своим кровавым клинком.
— Всё кончено, Апостолов.
Я прижался спиной к стене, чувствуя, как кровь сочится по руке.
Да @#$% @#$% в рот! Ну вот как так! КАК⁈ ГДЕ ДОЛБАНАЯ ПОЛИЦИЯ⁉ ГДЕ «ВИТЯЗИ», КОГДА ОНИ ТАК НУЖНЫ⁉
Придётся тратить Эфир… Либо так — либо меня грохнут прямо сейчас…
Но… Как же потом одолеть Распутина?..
А, похрен… Не время выбирать…
Сунув руку в карман, я нащупал игральную кость.
Львов приближался — нарочито медленно. Его кровавый клинок оставлял в воздухе дымящийся след. Дровосек засмеялся металлическим смехом, остальные мятежники окружили меня полукругом.
— Всё кончено, Апостолов, — прошипел Сергей, и в его глазах, виднеющихся за маской, уже не было ничего человеческого.
Я сжал зубы. Нет. Нет, сука… Ничего ещё не кончено.
И тут воздух взорвался.
Что-то огромное и чёрное рухнуло с неба прямо в центр группы мятежников, откинув людей на десяток метров. Лишь Дровосек и Львов устояли на ногах, развернув вокруг себя мощные магические щиты. Асфальт треснул, подняв волну пыли.
А когда она рассеялась, я увидел деда.
Он стоял в своей неизменной серой жилетке, брюках и белой сорочке. Вместо рук — здоровенные вампирские когти, бледное лицо искажено холодной яростью, глаза горят алым, а вокруг тела клубится кроваво-чёрная дымка.
— Похоже, ты опять влип в дерьмо, внук? — спокойно произнёс дед — но его голос звучал как скрежет стали по камню.
Мятежники поднялись на ноги и замерли. Даже Львов на секунду остановился. Похоже, он просто не понимал, что происходит.
Я улыбнулся — а потом всё взорвалось.
В ночи взвыли сирены. Чёрные бронированные фургоны с синими мигалками вылетели из-за угла, а за ними тут же появились три массивные фигуры в экзоскелетах «Витязь». Их доспехи гудели, заряжаясь магией, стволы пулемётов вращались, наводясь на мятежников.
— Всем на землю! — прогремел механический голос через усилители.
И тут мятежники запаниковали. Двое бросились бежать, но «Витязи» мгновенно открыли огонь.
Заряженные магией пули прошили одного насквозь, второй успел выставить щит, но экзоскелет одним прыжком сократил дистанцию и раздавил его череп кулаком.
А затем всё утонуло в грохоте магического сражения. Площадь перед домом затянуло дымом, магическими вспышками, осколками зданий, выбиваемых магией. Мятежники пытались удрать, теряясь во дворах жилого комплекса — полиция и «Витязи» последовали за ними.
Дровосек взревел и бросился на деда, его топор сверкнул зелёным пламенем.
Дед даже не шелохнулся.
Он просто исчез — и мгновенно появился за спиной у экзоскелета.
— Слишком медленно, — прошептал Дмитрий и вонзил свои чудовищные когти в спину Дровосека.
Он взвыл, когда рука Варг’Шада прошла сквозь плоть и металл, хватая что-то внутри.
— Где твоя душа, зверь?
Дед рванул руку обратно, и из разорванной спины Дровосека вырвался клубок чёрного дыма, который Дмитрий сжал в кулаке. Тело великана рухнуло, как подкошенное.
Дед разжал пальцы и пепел посыпался на землю. А затем он ухмыльнулся — и растворился в ночи туманной дымкой.
Всё это я видел краем глаза — в тот момент Львов снова атаковал меня. Но идиот хоть и знал, что я пожиратель — но, кажется, не до конца осознавал, ЧТО это такое.
— Ты всё равно сдохнешь, Апостолов! — заорал он, и в его руке появился второй кровавый клинок.
А затем он скрестил их, рванул — и в меня полетели десятки кровавых лезвий — ни единого шанса увернуться…
Ну… Он так думал…
Я вдохнул, и перехватил его магию в полёте. Она хлынула в меня, обжигая, разрывая изнутри — её было много, очень много! Но я не отпускал. Крутанул лезвия вокруг себя, чувствуя, как одно из них всё же умудрилось вонзиться мне в ногу…
Глаза Львова расширились.
— Нет… Как…
Кровавые лезвия, которые он так любил, развернулись против него. Мелькнув над землёй, они пробили его щит — и пронзили тело, руки, шею…
Львов рухнул на колени. Маска слетела с его лица, светлые волосы налипли на лоб, а глаза — чёрные, без белков, вытаращились на меня.
— Я… Кха!… Ты… Кха!.. К-как…
Хромая, под звуки удаляющегося сражения подошёл ближе.
— Ты снова неверно оценил свои силы, Сергей. А я предупреждал, что случится, если ты нападёшь ещё раз.
— Т-ты… Ч-чу…до…ви…ще…
Я не выдержал, и рассмеялся.
— Какой же ты @#$%… А ведь был момент, когда я поверил, что всё образуется.
Короткий взмах рукой — и его голова слетела с плеч, снесённая воздушным клинком.
Труп рухнул на асфальт.
Где-то во дворах ещё слышался грохот магических взрывов и выстрелы — но единичные. Площадь перед домом напоминала поле боя. Асфальт был изрыт воронками от магических разрядов, в двух зданиях по соседству полыхали несколько окон первых этажей, выбрасывая в ночное небо клубы чёрного дыма. В воздухе стоял едкий запах гари, крови и озона.
Я опустился на землю рядом с трупом Львова, чувствуя, как дрожат руки и кружится голова.
Слишком много магии. Слишком много крови. Слишком много кровавой магии…
Страшно представить, какое внимание будет приковано ко мне и этим событиям… Проклятье… Проклятый Львов! Ну вот нахрена он полез в тёмную магию⁈
Нахрена попытался убить меня, баран⁈
Сам вёл себя как @#$%, и ещё и меня виноватым попытался сделать во всех своих бедах.
Идиот…
Было ли мне его жаль?
Даже не знаю…
Я потёр лицо, отгоняя перепутавшиеся мысли.
Мятежники, мать их… Вендетта… Морф, Распутин, Эфир…
Как же меня всё @#$%!
Ладно хоть дед исчез посреди боя… Надеюсь, никто не заметил его… Или, по-крайней мере, если заметили — не догонят… Подумаешь — вампир… С мятежников станется притащить ещё кого похуже…
Удивительно, что он оказался тут в такой нужный момент… Десять секунд позже — и меня бы грохнули… Надо бы связаться с ним позже и выяснить, что он вообще забыл столице, я же велел ему держаться подальше!
Закрыв глаза, я попытался унять дрожь в пальцах — потому что в голову пришла другая мысль.
Опасная и неприятная.
Кто-нибудь видел? Видел ли кто-то, как я пожрал тьму Львова? Как его же клинки развернулись против него? Вокруг полно камер — надеюсь, мятежникам хватило ума их отключить направленным ЭМИ?…
Потому что если нет…
В кармане завибрировал телефон, и на линзах высветился незнакомый номер.
Я ответил машинально.
— Апостолов.
— Привет, Марк.
Голос был его. Юсупова. Но… другой. Более глубокий, с лёгким эхом, будто говорящий находился на дне колодца.
Я почувствовал, как по спине побежали мурашки.
— Чего тебе?
— Нам нужно встретиться.
— Ага, всё та же шарманка… Давай попозже, у меня тут сегодня много гостей.
— Ты не понял.
В трубке что-то щёлкнуло, и вдруг я услышал их:
— Марк, не приезжай! — сорванным, хриплым голосом прокричала Аня.
— Не слушай его! — приглушённый голос Арса.
— Беги, Марк! — пронзительный крик Маши.
Потом — глухой удар, и снова голос Юсупова:
— Как думаешь, теперь у тебя найдётся время?



Глава 22
Логово зверя

  6 июля 2032 года. Поместье Юсупова.  

АВИ преодолел путь от квартиры Марка до поместья Юсупова меньше чем за полчаса. Он приземлился с глухим стуком, и дверь распахнулась, впуская внутрь холодный ночной воздух.
Резкий порыв ветра ворвался в салон, неся с собой запах дождя, прелой листвы и чего-то металлического — крови, смешанной с озоном. Марк едва успел вдохнуть этот горький коктейль, как сильные руки стражи вцепились в его плечи, вытаскивая из салона.
Он попытался держаться на ногах, но тело не слушалось — ноги подкашивались, будто налитые свинцом, а в висках стучало, как молот по наковальне. В груди пульсировала тупая боль — отголоски перегрузки после использования чужой тёмной магии, от боя, от всего этого бесконечного, проклятого дня.
— Двигайся!
Голос охранника прозвучал как удар хлыста. Один из них толкнул Марка в спину, и он споткнулся, едва не рухнув на колени. Камни мостовой, холодные и шершавые, впились в ладони, но он тут же оттолкнулся, стиснув зубы. Его губы скривились в оскале — он не даст им удовольствия видеть его слабым.
Марк выпрямился. Сделал шаг. Ещё один.
Вокруг особняка стояла целая армия охраны — десятки людей в чёрных мундирах, с автоматами наготове. Их лица скрывали маски, отлитые из тусклого металла, и только глаза сверкали из-под них — сверкали красным, как у волков, почуявших добычу.
Не как у нормальных людей…
Повсюду горели магические светильники, их мерцающие огни дрожали в воздухе, отбрасывая на мраморные стены искажённые тени. Ветер шевелил знамёна с гербами Юсуповых, но что-то было не так — символы казались перекошенными, словно их ткань уже начала разлагаться…
В воздухе витал тяжёлый запах ладана, смешанный с чем-то гнилостным, едва уловимым — будто под роскошью фасада скрывалась давно разлагающаяся плоть.
Марка завели в пустой холл.
— Раздевайся.
Приказ прозвучал сухо, без эмоций. Марк медленно снял кожаную куртку, затем — рубашку. Ткань, пропитанная потом и кровью, с трудом отлипла от кожи. Охранник обыскал его, грубо вытряхнув из карманов энергокристаллы, сорвав с тела амулеты — и на секунду замер, остановив взгляд на родовом перстне.
— Снимай.
Марк ухмыльнулся и содрал перстень с пальца. Металл со звоном ударился о каменные плиты, отскочил и покатился, оставляя за собой тонкую алую полосу — кровь с его пораненной руки.
Его тут же схватили крепче, почти волоком потащили через высокие двери. Внутри особняка пахло старыми книгами, воском и железом — запах библиотеки, смешанный с ароматом свечей и… чем-то ещё.
Чем-то тёплым, живым, но уже угасающим. Где-то капала вода — медленно, размеренно, словно отсчитывая последние секунды перед неизбежным.
Вскоре пленника привели в огромный бальный зал.
Высокие потолки, украшенные фресками, некогда изображавшими ангелов, теперь казались испещрёнными тенями, будто краски потемнели от времени… или от чего-то иного. По бокам стояли статуи в нишах — их лица были стёрты, словно время (или чья-то рука) намеренно лишила их индивидуальности, оставив лишь пустые, безликие маски.
А по центру, на возвышении, в кресле, больше похожем на трон, сидел Юсупов.
Нет.
Не Юсупов — Распутин.
Его поза была расслабленной, почти небрежной, но глаза… Глаза горели жёлтым огнём, как у хищника в темноте, и в их глубине копошилось что-то нечеловеческое. Лицо казалось натянутым, будто кожа едва держалась на костях, а пальцы, обхватывающие подлокотники, были слишком длинными, слишком костлявыми — уже не совсем пальцы, а скорее когти.
Черты тела Руслана Юсупова уже начали меняться, перестраивая некогда благородного наследника древнего рода во что-то иное.
Перед троном, на коленях, стояли Аня, Арс и Маша. Их руки были скованы за спиной магическими кандалами, а лица бледны от напряжения.
Аня метнула на Марка быстрый взгляд — яростный, но в глубине её глаз читался страх, настоящий, животный. Арс стиснул зубы, и капли пота стекали по его вискам, а Маша дрожала, словно от холода, хотя в зале было душно.
Тишина повисла в воздухе, густая, как смола.
И тогда Распутин улыбнулся.
— А вот и наш гость!
Голос Распутина был мягким, почти ласковым, но в нём слышалось что-то… чужое. Будто говорил не один человек, а множество, и каждый добавлял свой отзвук к вырывающимся из глотки словам. И там были не только люди…
Шёпот, смешанный со скрежетом, смехом и шорохом крыльев ночных птиц — всё это переплеталось в речи Пожирателя, создавая жутковатую мелодию.
— Я бы поприветствовал тебя как следует, — произнёс Марк, — Да вот только ты не дворянин, а подзаборное дерьмо.
Распутин расхохотался — его смех разлился по залу, отражаясь от высоких потолков, будто стая голодных воронов подхватила его и понесла в темноту.
— Что ж… На первый раз подобную дерзость можно и простить. Ты выглядишь неважно, Марк.
Жёлтые глаза Распутина скользнули по измождённому лицу собеседника, отмечая каждый синяк, каждую каплю засохшей крови.
Марк тоже хохотнул, закашлялся и вытер кровь с губ. Его пальцы дрожали, но в глазах всё ещё тлела искра сопротивления.
— Ну так нечего было посылать мятежников.
Распутин покачал головой.
— О, нет-нет, мой дорогой господин Апостолов. Ты ошибаешься! Я не имею к ним никакого отношения.
Марк усмехнулся, и в уголках его губ запеклась ещё одна алая ниточка.
— Ну да, конечно!
— Ты можешь мне не верить, — Распутин наклонился вперёд, и свет магических светильников отбросил на его лицо зловещие тени, превращая черты в изломанный узор из света и тьмы. Его дыхание пахло мёдом и тлением, — Но не я их предводитель. Хотя…
Он провёл рукой по воздуху, и перед троном вспыхнуло изображение — голографическая карта Москвы с отметками. Багровые точки пульсировали, как открытые раны, отмечая очаги восстания.
— Я просто наблюдаю за ними. Их действия мне… выгодны. Пока Император занят мятежниками, он не смотрит в мою сторону.
Марк молчал. Тишина в зале стала густой, как смола, и только гул магических светильников нарушал её.
Распутин улыбнулся, обнажив слишком белые, слишком острые зубы. Они сверкнули, словно лезвия в полумраке, и на мгновение показалось, что их больше, чем должно быть у человека.
— Предлагаю перестать препирательства, господин Апостолов. Начнём?
Тишина в зале стала гуще, тяжелее, будто само пространство сжалось в ожидании. Магические светильники потускнели, а запах ладана смешался со сладковатым душком тления — как будто что-то гнило прямо здесь.
Распутин медленно поднялся с трона. Его движения были плавными, слишком плавными — словно кости под кожей двигались не так, как у обычного человека. Его длинные пальцы скользнули по резным подлокотникам, оставляя за собой едва заметные чёрные прожилки — будто дерево чем-то заражилось под его прикосновением.
— Честно говоря, я впечатлён, Марк.
Голос его звучал почти искренне, но в глубине слышалась холодная, хищная насмешка.
— Не ожидал, что ты сможешь не только обнаружить мой тайник, но и вынести из него столько… ценного.
Марк молчал. Стоял, стиснув зубы, чувствуя, как кровь сочится из раны на боку.
Распутин остановился в шаге от него. Его дыхание пахло медью и чем-то горьким — полынью, смешанной с тлением.
— Как ты нашёл его?
Марк не ответил.
Распутин наклонил голову, будто изучая его, как хищник — добычу.
— Молчишь? Хорошо… Тогда поставлю вопрос иначе — как ты проник внутрь?
Марк усмехнулся, обнажив окровавленные зубы.
— У меня тоже есть пара трюков.
Распутин замер. На секунду.
А потом его рука метнулась молнией и впилась в горло Марка.
Боль.
Острая, жгучая, как будто в череп вогнали раскалённый гвоздь. Марк не закричал — только резко выдохнул, когда чужая сила ворвалась в его сознание, заскользила сквозь мысли, пытаясь вырвать нужные воспоминания.
Но там, где должна была быть память, вспыхнул барьер.
Распутин дёрнулся, будто его ударило током, и резко отстранился. Его глаза — жёлтые, с вертикальными зрачками — расширились.
Словно от удовольствия.
Потом он рассмеялся.
— Ха-ха-ха! О-о-о, ты и вправду хорош! За такой короткий рок — и такой прогресс… Я не ошибся в тебе, Марк, — Распутин медленно провёл раздвоенным, змеиным языком по губам, — Ты сильнее, чем кажешься. И это… хорошо. Это даст тебе отличную базу для того, что я для нас подготовил…
Марк перевёл дыхание. Внутри него всё горело, будто после удара молнией.
— Позже мы обязательно вернёмся к этому вопросу, — прошептал Распутин, отступая назад, к трону, — Когда ты начнёшь доверять мне.
— Мечтай, — хрипло выдохнул Марк.
Распутин улыбнулся.
— О, Марк… Неужели я тебя обманул хоть раз?
— Что правда, то правда…
— Вот и я о том же. А ведь мы только начинаем… Знакомство.
Распутин медленно прошелся перед пленниками. Его тень, длинная и изломанная, ползла по стенам, как живая. Он остановился, повернулся к Марку — и улыбнулся.
— Знаешь, твоя проделка с тайником… не слишком меня расстраивает.
Он развел руками, будто предлагая взглянуть на великолепие зала, на пылающие свечи, на своих слуг в черных мундирах.
— Ты украл мои вещи? Пустяки. Ты проник в мой тайник? Впечатляюще, но не смертельно.
Его голос был мягким, почти ласковым, но в нем слышалось что-то нечеловеческое.
— Ты до последнего отказывался передавать моей шкурке свои наработки по магической реальности — и правильно сделал. Этот слабак не смог бы мне помешать — но… Признаюсь честно, его самодеятельность начала меня радражать.
Марк продолжал молчать.
— Но есть кое-что, что мне… не нравится.
Распутин резко повернулся, и его глаза вспыхнули желтым огнем.
— Ты убил моего Морфа.
Тишина.
Глубокая, гнетущая.
Марк почувствовал, как по спине пробежал холодок.
— Он служил мне долгие годы. Был верен. Полезен.
Распутин сделал шаг вперед.
— И ты… отнял его у меня.
Марк стиснул зубы.
— Он напал первым.
Распутин рассмеялся — звук был похож на треск ломающихся костей.
— О, конечно! Но, во-первых, у него был приказ не вредить тебе. А во-вторых… разве это меняет суть?
Он подошел к друзьям Марка, всё ещё стоящим на коленях. Провел рукой над их головами, словно выбирая.
— Прежде чем мы перейдем к главному… я возьму свою цену. Кровь за кровь.
Марк рванулся вперед, но охранники вцепились в него мертвой хваткой.
— Нет!
Его голос метнулся по залу, эхом отразившись от стен.
— Нет! В этом нет нужды! Я соглашусь на всё! Оставь их в покое!
Распутин покачал головой, все так же улыбаясь.
— Это не обсуждается, Марк.
Он резко оказался за спиной Ани, и схватил её за волосы. Девушка вскрикнула, Арс дёрнулся, но один из охранников заставил его остаться на месте.
— Нет! — снова закричал Марк, но его тоже по-прежнему крепко держали.
— Это станет для тебя уроком, — прошептал Распутин.
Тишина в зале стала густой, как смола. Остался только треск магических светильников и частый, прерывистый стук сердца Марка, будто пытающегося вырваться из клетки рёбер.
Распутин стоял за спиной Ани, ритуальный кинжал в его руке поблёскивал тусклым металлом. Лезвие было чёрным, словно впитало в себя всю тьму души этого пожирателя.
— Выбирай, Марк, — прошептал он, водя остриём по горлу Ани. Затем он отпустил её — и подошёл к Маше, — Кто из них умрёт?
Марк стиснул зубы так сильно, что они скрипнули. Его руки дрожали, но не от страха — от ярости, от бессилия. Он ловил взгляд Арса, Маши, Ани — искал хоть какой-то намёк на выход.
Но его не было.
— Убей меня.
Голос Арса был твёрдым, как сталь.
— Я стану жертвой, — повторил Кабанов.
Аня вздрогнула, словно её ударили.
— Нет! — её крик разорвал тишину. Она рванулась вперёд, но распутин без труда удержал её на месте, — Нет, Арс, чёрт возьми, заткнись!
Но Арс не отводил глаз от Марка.
— Так будет правильно. Прости, кицунэ… Я люблю тебя.
— Не-е-е-ет!
Распутин рассмеялся, заглушая вопли Ани.
— О, благородство! — он склонился к Арсу, будто изучая его, — Как трогательно!
Потом повернулся к Марку.
— Ну что, господин Апостолов? Согласен со своим благородным другом? Второй раз спрашивать не буду — просто перережу глотки всем.
Лезвие коснулось горла Арса.
— Готов сделать выбор?
Аня зарыдала, потом закричала, её голос сорвался в истерике:
— Будь ты проклят, Марк! Будь ты проклят! Это ты втянул нас в это! Ты! Это всё из-за тебя!
Она забилась в рыданиях, и простонала сквозь слёзы:
— Пожалуйста… не убивай его… Арс… Арс, я люблю тебя! Арс!
Но Кабанов не отвечал — он не сводил глаз с Марка.
— Всё нормально, брат.
Марк на секунду закрыл глаза и кивнул.
— Хорошо.
В следующую секунду лезвие вспороло горло Кабанова.
Тёплая кровь хлынула на пол, алое растеклось на чёрном мраморе. Тело Арса рухнуло беззвучно, лишь последний сдавленный хрип вырвался из перерезанного горла.
Аня закричала.
Безумно, безнадёжно, пронзительно…
Распутин спокойно вытер кинжал о рукав, затем подошёл к Марку.
— Ну что ж… С долгом разобрались. А теперь пришло время главного блюда…
Он взял Марка за подбородок, приподнял его лицо.
Глаза Туманоликого горели — жёлтые, бездонные.
Голодные.
Как у зверя, учуявшего свежую кровь.
Марк скосил взгляд на тело Арса — на его неподвижную грудь, на перерезанное горло. На Аню, которая билась в истерике — её рыдания разрывали тишину, как нож рвёт плоть. На Машу — она застыла в оцепенении, будто превратилась в одну из тех стёртых статуй, что стояли в нишах.
А потом посмотрел в глаза Распутину.
— Будь ты проклят… Да, я согласен стать твоим учеником.
Распутин улыбнулся.
Хищно, победоносно.
Его губы широко растянулись, обнажая ряды слишком острых зубов.
— Верное решение, мальчик… Тогда начинаем.
Его ладонь впилась в лоб Марка. Пальцы, холодные, как могильный камень, прилипли к коже, будто присоски спрута. Кожа под ними тут же покрылась инеем, побелела, словно мёртвая.
А затем вокруг Марка и Распутина взорвалась энергия — ослепительные фиолетовые молнии, рвущие воздух, чёрные вихри, свивающиеся в спирали. Пол дрожал, стены трескались, из потолка посыпалась штукатурка. Светильники погасли, оставив видимым лишь мерцающее свечение магических потоков, бьющихся в конвульсиях, как сердца двух зверей, сошедшихся в смертельной схватке.
Распутин закрыл глаза, ощущая, как его сущность — древняя, извилистая, как змея — устремляется в тело Марка.
Вместилище.
Идеальное, сильное.
Но через секунду что-то пошло не так.
Из тел Ани, Маши, и даже умершего Арса рванули нити бирюзового света. Они пронзили бушующие вокруг магические потоки, впились в них, растворились…
Как яд, впрыснутый в кровь.
Распутин не успел даже понять, что это такое, не успел среагировать — и ощутил внезапно сопротивление…
Нет, не сопротивление.
Ограждение.
Его душу спеленал не просто барьер — стена, но не из магии, а из… чего-то другого.
Распутин замер. Его сознание — его душа, его сущность — уже разделились, и сил в теле осталось куда меньше, чем раньше.
Туманоликий попытался отдёрнуть руку ото лба Марка — но не смог! Его сущность застряла, будто в паутине, и чем сильнее он рвался, тем плотнее опутывали его невидимые нити.
— Что это⁈ — прорычал Распутин, и его голос заставил разом лопнуть все стёкла в зале. Осколки, сверкая, повисли в воздухе, замерли на мгновение — и рухнули вниз, как дождь из лезвий, — ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ⁈ КАК⁈
Вихрь магии, крутившийся вокруг них с Марком, начал выходить из-под контроля. Фиолетовые молнии бились в стены, оставляя на них чёрные, обугленные шрамы.
И тут Распутин услышал.
Смех.
Тихий, леденящий.
Та часть сознания Туманоликого, которая ещё находилась в теле Юсупова, распахнула веки.
В него своим взглядом впился Марк — но не обычными, серыми глазами.
Теперь они горели бирюзовым светом.
— Добро пожаловать в моё царство, ублюдок.



Глава 23
МР 2.1

  Чуть ранее. Фрагменты разрозненных воспоминаний.  
  Последний разговор Марка с друзьями.  

Девочки вышли из пространственного тайника, а я попросил Арса задержаться на пару минут. Воздух пах жасмином и влажной землей, но у меня в горле стоял ком — будто я проглотил раскаленный уголь, и теперь он жёг меня изнутри.
— Арс, я не хотел говорить при всех, но… Мне понадобится твоя помощь, — произнёс я, глядя, как последние отблески заката играют на поверхности озера.
Арс хмыкнул.
— Почему-то я не удивлён. Давай без обиняков — что от меня потребуется? Ты знаешь, я готов на всё.
Я повернулся к нему и посмотрел прямо в глаза друга:
— Даже умереть?
Тишина. Только ветер шевелил листья деревьев за спиной. Арс нахмурился.
— Ты… это буквально?
Вместо ответа я достал из кармана игральную кость. Она пульсировала в ладони слабым бирюзовым светом.
— Смотри.
На камне у озера сидел попугай — яркий, с перьями цвета пламени. Он был живой, не выдуманный Илоной и не созданный с помощью магии — я притащил его сюда из «птичьего» магазина — специально для этой демонстрации.
И честно говоря, меня коробило то, что приходится просить Арса о таком…
Лёгким движением руки я свернул птице шею. Её тело обмякло, крылья беспомощно распластались по камню.
— Ты что, Марк⁈
— Подожди.
Я на секунду сомкнул пальцы на игральной кости, чувствуя, как Эфир вырывается наружу. Бирюзовые искры метнулись к попугаю, впились в перья. Птица дернулась, захлопала крыльями — и взлетела с пронзительным клёкотом, будто ничего не случилось.
Арс стоял, широко раскрыв глаза.
— Это…
— Воскрешение.
— Ты шутишь, да? Это подстава какая-то… Невозможно вернуть жизнь умершему!
— Невозможно, ты прав, — кивнул я, — Однако можно… Скажем так — притормозить процесс её ухода. Закуклить в Эфире процессы жизнеобеспечения при всех внешних признаках смерти. А потом вернуть всё как было.
— Это… Это… Марк, если ты умеешь такое…
Голос Кабанова сорвался на хриплый шёпот от возбуждения и удивления.
Я же только с сожалением покачал головой.
— Есть одна загвоздка. Всё это можно провернуть, только если пройдет не слишком много времени. И только если есть прямой доступ к телу, — Я потушил Эфир игральной кости, и спрятал её обратно.
— А конкретнее?
— Для человека? — я вздохнул, — Пять минут, тридцать четыре секунды.
— Для любого?
Проклятье… Кабанов был умён — сразу уловил суть и задал верный вопрос.
— Нет. Этот расчёт верен для твоей комплекции и энергоёмкости. Ты здоровый, а потому продержишься подольше, чем кто-то другой… Вроде девчонок.
Арс пристально посмотрел на меня, и снова вздохнул. Я увидел, что он всё понял.
— Ты просишь меня…
— Я не могу просить о таком, брат, — Голос сорвался, будто в горле застрял самый ком, — Но Туманоликий захочет продемонстрировать свою власть. Наказать меня за взлом его тайника… Так что если ты согласен…
Арс хмыкнул, пару секунд посмотрел на поверхность «ненастоящего» озера, и положил руку мне на плечо.
— Согласен.
Одно слово. Твердое, без колебаний.
Я хотел что-то сказать — «спасибо, извини, будь осторожен» — но только покачал головой. Всё это не имело смысла. Я знал, что Арс полностью мне доверяет, и что ему не нужны слова, не нужно подтверждение моих намерений.
Он мне просто верил.
А я… Просто верил ему.
— Я вытащу тебя, брат, — пообещал я, — Даже если придётся сдохнуть самому.
— Знаю.
Сказав это, Арс развернулся и пошёл прочь, оставляя за собой следы на мокрой траве.
А я остался стоять, глядя, как попугай кружит над водой, будто смерти и не было.
* * *
  Чуть ранее. Фрагменты разрозненных воспоминаний.  
  Сразу после сражения Марка со Львовым и мятежниками.  

Я поднялся в квартиру, едва волоча ноги. Каждый шаг отдавался в висках тупой болью — будто кто-то вколотил в голову гвозди.
Нельзя было терять время — всё закрутилось, и у меня оставалось около получаса, прежде чем прилетит АВИ Юсупова…
Порта в пространственный тайник раскрылся с тихим шелестом, и меня окутал знакомый запах жасмина, свежей травы и озона. Вот только в этот раз я пошёл не в дом, не к Илоне — а направился сразу к складу, забитому разным оборудованием.
Здесь, внутри, среди ящиков с артефактами, грудой оборудования и столов, заваленных инструментами и чертежами, стояли три криокапсулы — массивные, с матовыми стеклами, покрытыми инеем.
В первой — Аврора. Её рыжие волосы плавали в синей жидкости, как водоросли. Во второй — Эммерих, лицо бледное, почти прозрачное. А в третьей…
Я приложил ладонь к холодному стеклу. За ним, с закрытыми глазами, лежал я.
Усовершенствованный с помощью Эфира клон, который пришлось так быстро создавать… «Образец» номер один.
Сердце бешено заколотилось — не от страха, нет. От предвкушения.
— Ну, надеюсь, хоть что-то пойдёт по плану…
Портативный когитор ждал на столе рядом — маленький, невзрачный, с потрескавшимся корпусом. Я взял его и нацепил на предплечье, ощущая, как холодный металл впивается в пальцы.
Самая важная вещь, которая сегодня должна сыграть дважды… Обновлённый механизм, прошлая ошибка которого едва не уничтожила Салтыкова — и натолкнула меня на способ одолеть Туманоликого.
Когитор сделает мою энергетическую копию — а затем свяжет тело клона с «доминионом» магической реальности, который принадлежит Салтыкову. А потом…
Ну, «потом» будет потом'
Я запустил небольшой сервер, пробежался по программному коду, проверяя его, подключил магические энергоносители к системе копирования — и уселся в стоящее рядом кресло «управления», чувствуя, как энергожгуты магических сенсоров, установленных в районе позвоночника, «подсоединяются» ко мне…
А затем запустил систему.
Мир тут же взорвался болью — будто кто-то вогнал раскаленный клинок в позвоночник и медленно поворачивал его, разрывая нерв за нервом!
Я впился пальцами в подлокотники, скрипя зубами, чтобы не закричать. По лицу струился пот, смешиваясь с кровью из носа.
Когитор пищал, на голографическом экране передо мной мелькали строки данных:
 КОПИРОВАНИЕ ЭНЕРГОСИСТЕМЫ: 54%… 67%… 89%… 
С каждым процентом клон становился всё более и более похожим на меня — воспоминания, поведение, реакции, магия…
Вся энергосистема, вплоть до копии Искры — что я уже натренировал на Илоне, Авроре, Эммерихе и Салтыкове…
Вот только чтобы Туманоликий поверил, что перед ним «я», требовалась не просто высококачественная копия. О нет, требовалось всё моё нутро… По крайней мере — то, что я смогу отдать.
И единственный способ достичь этого максимально — закачать в клон всё, что у меня есть… Так что прямо сейчас я наполнял его под завязку, делая Инициатором, а сам…
Сам упал обратно на уровень Ученика. Причём — на самое его начало…
Что поделать — эта жертва была нужна. Ведь единственная возможность одолеть Туманоликого — не убить его, не победить силой (да я бы и не смог этого сделать) — а обмануть.
Так что технология, которая спасла Илону и Салтыкова, теперь медленно выжигала меня изнутри…
 ПЕРЕДАЧА ЗАВЕРШЕНА. 
Меня выгнуло дугой, и я обессиленно откинулся на спинку кресла, как мешок с костями. Руки дрожали, зрение плыло. Взмахнул пальцем — и вместо привычного потока силы ощутил лишь жалкую струйку магии.
— Дерьмо космочервей…
К сожалению, времени рассиживаться не было — скоро прилетит АВИ Юсупова… Я с трудом поднялся из кресла, и подошёл к клону в капсуле. А когда открыл крышку — его глаза открылись. Серые.
Мои.
Я ухмыльнулся, ощущая, как в груди разливается ликование. Осталось только вытащить пока что безмозглое тело из тайника — и кресло управления заодно, которое позволит мне управлять клоном напрямую.
— Ну, понеслась…
* * *
  Чуть ранее. Фрагменты разрозненных воспоминаний.  
  Последняя встреча Марка и Салтыкова.  

— Ты так и не сказал, какой у тебя план?
— Пётр, — голос звучал хрипло, будто я неделю не пил воды, — Ты должен понимать, что убить Юсупова… точнее, Распутина — не получится. У меня — не получится.
Салтыков склонил голову.
— Почему?
— Потому что я не смогу сделать это, не сдохнув сам, — Я провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть усталость, — Я ведь говорил — долбаное заклинание древних пожирателей создало определённую систему, и теперь мы с Туманоликим связаны! И я… Поверь, я просто знаю — если я грохну его — умру сам. Это факт, истина! Если бы не это — я бы разобрался сам, даже не сомневайся. Странным образом, об Эфире он не знает — так что я бы просто воспользовался им, как и планировал, но…
— Но ты не можешь.
— Да.
— И хочешь, чтобы это сделал я? Потому и запер тут?
— Здесь, в своём «доминионе» магической реальности ты — бог. А я… — я усмехнулся, — Я просто дам ему то, чего он хочет.
Петр прищурился.
— Что именно?
— Своё тело, — Я щёлкнул пальцами, и схема ловушки развернулась в воздухе между нами, — Распутин в очередной раз спросит меня про «ученичество». Возможно, убьёт кого-то из моих друзей, чтобы лучше донести свою мысль… И у меня не останется выбора, кроме как согласиться — чтобы остальные остались живы. И когда я соглашусь — он попытается войти в мое тело…
— Но?
Я тихо рассмеялся.
— Ты не зря отдал мне доступ к своей лаборатории клонов. А я не зря так долго работал над переносом сознания. У меня… Получилось сделать хороший «образец». И сделать его максимально похожим на себя — благодаря копированию энергетики.
— Хочешь пригласить Распутина в тело клона?
— Именно. Но не просто для того, чтобы оно разрушилось — хрен его знает, куда он сможет ускользнуть в таком случае… Я хочу затащить его сюда, В МР.
Когда он это услышал, в глазах Петра вспыхнул тот самый огонь — холодный, расчетливый.
— И прихлопнуть, как таракана?
— Да. Уничтожить его суть полностью. И сделаешь это ты.
Петр рассмеялся — резко, искренне, как делал всегда, когда план был по-настоящему безумен, и нравился ему.
— Ты гений, Апостолов.
— Или идиот, который сильно ошибся. Но другого выхода всё равно нет.
— Один вопрос, — Пётр прищурился, — Если Юсупов-Распутин такой сильный, как ты говоришь — он запросто может почуять, что ты его обманываешь. А Эфира, чтобы затащить его сюда, у тебя в обрез.
— В обрез, да, — согласился я, — Но часть его я… Скажем так — раздал.
— Кому⁈
— Друзьям.
— МАРК!
— Ситуация безвыходная, Пётр, — я покачал головой, — Либо так — либо сдохнуть. А подыхать я не хочу. Так что кое-какие силки будут активированы, когда Распутин вгрызётся в меня. А дальше… Дальше наступит наш с тобой черёд.
* * *
  Настоящее. 6 июля 2032 года. Где-то на просторах МР.  

Мир взорвался в вихре искаженного пространства, разрываясь на части, как бумага в пламени.
Я оказался в месте, которое узнал сразу — ещё бы, ведь это я его спроектировал!
Самое сердце доминиона Салтыкова — бескрайняя библиотека, где воздух дрожал от энергии, а в окружающем пространстве пылали свитки. Каждый фолиант здесь был не просто книгой — а живым кодом, сплетенным из магической реальности и технологических последовательностей и связей.
Эти страницы шептали тайны, которые могли свести обычного человека с ума…
Вот только сейчас величественные стены библиотеки трещали по швам, виртуальный мрамор крошился, и осколки, сверкая, падали вниз, растворяясь в хаосе.
Передо мной, в самом эпицентре этого безумия, бушевал он.
Распутин.
Его истинная форма была чудовищной — не человек, не тень, не монстр, а нечто промежуточное, с трудом поддающееся описанию.
Тело, сплетенное из черных нитей, пульсировало, как открытая рана, а его очертания постоянно менялись, будто он существовал сразу в тысяче измерений. Лицо — если это можно было назвать лицом — искажалось, то расплываясь в дымку, то сжимаясь в оскал с сотнями зубов, каждый из которых был острее бритвы.
— Ты… Тварь! Как ты смог⁈ — его голос прогремел, как землетрясение, и я почувствовал, как трещины поползли по полу под моими ногами, разрывая виртуальный камень, словно он был паутиной.
Охренеть… Он и здесь обладает такой силой!
— Воспользовался твоим самомнением и невнимательностью, — ответил я спокойно,взмывая в воздух, — Я бы посоветовал тебе в следующий раз внимательнее проверять того, в кого ты вселяешься, но… Следующего раза не будет, Гриша. Здесь ты сдохнешь.
Рёв заглушил мои последние слова. Из Распутина вырвались сотни, тысячи чёрных отростков, и ударили во все стороны — кроша структуру библиотеки, а значит, и целостности этого участка магической реальности.
Дерьмо космочервей!
Я ограничил его следующий удар — несмотря на то, что в реальности у меня осталось сил с мышиный плевок, тут я до сих пор был полубогом. Золотая сфера окутала мрак, бывший Распутиным — и чёрные отростки ударили в него, не достав до структуры пространства.
Но в следующий миг ещё один удар расколол золотой купол!
— Да чтоб тебя! — выругался я, уворачиваясь от града чёрных выстрелов — будто растянувшиеся нефтяные капли, частицы Распутина просвистели совсем рядом, надеясь опутать меня и сожрать…
— Пётр, появляйся быстрее! Какого хрена ты тянешь⁈
Призыв остался без ответа — Салтыков, по всей видимости, не слышал меня. Или не мог нас найти…
Неужели Распутин как-то заблокировал его⁈ Или «спрятал» нас? Или…
В следующее мгновение рядом со мной что-то полыхнуло — и я инстинктивно отлетел в сторону — но испугался напрасно.
Рядом материализовался не Пётр — но Юсупов! В своём теле, бледный, с глазами, полными ярости и… облегчения. Здесь, видимо, его сознание освободилось от цепей Распутина.
Неожиданно! На такое я и не рассчитывал!
Он разглядывал себя с таким удивлением, что я бы рассмеялся — если бы не постоянный обмен ударами с Распутиным.
— Мать твою, Руслан! — рявкнул я, не удержавшись, — Ты долго будешь себя разглядывать⁈ ПОМОГАЙ!
Ну а что? надо пользоваться открывшимися возможностями!
А между тем, Распутин с каждой секундой становился всё сильнее и сильнее… Он пожирал частицы магической реальности, разрастаясь — и сейчас был размером уже, наверное, с двухэтажный дом… И чем больше он становился — тем больше жрал, и тем сильнее становился…
Проклятье, да где же Салтыков⁈
Почему я не могу с ним связаться⁈ Неужели Туманоликий умудряется как-то блокировать мои призывы⁈ Неужели он НАСТОЛЬКО силён⁈
Впервые за всё время противостояния с этим пожирателем я по-настоящему, всерьёз подумал о том, что у меня может не получиться.
Впервые задумался о том, что случится, когда я умру.
Окончательно…
Распутин выстрелил в меня сотнями кристально-чёрных копий, которые я обратил пеплом — и в этот момент пришедший в себя Юсупов сжал кулаки. В его взгляде читалась непоколебимая решимость.
— Как же долго я этого ждал… — с хищной улыбкой произнёс он, и спокойно добавил, — Тебе конец, тварь.
Распутин — то, чем он был — зашипел, как разъяренный зверь, и рванулся вперед. Его тело растянулось, как тень, разделилось на десятки фрагментов, увеличилось, готовясь поглотить нас…
Я снова ударил, регулируя силу света — лишь чтобы отвлечь. Поток магии вырвался из моих ладоней, ослепительно яркий, но Распутин даже не дрогнул. Он растворился в нем, как чернила в воде, и тут же материализовался в метре от меня, ударив появившимися когтями в грудь.
Боль.
Острая, жгучая, как будто кто-то влил в легкие кислоту!
Ну нихрена себе поворот!
— Пётр, да где тебя носит⁈ — очередной призыв сквозь маго-программный код унёсся в пустоту без ответа…
Я отлетел на десяток метров, кувыркаясь в воздухе, чувствуя, как реальность вокруг меня искажается от удара. Едва успев остановить вращение, увидел, как Юсупов уже вступил в схватку.
Он дрался по-другому — не магией, а чем-то древним, родовым, словно пробудил в себе силу, дремавшую веками. Его удары оставляли на теле Распутина серебристые шрамы, и то, получив очередное увечье… закричал.
Но не от боли — а от ярости!
— Ты… МОЙ! Ты часть меня! Остановись! Прими меня — и вместе мы…
— Да захлопнись ты, мразь!
Юсупов рванул руками в стороны, и пространство вокруг Распутина сжалось, будто невидимые тиски, сковывая его, не давая вырваться.
Но этого было мало.
Распутин взревел, сожрал ещё кусок магической реальности — и вырос ещё на этаж! А в следующий миг взрыв чёрной энергии разметал нас с Юусуповым в стороны. Я врезался в выросшую за спиной стену, чувствуя, как цифровые кости трещат под ударом, а в глазах мутнеет от «ненастоящей» боли.
— Марк!
Голос Салтыкова вернул меня к «реальности». Он стоял на возвышении, метрах в пятидесяти от нас, окруженный вихрем голубых рун. Его пальцы двигались с нечеловеческой скоростью, словно он дирижировал самой реальностью. Вокруг него плыли страницы книг, складываясь в сложный узор, и каждая строчка светилась магической силой.
— Хрен ли ты так долго⁈
Распутин взревел, ударил тьмой в Петра — но тот только отмахнулся, рассеивая её, словно досадную помеху.
— Он вплетается к код и мешает мне! — рявкнул Салтыков, — Удержите его! Хотя бы на несколько секунд! Мне нужно свободное пространство!
Я отлетел в сторону, избегая очередного удара, и плюнул кровью, ощущая, как силы покидают меня.
— Руслан! Помогай!
— С радостью!
Мы бросились на тварь одновременно.
Я впился в Распутина со спины прорвой магии, цепляясь, как пиявка, высасывая его силу, чтобы ослабить, чувствуя, как его тёмная энергия жжёт мне кожу. Только сейчас я понял, что не было смысла себя сдерживать — сила, которой обладал Туманоликий, не позволила бы мне убить его даже тут…
Всё-таки хозяином этого места был Пётр — несмотря на весь мой «админский» доступ…
Юсупов присоединился ко мне спустя секунду — превратив руки и ноги в копья света, он с размаху вонзив их в грудь Распутина.
Тьма перестала менять форму — она осталась в силуэте здоровенного человека. Распутин выл, бился, его форма рвалась — но мы держали его, сплетя магию, и зная, что это наш единственный шанс.
— СЕЙЧАС, ПЁТР!
Салтыков взмахнул руками — и весь его доминион, всё пространство вокруг нас сломалось. Оно сжалось в одну точку, вбирая в себя абсолютно всё, и оставляя нас висящими в пустоте.
Книги, полки, стены, город, расположенный дальше, горы, реки, поля — всё, что существовало в магической реальности Салтыкова, всё, над чем мы с ним так долго работали, сколлапсировал, сжалось до состояния точки — и растянулось в тонкое копьё, которое Салтыков лёгким движением руки швырнул в Распутина.
Вот же дерьмо… Как теперь отсюда выбираться⁈ Пётр разрушил всю структуру МР мира! Все точки выходов, все заклинания, все интерфейсы, АБСОЛЮТНО ВСЁ! — разрушено…
И даже вся «ненастоящая» магия…
— В сторону! — рявкнул я Юсупову, отдирая себя от Туманоликого.
Руслан успел.
Он просто оторвал свои конечности и ухнул куда-то в пустоту.
В следующий миг копьё Салтыкова влетело в голову Распутина, пробило тьму… И на его месте разверзлась бездна, черная дыра, затягивая пожирателя в свою пучину, сжимая его в бесконечно малом пространстве.
— Нет-нет-нет… НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ! — взревел Распутин…
А потом раздался взрыв, который испепелил всё вокруг.



Глава 24
Наконец-то!

  1 августа 2032 года.  

Студия «Имперских новостей» тонула в неестественно ярком свете софитов. Камеры медленно приближались к Елене Светловой, чей макияж выглядел безупречным даже под этими ослепительными лучами. Алые губы самой популярной ведущей Империи растянулись в профессиональной улыбке, но глаза оставались холодными, как лёд.
— Добрый вечер, дорогие зрители. С вами Елена Светлова, и еженедельное ток-шоу «Правда!». Сегодня мы, как хотели и просили многие из вас, наконец, приоткроем завесу тайны над произошедшими месяц назад событиями, пострясшими всю Империю!
Её голос, отточенный годами тренировок, дрогнул нарочито драматично. На огромном экране за ее спиной вспыхнули кадры мартовских событий — дым над императорским дворцом, перекошенные лица гвардейцев, застывшие в последнем крике, «Витязи», несущие в руках трупы мятежников, обугленная часть поместья Иловайских.
— Полгода назад мы все стали свидетелями чудовищного нападения на самое сердце нашей Империи. Группа мятежников под предводительством некоего «Дровосека» совершила серию терактов по всему городу, умудрившись прорваться даже в Императорский дворец и поместье министра иностранных дел, князя Иловайского. Однако, как выяснилось позже, это был лишь первый акт кровавого спектакля!
Камера крупным планом запечатлела тонкие пальцы ведущей, сжимающие листы с официальным заявлением. Бумага слегка дрожала — прекрасно рассчитанный эффект.
— Сегодня мы можем заявить об этом официально, и с полного разрешения императорского дома. Следственные органы под управлением Инквизиции, Тайной канцелярии и недавно созданного ведомства «Четь» установили — те мартовские события были тщательно спланированной диверсией, призванной отвлечь внимание от истинных заговорщиков.
На экране замелькали новые кадры: запечатанные особняки, опечатанные архивы, лица арестованных. Их было много — очень много.
Елена Светлова продолжила, понизив голос:
— И им почти удалось. Почти! Среди мятежников обнаружились представители семей, которые веками поддерживали Императора и наше государство. Среди самых известных фамилий — одна, которая звучала в новостях чаще прочих — Львовы.
Изображение сменилось — теперь на экране было лицо молодого аристократа с пустыми, бездонными глазами.
— Многие из наших зрителей наверняка знакомы с этим некогда привлекательным молодым человеком. Отпрыск знатного рода, воспитанный в роскоши и привилегиях, завидный жених, талантливый маг — какое-то время назад он слыл лишь весёлым повесой, «мажором», рождённым с золотой ложкой во рту. Однако чем дальше — тем одиознее и опаснее становились его выходки — об это вы можете посмотреть специальный выпуск «Звёздных расследований» на нашем сайте. Всё это вызывало вопросы, но скорее, к методам воспитания и коррупции, способной скрыть не самые приятные выходки молодого аристократа. Однако никто не мог и подумать, что человек, которому уготовано столь выдающееся будущее, выберет путь тьмы! Запретные гримуары, чернокнижные ритуалы, человеческие жертвоприношения — следствие располагает неопровержимыми доказательствами того, что Сергей Львов, наследник рода Львовых, оказался не прости чернокнижником и еретиком!
Кадр снова сменился. На этот раз показали разгромленный кабинет Львова-старшего.
— Убийство собственного отца. Покушение на членов известных дворянских родов. Подготовка терактов, по сравнению с которыми мартовские события покажутся детской шалостью! Призыв кровавой магии и ВАМПИРА в самое сердце столицы!
Ведущая сделала паузу, давая зрителям прочувствовать весь ужас ситуации. Её ногти нервно постукивали по стеклянной столешнице.
— Но самое страшное, это то, что за всем этим стояли не просто мятежники. Не просто предатели, не просто чернокнижники — а те, кто находился в непосредственной близости от императорского трона. И повторюсь — сегодня мы впервые называем их имена! Уверена, они шокируют общественность — но страна должна знать правду.
Елена глубоко вдохнула.
— Настоящими лидерами мятежа и его «спонсорами» были князья Долгорукие!
На экране появились портреты князя Владимира и его сына Василия.
— Инквизиция и Тайная канцелярия располагают неопровержимыми доказательствами этого, но… Простите, дорогие телезрители, но даже мне сейчас трудно сдерживать эмоции… Долгорукие, по официальному заявлению Инквизиции, были не просто лидерами мятежников — но и… пожирателями.
В студии повисла гнетущая тишина. Даже операторы замерли. Ведущая, дав всем в полной мере осознать сказанное, продолжила:
— Исходя из официальных заявлений, истинная сущность Долгоруких была раскрыта после случившегося месяц назад неудачного покушения на одного из самых активных и продуктивных сотрудников Инквизиции, графа Юсупова, который теперь занимает пост главы ведомства. К счастью, господин Юсупов вёл тайную операцию против мятежников уже довольно долгое время, и оказался готов к такому нападению — так что остался жив, и более того — захлопнул ловушку, которая, в конечном итоге, и обезглавила мятежников! В попытке избежать правосудия, Долгорукие бежали из страны, но…
Кадры пограничного поста. Вспышки магии. Крики.
— … их настигли на границе с Европейскими княжествами. В завязавшейся схватке бывший генерал-лейтенант и его сын погибли, прервав мужскую линию одного из древнейших родов Империи.
Ведущая перевела дух, её голос стал мягче:
— Что касается единственной оставшейся наследницы рода, Варвары Долгорукой… Следствие считает, что девушка могла не знать о преступлениях своей семьи. Хотя…
Тонкий намек в голосе.
— … её дар предсказательницы, безусловно, вызывает определенные вопросы. Поэтому в отношении ученицы «Златограда» продолжается расследование.
Светлова выпрямилась, её лицо снова приняло официальное выражение.
— А теперь, дорогие зрители, у нас в студии человек, который лично руководил операцией по задержанию мятежников. Человек, который положил жизнь на алтарь службы Империи — и пресёк, без преувеличения, едва не состоявшийся мятеж! Глава Имперской Инквизиции — граф Руслан Юсупов!
Камеры развернулись к центральному входу.
Дверь открылась, и в студию вошёл Руслан Юсупов. Высокий, мускулистый, светловолосый, в идеально белой сорочке, такого же цвета пиджаке, простых синих джинсах и с блуждающей на лице улыбкой.
Внешний вид нового главы инквизиции выдавал усталость — чуть бледная кожа, слегка обескровленные губы, не до конца скрытые макияжем мешки под глазами.
Подойдя к креслу, на котором сидела Елена, Руслан изящно поцеловал протянутую ей руку и сел на диван рядом.
— Здравствуйте, Елена. Благодарю за приглашение.
— О, ну что вы, Руслан Андреевич! — засмущалась ведущая, — Это мы благодарны вам за визит! Я понимаю, что у вас сейчас огромное количество дел, ведь приходится разгребать последствия всех этих ужасов! И то, что вы нашли время поговорить, это…
— Просто я считаю, что жители Империи должны всё знать из первых рук, так сказать — а не в плохих, или лживых, пересказах на форумах и в чатах.
— Истинно так! — улыбнулась Елена, — Итак, Ваше Сиятельство…
— Просто Руслан, прошу вас.
— Вы не представляете, как мне это приятно слышать…
— Может, вам будет приятнее, если я приглашу вас на ужин?
— У нас прямой эфир, граф! — Елена смутилась, но весьма наигранно. Было очевидно, что Юсупов ей очень даже нравится, — Но мы вернёмся к этому вопросу, когда закончим.
— С удовольствием, — усмехнулся Юсупов.
— Итак… Руслан, насколько я понимаю, вся операция по «выманиванию» мятежников проводилась в строжайшей тайне?
— Именно так.
— То есть вам, фактически, едва ли не в одиночку раскрыть замыслы мятежников и противостоять им⁈
Юсупов усмехнулся и закинул ногу на ногу, устроившись на диване поудобнее.
— Ну что вы, Елена! В одиночку совершить подобное невозможно. О том, что я выслеживаю мятежников, знало несколько высокопоставленных личностей — уж простите, не буду называть их имена — и сам Император! Именно он дал благословение на… Скажем так — откровенную провокацию и тайную слежку.
— Были ли нарушены законы о приватности благодаря этой слежке? — Елена, даже несмотря на симпатию, оставалась журналистом и профессионалом — и не могла не вцепиться в слова Юсупова.
— Без комментариев.
— Выходит, что Император безраздельно доверял вам, раз наделил такой властью и доверил столь опасное задание едва ли не единолично?
— Само собой, Его Императорское Величество не стал бы давать мне чрезвычайные полномочия, не будучи уверенным в моей преданности. Но повторюсь — я был не единственным человеком, благодаря которому удалось остановить мятеж и вычислить предателей в рядах дворянских родов.
— Правильно ли я понимаю, что вам помогли некие… Молодые люди? О которых весьма и весьма много говорят в общественном поле в последний год? Я имею в виду князя Петра Салтыкова и получившего известность после обороны Тобольской Заставы Марка Апостолова? По столице ходят слухи, что долгое время князь Салтыков был «приманкой», а затем, когда ситуация обострилась — первым, кто грудью защитил наше отечество, и пресёк первые попытки мятежников устроить мятеж. Потому его и попытались устранить, верно? А господин Апостолов был вашей тайной фигурой, которая благодаря незаурядному уму и передовым разработкам в сфере магической реальности помог вычислить истинных лидеров мятежа!
— Без комментариев.
— Ох, Руслан, прошу — хотя бы намекните!..
* * *
Чёрный АВИ Юсупова с едва слышным гулом рассекал ночное небо над Москвой, оставляя за собой слабый магический след, похожий на переливающийся шлейф.
Внутри салона в кои-то веки царила атмосфера спокойствия — мягкие кожаные кресла охлаждались специальными заклинаниями, приглушённая подсветка салона создавала приятную атмосферу, а едва уловимый аромат дорогой кожи и древесины щекотал ноздри.
Лёгкий гул двигателей создавал монотонный фон, на котором особенно чётко звучало тихое позвякивание льда в хрустальных бокалах.
Я расположился в глубоком кресле, рассеянно наблюдая, как огни ночного города отражаются в золотистой жидкости бокала.
Персиковое шампанское по сорок тысяч за бутылку. Опять. Тот же сорт, что и в нашу первую встречу. Вот только теперь всё изменилось.
Я медленно покрутил бокал в руках, наблюдая, как пузырьки устремляются к поверхности.
— Дежа вю, — пробормотал я, поднимая бокал в тосте.
Сидящий напротив Юсупов ответил едва заметной ухмылкой.
Его пальцы изящно обхватили ножку собственного бокала. Лёгкий розоватый оттенок напитка странно контрастировал с мрачной элегантностью официального чёрного мундира Инквизитора.
Было непривычно видеть его в этом цвете.
— Кажется, что тот наш разговор был так давно… — произнёс Руслан, правильно поняв мои слова, — И вот мы снова здесь.
— Только АВИ классом повыше. И твоё положение, — фыркнул я.
— Как и твоё. Знаешь, а ведь я, получается, был прав тогда, после того как ты выпрыгнул из башни «Империя» в обнимку с «заражённым»… Я ведь почувствовал, что с тобой что-то не так…
— Это делает тебе честь, — хмыкнул я, снова подняв бокал в салюте и делая глоток, — Кстати, отличное выступление на федеральном телевидении. Ваше интервью разобрали на нарезки, теперь все рилсы забиты тобой и той ведущей.
— Змея подколодная… — проворчал Юсупов, — Под шкуру лезла только так, пришлось изворачиваться.
— Тебе не впервой.
— Что за намёки, господин Апостолов?
— Никаких намёков, граф, — усмехнулся я, — Говорю, как есть. Уж если ты умудрился Императора убедить во всей этой «операции» — что тебе какая-то журналистка?
Юсупов покачал головой.
— Марк, ты хотя бы отдаёшь себе отчёт, сколько мне пришлось потратить сил, чтобы замять всю эту историю? — голос Юсупова звучал устало, но в нём чувствовалась железная нотка. Он сделал небольшой глоток, прежде чем продолжить, — Особенно всего, что касается твоего драгоценного деда! Варг’Шад в центре столицы! Столько камер, столько свидетелей…Ты понимаешь, сколько людей пришлось… уговорить, чтобы эта информация не всплыла?
— Точнее, всплыла в верном русле? — я снова усмехнулся, намеренно медленно потягивая шампанское, давая лёгкой сладости растечься по языку, — Да уж, должно быть, это было сложнее, чем годами скрывать личность опасного пожирателя в собственной голове. Хотя, кто знает — ты же эксперт в таких вопросах.
Юсупова явственно передёрнуло — то ли от воспоминаний, то ли от неприкрытой иронии в моих словах. Его бокал на мгновение замер в воздухе, затем был поставлен на полированную поверхность столика с чуть более сильным, чем нужно, стуком. Пальцы Инквизитора на мгновение сжались в кулак.
— Ты даже близко не представляешь, что это такое — просыпаться и не помнить, что делал вчера. Или на прошлой неделе. Или месяц назад, — голос Руслана стал тише, приобрёл странную, почти исповедальную интонацию, — Представь — ты открываешь глаза и понимаешь, что потерял куски собственной жизни. И приходится восстанавливать их по чужим рассказам, по обрывочным записям, которые успел оставить в редкие моменты, когда был… собой. По камерам слежения… И делать это нужно так, чтобы никто ничего не заметил!
Я внимательно наблюдал за ним, отмечая, как тень пробегает по обычно непроницаемому лицу графа. И намеренно дал паузе затянуться, прежде чем ответить:
— И всё же тебе удавалось сохранять лицо все эти годы. Удивительно, что тебя не раскрыли раньше.
— Чистая случайность, — резко ответил Юсупов, снова хватая бокал, — Были моменты, когда я был готов сдаться! Просто… перестать бороться. Принять, что это конец.
— Но ты не сдался.
— Нет, — Юсупов резко выдохнул, его взгляд устремился куда-то за пределы салона, в ночную тьму, — Каждый раз, когда я был на грани признания, он перехватывал контроль. Или… или я сам находил причину продолжать. Убеждал себя, что ещё найду выход. Что не всё потеряно.
Я медленно кивнул.
— Страх. Не смерти — страх потерять себя.
Юсупов резко поднял на него взгляд, в его глазах мелькнуло что-то дикое, почти животное. Затем он снова взял себя в руки.
— В том числе, да. Я просто… боялся сдаться. Боялся, что если перестану сопротивляться, то исчезну навсегда. Но куда сильнее мне было страшно за то, что он может сделать, когда получит власть…
— И всё же это не помогло тебе сдаться. Или убить себя. Почему ты этого не сделал?
— А смысл? Я не был уверен, что исчезнет и он. Когда стал понимать, ЧТО происходит, и искать информацию — понял, что есть шанс, что личность Распутина рассыплется на осколки, которые завладеют моими родственниками — племянниками и племянницами… Это сильно бы усложнило задачу грохнуть эту тварь, а я… Не оставлял такой надежды с самого совершеннолетия, когда он впервые пробудился.
Тишина снова повисла между нами, наполненная лишь тихим гулом двигателей. За окном проплывали огни высоток, мерцающие, как звёзды, утонувшие в чёрной воде ночного города.
Я первым нарушил молчание:
— Надеюсь, всё это останется между нами, Руслан. Мной, тобой… и Салтыковым. Которого тебе пришлось официально отпустить, и в отношении которого ты не просто прекратил расследование — а задним числом сделал из него героя. Как ты это объяснил, кстати?
Юсупов фыркнул, в его голосе появились нотки раздражения:
— Официальная версия — его сознание нестабильно после возвращения из комы, и ему требуется длительная реабилитация. Неофициально… Помощь во вскрытии ячейки мятежников, попытка внедрения под прикрытием, а всё расследование — одна большая липа. А недовольным достаточно было намекнуть, что продолжение расследования может вскрыть некоторые неудобные факты о связях определённых семей с мятежниками. К тому же — Салтыков, по большей части, был нужен исключительно мне, так что… — Юсупов сделал паузу, изучая меня, — Сам понимаешь, из-за того, что мы вскрыли лидеров мятежа, отношение Императора ко мне слегка… Снисходительное. И вопросы не такие уж въедливые. Вот если бы всё прошло по другому… Тогда бы всем нам не сносить головы.
— Выпьем за то, чтобы такого не произошло.
Мы дзынькнули бокалами.
— Странно, кстати, слышать просьбы о конфиденциальности от пожирателя. Ты и сам неплохо справлялся всё это время.
Я поставил бокал и наклонился вперёд — и в этот раз вложил в голос не вежливость, а кое-что другое:
— Это не просьба, Руслан. Это напоминание. Ты жив только благодаря мне и Петру. Если тебе вдруг вздумается раскрыть мою… природу… — я намеренно сделал паузу, — Та тончайшая ниточка, что ещё связывает твою сущность с твоим телом, оборвётся. И поверь, я позабочусь, чтобы это было… болезненно.
Юсупов замер, его пальцы непроизвольно сжали подлокотники.
— Не нужно меня пугать, Марк. Я ведь уже пообещал тебе… Лояльность.
— Знаю. И благодарен за это, — я откинулся назад, снова беря в руку бокал, — Кроме того, ты УЖЕ меня покрываешь. Если правда вылезет наружу, новоиспечённому главному Инквизитору придётся ох как несладко. Но возвращаясь к твоему вопросу — я НЕ ХОЧУ контролировать тебя. Я хочу сотрудничать.
Юсупов неожиданно рассмеялся — сухо, без тени веселья, больше похоже на нервную реакцию.
— Ты действительно не Распутин, да? Он бы никогда не стал так… договариваться.
Я ухмыльнулся, намеренно растягивая момент, прежде чем ответить:
— Нет, я не Распутин. Я разумен. Адекватен. Более того — эмпатичен, представь себе, — сделав глоток шампанского, я продолжил, — И у меня нет ни малейшего желания захватывать власть или подчинять себе кого-либо.
— А что у тебя есть? — спросил Юсупов, внезапно проявив искренний интерес.
— Понимание, — я ухмыльнулся шире, — Есть другие, более изящные способы добиваться своего. Без грубых манипуляций. Без примитивных угроз. Без насильственного подчинения.
— Чем же?
— Любовью народа, — тихо рассмеялся я, — Меня и так считают героем — а слухи, которые поползли по Москве о моей помощи в твоей операции, добавят ещё очков в глазах простых жителей Империи. Я никуда не тороплюсь, Руслан. И действительно хочу быть «хорошим человеком».
Юсупов покачал головой, но в его глазах мелькнуло что-то вроде уважения, смешанного с осторожностью.
— Как ты его одолел? — неожиданно спросил он, — Там, в магической реальности? Я до сих пор не понимаю…
Я задумался.
— Это… сложно объяснить человеку, не знакомому с принципами работы определённых магических матриц — матриц пожирателей. Да и вряд ли это знание принесёт тебе какую-то практическую пользу.
— С этим как-то связан Эфир?
— Руслан, мой тебе совет — забудь об этом. По-крайней мере — на какое-то время. Я знаю, как тебя интересует эта тема — но теперь Распутина нет, и тебе не нужны эти знания.
— Но…
— Повторюсь — пока. Уверен, придёт время, и я поделюсь с тобой определёнными… Знаниями. Но сейчас у тебя и так много дел.
Юсупов нахмурился, но не стал настаивать, ограничившись кивком.
— И что теперь? Какие у тебя планы?
Я повернулся к окну.
Где-то внизу, в этом море огней, были мои друзья, ещё не оправившиеся от недавних событий.
Был Арсений, лежащий в коме… Мне удалось вернуться из МР вовремя и удержать в его теле жизнь — но духи воздуха, делившие с ним тело, как оказалось, имели собственные планы на сознание и магию Кабанова…
Был Салтыков, официально «вернувшийся из комы» (какая ирония!) и теперь неистово жаждущий вернуть былые силы, заняться поисками Эфира, продолжить разработку новой версии магической реальности.
Была учёба — «Арканум» я решил всё же закончить, чтобы иметь «официальную» квалификацию, которая не помешает при продвижении по «статусной» лестнице Империи.
Была личная сила — из-за создания ультра-реалистичного клона меня откинуло обратно к начальному уровню, но теперь я не сомневался, что верну всё сторицей меньше чем за год — благо, связей и знаний хватает.
Была Илона — которая после смерти Распутина, наконец, вышла из пространственного тайника. Я хотел просто провести с ней побольше времени, не думая о том, что нужно выживать, спасаться и нестись куда-то сломя голову.
Был Хугин, который сулил мне тайные знания и откровения о пожирателях.
Были, в конце-концов, первоначальные планы — захват власти над всей планетой. Вот только я не врал Юсупову — и прямо сейчас понимал, что действовать методами Распутина не хочу. Да и неэффективно это…
Подумав об этом, я едва не нахмурился.
Потому что было ещё кое-что.
Те странные магические голограммы, с которыми Туманоликий общался в своём тайнике. Тени в масках демонов. Кто-то, кто, возможно, стоял за ним… Кто-то, о ком я не знал совершенно ничего.
И я очень надеялся, что кем бы эти твари ни были — они не полезут ко мне, хотя бы какое-то время.
— Честно? — я повернулся к Юсупову, — Ещё не решил. Просто потому, что планов — громадьё. Но думаю, это в любом случае будет… интересно.
А про себя подумал: «Надеюсь, теперь мне никто не помешает… Никто, правда же?»
* * *
 Три тёмные фигуры висели в темноте, разглядывая магическую проекцию удаляющегося АВИ. 
 — Этот сопляк отдалил наш план… — прошипел первый. Его маска, изображающая изуродованного демона, исказилась в ярости. 
 — Напротив, он его ускорил… — холодно возразил второй. Его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась скрытая угроза. 
 Обе фигуры в масках демонов резко повернулись к третьей, ожидая её вердикта. 
 — Думаю… Мы понаблюдаем за ним какое-то время, — бесцветным голосом наконец произнёс третий участник этого разговора, — Пусть расслабится, пусть почувствует, что ему ничего не грозит. 
 — Ты всегда говоришь «наблюдать», «ждать»! — взорвался первый, его тень дрожала от гнева, — Мы теряем время, пока он набирает силу! 
 — А ты всегда лезешь вперёд, как слепой пёс, — усмехнулся второй, — Именно поэтому последний раз всё пошло прахом! 
 — Как ты смеешь! 
 Третий демон медленно поднял руку, и тьма вокруг сгустилась, заставив первых двух замолчать. 
 — Хватит, — его шёпот прорезал воздух, как лезвие, — Мы действуем по моему плану. Или… вам нужен новый лидер? 
 Наступила тяжёлая пауза. Первый демон отступил, склонив голову, но в его глазах тлела злоба. Второй лишь усмехнулся, словно заранее зная исход. 
 — Хорошо, — проскрипел первый, сжимая зубы, — Но если он снова уйдёт… 
 — Он не уйдёт. Спешить некуда — мы ждали тысячелетия, и пара лет ничего не решит. Но когда наступит момент… Мы нанесём удар. Яростный, быстрый и беспощадный. 

  Конец восьмой книги.  
              Девятая книга —             https://author.today/work/472669   



Nota bene

        Книга предоставлена         Цокольным этажом        , где можно скачать и другие книги.      
Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN/прокси.
        У нас есть Telegram-бот, для использования которого нужно: 1) создать группу, 2) добавить в нее бота по         ссылке         и 3) сделать его админом с правом на          «Анонимность»         .      
* * *
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:
 #8 Печать пожирателя